Древо прошлой жизни. Том III. Часть 3. Эмблема Создателя

Обойти замок вокруг мне не удалось: впереди через проход была растянута цепочка, справа перед которой я заметил каменную лестницу. Поднявшись по ней, я увидел наверху ещё одно кафе – больше предыдущего, и мне пришлось миновать ещё две лестницы.

Заведение находилось во дворике, вымощенном булыжником. Прилавок разместился под маркизой пристройки к основному зданию, покрытому черепицей и имеющему двускатный фахверковый фронтон. Сбоку от него выходила печная труба и висела красная овальная вывеска заведения, а на стенах соседних строений – старинные фонари. Противоположный конец кафе упирался в стену с куполообразной дверью и лестницу, по которой я поднялся. Сказочный вид придавали круглая башенка, увитая плющом, квадратные оконца с разноцветными ставенками и загадочные, ведущие в никуда, каменные ступени. «Чёрт побери! – неужели, моя, такая далёкая и близкая „пра-пра“ Эльза, вот так запросто, поддерживая юбки, шляндала по этому каменному мешку каких-то полтора с небольшим века назад, запинаясь о те же самые камни? – подумал я, помахивая от жары шляпой, и, приметив дверь ватерклозета, решил выпить большую чашку кофе. – Да что там Эльза, когда сам Густав фон Рот, сдвинув на затылок свой баррет с пером, каждый день ходил по этим лестницам и знал тут каждый камень!» Теперь кости этого парня тлеют где-то поблизости, а я – вот он – слегка изменил фасон своей шляпы, и ломаю голову, почему люди не успевают стать святыми до своих похорон, а в церкви всё так же врут.

Посетителей было немного, и все они что-то оживлённо обсуждали, – вероятно, архитектурные излишества и внутреннее убранство замка; счастливые – их наверняка ожидал на парковке автомобиль. Я взял двойной эспрессо, бутылку холодной воды с бело-зелёной этикеткой «Volvic» и присел на скамью за один из шести длинных деревянных столов под большим квадратным зонтом. С моего места был прекрасный вид на Эльзенбах – я сидел почти напротив узкого мостика, перекинутого на некоторой высоте над водой, и любовался склонами зелёных холмов, которые обступали речную пойму со всех сторон. Как это часто бывает, нам всегда и везде нужно куда-нибудь спешить, хотя однажды, ещё во Франции, я заставил себя просидеть несколько часов в одиночестве в уличном кафе. Мне было любопытно, чем там могут заниматься самые беззаботные в мире посетители забегаловок – французы, просиживая столько времен за одним стаканом какой-нибудь разноцветной, как их кино, бурды. Ничем особенным – бухтят потихоньку про свою разноцветную французскую жизнь, затем к ним за столики подсаживаются улыбчивые знакомые, которые проходили мимо, и тогда они радушно приветствуют друг друга, обнимаются и целуются. То же самое излияние чувств наблюдается спустя часа два, три или четыре, когда напротив недопитого стакана или чашки освобождается место для других проходящих мимо знакомых, – и так с утра до позднего вечера. Комментировать различия в менталитете, определяемые разницей бытия, можно до бесконечности, однако поводом к использованию социологического метода «включенного наблюдения» послужила очередная телебрехня какой-то гламурной золоторуной овцы – среднестатистической дуры, вознесённой на пене эпохи перемен и назвавшейся в передаче про культ еды ресторанным критиком. На всю расхристанную Россиянию, обстоятельно и словно для неучей, она наставляла, что всякий человек может судить о том, состоялся ли он в своей жизни, по тому, позволяет ли его кошелёк систематически отобедать и отужинать в ресторане или нет. Изречённое служило подходящей иллюстрацией к регулярным теленовостям о мультимиллиардных хищениях бюджетных средств, статистике находящихся за чертой бедности и разрыве доходов между богатыми и нищими. Богу потребны и убогие, однако краткий курс лекций о сущности цинизма с идиотизмом, взятых в пропорции один к одному, согнанным в одно место кремлёвским чиновникам, плотоядным телевизионщикам и ресторанным критикам, не помешал бы. Потому что мерилом личного духовного успеха, впрочем, как и процветания общества, не являются ни качество съеденного в ресторане за один