Ветер Перемен. Рассказы

Довольно с них и того, что ходят по семьям и заставляют нас сдавать им всякую домашнюю птицу, которую потом уносят в специальное место и умершвляют.

В деревне денежной работы почти не осталось, а сидеть на иждивении у своей бабки, у которой после добавления пенсии всего лишь тридцать три лара, я не собираюсь.

– Как там говорили спартанцы? – припоминал Кока.

– Лучше смерть от птичьего гриппа, чем от голода, – напомнил ему Людовик, перефразирую слова легендарных исторических героев.

– Вот, вот, только поразительно, но как столько веков удалось прожить этому проклятому вирусу, – недвусмысленно изумился Кока, – и дожил до наших времен.

– Благодаря тем же птицам и мутации вирусов, которую как предполагают ученые, они проходят, перезимовывая в птичьих клювах, – пояснил Людовик.

После недолгого пути охотники подошли к небольшому, заросшему с одной стороны, по краям камышом, озеру.

– Тсс…, – предупредил Кока своего друга, прикладывая указательный палец правой руки к губам.

Джерри рядом. Кока пригнулся и достал из рюкзака военный

бинокль своего отца, доставшийся ему от одного из пленного немецкого офицера, со времен второй мировой войны.

Он долго глядел в него, пока на его лице не засветилась улыбка.

– Тсс… – повторил он свое предупреждение, – там их навалом, – протянул он бинокль своему другу, – вон там на противоположном берегу, возле камышей, видишь?

– Ага, вот это да, – обрадовался в свою очередь и Людовик, поглядывая пристально в бинокль своего друга.

Заскулил и Джерри, словно упрашивая охотников ему тоже дать поглядеть в бинокль.

– Одно дело чувствовать их запах на расстоянии, а другое,-

видеть добычу своими глазами, – проскулил Джерри.

__________________________________________________________

Лари – бумажная денежная единица в Грузии.

– Слушайте мою команду, – произнес Кока, – мы с Джерри зайдем справа, подходя к ним берегом, заросшим тростником, а ты Людовик, обойдешь озеро слева и устроишься там, в укрытии за камнями.

–Первым нивкоем случае не стреляй, дождись наших выстрелов, после которых, большая часть уток полетит в твою сторону, тогда ты их и встречай своими выстрелами, понятно? А после снова возвращайся к нам.

– Понятно,– повторил Людовик.

– Пошли Джерри, – позвал за собой Кока и охотники разошлись.

После первых двух выстрелов Коки, как он и предполагал небольшая утиная стая, с разноцветными оперениями устремилась в сторону Людовика, встретившего их в свою очередь тоже двумя, промашистыми выстрелами.

– Тьфу ты, мазила! – плюнул в сторону раздосадованный Кока, дожидавшийся своей собаки на берегу, с уже второй в зубах подбитой, водоплавающей дичью.

– Ладно, не горюй, – успокоил он вскоре, вернувшегося к ним своего раздосадованного неудачного друга-охотника, – вскоре начнутся их утренние перелеты, и будем дожидаться их в камышах.

До полудни они простояли почти в камышах, дожидаясь все новых и новых перелетов отдельных уток или их небольших стай.

Коке удалось добавить к своей утренней добыче еще три подстреленные утки, в то время как Людовик, продолжал мазать один выстрел за другим.

Та же картина повторилась и при вечерних перелетах, после которых Коке удалось добавить еще две подстреленные утки против мажущего по летящим живым мишеням Людовика.

– Что с тобой сегодня? Я тебя не узнаю, – поражался Кока на обратном пути домой, после охоты, – Никогда с тобой такого не было.

– Надоело все Кока, ничего не хочу больше в жизни, – пояснил Людовик.

– Хм, вот чудной, ведь жизнь у тебя, только то начинается, – изумился Кока, – в твои то двадцать пять лет не рановато ли?

– Поздновато, а не рановато, – пояснил Людовик.

– Как? – еще больше возмутился Кока, – я на два года старше тебя и такого еще надеюсь еще долго не скажу, а ты?

– Ты это другое дело, а я – это я, – пояснил Людовик.

– О…, погоди, погоди, дружище уж не влюбился ли ты?

Людовик ответил долгим молчанием.

– И в кого же? – полюбопытствовал Кока, – ну не томи же меня, говори по- скорее, знаешь ведь, все равно не отстану, пока не допытаюсь от тебя.

Людовик, хорошо зная характер своего друга покорно указал взглядом, в сторону зависшего над горизонтом Луны, отражение которой сверкало в быстрых водах сельской реки.

– Погоди, погоди, в Луну, что ли? – изумился Кока.

Людовик утвердительно покачал головой.

– Никак рихнулся парень! – заключил Кока.

Тут же на ходу проскулил и Джерри, словно соглашаясь с умозаключением своего хозяина.

Ну ладно, ладно, старина, не отчаивайся, – поспешил утешить друга Кока, долго не дождавшись от него ответа.

– Я помогу тебе похитить ее.

