Почетный гражданин Земли обетованной

***

Бар основали древние римляне и назвали его Антибариум, по всей вероятности из-за итальянского города Бари, что находился напротив через море. Залитые солнцем разбросанные в долине дома хаотично примыкали к гористой местности. Бар не был так же красив и очарователен как Будва или Котор, но при этом уютным его делали благоприятный климат, ощущение простора и «красный пляж» на Барской Ривьере. В Баре можно было затеряться в оливковых рощах или заплутать в лабиринтах древнего города. Плененный пышной растительностью он гнездился на вершине горы, где над черепичными крышами симпатичных старинных домиков возвышались минареты мечетей и выделялась крепость, ладно сложенная из местного камня. В этой части аутентичной урбанизации преимущественно проживали этнические албанцы. Хаотичная постройка домов в восточном стиле, заросшие плющом арки и рой диких пчел возле каждой клумбы цветов напоминали тенистые улочки Бахчисарая в Крыму…

Осмотрев крепость, мы спустились к морю и заказали кофе в прибрежном кафе. Я поделился с Аликом мыслями о сомнительной идее закрепиться здесь – в Черногории. Он выслушал меня и философски сказал:

– Твое место в жизни, необязательно должно быть здесь. Главное, что ты его ищешь и не оставляешь свою мечту. Тебе все равно нужно было здесь побывать, чтобы понять – твое это место или нет. Если вдруг ты свернешь с пути, это не будет считаться слабостью. Ведь чтобы приехать сюда, требуется мужество…

– Возможно ты прав, – согласился я, отпив кофе.

– Когда я жил в Москве и стал чувствовать, что обязательно должен куда-то уехать, я сильно сомневался в правильности своих мыслей. Но переехав сюда, получается, что я как бы вернулся на историческую родину, то все сомнения сразу же исчезли и все встало на свои места. В Черногории тоже есть минусы, но это мое место и я готов за него бороться…

– Слушай, Алик, у меня вдруг возникла мысль съездить в Боснию и Герцеговину, посетить Сараево и Мостар. Что скажешь?

– Можно попробовать съездить на следующей недели…

Мы пили кофе, наслаждаясь морской гладью Адриатики. Где-то там, по другую сторону моря начинался Апеннинский полуостров, напоминающий форму итальянского сапога. Даль манила освоить ее…

Алик попросил съездить с ним в Будву по делам. И мы поехали. Пока ехали в автобусе я получил сообщение от Лилии, и ощутил, ускользающую почву испод ног. Смуглянку выселяли из квартиры. Она в слезах и в отчаянии. Она в растерянности… Но ей повезло. Выручила подруга, пригласив погостить какое-то время в Измайлово. В этот момент, меня посетили мысли немедленно сорваться к ней и быть рядом. Но я остудил свой эмоциональный пыл холодным разумом. Бог не по силам испытаний не дает. Моя миссия в Европе еще не окончена. Лилия сильная, она справиться. В Москве она не новичок. Трудности – временные. Я же чувствую, что скоро, уже совсем скоро развяжу узелок судьбы, приведший меня сюда в Черногорию, аж с Ближнего востока…

***

Мы снова в Будве…

Пока Алик решал свои житейские задачки, я познакомился с русскими ребятами, перебравшимися на Балканский полуостров с Дальнего Востока. Они открыли офис по предоставлению туристических услуг. Меня интересовал один единственный вопрос: «почему они переехали именно сюда?»

Мне ответил кучерявый паренек лет тридцати с интеллигентным лицом классического офисного работника.

– Мы рассматривали разные страны и когда стали выяснять, оказалось, что в Черногории проще всего оформить документы на проживание. Плюс: удобное географическое расположение и благоприятный климат. Но здесь важно понять одну вещь: само место обязательно должно быть по душе. Оно должно чем-то зацепить. И скажу откровенно, мы не сразу это ощутили и в день приезда, как следует «нажрались»…

Я неосознанно вспомнил свой день приезда и ощутил во рту вкус сливовицы.

Кучерявый продолжил:

– В эмиграции сначала пьешь, потом трудишься. Или пьешь всегда и постоянно себя ищешь. В начале нужно влюбиться в страну, потом полюбить. Повторюсь, за три года жизни здесь мы поняли, что жить надо не там, где выгодно, а там, где по душе!