присест или месяц, ни всепобеждающее насаждение порочными душонками образа жизни, при котором жрать, пить и совокупляться означает «состояться в жизни». И каждый, будь он безмозглой овцой или первым чиновником, обязан понимать, что за такие широкоформатные агитки «общества потребления» ответствен перед всеми, поскольку идеологическую надстройку над экономическим базисом ещё никто не отменял. А если смотреть на ставший идолом личный успех через достижения физиологии, «овце» не помешала бы «состояться в жизни» даже полная ампутация «овечьего» мозга, и посему она ухаживает не столько за мозгом, сколько стилист за золоторуной головой, которой она ест. «Безмозглая» философия чиновников, заначивших на чёрный день миллиард-другой, и бизнесменов, прикопавших конкурентов в загородном леске, или «уважаемых пацанов», облагающих данью одну седьмую часть суши, от философии «ресторанной овцы» оригинальностью не отличается, – их жизнь тоже «состоялась» и «удалась». Чревоугодников, сластолюбцев, казнокрадов и лихоимцев во все времена на Руси бывало хоть отбавляй, но в каком столетии видано, чтобы целый штат свихнувшихся на рейтингах телевизионных зазывал, стирающих грань между лишним и необходимым, вредным и полезным для души, переходил на полный пансион к сословию торгашей и спекулянтов? Испокон веку не слыхано, чтобы официальное заявление Церкви о том, что «государство насаждает и пропагандирует пороки», и «симметричную» позицию государства о всемерной поддержке исконной веры и духовных скреп общества, озвучивали согражданам между телерекламой намыленной задницы, пива и водки на берёзовых бруньках. Неужели, вы хотите ускакать в розовые дали на абсурде, который оседлал другой и погоняет третьим, – богохульством вечной преисподней за несколько минут земной слабости? Этот беспросветный абсурд под бодрым объединяющим кличем «Россия, вперёд!», по закону соответствия, объясняет наплевательское отношение к лицемерию государства и к вечной поповской преисподней, потому что алчным, быдловатым чиновникам, хранящим деньги в мешках из-под сахара, глубоко наплевать и на виртуальную адскую бесконечность, и на нашу плоть и кровь. В свете простых и понятных любому члену общества законов реинкарнации, всякая ложь, воровство, лицемерие и издевательство властей, настолько противоестественны, неуместны и немыслимы, насколько априори самоочевидны сами законы, и если бы государство и Церковь действительно, а не декларативно желали проявить волю в изменении судьбы своего народа, они бы, прежде всего, начали со слов правды – в начале, как известно, было Слово. Так ведь не дураки – не хотят от привычного отвыкать! Одни с патриотическим видом «пилят бюджет» электората, другие одухотворённо вещают пастве, «как хорошо с Господом», – и никаких лишних забот. Вы и представить не сможете, как после «отмены» Вечного Ада пахать придётся. Человек, осознавший законы реинкарнации, превращается в хозяина своих решений, ставит поступки под контроль совести и проявляет твёрдую позицию к тем, кто пытается сбить его с пути и жить за счёт других. С таким не оберёшься хлопот, ибо законы развития и предназначения Духа самоочевидны, ни с какой посмертной вечностью пассивного Божьего раба не связаны и никому не позволяют отлынивать и юлить. Но вот ведь какая незадача, – дело-то не только в том, что кто-то формирует мнение о Законе Реинкарнации, как о фикции, называет буддизм чуждой, «непатриотичной» религией, или буддистскую школу медиумов – приютом шарлатанов, а в том, что от Человечества скрывается то, от чего оно может в одночасье прозреть, и в его неизлечимой слепоте заинтересованы такие мощные силы, которые угрожают ему деградацией и уничтожением. Это только кажется, что неизбежность загробной вечности стимулирует самоизменение Духа в теле. Реальная духовная эволюция Вселенной, включая нравственный прогресс на Земле, обеспечивается непрерывностью выполнения задач в каждом нашем воплощении, а также подведением итогов проделанной работы, корректировкой дальнейшего «плана души» и продолжением обучения в Мире Душ, и этот процесс никогда не прекращается. Фикция, навязанная