Сердца Крепости

Ксения, не успевшая договорить: «и всё же я не могу ответить согласием», лишь хлопала глазами. Такой стремительный переход сбил графиню, и теперь она размышляла, как перейти обратно к волнующей её теме. По этикету выходило, что никак – будет невежливо. Вопрос паровых машин задел девушку за живое, и она вмиг позабыла обо всём остальном.

– Как? Подождите, кнесь, при всём моем уважении, вы не правы – индикаторная мощность паровой машины больше эффективной, следовательно, того, что вы говорите, быть не может!

Александр мысленно улыбнулся – отвлекающий маневр сработал как нужно, уводя Ксению от темы брака в дебри технических рассуждений.

Они проспорили до самого обеда, отыскав бумагу и чернила, чиркали формулы и зарисовывали схемы – Володковский, не стесняясь, любовался чуть раскрасневшейся от дебатов графиней, сверкающей глазами и грозно тычущей пальцем, уже покрытым маленькими чернильными пятнышками, в очередную цифру, которую он вывел идеально-ровным почерком. Строки Володковского проходили как по линейке, буквы стояли прямо. У самой Ксении почерк был кругленький, маленький, с большим расстоянием между буквами.

Обед Ксении принесли в комнату, аргументировав это тем, что лучше лишний раз не напрягаться. При этом Володковский выглядел несколько виновато, уже понимая, что спор – не лучшее времяпрепровождение для больной.

После того, как Алябьева перекусила куриным бульоном с покрошенным в него яйцом, Александр пригласил врача, а сам отправился разыскивать нового управляющего, чтобы разузнать у него, как обстоят дела.

Доктор, явно прибывший с полком, оказался мужчиной лет сорока пяти-пятидесяти, с цепким взглядом, который, казалось, подмечал все, даже самые незначительные детали. Седина уже прокралась в когда-то черные, смоляные кудри врача, а сильные сухие пальцы неожиданно бережно сжимали запястье графини, измеряя пульс.

– Неплохо-с, Ваше сиятельство, неплохо-с. Восстанавливаетесь намного быстрее, чем я мог бы предположить. Через недельку уже здоровы-с будете, Ксения Васильевна!

– Спасибо, доктор!

– Ну-ну, Ваше Сиятельство, рано меня ещё благодарить. Сейчас я Вам рекомендации напишу-с… А вот и его Сиятельство князь Александр вернули-с.

Александр, действительно, коротко постучал и остался за дверью, ожидая разрешения войти.

– Входите, – разрешила Ксения, и приняла из рук доктора ложку микстуры.

Александр вошел в комнату, высокий и надёжный, как скала. В тёмных глазах застыл немой вопрос.

– Всё в порядке-с, Ваше сиятельство, выздоравливает Ксения Васильевна. Только вот в крепости ей оставаться нельзя – дух силы потихоньку будет тянуть. Лучше уехать куда-нибудь подальше, на юг-с, к примеру. Восстановление пошло бы лучше, будь у её Сиятельства постоянная подпитка силой, но тут уж вы сами решить-с должны. За сим позвольте откланяться.

Врач оставил на прикроватном столике склянку с микстурой и листок, исписанный распорядком принятия лекарств. Ксения взяла его в руки и пробежалась глазами по строкам. Микстура, отвар овса с молоком и мёдом или ржаной кисель – это понятно. Поморщилась, видя в списке рыбий жир.

От листка ещё тянет специфическим запахом доктора – травами, микстурами, чистотой и немного бинтами.

Александр подходит ближе, заглядывает в листок. Ксения протягивает рецепт Володковскому и усаживается, опираясь спиной на подушку.

Князь читает всё, что написал врач, хмыкает, дойдя до строки с рыбьим жиром и насмешливо смотрит на хмурящуюся графиню.

– Рыбий жир очень полезен! – заявляет он, с трудом сохраняя спокойное лицо.

– Угу… Это орудие пыток, а не лечение! – Ксения негодующе подскакивает и князь смеется.

Графиня Алябьева замирает. Она впервые слышит его смех, оказавшийся на удивление красивым и приятным. А Александр, отсмеявшись, неожиданно предлагает:

– Графиня, давайте я буду делиться силой с Вами? Таким образом Вы поправитесь быстрее и о рыбьем жире можно будет забыть.

Ксения недоверчиво смотрит на него. Делиться силой сердца можно только с очень близкими людьми, иначе сила просто не пойдёт, не разгонит кровь по венам, не перетечёт от человека к человеку, заупрямившись.