– Да, все верно! – поддержал товарища толстый парень в очках. – Жить здесь ради получения вида на жительства с мнимой перспективой в будущем перемещаться по Европе без виз – абсурдно! Это все равно, что жить с женщиной не ради любви, а ради квартиры…

Я понял, я все понял…

Одна из причин оказаться здесь заключалась в страхе. Мной двигал жалкий страх остаться жить в России. Я искал спасение в безнадежном побеге на Запад, будучи убежденным, что мне никогда ничего не достичь в своей стране. Глубокое предубеждение, комплекс неполноценности и предвзятое отношение к Отчизне – мои главные спутники последние десять лет жизни. Многие из нас, рожденных в «восьмидесятые», относились к потерянному поколению. Мы застали закат советской эпохи в «перестроечное время», взлет и падение смутных «девяностых» и неопределенные «нулевые». Мы двигались на Запад в надежде обрести «рай на земле». Мне всегда казалось, что там, далеко-далеко есть станы, в которых люди живут без хлопот и забот, где месту нет корысти и злости, а государство обязательно проявляет заботу о каждом гражданине. Я боялся быть собой, потому и бежал… Бежал на край света в поисках маленького счастья, не понимая одного: если счастье не стучится к вам в гости, постучитесь к нему сами! Если судьба забросила вас в ад, высадите в нем цветущий эдемский сад… Кто я? Жертва обстоятельств или кузнец своей судьбы!? И как теперь быть: переехать сюда с Лилией или вернуться в Табу за Софией? Или же плюнуть на все и отправиться в путешествие по Европе?

***

Вернувшись в дом, к нам выбежал Слободан, к которому я успел привязаться. Он обнюхал нас, несколько раз гавкнул, дав понять, что соскучился, и вприпрыжку устремился к шезлонгу, заняв почетное место под ним…

«Берег мертвых кораблей»

Мне снился страшный сон… семейный скандал перерастал в драку. Дрались родители между собой. Никто не желал уступать друг другу ради сохранения семейного блага, ни мать, ни отец… Господи, когда же все это закончиться? Прохлада в комнате, неудобная раскладушка, цементная пыль в ноздрях – все это мешало спокойно отойти ко сну. Я долго не мог уснуть. Ветер завывал и сильным порывом обрушивался на крышу, тормоша ее. Дождь лил не переставая.

И в этот момент мне пришло осознание… отсутствие фундамента семьи влечет за собой череду жизненных неудач. И с этим ничего нельзя сделать. Невозможно изменить то, что уже случилось. Это испытание нужно принять и начать прописывать свой сценарий, что не каждому подвластно. Желание убежать куда-то далеко-далеко из родного дома лишь следствие семейных неурядиц и домашних скандалов. Ведь я действовал из соображений: хорошо там, где я никогда прежде не был…

***

На улице было еще темно и неуютно дождливо, но оставаться под крышей чужого дома было мрачновато. Я быстро принял душ, выпил кофе натощак и с рюкзаком наперевес вышел из дома. Будучи на Балканах, я должен побывать в Дубровнике…

Я отбросил идею добраться до приграничного с Хорватией городка Герцег-Нови автостопом. Расстояние приличное и рассчитывать просто наудачу не имело смысла. К тому же, принцип автостопа заключался в том, чтобы использовать его не ради экономии денег, а с целью получения удовольствия от самого процесса, как бы играючи, не злясь на тех, кто проезжает мимо. А если использовать автостоп только с целью экономии денег, хотя в кармане они есть, то в этот момент тобой начинает преобладать сознание нищего человека. Это есть потенциал избыточной важности, который обязательно повлечет за собой череду неприятных последствий…

Я простоял на остановке минут пятьдесят и уже стал злиться на себя, что не пустился в стремнину приключений автостопа, как неожиданно появился автобус с табличкой на лобовом стекле «Дубровник».

М-да… вот это удача!