Церковью, пресекает духовный путь каждого, извращает Замысел Создателя и фактически дезориентирует Человечество, ограничивая потенциал его духовных возможностей. Сокрытие глобального закона, определяющего такой «мелкий нюанс», как количество телесных жизней Духа, прожитых даже индифферентным от запоя забулдыгой у пивного ларька, требует глобальной, изощрённой и монопольной лжи, а глобальная монопольная ложь свидетельствует о хронической патологической лживости и влечёт опасные глобальные тенденции. Человек родился, жил, состарился и умер, – ответ на вопрос, сколько раз душа облекается в тело, давно и окончательно дан за него, и потому нам и в голову не приходит, что между этой убогой поповской аксиомой и превращением планеты в кромешный ад, существует прямая связь. Я беседовал со многими монахами и священниками, – их совершенно не заботит проблема «сколько раз жить», и это более чем понятно, – они пришли к пониманию Бога не только умом, но и сердцем, что дай Бог каждому. Им, в известной мере, безразлично, насколько принятый ими фиктивный догмат Вечного Ада способен помешать и отвратить выбор духовного пути тем, кто в том нуждается. Судя по тому, что все ежедневно видят и слышат в новостях, в этом нуждается всё Человечество, и Церковь, к сожалению, на своем поприще не преуспевает. Мир в келье праведника не умещается, и неважно кто ты: атеист или верующий, принц или нищий, меценат или карманный вор с кругозором в парашное очко, – навязчивая церковная аксиома одноразовой жизни превратилась в обыденность, слившуюся с расхожей мирской поговоркой «после нас хоть потоп», и будет преследовать до последних дней. Безразличие и недальновидность Церкви заключаются в том, что она не желает видеть разницу между законом Божьим и своей ложной догмой, с которой почти всю христианскую эпоху не может расстаться, так что говорить о «высокой эффективности воцерковляющей деятельности» не приходится. Бог слишком заметен, чтобы освещать путь к Нему кострами инквизиции, слишком понятен, чтобы почти три десятка раз править Святое Писание, слишком терпелив, чтобы обязывать своих чад становиться святыми за одну бренную жизнь, и слишком милосерден, чтобы подвергать грешника вечному огню сковороды, и для обозначения того, чем занимались некоторые клерикалы в христианскую эпоху, можно подыскать, не впадая в грех осуждения, не одно точное наименование. Католические родственнички-евроклерикалы продрали в Писании такую зияющую дыру, что христианская Церковь столетиями продолжала залатывать её своими «преданиями» и после разделения на Западную и Восточную. А уж ведали ли сном или духом распространители и продолжатели христианства на Руси о том, сколько богохульства, ахинеи и мракобесия нагородили ушлые западные европопы, – вопрос, как говорится, хотя и интересный, но второй. Во всяком случае, за тысячу лет для души Божьих рабов, сохраняющей в потустороннем мире индивидуальность сознания, не было найдено ни одного глагола, свойственного любой сущности, подающей признаки жизни, в то время как в теории реинкарнации слов, определяющих активную жизнь души на Другой Стороне, более, чем достаточно. Оно и понятно: в великом и могучем русском языке нет ни одного глагола, от которого бы церковное мироустройство загробного ничегонеделания не затрещало по швам. Скрыть реинкарнацию возможно лишь при условии сокрытия всего, что происходит в Духовном Мире. Одним словом, нагадили крупно. Всю эту шитую белыми нитками верообразующую лабуду классики марксизма-ленинизма обозвали «опиумом для народа» и заменили его своим. Факт, что в мире XXI века происходят гонения на христианские общины со стороны экстремистов-мусульман, равно как и факт, что радикальные исламисты в надежде на немедленное обретение Вечного Рая, подрывают себя в толпе «неверных», носят вопиющий характер и имеют древние исторические корни, уходящие в вооружённое противостояние двух религий, когда менее всего исповедовалась безусловная любовь к Христу, Магомету и ближним. В данном случае, довольно заметить, что Учение Христа о перевоплощении душ, подменённое церковной верхушкой на «самопальное» Учение о Вечном