Значит ли это, что она действительно близка ему? И то, что он говорил о своих чувствах – правда?

Князь протягивает ладонь и девушка, чуть поколебавшись, вкладывает свою руку в нее. Руки князя аккуратно держат хрупкие пальчики графини, на его ладони – мозоли от оружия, на тыльной стороне – короткий порез, уже почти заживший.

От его рук идёт тепло, в глазах появляются алые и желтые искры. Они бегут по венам, прорываются с лёгким потрескиванием на поверхность кожи. Огибают пальца Ксении, будто присматриваясь, оценивая. Приближаются, чуть касаются и снова отскакивают. Ластятся к руке, как язычки пламени облизывают. Не больно – щекотно. Ксения во все глаза смотрит на эти искорки – она их видит впервые в жизни и теперь стремится запомнить, впитать в себя этот момент.

А Володковский смотрит на неё, получив возможность беспрепятственно любоваться на выбившуюся из косы прядь светлых волос, чуть розовую в свете искр. Он передаёт с искрами все свои чувства, эмоции, и огоньки кружатся в пляске, подстраиваясь под ритм сердец молодых людей.

Ксения не заметила, сколько прошло времени, прежде чем сияние погасло и искры ушли обратно под кожу князя.

Казалось, она чувствовала пульсацию сердца молодого князя, и её сердце билось в унисон…

Перемены, произошедшие с графиней видны невооруженным глазом: болезненная бледность ушла, цвет кожи стал здоровее. Глаза заблестели, и на щеках расцвел лёгкий румянец. Оглядев её, князь остался доволен. Ещё пару раз – и болезни будто не было. Но уехать всё же стоит… Раз врач сказал, что засыпающий навсегда дух может присосаться как пиявка, вытягивая силы – нужно прислушаться к его словам.

Avant qu'il ne soit trop tard23.

Глава 13

Ксения восстанавливается быстро, через два дня она уже снуёт по крепости, наблюдая за строительством, и подсказывая, по мере способности.

После ужина она запирает дверь, достаёт свечу. На ощупь ищет коробок спичек, попутно чуть не снося со стола склянки с микстурами, которые, в принципе, уже можно вернуть доктору.

Наконец, пальцы натыкаются на коробок и она чиркает спичкой. Загорается та только с третьего раза. Тусклый свет озаряет комнату. Отблески неровного пламени пляшут по стенам, складываясь в невероятные узоры, сплетаясь и расплетаясь. Огонь, свидетель тысячелетней человеческой истории, устраивает театр теней, показывая трагедии и комедии, которые успел подсмотреть – в пещерах первобытных людей, в каминах средневековых замков, в огромных кострах степняков, в юртах, в ледяных домах далеко на севере. Ксения приложила палец к губам: тише, братец-огонь.

Огонь насмешливо подмигнул, как бы обещая, что не выдаст, не расскажет, куда ночью собралась графская дочка.

Ксения сдвинула в бок гравюру. Нажала на небольшую выпуклость под ней – тяжелая кровать заскрипела, чуть отъехала в сторону, открывая ход за спинкой.

Графиня в очередной раз порадовалась своей худобе – будь она толще, не пролезла бы в щель между спинкой кровати и стеной.

Чихнув от пыли, она выпрямилась, преодолев узкий проход. Далее, следуя тайными ходами, дошла до кабинета отца.

Дверь открылась без единого шороха, тени заплясали по книжным полкам. Высокие шкафы теснились вдоль стен. В помещении не было ни единого окна – воздух застоялся, дышать стало трудно. Поставив свечу на стол, Ксения открыла ящик и достала шкатулку. Провела пальцами по резной крышке, погладила узоры. Могучее дерево, переплетение корней, толстые ветви и густая крона. Последний подарок отца для матери. Сняв с шеи медальон, вытащила маленький ключик. Шкатулка с тихим щелчком открылась. Внутри лежали бумаги – документы на старое, полуразвалившееся поместье в Красеньевске, свидетельство о рождении. На отдельном листе – план тайных ходов. Под бумагами блестели каменьями колье, браслеты, серьги. Сапфировый гарнитур и кольцо-печатка отца. Она повертела в пальцах чуть потускневший ободок, посмотрела на золотое тиснение. Надела на палец – кольцо болталось, слишком большое по размеру. Тяжело вздохнула, убрала всё в шкатулку, кроме плана крепости и плана тайных ходов. Зажав шкатулку под мышкой, выскользнула наружу. Обратный путь она проделала быстро.

Скрипнула, вставая на свое место кровать. Ксения затушила свечу и легла спать.