***

Дубровник – это славянская республика в итальянских декорациях. Город-цитадель был важным торговым центром на Балканском полуострове, соперничающий с Венецией на Адриатическом море при покровительстве могущественной Турции. В окружении живописных фьордов, Дубровник делился на старый и новый город. Заточенный в массивные неприступные каменные стены средневековый центр напоминал древние кварталы Иерусалима. На вымощенной известняком пешеходной улице Страдун располагались отели, бакалейные лавки и рестораны. Здесь было солнечно, тепло и уютно. Черногорские городки по сравнению с Дубровником теперь казались мне мрачноватыми, безнадежными и одинокими. Прогулка по старинным и запутанным кварталам древнего города вернули меня в состояние работы гида…

Мы часто бежим от того, к чему возвращаемся позже…

Я не предполагал, но именно в Дубровнике судьба уготовит мне маленький сюрприз…

***

Прогуливаясь рядом с морским портом, где на причале терпеливо покоились круизные суда, меня одолели знакомые чувства моряка. Чувства, обусловленные длительным томлением в плену металлического брюха, рассекающего волны морей и океанов, и тот неожиданный восторг первооткрывателя, когда ступаешь на новую землю. Навстречу попались две девушки: одна – метр семьдесят пять, вторая – метр шестьдесят два. По независимой походке, озабоченным лицам славянской внешности, слегка надменным взглядам, вызванным длительным одиночеством и неустроенной личною жизнью, я понял сразу – они мои соотечественницы. И я не только это понял, я их обеих узнал. Бывшие коллеги по ресторанному делу на легендарном турбоходе «Максим Горький». Две Наташи из Санкт-Петербурга, в котором и я проживал однажды… Они ступали маршем по земле Дубровника, синхронно, шаг в шаг. Какова вероятность встретил двух знакомых Наташ в Хорватии? Не удостоив меня взглядом, они прошли мимо, стараясь демонстративно изящно вилять бедрами. Я замер на мгновение и растерянно только и успел крикнуть им вслед: «Девчонки, привет!» Они обернулись, окатив меня ледяным взглядом и снова отвернулись. Наталья что повыше ответила в пустоту: «Здрасьте!» Я так и остался стоять с раскрытым ртом, посмев усомниться, а может мне просто показалось, и я ошибся…

На причале красовался один единственный круизный турбоход с символичным названием «Дельфин». Я остановился у ограждения и стал ждать, надеясь увидеть еще кого-то из знакомых. И дождался. Ей-Богу дождался! Из главного люка турбохода вышел высокий жгучий брюнет Саша, сын старшей официантки Тамары. Его лицо отливало классическим южным загаром, которым природа одарила коренных одесситов, кем Саша и являлся. Избалованный загорелый красавец в бытность своей юности до умопомрачения употреблял вредоносные вещества. И спасение он нашел – в море! Будучи на «Максиме Горьком», он работал барменом, думаю и на «Дельфине» он вряд ли изменил свой профессии. Я окликнул его по имени. Он узнал меня сразу, не скрыв удивления.

– Ты как здесь?

– Видимо так же, как и ты! – многозначительно ответил я. – Все ходишь в море?

Он ответил с гордостью:

– Я одессит! Море – моя судьба. А ты здесь, по каким делам?

– Живу в Черногории. – Соврал я, испытав чувство негодования и зависти, что он приделе, а я – нет. – В Дубровник приехал на экскурсию. А где «Максим Горький»?

– Его распилили и утилизировали. Он вышел из эксплуатации. Теперь мы работаем на «Дельфине».

Если вы посвящаете морю какую-то часть своей жизни, оно навсегда останется с вами. Оно будет преследовать вас во сне, и наяву… Если хотя бы однажды вы были моряком, вы точно знаете, как потом непросто устроить жизнь на суше, ибо море становиться частью вас. Оно поглощает вашу душу, но платит незабываемыми впечатлениями. Когда судно идет ко дну, моряки посылают сигнал бедствия: «Спасите наши души». Спастись от моря невозможно. Море с вами навсегда! Я точно знал, о чем рассуждал, потому что сам однажды был моряком на легендарном «ветеране круизных судов» «Максиме Горьком»…

