скачать книгу бесплатно
Абе расположился сзади на широком подоконнике. Мы с Трюс вместе устроились в кресле.
– Завтра вечером пойдете в тот ресторан, – говорит нам Франс. – Вы же немного владеете немецким?
В комнате висит пелена синего дыма. Я очень стараюсь не закашляться.
– Немного? Да мы болтаем свободнее некуда! – отвечаю я.
Я отворачиваюсь от дыма, который выдыхает Франс, и замечаю на подоконнике гипсовый бюст. Это портрет жены Мари Андриссена. Она очень красивая, но ее красоту скрывает широкополая шляпа Франса, которую он накинул скульптуре на голову.
– Врунишка! – со смехом бросает мне Трюс. Ну что за вредина! А Франсу она отвечает: – Объясниться мы сможем. Это все благодаря маме. Она с тридцать восьмого принимала у нас дома бежавших из Германии евреев и коммунистов.
– А, ну да. Отлично. – Франс гасит окурок в полной пепельнице. – Девушки ходят в этот ресторан знакомиться с солдатами вермахта. Одна из вас должна соблазнить нашу «мишень» и выманить на улицу. Скажете, что недалеко лес, вы знаете там укромное местечко и…
Он делает многозначительную паузу и подмигивает. Мы с Трюс смотрим на него. Все молчат. Я вскакиваю и кричу:
– Я что, похожа на девку, которая гуляет с немцами? На шлюху? – Я развожу руки и оглядываю себя, свое еще детское тело: маленькая, бедра узкие, а на месте груди… Гладильная доска, как говорит Трюс. – Да они ни в жизнь на такое не поведутся!
Франс умиленно улыбается, будто перед ним младенец. Мужчины хохочут.
– Давайте, смейтесь! Вообще-то я серьезно! – кричу я и падаю обратно в кресло рядом с Трюс. Мои щеки пылают.
– Я ведь сказал: одна из вас. – Франс кивком указывает на Трюс. – То есть ты. Мы с Виллемсеном будем вас поджидать. А когда вы с фрицем уйдете, Фредди тоже займет свою позицию в лесу.
– И как долго я должна это делать – соблазнять его? – бесстрастным тоном спрашивает Трюс.
– Д-да т-ты п-по… – отзывается Румер.
– Да ты по-быстрому: туда-сюда, и готово, – заканчивает за него Вигер.
Все, конечно, опять гогочут. Кроме нас с Трюс. И Франса. Тот бросает на Вигера испепеляющий взгляд. Мужчины пытаются успокоиться. Только Вигер все еще похохатывает.
– Недолго, – отвечает сестре Франс. – Главное, завоевать его доверие. А потом этим доверием воспользоваться.
Он берет перьевую ручку и чернильницу и набрасывает на бумаге ресторан, дорогу к лесу и лесные тропинки. Места, где спрячутся они с Виллемсеном и где буду караулить я, он помечает крестиками, а тропу, по которой должна идти Трюс, – стрелочкой.
– А если он захочет пойти по другой тропе? – спрашивает Трюс.
– Тогда Фредди свистнет, она будет стоять здесь… – Франс указывает на крестик. – Свистеть в пальцы умеешь?
– Конечно, умеет, – отвечает за меня Трюс.
Я пронзительно свищу, сунув в рот большой и указательный пальцы.
– Свистнешь один раз – и мы переменим позицию. Смотри, Трюс, здесь ты войдешь в лес… – Палец Франса скользит по бумаге. – На самом деле тут всего одна тропинка. А у этой развилки спрячемся мы. Твоя задача – завтра к семи вечера привести туда фрица.
Трюс бледна как мел. Руки недовольно скрещены на груди.
– А что это вообще за фриц? – спрашивает она ледяным тоном. – Почему от него надо избавиться?
У меня перехватывает дух. Только теперь, когда Трюс произнесла эти слова, до меня доходит, что с ним сделают. Я тут же вспоминаю маму. Не убивайте. Никого, даже злодеев.
– Он полицейский из СД, который допрашивал «Гёзов», – отвечает Франс.
– И что?