Наутро графиня спустилась к завтраку, а после отозвала князя Володковского в сторону.

– Кнесь, я, в любом случае, не намерена оставаться в крепости, поэтому считаю своим долгом передать Вам планы. – Она протянула ему два свитка.

Александр принял планы:

– Спасибо, графиня! Я передам планы управляющему.

– Лучше всего их хранить внутри замка. – Ксения сделала особый акцент на слове «внутри».

– Dans les murs du château, au cœur de la pierre24. Мы учтём это. Благодарю Вас.

Он коротко поклонился и поспешил найти Дмитрия.

Глава 14

Покинуть замок полкам удалось лишь через две недели. К тому моменту Ксения уже и не вспоминала о том, что была больна – сила сердца Творской крепости совершила чудо.

Огонь Александра переходил к графине охотно, легко, ластился к рукам, обнимал и окутывал теплом, будто нашептывая на ухо: все будет хорошо, доверься нам, мы не причиним вреда…

Весна на севере всегда приходила поздно – вот и сейчас, когда на юге уже вовсю цвели сады, у Маретинской крепости только сошел окончательно снег. Дороги развезло – грязь, смесь глины и песка наполняла все ямы, образовались лужи. Распутица – говорили северяне.

Путешествие в карете становилось невозможным. Колёса увязнут, на них налипнут комья грязи, задерживая движение.

Ксения готовилась к путешествию верхом – ей не терпелось покинуть крепость. Князь хмурил брови, считая, что она ещё слишком слаба для такого длительного пути.

– Кнесь, Вы, всё же, не правы! Во-первых, я уже вполне сносно себя чувствую, вы забываете, что мое детство проходило иначе, чем у столичных графинь, поэтому я прекрасно держусь в седле. Во вторых, верхом нам нужно лишь преодолеть северные регионы, ближе к югу дороги уже вполне сухие – там я и пересяду в коляску.

Александр скрипел зубами, но понимал, что иного выхода нет. Распутица затянется надолго – а у него остались дела в Творской крепости, которые невозможно отложить на месяц или более. А оставлять графиню одну в крепости он не собирался. Так что ему оставалось только признать свое поражение и принять решение графини Алябьевой.

Спустя неделю все было готово к отъезду. Решено было, что сейчас с собой возьмут лишь самое необходимое, некоторые вещи на первое время. А остальное доставят чуть позже, когда станет возможно отправить в крепость экипаж. Более всего Ксения беспокоилась о разработках и чертежах машины, но князь уверил её – с ними ничего не случится, а через месяц их доставят в Творскую крепость. Тем более, что кое-какие расчеты графиня всё же сложила в сумку-ташку, доставшуюся ей от отца и готовилась пристегнуть к седлу лошади.

Отдельно нагружали лошадь с частью гардероба Ксении, которая, естественно, не хотел ехать в неизвестность с одним платьем, а поэтому старалась рассчитать, что оставить, а что взять с собой так, чтобы не ударить в грязь лицом. При любом случае и так скудный гардероб делился на две маленькие кучки, совершенно не радуя девушку.

Александр отдавал последние распоряжения, разрабатывал с Дмитрием систему сообщения и старался как можно больше времени проводить рядом с Ксенией, ненавязчиво ухаживая за ней – подавая руку, когда она спускалась с лестницы, доставая книги с полок в библиотеке. Прислушивался к её словам, советовался по поводу дальнейшего устройства крепости.

Ксения лишь смущенно улыбалась. Не привычная к такому, графиня не знала, как ей реагировать. До этого всё было просто и понятно – был отец, она и крепость, а теперь оставалась она одна и уравнение с огромным количеством неизвестных.

Кнесь нравился ей – добрый, внимательный и заботливый, он незаметно занял место в её жизни, заставляя ждать встречи, прислушиваться к шагам в коридоре и давить глупую улыбку. Темные глаза смотрели на неё пристально и тепло, а голос князя при разговоре с ней терял жесткие стальные нотки, с которыми он отдавал приказы.

Засиживаясь допоздна в библиотеке, Ксения всегда оказывалась в итоге укутана шалью. Если она спешила куда-то, и вдруг теряла равновесие, князь неизменно оказывался рядом, как ангел-хранитель оберегая её от любых неприятностей.

А сам князь просто наслаждался каждой минутой, проведенной рядом с девушкой, влюбляясь с каждым днем все сильнее.