Круизный турбоход «Гамбург», переименованный в «Хансетик», позже – в «Максим Горький» был построен на гамбургской верфи в 1969 году в качестве трансатлантического лайнера для немецкой регулярной линии «Гамбург – Нью-Йорк». Но большую часть своего существования он ходил в море под советским флагом. Дважды чуть не погиб и в качестве посредника сыграл не последнюю роль в окончании холодной войны… Судьба не щадила его. Судьба его била. И била сильно! Он пережил теракт в 1975 году, когда в порту Сан Хуан – столице Пуэрто-Рико взорвались две бомбы, прикрепленные к днищу судна. В 1989 в Гренландском море, он попадает в ледовое поле у берегов Шпицбергена… «Максим» засвидетельствовал много событий: историческую встречу лидеров двух сверхдержав на Мальте, жуткий пожар в каюте №519, унесший жизни трех пассажиров и смену многих капитанов… Он бороздил моря и океаны, совершал бесконечные кругосветные путешествия, пока однажды в связи с мировым финансовым кризисом в январе 2009 его не продали индийской ресайклинговой компании для дальнейшей утилизации. В это же время, инициативная группа из Гамбурга во главе с депутатом городского законодательного собрания попыталась найти спонсоров, чтобы те выкупили судно и оставили в родном городе, как «памятник технической культуры». Его планировали использовать в качестве плавучего отеля и конгресс-холла. Увы, этим планам не суждено было сбыться. «Максим Горький» покинул греческий порт Пирей и отправился в последний путь… Пройдя Суэцким каналом, утром 23 февраля он достиг Индийского города Аланг, встал на якорь перед «берегом мертвых кораблей», и ранним утром 25 февраля в период прилива был посажен на береговую мель для последующей разделки… Так закончилась судьба легендарного «ветерана морских круизов» «Максима Горького»…

***

Дубровник был залит солнцем. Не единого намека на дождливую погоду. Я ощутил подъем тестостерона в крови, и меня подсознательно потянуло к любовным приключениям. Дубровник облюбовали туристы со всего мира – тут и там слышалась речь на английском, немецком и итальянском языках. Встречались туристы и с России. Жители города показались мне приветливыми, охотно переходящие на английский в отличие от черногорцев. Черногорцы своенравные и высокомерные, не всегда приветливые. Народ пришлый, некоренной, как бы временный. Да, и сама «Страна черных гор» очень специфичная и весьма противоречивая. И сербский язык с черногорским диалектом, был абсолютно мне чужд. Балканы – «политическая пороховая бочка», неизвестно когда рванет!

Возвращаясь в Сутаморе автобусом, я обратил внимание на компанию молодых ребят: четыре парня и привлекательная девушка. Они сидели на заднем ряду и весело общались между собой. Американцы… Их расслабленная самоуверенность, чего порой не хватало нам выходцам с России, вечно ищущих себя по всему миру с печальными лицами, сразу бросилась в глаза. Не верьте если вам говорят, что на Западе нет красивых женщин. Одну я видел, она сидела напротив, и мы жадно поедали друг друга глазами. Пожалуй, это был единственный счастливый момент во всей моей черногорской авантюре. Первая взаимная симпатия за пятнадцать плаксивых дней на Балканах. Однако тайну американских девичьих глаз, я разгадать не смог. Ребята вышли в маленьком хорватском городке и напоследок американка бросила на меня взгляд прекрасных женских глаз…

***

Я ощутил адскую усталость от поисков непонятно чего. Я устал бежать из России. Устал убеждать себя, что хорошо везде, кроме, как дома. Меня потянуло в родной город. Пятнадцать дождливых ветреных дней поставили меня на место, заставив пересмотреть критическое отношение к Отчизне. Пора возвращаться домой и к прежней работе выездного туризма… И, как только я отпустил ситуацию, я испытал гигантское облегчение в душе, как будто небо свалилось с плеч атланта, и он свободно расправил крылья…

Изгнание

За все, как известно нужно платить. В доме нависла атмосфера иждивенческого напряжения. Но никто ничего не говорил. Все молчали. Молчал Алик, молчала и Хельга Ивановна. Обстановка в доме стала какой-то раздражительной. Я стал ощущать себя лишним и ненужным. Но сказать об этом напрямую мне никто не решался. Большую часть времени Алик посвящал общению со своим другом Живко…

Живко серб по национальности и музыкант – по профессии. Он родился и вырос в Косово, стал известным музыкантом, строил планы на будущее. Однажды пришли албанцы, избили его семью, дом сожгли. Чудом избежав смерти, вместе с другими беженцами они бежали в Сербию, потом – спустится в Черногорию. Живко был молод, но выглядел постаревшим. Седые волосы и печальный взгляд, бледной тенью отражали печать жуткой национальной трагедии…

Трудно начинать жизнь в эмиграции…

Я ходил из комнаты в комнату, не зная, чем себя занять. Хельга Ивановна вела пьяный разговор о жизни с рабочим, который вместе с друзьями занимался благоустройством внутренних комнат дома. Я тоже выпил… и в моей голове вдруг промелькнула странная мысль: «как хорошо я устроился в чужом доме». На мгновение меня пленили чувства горделивости.