Аде, абсолютно опровергает и действующий в христианстве постулат об однократности жизни души на Земле и скором достижении ею посмертной вечности, и несостоятельные надежды джихаддиста из нищего кишлака, уничтожившего себя вместе с невинными детьми ради Вечного Рая, обещанного имамом. В понимании премудрости, что Законы Реинкарнации по истечении жизни исключают ту или иную посмертную вечность, нет ничего трудного, однако целый сонм «независимых» экспертов, политологов и представителей международных и государственных организаций, «сплочённых» ужасами религиозного фанатизма, будут до изнеможения высиживать какие угодно первопричины религиозных войн, лишь бы не «ляпнуть по Фрейду» про указанную. Или вы считаете, что забитый террорист-смертник, не умеющий читать и писать, собирается в вожделенную «христианскую вечность» согласно законам реинкарнации? Фиктивные церковные посылки о вечности пассивного загробного созерцания допускают бесконечность вариантов поведения хозяина и раба; с Законом Создателя подобные фокусы не проходят: душа вновь облекается в тело, искупление и испытания, которые её ждут за содеянное в прошлой жизни, будут гораздо тяжелее и невыносимее, чем были в последний раз. Церковники выдумали быстронаступающую райскую вечность, а те, кто подстрекают смертников, ложью пользуются. За религиозным мракобесием стоят обыкновенные пороки Духа – ненависть и корысть, и потому в содержании основополагающей доктрины о Вечности Ада ничего святого нет. Если судить по множеству пророчеств, сделанным десятки, сотни и даже тысячи лет назад, крови и смерти по вине власть имущих, в том числе, вследствие религиозных извращений Законов Всевышнего, в третьем тысячелетии будет предостаточно, однако это только подтверждает слова древних: никто, кроме Бога, не смеет пользоваться на Земле монополией на знание абсолютной истины. И если Закон Создателя подменён верообразующим, то есть основополагающим корпоративным измышлением, подобное «боготворческое» верообразование западной поповщины, собственно, христианским не является. Корпоратив есть корпоратив, – очертив незыблемость корпоративных интересов индивидуальностью спасения от вечного адского пламени самого себя и сокрытием закона духовной эволюции и нравственного прогресса всех, он готов сражаться до последнего, «не поступаясь принципами», вплоть до исчезновения с лица Земли Человечества – про Апокалипсис от Иоанна слыхали все. «Апокалипсис» был записан в контексте Закона Реинкарнации и свободы воли, в качестве наихудшего сценария событий, однако в мире нет ничего такого, чего, проявив волю, нельзя было бы предотвратить. Я уже немало размышлял о том, почему глобальный закон Творца, осознание которого способно придать правильный вектор духовному прогрессу человечества, столько веков не может возобладать в умах сменяющих друг друга поколений современников, – в силу исторической монополии на истину, независимо от целей, мотивов и последствий содеянного Церковью, доминирующие причины лежат в религиозной плоскости. Логика подсказывает, что в основе вероисповедания и прогресса на Земле не могут быть разные законы, как было до сих пор, но существует одно пророчество. Согласно ему, во времена процветания России на престол взойдёт некий Правитель – сильный, чистый душой и помыслами. Вот ему и будет суждено приложить длань к обновлению веры и избавлению её от застарелого мракобесия прохладных и безразличных клириков, и важно, чтобы все люди совести приближали этот судьбоносный для России и Мира день истины и всеобщего прозрения, как могли. Бог дал людям Заповеди через Моисея во исполнение Своей Воли – Своего Закона, объясняющего человечеству смысл соблюдения норм нравственности; Святая Церковь сделала всё, чтобы Закон, изложенный Христом в самой читаемой Книге на Земле – Библии, навсегда был спрятан от глаз человеческих и заклеймён ересью. Спасибо, что перестали торговать справками об отсутствии грехов, иначе бы, Апокалипсис наступил ещё вчера…

Мне было пора отправляться из кафе в магазин сувениров и, наконец, разузнать, как попасть на экскурсию туда, где мой предок по Духу ел, пил и спал.

