Учение о понятии

Разделение

Понятие, согласно рассмотренному выше, есть единство бытия и сущности. Сущность есть первое отрицание бытия, которое вследствие того стало видимостью, понятие есть второе или отрицание этого отрицания, стало быть, бытие восстановленное, но как бесконечное опосредование и отрицание его внутри себя самого. Поэтому в понятии бытие и сущность уже не имеют определения, как бытие и сущность, а равным образом не состоят в таком единстве, что каждое имеет видимость в другом. Поэтому в понятии нет различия по этим определениям. Оно есть истина того субъективного отношения, в котором бытие и сущность достигают одно через другое своих полных самостоятельности и определения. Истиною и субстанциальностью оказывается субстанциальное единство, которое есть вместе с тем только положение. Положение есть существование и различение, поэтому в понятии бытие в себе и для себя достигло соответствующего себе и истинного существования, ибо это положение есть само бытие в себе и для себя. Это положение образует различение понятия в нем самом; его различения, поскольку оно непосредственно есть бытие в себе и для себя, суть сами полное понятие; они общи в их определенности и тожественны со своим отрицанием.

Теперь мы достигли самого понятия понятия. Но это еще только его понятие, или, иначе, понятие само есть еще только понятие. Так как оно есть бытие в себе и для себя, поскольку оно есть положение или абсолютная субстанция, поскольку оно обнаруживает необходимость различаемых субстанций, как тожество, то это тожество должно быть самоположением того, что оно есть. Моменты движения отношения субстанциальности, через которое становится понятие, и изображенная через это реальность находится лишь в переходе к понятию, она еще не есть свое собственное, происходящее из понятия определение; она падает еще в сферу необходимости, своим же может в нем быть лишь его свободное определение, существование, в котором оно тожественно с собою, моменты которого суть понятия и положены через него само.

Поэтому понятие, во-первых, есть лишь в себе истина; так как оно есть только нечто внутреннее, то оно есть также только нечто внешнее. Оно есть, во-первых, вообще нечто непосредственное, и в этом виде его моменты имеют форму непосредственных, твердых определений. Оно является, как определенное понятие, как сфера простого рассудка. Так как эта форма непосредственности есть еще несоответствующее его природе существование, ибо оно есть лишь к себе самому относящееся свободное, то она есть некоторая внешняя форма, в которой понятие может считаться не сущим в себе и для себя, а лишь положенным или чем-то субъективным. Вид непосредственного понятия образует ту точку зрения, с которой понятие есть субъективное мышление, некоторая внешняя для вещи рефлексия. Эта ступень образует собою поэтому субъективность или формальное понятие. Его внешность проявляется в твердом бытии его определений, вследствие чего каждое выступает для себя, как нечто отдельное, качественное, состоящее лишь во внешнем отношении к своему другому. Но тожество понятия, которое именно и есть внутренняя или субъективная его сущность, приводит его в диалектическое движение, через которое снимается его отдельность, а с тем вместе отделение понятия от вещи, и, как его истина, возникает полнота, образующая собою объективное понятие.

Во-вторых. Понятие в своей объективности есть сама сущая в себе и для себя вещь. Через свое необходимое дальнейшее определение формальное понятие обращает само себя в вещь и тем самым утрачивает отношение субъективности и внешности к ней. Иначе, наоборот, объективность есть выступившее из своей внутренности и перешедшее в существование реальное понятие. В этом тожестве с вещью оно имеет тем самым собственное и свободное существование. Но это еще непосредственная, еще не отрицательная свобода. Как единое с вещью, понятие погружено в нее; его различения суть объективные осуществления, в которых оно само снова есть внутреннее. Как душа объективного существования, оно должно сообщить себе ту форму субъективности, которую оно, как формальное понятие, имело непосредственно; таким образом, в форме свободного, которой оно еще не имело в объективности, оно выступает в противоположности с последнею, и тем самым обращает тожество с собою, которым оно, как объективное понятие, в себе и для себя обладает с ним, также в положенное.