Поверьте, если чему-то суждено произойти, это обязательно произойдет без вашего согласия. Невозможно все предвидеть. Судьба сама подтолкнет, ну или вышвырнет вас за борт корабля жизни…

***

Я проснулся в чужом доме, умылся водой, за которую платила Хельга Ивановна, оделся и вышел на террасу с кружкой чая в руке. Я чувствовал себя так, будто я собственник дома. И признаюсь, мне это нравилось. Солнце светило ярко, вынуждая жмуриться. Я слышал голос хозяйки дома, она ставила работникам последние задачи – ремонт в доме завершался. Алика дома не было. Рано поутру он повез Слободана к ветеринару – несчастного пса покусала змея. Он был на грани жизни и смерти… Я остался в его доме, но как оказалось… в – ее доме.

Стоя с кружкой чая в руках, я стал размышлять, чем бы заняться сегодня. Мысли о путешествии по Европе показались мне за гранью реальности. К чему выходить из зоны комфорта? Еще успею! Можно позавтракать гамбургерами в Баре или дождаться возвращения Алика и пообедать здесь. А после отправиться с ним на прогулку в Будву и обсудить по дороге поездку в Боснию и Герцеговину. И тут за спиной я услышал голос Хельги Ивановны.

– Можно попросить тебя сходить за сигаретами?

– Простите, что? – удивился я.

– Купить сигарет для ребят?

– Нет, – спокойно ответил я. – Специально за сигаретами не пойду, если только по пути…

Я все же решил отправиться в Бар и, как ни в чем не бывало, поднялся наверх, чтобы собрать рюкзак. А когда спустился, уже на выходе ко мне подошла хозяйка дома. Она была серьезна, как никогда. Холодным и жестким тоном она прошипела:

– Помнишь, ты сказал, что остановишься у нас на два дня? Ты здесь уже третью неделю. Собирай вещи и проваливай.

Я почувствовал в душе адское пламя огня, ладони увлажнились, в кровь заметно поступил адреналин. Я испытал удушающую панику от мысли, где мне придется ночевать. Но взяв себя в руки, и подавив нарастающее чувство волнения, я молча собрал вещи и, не прощаясь, вышел во двор…

Обычно во дворе всегда встречал Слободан. Преисполненный чувством собачьего долга он провожал каждого кто выходил из дома до калитки. Сегодня все было иначе. Его излюбленное законное место под шезлонгом пустовало. На самом шезлонге чинно развалился соседский жирный кот, даже не думая поднимать голову. Во дворе царила атмосфера тревожного одиночества. Напоследок я окинул двор прощальным взглядом и еще раз подумал о Слободане. Судьба пса интересовала меня гораздо больше, чем моя собственная…

***

Возможно, я покажусь грубым, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Эмоции Хельги Ивановны мне были понятны… депрессивная, одинокая и несчастная женщина, которая проявляла избыточную материнскую привязанность к единственному сыну. Не дав второго морального рождения сыну, ему будет непросто устроить личную жизнь. Хотя, мое какое дело. Произошедшее всегда к лучшему. Всевышний через нее помог обрести мне свой собственный путь. Он дал понять, что мне нет места не только в ее доме, но и вообще в Черногории. Настало время действий. Я был налегке и с деньгами! В моем паспорте красовалась шенгенская виза, благодаря которой я свободно мог посмотреть центральную Европу, как и мечтал!

Интересно получается… я приехал к Алику в день после его освобождения. В этот же день вышел из строя смеситель, хотя с его слов, до моего приезда он работал исправно. Потом неожиданно начался ремонт внутреннего убранства дома. И как только он закончился, меня изгнали. Что это? Совпадение или я приношу перемены?