Вход в здание с невысокими ступенями, с торца которого я уже побывал, располагался под большой красной вывеской «Сувениры». В магазине было полно всякой всячины, и хотелось бы выбрать что-нибудь на память, однако первое, что обратило внимание на себя, – правая стена помещения. Из нижней части её выходил тот же отполированный скальный выступ, замеченный снаружи, который образовывал внутри невысокую декоративную глыбу, выступающую над полом. Думаю, этот камень не поддался бы удару со всего размаха тяжёлого молотка, и известное мне обстоятельство, связанное с фрагментом этой породы, означало, что Густав фон Рот в свою бытность знал о данном помещении и, конечно, мог в нём бывать. На поперечной жерди этой же стены было развешено несколько мечей, в основном не очень длинных, однако копию одного из них я узнал по форме рукояти и длине клинка и, не раздумывая, решил приобрести. Меч был длиной ровно полметра, похож на тот, что я наблюдал в трансе, когда отстегнул от пояса и оставил в своих покоях в день своей последней смерти, а это вам не баран чихнул, и уйти отсюда без него я не мог.

Справа от входа находилась круговая стойка со множеством цветных открыток с изображением замка и его интерьеров, по шестьдесят центов каждая, и, в конце концов, я выбрал штук тридцать. За прилавком напротив дверей на полках было расставлено много интересных вещиц – фигурки бронзовых рыцарей, тарелки, фужеры и кружки с видами замка, а также печатная продукция. В правом углу были выставлены копии рыцарских щитов, и висела кольчуга. В центре зала стояла прямоугольная витрина, внутри которой поместился макет объёмной копии замка, но, к сожалению, внутренние дворики в нём не просматривались. Дождавшись своей очереди, я купил меч, две пары кружек – себе и брату, набор открыток, и, отдав за всё чуть больше полтинника, засунул покупки в рюкзак. Оказалось, что билетик на экскурсию можно было приобрести тут же, в кассе. Брать его я пока не стал, и с большим трудом выяснил у продавщицы, где начинается экскурсия по замку, нимало не придав значения тому, что музейные гиды тоже не всегда говорят на том языке, на котором посетители обычно умеют слушать.

Выйдя из магазина, мне следовало пройти вдоль того же здания и перед стеной выступающей башни свернуть направо по неширокому лестничному пролёту. Я поднялся по нескольким ступеням, повернул налево и оказался во дворе замка, видимо, из наиболее просторных. С левой стороны между двумя мраморными колоннами был вход в то здание, с обратной стороны которого должна быть та самая молельня. Я прошёл вперёд мимо толпившихся людей, спустился по ступенькам в нижнюю часть дворика и оказался перед входной аркой с каменным барельефом родового герба. Он был овальной формы, с головой льва посередине, петухом и птицей слева и справа внизу и ветвями по краям. «Дом Роттердорф», «Окончание осмотра» – прочёл я на табличках. Правее – в поперёк стоящем здании, располагались ещё две арки – поуже, разделённые колонной, за которыми тоже были двери и выход наружу к северу с указателем AUSGANG, но я вернулся назад. Правая сторона от входа, через который я входил во двор, была образована двумя примыкающими друг к другу зданиями, а ближе к нему, за тремя каменными колоннами, находились две двери, – более широкая, деревянная и окованная, служила входом в музей, вторая – имела табличку TOURISTIKBÜRO.