– Один из них умер от пыток еще до казни.
Трюс на миг умолкает.
– От его руки?
Франс кивает.
– Он привязал парня к батарее и раскалил печку докрасна.
– Откуда тебе это известно?
– У меня есть в полиции человек, он на нашей стороне, передает мне информацию и…
– И мы должны верить на слово, что он на нашей стороне? – перебивает его Трюс.
– На нашей, – уверенно говорит Франс. – А что до эсдэшника, то он сейчас работает в Харлеме. Трудится не жалея сил, если ты понимаешь, о чем я.
– А имя у него есть? Как его звать?
– Генрих…
– Генрих Гиммлер, – шутит Вигер.
Остальные смеются.
– Краузе. Генрих Краузе, – заканчивает Франс. – Ну так что? Согласна?
Трюс угрюмо смотрит на него.
– Как далеко можно зайти, чтобы… – Она поднимает глаза к потолку, подыскивает слова, но не находит.
– Что бы ты сделала, если бы на кого-то напал лев? – спрашивает Франс. – Прикончила бы льва.
И правда, думаю я. Тот фриц – настоящий зверь.
– К тому же, – говорю я Трюс, – не мы с тобой его ликвидируем.
– Ликвидируем, – поправляет Франс.
– Ну да. Не мы с тобой, Трюс.
– Если ему не помешать… – Франс беспомощно разводит руки.
– Другого пути нет, – резко говорит Вигер. – Мы можем обратиться в полицию, но они с ним заодно.
– Мы хотим предотвратить смерть невинных людей, – объясняет Тео. Иногда он говорит как пастор на проповеди. Немного торжественно и всегда доброжелательно.
– Это я понимаю, – отзывается Трюс, – но…
– Полиция на службе у немцев, Трюс, им больше нет веры. – Франс повышает голос. – Террористы для них – это мы. А этому типу они позволяют пытать людей.
Трюс медленно кивает.
– Жаль, что мы не можем посадить его в тюрьму, – говорит она. – Было бы правильнее.
– Было бы, – соглашается Франс.
– Да, но это невозможно. – Я вытягиваю ниточку из обивки кресла.
– Увы, есть только один способ его остановить. – Франс смотрит на Трюс, вскинув брови. – Ну так как?
– Ладно, – холодно отвечает Трюс.
Пригнувшись к рулю, Трюс несется на велосипеде домой, будто за ней гонятся. Я трясусь на багажнике, ухватившись за него руками в толстых носках вместо варежек. Изо рта вылетают облачка пара. На полдороге Трюс устает и снижает темп.
– И как мне, по-твоему, быть, Фредди? – тяжело дыша, спрашивает она. – Как соблазнить такого типа?
Я прыскаю, но тут же жалею об этом. Трюс никогда не просит у меня совета.
– Дура ты! – сердится она. – А ну как он мне не поверит?.. Что тогда?
Она замедляет темп. Вихляя, проезжает по луже.
Да, что тогда?
– Франс же дал тебе поддельные документы? Возьми их с собой, – говорю я.
– Ну, это самой собой, – бурчит она.
– Тебя не арестуют, Трюс. Ты же не нарушаешь закон.
Стоит полная луна. Так светло, что в канале Лейдсеварт блестит вода, и я думаю: все пройдет хорошо. Все получится.
– А что, если его не… – Трюс останавливается, но потом продолжает: – Он ведь сможет меня опознать. – В ее голосе слышится страх.
Как бы я хотела ей помочь!
Трюс молча едет дальше. Когда мы въезжаем на нашу улицу, раздается вой воздушной тревоги.
– Поторопись! – визжу я.
Прямо над нами гудят моторы самолетов. Бомбардировщики, хотят смести нас с лица земли! Мигом отсюда! Нужно поскорее убраться с улицы. Когда мы с Трюс заползаем в каморку под лестницей, уже грохочут зенитки. В ожидании сигнала об окончании бомбардировки мы с Трюс и мамой тихонько переговариваемся. Мама сообщает, что завтра поедет к дедушке с бабушкой в Амстердам. Вернется только в понедельник. Я притворяюсь сонной и опускаю голову на колени, но на самом деле во мне зреет хитрый план.