***

Я спустился к остановке и автобусом отправился в Бар. Во-первых, мне нужно было определиться с ночлегом и во-вторых, узнать расписание парома в Италию. Я держал путь в офис Надежды из России. Помните ее? Неделю назад примерно, она помогла мне с регистрацией. В офисе находился ее муж, высокий светловолосый серб в интеллигентных очках по имени Новиц. Он имел спокойный вкрадчивый голос, который располагал к беседе. Новиц хорошо говорил по-русски и после приветствия и пары незначительных фраз, брошенных мною, он поинтересовался:

– Скажите, почему вы приехали в Черногорию?

Я вкратце рассказал ему последовательность случайностей, приведших меня в Монтенерго и добавил:

– У меня была цель переехать сюда на постоянное место жительство. Я приехал, провел разведку и понял, в чем прок искать себя на чужбине в мучениях?

Новиц потер подбородок о чем-то размышляя, поправил очки и сказал:

– Здраво мыслите. Кто вы по гороскопу?

– Скорпион.

– Вы знаете, сюда часто приезжают ваши соотечественники с одним намерением – здесь остаться. По самым разным причинам им не всегда удается это сделать. Но они категорически убеждены, что жизнь в России отвратительна, а потому упрямо идут напролом. Из кожи вон лезут, чтобы здесь остаться. И что в итоге? Страдают сами и заставляют страдать других.

– Упорство – неотъемлемая черта характера русского человека, которое одновременно способно его погубить или привести к победе.

– И какие ваши дальнейшие планы?

– Вернуться в Россию, разумеется, но по пути посмотреть Европу. Когда отправляется паром в Италию?

Новиц посмотрел расписание.

– Паром отходит завтра вечером. Сегодня кассы уже закрыты, билет в Италию можно купить завтра утром. У вас шенгенская виза есть?

Я кивнул.

– Господь в помощь!

Я вдруг вспомнил, что мне негде ночевать и почувствовал неприятный холодок в области сердца.

– Подскажите, где я могу переночевать?

– На какую сумму вы рассчитываете?

– Чтобы было недорого…

– 20 евро вас устроит?

– Вполне.

Новиц передал Надежде ключ и попросил сопроводить меня до квартиры. Я рассчитался сразу, испытывав эйфорию в душе. Какое счастье иметь деньги в кармане и рационально их пользовать.

***

Уютная и прибранная однокомнатная квартира находилась на седьмом этаже многоэтажки. Высотка ничем не отличалась от той, в котором мне довелось прожить большую часть жизни. Вот только вид из окна открывался на миниатюрный городок Бар и недосягаемый горный массив, следующий за ним. Я понятия не имел, что ожидает меня завтра, но в душе присутствовала легкость, уверенность и невероятное чувство свободы. Мне больше не придется проявлять неискренний интерес к рассказам о жизни Хельги Ивановны. Чувствовать себя стесненно, дабы приспособиться к жизни в чужом доме. Оправдывать свое бездействие мнимым поиском себя. Делать работу в чужом доме, чтобы показаться хозяйственником. Ведь мне наплевать, капает вода с чужого крана или нет! Самый счастливый момент в жизни, когда ты находишься в ладу с самим собой и делаешь то, что считаешь нужным.

И вот, я сидел в уютной однокомнатной квартире. Я был счастлив, но совершенно один. Я вдруг осознал всю бессмысленность своей авантюры остаться зимовать в Черногории ради ожидания туристического сезона. Платить за квартиру, учить чуждый мне язык, будучи убежденным, что счастье обязательно нужно выстрадать. Рано или поздно деньги закончатся, придется идти на любую работу, чтобы не сдохнуть с голоду. А разве об этом я мечтал? Жить здесь и мучится. Я посмотрел на «Страну черных гор» с обратной стороны. Страна – ни плохая и ни хорошая, просто она – не моя. Язык, менталитет, черногорки… все чуждо! Я также стал понимать, что Европа не подходит мне по складу ума и темпераменту. И мне наплевать, насколько высок уровень жизни в этих странах. Важнее всего, счастлив ли я в данный момент времени!

Мне хотелось принять душ, чтобы немного взбодриться и набраться сил. Неожиданно завибрировал мобильник, на табло отобразилось «Отец». Мы не виделись больше месяца. И если честно, я был рад его звонку. Я рассказал ему последние новости на что он сказал, чтобы я не испытывал себя и возвращался домой. Он также поинтересовался, на какой полке лежит книга «Алхимик». И я вдруг понял, что стою на верном пути…