Ещё до того, как я попал в это ограниченное древними стенами пространство и разглядел герб на стене, – пожалуй, с момента, когда шёл сюда по мосту, у меня возникло необычное ощущение того, что это место откуда-то мне знакомо. Тем не менее, описать окружающую архитектуру было сложно, хотя образ обстановки при закрытых глазах сохранялся хорошо. Слева и справа, опираясь на колонны, к стенам лепились пристройки с окнами, в иных местах – нечто похожее на эркеры; окна стен почему-то располагались не на всех и даже не на одном уровне; на разной высоте находились фахверковые башенки, двускатные крыши и круглые либо гранёные шпили, покрытые сероватой черепицей, а трубы отопительных печей были различной толщины и во многих местах выходили из крыш различной высоты. Одни части «Дома Роттердорфа» были сложены из бурого камня, другие – оштукатурены в белый цвет; стены зданий по другую сторону двора, где находился вход в музей, были жёлтокаменными, имели окна с ярко-красными ставнями, и больше таких вокруг не было. Здание, соединяющее противоположные стены в дальнем конце двора, я бы вообще описать затруднился. Внизу его – арочные своды, о которых я говорил, вверху справа – фахверковый угол стены с двумя несхожими башенками-шпилями на фоне крутого ската крыши, а окна разбросаны по стене так, будто каменщики пьянствовали в одной компании с плотником и стекольщиком. Всё, конечно, было построено со вкусом, выглядело ухоженным, включая цветы в каменных вазонах вдоль стен. Немцы – чего с них взять? У нас вон, некоторые барские усадьбы до сих пор в таком состоянии, в каком на них крестьяне, ещё не охваченные комбедом, продотрядом и колхозом, с вилами и кольями ходили, а здесь и через пятьсот лет на свой родной фамильный герб, как баран на новые ворота смотришь, не насмотришься. Представляете? Да уж, попы, «запретившие» душам под страхом экзекуции переселяться, дураками не были, – дураки бы целые народы и континенты под себя не подмяли. Дорогого стоит увидеть следы своей прошлой жизни на Земле, потому что после этого человек способен переосмыслить многое, а главное – смысл жизни, своё «я» и своё отношение к Богу, себе и ближним. Вселенский Закон, принесённый на Землю Иисусом, лишал поповщину титула вельможной святости, возможности помыкать беспрекословными рабами и проявлять глубинные низменные инстинкты, низводя до статуса презренных торговцев, которых плёткой из храма изгонял Христос. Современный обалдуй, отупевший от тыканья в кнопки гаджетов, клипового мышления и сиплого хита с рифмой «мой шанс – звёздный час», удивился бы, узнав из авторитетного источника, что интеллект подобных ему оболтусов не сгодился бы этим пронырливым святошам и в подмётки. Да что там обалдуй, когда академики никак в толк не возьмут, почему по одному и тому же объективному закону двух мировых религий – «накопления душ в загробной вечности», можно и оправдать, и осудить за злодеяние, предусмотренное международным правом, а третья мировая религия шельмуется за то, что её закон противоречит догматам обеих религий и их общему объективному закону. Видали такое на школьном дворе? Двое дерутся, а третий пытается их разнять и получает тумаков от обоих, которые не перестают дубасить друг друга. Факт, что те, кто тысячелетия развязывал войны, не переставая клясться в любви ко Всевышнему, остаётся незамеченным. А кто заметил, что святые инквизиторы имели дурацкую привычку цитировать Святое Писание, разжигая дрова под еретиком? Никто, кроме еретиков, отправленных на костёр. Общую картинку келейного миросозерцания грядущей райской вечности, кроткого и смиренного, вроде гранитной тверди, слегка портят мировой империализм, терроризм, катаклизм и эксгибиционистские откровения сынов и дочерей Тайного Мирового Правительства о сокращении землян до полумиллиарда, которое у всех на виду давно и успешно реализуется. А вы говорите, мировой прогресс, – вон, сколько обалдуев, которые верят в одноразовую жизнь, скорый рай и потоп после