В этом своем завершении, в котором оно и в своей объективности также имеет форму свободы, адекватное понятие есть идея. Разум, который есть сфера идеи, есть самой себе открывшаяся истина, в которой понятие находит совершенную соответствующую ему реализацию, и свободно постольку, поскольку оно познает этот свой объективный мир в своей субъективности, а последнюю в нем.

Первый отдел

Субъективность

Понятие есть, во-первых, формальное, понятие в начале или такое, которое непосредственно. В непосредственном единстве его различение или положение, во-первых, само ближайшим образом просто и есть только некоторая видимость, так что моменты различения суть непосредственно полнота понятия и образуют собою понятие, как таковое.

Но, во-вторых, так как оно есть абсолютная отрицательность, то оно уничтожает само себя и полагает себя, как отрицательное или как другое себя самого; и именно потому, что оно есть прежде всего непосредственное, это положение или различение имеет то определение, что моменты становятся безразличными один относительно другого, каждый становится для себя; единство понятия в этом разделении есть лишь внешнее отношение. Как такое отношение своих положенных самостоятельными и безразличными моментов, оно есть суждение.

В-третьих, суждение, правда, содержит в себе единство распавшегося на свои самостоятельные моменты понятия, но это единство не положено. Таковым оно становится через диалектическое движение суждения, которое тем самым становится умозаключением, вполне положенным понятием, так как в умозаключении положены также и моменты его, как самостоятельные противоположные стороны, и опосредывающее их единство.

Но так как непосредственно это единство, как соединяющее среднее, а моменты, как самостоятельные крайние, ближайшим образом противоположны, то это противоречивое отношение, имеющее место в формальном умозаключении, снимает себя, и полнота понятия переходит в единство целостности, субъективность понятия в его объективность.

Первая глава

Понятие

Под рассудком обыкновенно разумеется вообще способность понятия, и он тем самым отличается от силы суждения и способности умозаключения, как от формального разума. Но, главным образом, он противополагается разуму и в этом смысле он означает способность не понятия вообще, а определенных понятий, причем господствует представление, будто понятие есть только нечто определенное. Если рассудок в этом своем значении отличается от формальной силы суждения и формального разума, то его следует признавать способностью единичных определенных понятий. Ибо суждение и умозаключение или разум суть сами, как формальное, лишь нечто рассудочное, так как они подчинены форме отвлеченной определенности понятия. Но здесь понятие считается вообще не только отвлеченно определенным; поэтому рассудок отличается от разума лишь так, что первый есть вообще лишь способность понятия.

Это общее понятие, подлежащее здесь теперь рассмотрению, содержит в себе три момента: общность, частность и единичность. Различение и те определения, которое оно сообщает себе в различении, образуют собою ту сторону, которая ранее того была названа положением. Так как в понятии последнее тожественно бытию в себе и для себя, то каждый из этих моментов есть также целое понятие, как определенное понятие и как некоторое определение понятия.

Во-первых, оно есть чистое понятие или определение общности. Но чистое или общее понятие есть также лишь определенное или порозненное понятие, которое ставит себя наряду с другими. Так как понятие есть целостность, т. е. в своей общности или в чистом тожественном отношении к себе есть по существу определение и отличение, то оно в нем самом имеет мерило, по коему эта форма его тожества с собою, проникая и объемля собою все моменты, определяет себя также непосредственно к тому, чтобы быть только общим в противоположность различаемости моментов.

Во-вторых, понятие есть тем самым это частное или определенное понятие, положенное, как отличное от других.

В-третьих, единичность есть понятие, рефлектирующее себя из различения в абсолютную отрицательность. Это есть вместе с тем тот момент, в котором оно перешло из своего тожества в свое инобытие и становится суждением.