– Правда? – молчаливо спросил его взглядом в глаза Людовик, приостанавливаясь на время, в пути.

– Ну конечно же, в чем проблема?! – подтвердил он, – хотя и вправду не знаю как, – добавил он про себя, устремляя взгляд на святящееся полумесяцем небесное святило.

– Хм, надо же, прямо, так как и в романе нашего грузинского классика. Это становится уже интересным.

– Похитителей Луны всегда ожидает смерть, – пояснил Людовик.

– Как и Людовика четырнадцатого или шестнадцатого? – попытался припомнить Кока, – самого короля Франции.

– Все против меня Кока, – пояснил Людовик.

Джерри продолжал устало плестись рядом со своим хозяином, то и дело поскуливая, в знак поддержки друга своего хозяина.

– Точно, он явно перегрелся сегодня на солнце, – подумал Кока, про себя и решил выбивать клин клином.

– Послушай, дружище, – предложил он своему другу, решив, что если сходить с ума, то вместе с ним и на полную катушку, – а на какой нам сдалась эта ночная красавица, когда вот светило – солнце, – предложил Кока.

– Я пока еще не голубой, – пояснил Людовик, – солнце не женского рода, понятно, и вообще отстань, ты ничего в любви и женщинах не понимаешь, та как еще по-настоящему не любил!

– Ха-ха-ха, – распустился в смехе Кока, – это я не понимаю?

– Что ты в них понимаешь несчастный девственник, а то я то уже их порядком поменял на своем веку.

– Ну, а я о чем тебе говорю? – указал ему на мысль Людовик.

Кока задумался ненадолго.

– Да, вообще то это вопрос спорный, – согласился он со своим другом.

– Но согласись, что влюбиться в природное, небесное святило, это тоже извращение.

– Бесспорно! – согласился Людовик.

– Ну вот, так то оно и лучше, – успокоился Кока.

Некоторое время охотники шли молча, торопясь до сумерек попасть домой.

– Слушай Людовик, хочешь мы с Русикошкой найдем для тебя хорошую “girlfriend”, – предложил Кока на ломаном английском.

– Не хочу “girlfriend”, – отозвался вздохом Людовик, – а хочу только одну, ее – единственную!

– Кого же, черт побери? – не сдержался Кока.

– Мтварису, – проговорил Людовик.

– Что? – протянул с удивлением Кока, – эту кривоногую уродку?

– Не смей так о ней говорить, – пригрозил другу Людовик.

– Прости, прости, но на кой она тебе сдалась, – продолжал возмущаться Кока, – ведь у нас в деревне полно девок куда по -лучше нее.

– Сердцу не прикажешь, – пояснил Людовик.

Оставшуюся часть дороги охотники прошли до дому, не заметив,

__________________________________________________________

Мтвариса – (груз.) – имя девушки в переводе означает Луну.

“girlfriend” – (англ.) – подружка.

как прошло время, во взаимных спорах и уговорах.

Вечерняя работа по дому не смогла убить опечаленность Людовика и тревогу за друга, у Коки.

С наступлением сумерек послышались то тут – то там первые перекликания мелких насекомых друг с другом.

В мыслях Людовика все чаще стала муссироваться бредовая идея похищения Луны, предложенная ему другом.

Богатое разнообразие, обилие и широкий ассортимент продовольственных товаров, завезенных недавно из районного центра, явно баловали своей роскошью, бедновато выглядывающие снаружи и из нутрии, по сути дела, продовольственный, небольшой сельский магазин, названный и расписанный на его наружной, фасадной стене супермаркетом, до требований которого ему нехватало много показателей.

Но тем не менее, находясь на непосредственной близости от главной сельской дороги, он как один из немногих, находящихся в селе, весьма рационально и эффективно удовлетворял, все наиболее необходимые потребности сельчан.

Он, так же как и многие другие здания в селе, стоял на неких куриных ножках, на специальных каменных ножках, которые предохраняли его от затопления в случаях наводнения, так часто бывающих в селе, в основном по сезонам дождей.

Так, чтобы попасть внутрь него, нужно было подняться по нескольким ступеням, дощатой лестницы, выстроенной перед его деревянными дверями.

Все для вас и вашего дома, зазывала покупателей еще одна надпись над дверьми магазина, который скорее подходил на жилой дом, чем на называющий себя супермаркет.

Особое расхождение между формой и содержанием, между его внешним и внутренним убогим видом и разнообразием, броско бросающимися в глаза, этикетками и разноцветными кульками, в которых были запакованы завезенные товары, придавали магазину некую пикантность и загадочность.

В его внутреннем интерьере,словно соприкасались и сожительствовали рядом друг с другом, и один в другом, два времени, прошлоеи настоящее, так как-будто бы они подсказывали и предсказывали сельчанам их будущее, светлое, райское, безоблачное, которое им обещали все средства массовой информации, вот уже на протяжении многих последних лет, и которое, так упорно не спешило к ним в село, а подавала знаки, только своими пестро запакованными, в яркие многоцветные специальные кульки товарами, забрасывая их время от времени, небольшими партиями в их село.