Влюбляясь в смешинки в её глазах. В непослушную прядь волос, выбивающуюся из прически. В мягкий, завораживающий голос. В спокойные рассуждения, подкрепленные фактами и личными наблюдениями. В то, как смешно дергался кончик её носа, если Ксения была недовольна чем-то.

И в маленький шрамик на виске, который она забывала припудрить.

Настал день отъезда.

С самого утра во дворе толпились люди. Солдаты седлали лошадей, нагружали вьючных кобыл, радовались скорому возвращению домой.

Ксения с утра оделась в дорожное платье, попросила пристегнуть к седлу сумку с чертежами и отцовской шкатулкой – самыми дорогими её сердцу вещами.

Во дворе уже била копытом оседланная Алиста, ожидая свою всадницу. На удивление всех, кто вышел провожать полк, Алиста в размерах лишь немногим уступала княжескому Рэймонду, вызывая восхищенные шепотки со всех сторон.

Александр помог Ксении устроиться в седле, одним слитным движением взлетел на своего скакуна и процессия двинулась прочь из крепости.

Ксения оглянулась, прощаясь со стенами, давшими ей приют на долгие семь лет.

Полетели быстрые дни в дороге.

Глава 15

Несколько дней прошли спокойно, Ксения изо всех сил старалась держать темп, заданный отрядом и, к удивлению многих, оказалась хорошей наездницей. Что, к сожалению, не уберегло её от беды.

На четвертый день вечером они достигли деревни, где оставалась часть отряда. Поселок в пятьдесят дворов стал одним из опорных пунктов мятежа, так что без дела оставшиеся солдаты не сидели. После соединения отряда, решено было переночевать на месте, а с рассветом двигаться дальше.

Уставшая за день в седле графиня за ужином клевала носом, и добрая хозяйка отвела её в небольшую комнатку, где уже застелили лавку, так как кроватей в доме не нашлось.

Сев на постель, Ксения расплела косу и достала гребень. Только через какое-то время она поняла, что в комнате не одна. В углу, рядом с дверью, сидела маленькая девочка лет шести-семи. Карие глазёнки смотрели с любопытством, а черные волосы даже на вид казались очень жесткими. Часть их вылезла из косички и завивалась мелким бесом, обрамляя круглое личико.

Девочка молча смотрела на Ксению. Графине стало даже несколько неловко под таким пристальным взглядом, и она поспешила занять руки, немного нервными движениями расчесывая волосы.

Неожиданно раздалось:

– Меня Злата звать. А ты кто?

Голос девочки был почти не слышен, если бы не тишина в комнате, вопрос графиня бы не заметила.

– Я Ксения, ваша гостья на сегодня. Мы остановились у вас переночевать. А ты дочка хозяйки?

Злата ничего не ответила, склонила голову на бок и сообщила:

– Ты красивая, Ксения. И счастливая будешь, если перелом перейти сможешь. Потерять легко, а найти трудно.

От таких слов по коже девушки побежали мурашки. Слишком серьезной была эта маленькая девочка, с не по-детски взрослым взглядом.

А потом девчушка подошла и сказала:

– Вы когда поедете, езжайте главной дорогой, не нужно в лесу ночевать. Лес злой нынче стал.

И за дверь выбежала, тряхнув косичкой.

После этих слов Ксении стало по-настоящему страшно. Она покрепче притворила дверь, и легла, пол ночи проворочавшись в постели. Наконец, усталость всё же взяла своё и графиня провалилась в сон.

На утро её разбудили голоса за дверью: скоро пора отправляться в путь.

Сидя за столом, Ксения спросила у хозяйки:

– А где Злата?

Женщина неожиданно нахмурилась:

– Злата?

– Ну, дочка Ваша, наверное. Девочка, маленькая такая, лет шести. Темненькая, с кучерявыми волосами.

Хозяйка побледнела и уронила ложку.

За столом воцарилась гробовая тишина, в которой неожиданно раздался всхлип:

– Где ж Вы её видели-то?

Ксения рассказала всё, что произошло вечером, подробно описав и девочку, и весь их разговор.

Злата, третья дочка кузнеца, пошла четыре весны назад на речку, да утопла. И через некоторое время стала появляться перед односельчанами, пугая их до дрожи. С тех пор пошла примета: встретить девчонку – к беде, а что скажет она, то и сбудется. А год назад и люди стали пропадать, так ходят слухи, что это она их с собой утаскивает. Недаром первой пропала её старшая сестра – небось, заговорила, заколдовала.