А. Общее понятие

Чистое понятие есть абсолютно бесконечное, безусловное и свободное. Здесь в начале изложения, имеющего своим содержанием понятие, надлежит еще раз бросить взгляд на его генезис. Сущность есть результат становления бытия, а понятие – сущности, стало быть, также бытия. Но это становление имеет значение отталкивания себя, так что ставшее есть скорее безусловное и первоначальное. Бытие в своем переходе в сущность стало видимостью или положенным бытием, а становление или переход в другое – некоторым положением; и наоборот, положение или рефлексия сущности сняло себя и восстановило себя в неположенное, в первоначальное бытие. Понятие есть взаимное проникновение этих моментов, так что качественное и первоначально сущее есть лишь положение и лишь возврат внутрь себя, и эта чистая рефлексия в себя есть просто становление другого или определенность, которая именно поэтому есть определенность бесконечная, относящаяся к себе.

Поэтому понятие есть во-первых, такое абсолютное тожество с собою, что оно таково, лишь как отрицание отрицания или как бесконечное единство отрицательности с самою собою. Это чистое отношение понятия к себе, которое становится отношением вследствие того, что оно полагает себя через отрицание, есть общность понятия.

Так как общность есть в высшей степени простое определение, то она, по-видимому, не допускает никакого объяснения; ибо объяснение требует определений и различений и быть сказуемым к своему предмету, а то, что просто, таким путем скорее изменяется, чем объясняется. Но именно природа общего и состоит в том, что она есть такое простое, которое вследствие абсолютной отрицательности содержит внутри себя высшие различение и определенность. Бытие просто, так как оно непосредственно; поэтому оно есть мнимое (gemeintes), и про него нельзя сказать, что оно такое; потому оно есть непосредственно одно со своим другим, небытием. Именно в том и состоит его понятие, что оно есть такое простое, непосредственно исчезающее в своей противоположности; оно есть становление. Общее есть, напротив, простое, которое есть также самое богатое внутри себя самого, ибо она есть понятие.

Поэтому, оно есть, во-первых, простое отношение к себе самому; оно только внутри себя. Но это тожество есть, во-вторых, внутри себя абсолютное опосредование, но не нечто опосредованное. О таком общем, которое есть опосредованное, именно об отвлеченном, противоположном частному и единичному общему, может идти речь лишь по поводу определенного понятия. Но уже и отвлеченное подразумевает для своего достижения отбрасывания прочих определений конкретного. Эти определения, как таковые, суть вообще отрицания, а равным образом далее и отбрасывание их есть отрицание. Таким образом, при отвлечении также имеет место отрицание отрицания. Но это двойное отрицание представляется так, как будто оно для отвлеченного внешне, и как будто как отбрасываемые дальнейшие свойства конкретного составляющих содержание отвлеченного, так и действие отбрасывания одних и удержания других совершаются вне его. В такой внешности общее еще не определило себя в отличие от своего движения; оно есть еще само внутри себя то абсолютное опосредование, которое именно и есть отрицание отрицания или абсолютная отрицательность.

Соответственно этому первоначальному единству, первое отрицательное или определение не есть, во-первых, какое-либо ограничение общего, но последнее сохраняется в нем и положительно тожественно с собою. Категории бытия, как понятия, были по существу этими тожествами определений с самими собою в их ограничении или их инобытии; но это тожество было лишь понятием в себе; оно еще не обнаруживалось. Поэтому, качественное определение, как таковое, перешло в его другие и имело своею истиною некоторое отличное от него определение. Напротив, общее, даже когда оно полагает себя в некотором определении, остается в нем тем же, что оно есть. Оно есть душа конкретного, коему оно присуще, не стесненное и саморавное в его многообразии и различии. Оно не уносится в становление, но продолжается непомраченное им и имеет силу неизменного, бессмертного самосохранения.

Равным образом, оно не имеет только видимости в другом, как определение рефлексии. Последнее, как относительное, не только относится лишь к себе, но есть некоторое отношение. Оно обнаруживает себя в своем другом, но имеет в нем лишь видимость, и видимость каждого в другом или их обоюдное определение при их самостоятельности имеет форму внешнего действия. Напротив, общее положено, как сущность своего определения, как его собственная положительная природа. Ибо определение, составляющее его отрицательное, есть в понятии только его положение или, по существу, вместе с тем отрицательное отрицательного, и лишь это тожество отрицательного с собою и есть общее. Тем самым общее есть также субстанция своих определений, но так, что то, что было для субстанции, как таковой, случайным, есть собственное опосредование понятия самим собою, его собственная имманентная рефлексия. Но это опосредование, ближайшим образом повышающее случайное в необходимость, есть обнаруженное отношение; понятие не есть причина бесформенной субстанции или необходимость, как внутреннее тожество отличных одна от другой и взаимно ограничивающихся вещей или состояний, но абсолютная отрицательность формирующего и создающего; и так как определение есть не ограничение, а просто снятое, положение, то видимость есть явление тожественного.