себя. При таком раскладе, как однажды заметил представитель агностиков, неистребимого племени интеллектуальных импотентов, единственным способом выживания человечества выступает не религия, а сохранение здравого смысла. Только где его взять, чтобы сохранить, – на каменной стелле с выбитыми словами о планах иезуитского сокращения земной популяции? Так что христианам или ещё кому-либо от этих иезуитских планов и прочих земных потрясений, в посмертной вечности не отсидеться – придётся реинкарнировать обратно в ад земной, делать, что должно, и будь, что будет. А не проще ли догадаться, что закон посмертной адской вечности – это лживый закон, келейно принятый Церковью в целях создания местечковой юрисдикции и помыкания людьми, а закон духовного прогресса Вселенной и построения рая на самой земле – это Божий Закон, к которому Церковь отношения не имеет, и более того – от людей спрятала? Что тут ещё комментировать – тысячелетнее хождение на голове? Приверженность исконным корням веры предков в то, в чём Иисус был оболган? Или клиническую неспособность отличать Божественное от богохульства, за которое от Имени Спасителя были готовы перегрызть глотки? Не за непоругаемость Создателя, не за абсолютную истину, данную всему человечеству, и не Христа ради, а во имя мракобесия и непоколебимости своего же собственного богохульства! Почему Учение Христа о переселении душ и Закон Реинкарнации составляют главную, верообразующую суть всего христианства? Потому что только Надземный Мир определяет смысл жизни всех существ во Вселенной и на Земле, а не ум земной, человеческий. Церковь не может не знать, что законы перевоплощения бессмертного Духа действовали всегда, и дискредитирует их, как умеет, но почему же она так не любит объясняться на эту тему? Потому что для того, чтобы бесследно выхолостить и подменить Надземный Закон, потребовался аналогичный верообразующему фиктивный эквивалент Мироздания, диктующий содержание смысла земной жизни по корпоративному усмотрению, и как только на это спустя семнадцать веков обращается внимание, всю кротость и смирение снимает, как рукой. Человеку свойственно воздерживаться от рефлексии на тему смерти, и поэтому представления, основанные на церковных догматах о пассивном загробном положении, конечности нравственного совершенствования Духа и необратимости утраты земных наслаждений одноразовой жизни, в сознании большинства стали доминирующими. Разве это не самое худшее из того, что в угоду своим интересам путём лжи добилась Церковь за двухтысячелетнюю историю Человечества? Тут есть что отрицать, чего стыдиться и от чего бурно реагировать, но лжец может винить только себя. Современные клирики оказались неспособны не переосмыслить то, что смертным не дано «отменять» или «принимать» Законы Творца, не извлечь уроки из того, что церковная самодеятельность сыграла с Человечеством злую шутку, и я думаю, что эта неспособность явилась прямым следствием исконного самоощущения себя в обществе. Для сохранения своего реноме Церковь выбрала сомнительное и негодное средство – не признание Божьего Закона, а его дискредитацию и длящуюся ложь. Да и как бы иначе стало возможным: подменить законы реинкарнации и наставления по духовному прогрессу вымыслом пустопорожнего прозябания в загробной вечности и находить истоки переизбытка общемирового зла в недостаточном воцерковлении? Лихо! А своё «святейшее соизволение» на загробный и последующий духовный рост, истинные цели и мотивы соблюдения Заповедей «не убий», «не укради» и так далее, проповедовать за пределами паперти не пробовали? Ну так попробуйте, раз уж Христос на землю для того приходил. Постоянные усилия Отцов Церкви по сокрытию от «рабов Божьих» картины потустороннего мира с целью выворачивания её с точностью наоборот слишком дорого обошлись человечеству, достаточно примера оболваненных смертников-террористов, поспешающих в райскую бесконечность, и кровопролитных геополитических притязаний римской поповщины ради