6
– Вы прекрасно можете посидеть дома одни.
Мама говорит это беспечным тоном, но выпросить у нее семьдесят центов мне удается легче обычного. Теперь я могу осуществить свой план!
– Знаешь, что мы будем делать? – говорю я Трюс, пока мама наверху собирает вещи.
– Что?
– Пойдем в кино.
Трюс мотает головой.
– Да-да! На какой-нибудь романтический фильм, учиться искусству соблазнения, – самодовольно объявляю я.
– Какой дурацкий план! – Трюс грустно смотрит на меня и со вздохом пожимает плечами.
Днем того же дня мы удобно устраиваемся в мягких креслах кинотеатра «Рембрандт» на Гроте Маркт, главной городской площади. Как только на экране появляется немецкий новостной киножурнал, в зале начинают хрустеть пустыми пакетиками и пронзительно свистеть. Дежурный полицейский не слишком-то старается восстановить порядок. И мы с сестрой хрустим и свистим так громко, что вопли нацистских пропагандистов не долетают до наших ушей и мы едва замечаем жирдяя Геринга. С нас довольно и табличек «Евреям вход воспрещен», что висят у входа.
– Я знаю один анекдот, – говорит сидящая перед нами женщина соседу.
Я тычу Трюс в бок, и мы наклоняемся поближе.
– Встречаются как-то фриц и член НСД. Фриц говорит: «In Deutschland haben wir einen F?hrer». А тот ему: «Wir auch, aber wir sagen Leider». А фриц: «Das ist zuf?llig, das sagen wir auch»[15 - «У нас в Германии есть фюрер». А тот ему: «У нас тоже, только мы говорим: Leider». А фриц: «Вот и мы так говорим»! (нем.) F?hrer по-немецки «вождь», как и Leider по-нидерландски. Шутка в том, что по-немецки leider означает «увы, к несчастью». – Прим. пер.].
Мы с Трюс разражаемся хохотом. Сидящий позади парень стучит мне по спине, выдыхает в лицо дым от сигареты и кивает на экран. Начинается Dreimal Hochzeit[16 - «Свадьба с третьей попытки» – немецкий фильм режиссера Гезы фон Больвари 1941 года.]. По сюжету главные герои – русский князь Александр и простая девушка Вера – любят друг друга, но не могут обвенчаться, потому что она недостаточно высокого происхождения. (У нас с Петером с этим все в порядке, удовлетворенно думаю я. И сразу начинаю по нему скучать.) Князь со временем теряет свое положение в обществе и состояние, а Вера становится известной певицей, но и теперь они не могут вступить в брак: Александр стыдится своей бедности. Позже они встречаются снова. Князь работает в баре, а Вера стала манекенщицей. Наконец они могут пожениться. (Как мы с Петером когда-нибудь, после войны, думаю я. И тут же хочу прямо сейчас оказаться рядом с ним.)
Мама расплевалась бы от отвращения, увидев такую идиотскую историю, которая только подтверждает классовые предрассудки, – да, именно так она бы и выразилась. Но я смотрю с удовольствием.
Каждый раз, когда героиня принимает соблазнительную позу, вертит бедрами, хлопает ресницами, я сжимаю руку Трюс. Теперь ясно, что нужно делать: вовсю улыбаешься, немного прохаживаешься, покачивая бедрами, потом останавливаешься, уперев руку в бок, и заглядываешь мужчине глубоко в глаза. У меня бы получилось. А вот у Трюс… я кошусь на нее. Сложив руки на груди, сестра хмуро взирает на экран.
Сеанс закончен, князь женился на своей возлюбленной, и я довольно вздыхаю. Трюс тоже вздыхает, но по-другому.
* * *
В штаб-квартире на Вагенвег я рассказываю Франсу, что мы сходили на Dreimal Hochzeit.
– Поучиться, как это делается.
Он смеется.
– Хитро придумано!
Я сияю.
– Да, правда же?
Но я быстро стираю улыбку с лица. Ему необязательно видеть, как меня радует всякий его комплимент.