Поэтому общее есть свободная сила; оно есть и оно само, и захватывает свое другое, но не насильственно, а так, что оно скорее покоится и остается при себе самом в другом. Как оно названо свободною силою, также оно могло бы быть названо свободною любовью и безграничным блаженством, ибо оно есть отношение к различному от себя, лишь как к себе самому, оно возвращено в последнем к самому себе.

Только что было упомянуто об определенности, хотя понятие, как пока лишь общее и тожественное себе, еще до нее не дошло. Но нельзя говорить об общем без определенности, которая при ближайшем рассмотрении есть частность и единичность; ибо оно заключает ее в своей абсолютной отрицательности в себе и для себя; таким образом, определенность берется не извне, если о ней говорится по поводу общего. Как отрицательность вообще или по первому, непосредственному отрицанию, оно вообще имеет в нем самом определенность, как частность; как второе, как отрицание отрицания, оно есть абсолютная определенность или единичность и конкретность. Тем самым общее есть полнота понятия, оно есть конкретное, а не пустое, имеющее скорее содержание через свое понятие, содержание, в котором оно не только сохраняется, но которое есть его собственное и имманентное ему. От содержания, правда, можно отвлечь, но при этом получается не общность понятия, а лишь отвлеченное, которое есть изолированный, несовершенный момент понятия и не имеет в себе истины.

Таким образом, при ближайшем рассмотрении общее оказывается этою полнотою. Поскольку оно имеет внутри себя определенность, оно есть не только первое отрицание, но и ее рефлексия в себя. Взятое для себя с этим первым отрицанием оно есть частное, как это будет сейчас рассмотрено; но и в этой определенности оно по существу есть еще общее; здесь оно еще должно быть понимаемо с этой стороны. А именно эта определенность, как в понятии полная рефлексия, есть двоякая видимость, с одной стороны, видимость во вне, рефлексия в другое, с другой стороны, видимость во внутрь, рефлексия в себя. Эта внешняя видимость образует собою отличение от другого; тем самым общее приобретает частность, находящую свое разрешение в некотором высшем общем. Поскольку оно теперь есть также лишь относительно общее, оно не утрачивает своего характера общего; оно сохраняет оный в своей определенности и притом не так, чтобы в соединении с нею он оставался относительно нее безразличным – в таком случае он был бы лишь совокуплен с нею – но так, что он есть именно то, что только что было названо видимостью во внутрь. Определенность, как определенное понятие, заворачивается внутрь себя из внешности; она есть, собственно, имманентный характер нечто существенное потому, что он принят в общность и проникнут ею, имеет равный с нею объем, тожественно с нею также проникает ее; это характер, принадлежащий роду, как нераздельная с общностью определенность. Поэтому он есть не обращенное во вне ограничение, но нечто положительное, так как через общность он находится в свободном отношении к себе. Таким образом, и определенное понятие остается внутри себя бесконечно свободным понятием.

Что касается другой стороны, по которой род ограничен своим определенным характером, то было уже замечено, что, как низший род, он находит свое разрешение в высшем общем. Последнее может снова быть понимаемо, как род, хотя более отвлеченный, но опять-таки принадлежит лишь той стороне определенного понятия, которая направлена во вне. По истине высшее общее есть то, в коем эта направленная во вне сторона принимается обратно внутрь, то второе отрицание, в котором определенность есть только положенное или видимость. Жизнь, я, дух, абсолютное понятие суть общее не только в смысле высших родов, но как конкретное, определения которого также суть не только виды или низшие роды, но в своей реальности суть совершенно в себе и исполнены ею. Поскольку жизнь, я, конечный дух также суть лишь определенные понятия, они находят абсолютное разложение в том общем, которое должно быть понимаемо, как по истине абсолютное понятие, как идея бесконечного духа, положение которого есть бесконечность, прозрачная реальность, в коей он есть свое творение и сам себя в ней созерцает.