Христа. Я говорю «достаточно», потому что этого с лихвой хватит для мотива всячески скрывать связь церковной доктрины с чудовищной фальсификацией и отрицать последнюю даже за давностью содеянного. Учение о Вечном Аде, в отличие от Учения Христа о переселении душ, позволяло Церкви воплощать любые амбиции и похоти, – полистайте Книгу Духов и убедитесь: вытравленный церковниками Закон Реинкарнации не допускает никаких туманных, альтернативных толкований, никакого поповского произвола и отсебятины. При этом надо понимать, что религиозная «аксиома одноразовой жизни», по которой Церковь исстари предписывает существовать творцам истории и придворным историографам, дурно сказывается на обоих. Первые всё время закладывают в свои надуманные прожекты разрушительный потенциал ненависти и злобы непримиримых сторонников и противников, вторые не могут извлечь пресловутые уроки истории из провальных экспериментов, и вынуждены к ним возвращаться и переписывать. Так было с националистическими и коммунистическими идеями, бесплодными «священными» войнами и социальными революциями и любым делением на «красных» и «белых», а причина в том, что смысл жизни определяет не чья-то неприкасаемая фиктивная аксиома и основанный на ней исторический произвол в «широком диапазоне», а закон нравственной эволюции в ходе воплощений Духа с жёсткими правилами, критериями и ограничениями. Так «методологически» нагадить, как «святые отцы», не смогли даже самые одиозные теоретики «всеобщего благоденствия», кровожадные воители, от которых мир зализывал раны десятилетиями, и ЦРУшники руками ельцинских приватизаторов. Неужели вы думаете, что управляемый дьяволом хаос на планете можно остановить, исходя из какого-то дремучего постулата одноразовой жизни, который если и внушает большинству некую персональную надежду, то лишь на то, что потоп случится после него? Иными словами, в основу своей религии Церковь положила то, что противоречит закону развития всех, поскольку по закону Кармы в следующей жизни все расхлёбывают кашу, которую сами же заваривали в «одноразовой». Наша судьба – это не случайный фантик одноразовой жизни, который можно использовать в качестве шанса на всё, что приспичит, а заслуженный итог прошлых жизней, и только такой подход обеспечивает общий прогресс. Церковь возвела в догму очень вредную своим многозначным толкованием ложь. Сквозь мутные очки одноразовой жизни трудно выбрать истинный путь, но они не мешали великим войти в слабоумные исторические буквари и заставить содрогаться современников и потомков. Рано или поздно, через кровь и страдания, историческая кривая куда-нибудь да вывозила, и всё повторялось сначала. Но кривая есть кривая – по ней можно бежать или ползти хоть до Апокалипсиса, Армагеддона. Вся наша жизнь порой зависит от того, на что в ней сделаны акценты: на гонке за пагубными страстями до бессмысленного заключения в загробной вечности, обещанной Церковью, или на длительной нравственной эволюции, не знающей отдыха ни после рождения, ни после смерти. Идея-фикс о скороспелой готовности к вечному раю игнорирует заведомую реальность того, что закон реинкарнации априори исключает любые попытки через него перепрыгнуть. Этого не удалось ни христианским инквизиторам-палачам с их мнимой святостью, ни лжегуманистам революционерам с горящими глазами, и можно не сомневаться, их душам ещё долго бродить по земле среди нас. Не потому ли на фасаде французских мэрий с тех пор, как во имя казавшегося близким призрачного благоденствия рубили тысячи голов, и сегодня можно прочесть лозунги о свободе, братстве и равенстве, которые остаются для всего человечества недосягаемой мечтой? В России уроки не извлекли и пролили ещё больше крови, уничтожили духовенство. Кто морально ответствен за эту несуразицу? Тот, кто из личных низменных побуждений, пользуясь своим положением, не выполнил заветы Спасителя, извратил и утаил путь и предназначение вечного Духа смертных, и не торопится признавать факт злодеяния.