Многие в селе, продолжали надеяться, думать и ждать своего святого, и счастливого будущего, но еще больше были те, которые свыклись уже, с пустыми обещаниями прошлых лет, продолжали тянуть тяжелую лямку нынешней сельской жизни, в полной индеферентности и в абсолютном безразличии, в пожеланиях и обещаниях завернутых словно конфеты карамели, в разные и разноцветные шелестящие и шуршащие фантики.

– Так или иначе, но до этого нужно построить новые хорошие дороги, современного, европейского стандарта, – пояснил один покупатель другому, в ожидании пока молодая девушка, продавщица отвесила ему на весах нужный товар.

– Их строительство то уже давно началось в столице и его пригородах, но когда они доберутся до нас Тома, не известно, – пояснил, стоящий за ним другой мужичек, выше среднего возраста. Могу уверить тебя, что нас уже к этому времени в живых не будет, – подготавливал он папироску в руках, чтобы выкурить ее в ближайшее время.

– Ты чего это Хута, проклинаешь нас, что ли?

– Куда там, что сам не видишь, что творится, как опустошаются деревни, молодежь бежит в города, а на наш век и таких дорог хватит, как служили нам в прошлом, так и послужат в будущем.

– Пожалуй ты и прав, возможно, в чем-то Хута, но меня волнует твой сильно угасший, прежний оптимизм. Наша страна невольно стала полигоном для действия внешних и внутренних сил, а мы испытываемыми кроликами.

В нашей стране многократно повысился фон депрессий, безнадежности и нас уже почти ничего не радует, и не интересует, кроме материального благополучия.

Удовольствия и сладости мирских услад шумной, и бурной рекой увлекают в своих водах все больше, и больше человеческих душ из молодого, нашего будущего поколения.

– Но они забывают о главном, что Господь всесилен и все их машинные механизмы воздействия на нас, в один миг разрушатся и улетучатся, если мы будем вместе, со своим Творцом, – обнадежил Тома.

– Да, вот уж ничего не скажешь, обнадеживают, – удивилась молодая покупательница, обращаясь к продавщице, после ухода из магазина, стоящих перед ним старцев – односельчан. Их послушать, так только от этих разговоров сбежишь из деревни.

– Да, не рассчитали немного, – согласилась с ней продавщица.

– Чего тебе Луна?

– Яйца у тебя свежие?

– Да, только позавчера завезли.

– Понятно, значит свеже завезенные, а когда снесенные?

– Не знаю, – рассмеялась продавщица.

– Дай мне лоток, пожалуй.

Продавщица направилась в ближайший угол магазина за товаром – «Когда было, что мы покупали яйца и в таком количестве – поддержала подругу продавщица, – я сама тоже вчера один лоток к себе домой унесла, пока есть, когда завезут еще не известно.

– Не говори, слушай Мзия, худо бедно, но наши домашние куры снабжали нас не только мясом, но и яйцами, а теперь эти проведенные зимой мероприятия, по пресечению возможного распространения птичьего гриппа, совсем нас подкосили на корню.

– Обещали ведь вроде бы какую-то компенсацию вначале, за пять лари за каждую умершленную курицу и десять за утку и индюшку.

– Какой там, списали все на эпидемию, еще указали нам на то, что мы должны быть им благодарны за то, что они нас предостерегли от этого коварного заболевания,– возмутилась Луна.

А то это компенсация была равноценной нашему ущербу?

– Да, но хоть какая-то, – предположила Мзия, – странно, но мне почему-то казалось, что у нас в деревне всякие службы и ведомства давно закрылись, а вот видишь, когда им понадобилось, сразу же ее собрали, сан – эпидемиологическую службу.

– А много ли для этого надо?Достаточное финансирование и пару хороших специалистов из районного центра, а на простую рабочую силу и у нас,как видишь, немало людей нашлось в деревне, – пояснила Луна.

– Взвесь мне, пожалуйста, пару килограммов сахарного песка.

– Говорят, что сахар еще подорожает и дойдет до двух лари,– предупредила Мзия, отвешивая подруге сахар на весах.

– Ай, на всю жизнь все равно не напасешься, нам на чай хватит, а там пусть мужики горюют, им ведь нужно много сахара, после уборки винограда.

– Как, а на варенья и компоты?– напомнила Мзия.

– А на них мы используем оставшийся от ртвели сахар – усмехнулась Луна.

– Ловко устроилась, – поддержала подружку с улыбкой Мзия, – и что мужики без нас бы делали.

– Да ничего, вот сбежим все девки в город, так они тоже за нами побегут, вот увидишь, – пояснила Луна.

– Они, что тоже, как тараканы? – засмеялась Мзия.

– Почему же? – полюбопытствовала Луна.

– Недавно купила лекарство от тараканов, эти китайские мелки, ты знаешь, как там, в инструкции, в целях экономии, предлагают использовать только мелок для изгнания самок, после чего как они предполагают, исчезнут и самцы, – вновь рассмеялась Мзия.