Истинное, бесконечное общее, которое есть непосредственно как частность, так и единичность, должно быть теперь рассмотрено ближе, как частность. Оно определяет себя свободно; его обращение в конечное не есть переход, имеющий место лишь в сфере бытия; это творческая сила, как абсолютная отрицательность, которая относится к себе самой. Как таковая, она есть различение внутри себя, а последнее есть определение, состоящее в том, что различение тожественно с общностью. Тем самым оно есть положение самих различений, как общих, относящихся к себе. Через то они становятся фиксированными, изолированными различениями. Изолированная устойчивость конечного, которая ранее определялась, как ее бытие для себя, также как вещность, субстанция, есть в своей истине общность; и этою формою бесконечное понятие облекает свои различения формою, которая и есть именно самые эти различения. В том и состоит творчество понятия, могущее быть понятым лишь в этом его внутреннейшем.

В. Частное понятие

Определенность, как таковая, свойственна бытию и качественному; как определенность понятия, она есть частность. Она есть не граница, т. е. не относится к некоторому другому, как своей потусторонности, но скорее, как было только что указано, есть собственный имманентный момент общего; последнее находится поэтому в частности не при чем-либо другом, но вполне при себе самом.

Частное содержит в себе общность, составляющую его субстанцию; род есть неизменное в своих видах; виды различаются не от общего, а только один от другого. Частное имеет с другими частными, к которым оно относится, одну и ту же общность. Вместе с тем их различие в виду их тожества с целым, как таковое, обще; оно есть целостность. Таким образом, частное не только содержит в себе общее, но также изображает последнее через свою определенность; она тем самым образует собою ту сферу, которую должно исчерпать частное. Эта целостность, поскольку определенность частного берется просто, как различие, является полнотою. В этом смысле виды образуют полноту, поскольку их нет более, чем перечислено. Для них нет никакого внутреннего мерила или принципа, так как различие есть то лишенное единства различение, относительно которого общность, составляющая абсолютное единство для себя, есть лишь внешний рефлекс и неограниченная, случайная полнота. Но различие переходит в противоположение, в имманентное отношение различного. Частность же есть общность в себе и для себя, такое имманентное отношение не вследствие перехода; она есть целостность внутри себя самой и простая определенность, принцип по существу. Она не имеет иной определенности, кроме положенной через само общее и вытекающей из последнего следующим образом.

Частное есть само общее, но первое есть различение второго или отношение к другому, видимость второго во вне; но нет никакого другого, от которого отличалось бы частное, кроме самого общего. Общее определяет себя и, таким образом, само есть частное; определенность есть его различение; оно отличается только от самого себя. Поэтому его виды суть только: а, само общее, и b, частное. Общее, как понятие, есть и оно само, и его противоположность, которое есть опять-таки оно само, как его положенная определенность; общее захватывает ее и остается в ней при себе. Таким образом, оно есть полнота и принцип своего различия, определяемое всецело лишь им самим.

Поэтому нет иного истинного разделения, кроме того, что понятие само ставит себя в сторону, как непосредственную, неопределенную общность; именно это неопределенное и составляет его определенность или то, в силу чего оно есть частное. То и другое суть частные и потому координированные. То и другое, как частное, есть также определенное в противоположность общему; в этом смысле оно называется подчиненным последнему. Но именно потому это общее, в противоположность коему определено частное, тем самым скорее само есть также лишь одно из противоположных. Если мы говорим о двух противоположных, то мы должны поэтому также снова сказать, что оба они составляют частное, не только вместе, как бы для внешней рефлексии они были равно частными, но их определенность в противоположность одного другому есть по существу лишь одна определенность, отрицательность, которая в общем лишена сложности.