Графиня сглотнула. Вот тебе и милый ребенок. Выходит, её ждет какая-то опасность, а скорее всего не только её, но и всех спутников. Однако Александр рассудил так: предупрежден, значит, вооружен. Сидеть лишние дни в деревне всё равно толку не будет. Значит, усилив бдительность, нужно потихоньку двигаться вперед. На том и порешили. Отряд в напряженном молчании отправился в путь.

Вскоре дорога начала подниматься в гору, местность стала скалистой – путь до Творской крепости отличался от привычного Ксении пути до столицы.

Кратчайший путь лежал через горную дорогу – достаточно широкая, она проходила у самого подножия двух скал-гигантов и далее вела на юг. Также можно было объехать горы вокруг, но этим путем пользовались крайне редко. Запасная дорога проходила по границе леса, а дальше соединялась с главной.

Однако какого же было удивление путников, когда они увидели, что главная дорога засыпана крупными камнями и обломки полностью перегородили проход.

Люди хмурились, не понимая, что вызвало обвал. Шум в деревне никто не слышал, поэтому препятствие стало неожиданностью для всего отряда. Быстро разобрать преграду не представлялось возможным, поэтому, отправив одного всадника назад, в деревню, чтобы сообщить о случившемся, князь приказал двигаться в обход. Они свернули на запасную дорогу.

Предсказание Златы в свете последних событий выглядело еще более зловеще. Казалось, что кто-то заманивает людей в хитро выстроенную ловушку. И какой шаг окажется ошибочным, известно лишь судьбе. Стоило ли остаться у завала и, дождавшись помощи, разбирать его? Или именно это решение навлекло бы беду на отряд? Тревога поселилась в сердце у каждого, но все старались не поддаваться мрачным мыслям.

Ночь застала их в дороге, поэтому было решено остановиться и с утра продолжить путь.

Разведя костры, люди старались держаться ближе к огню, сбиваясь в тесные группы. Ощущение надвигающейся опасности парило в воздухе. Были назначены часовые, не слышно было обычных шуток и историй. Немногословные просьбы – единственное что разбавляло напряженную тишину.

Не сразу стало понятно, что темнота сгустилась, со всех сторон окружая отряд. Уже нельзя было различить стволы деревьев, окружающие поляну, огонь костров утих, становясь тусклым.

По поляне поплыли перешептывания. Солдаты похватали оружие, встав спинами друг к другу. Ксения придвинулась ближе к Александру, зажав в кулаке кинжал. Князь обнажил меч, вглядываясь в темноту прямо перед ними. Неожиданно всё пришло в движение, тьма заклубилась, бросаясь на людей. Из неё появлялись тощие фигуры, существа, похожие на человека с серой кожей и темными провалами вместо глаз.

Люди отбивались как могли, но нападающие всё прибывали и прибывали, казалось, сталь мечей не берет их. Как только кто-нибудь рассекал такое существо напополам, оно распадалось на клочья тьмы, вновь собираясь воедино через пару минут.

Наконец, кто-то додумался достать из костра пылающий сук и начать отмахиваться факелом. Дело пошло быстрее, огонь пугал тварей, но их по-прежнему было слишком много.

Александр и Ксения отбивались как могли, но в какой-то момент их начали теснить к краю поляны. Своими прикосновениями серые создания выпивали капли жизни, и уже вскоре несколько людей лежали на земле, бледные до синевы.

Ксения сдула с лица упавшую прядь, отмахиваясь от очередной полутени. Сколько же их?

Ночь, казалось, будет длиться бесконечно. Уставшие люди начали сдавать позиции, костры плавно затухали. Смерть протягивала к людям свои костлявые руки, готовясь принять их в свое царство.

Александр шатался от усталости, когда вдруг детский голос шепнул ему на ухо:

– А внутри огонь зажечь сможешь? Ты же сам костер, зачем тебе факел?

Как же он раньше не догадался! Действительно, сила крепости сама по себе – пламя. Значит, нужно только обратиться к нему, как тогда, когда он помогал Ксении.

Прикрыв глаза, князь дотронулся до связи, свернувшейся теплым клубком под сердцем. Та охотно отозвалась, разворачивая нити живого огня. Когда Александр открыл глаза, они светились ровным желтым пламенем. По венам побежал жар, на коже выступили искры. Вскоре он и вправду напоминал факел и пылал отгоняя тьму.

Тело раскалилось, а тьма, наоборот, отступила. Ленты огня побежали от рук князя, отгоняя нападающих, охватывая всю поляну. Люди опустили оружие, с надеждой смотря на него. Сердце крепости обдавало жаром, превращая носителя в столб чистого пламени.

Черты лица князя исказились, будто в сильной муке. По виску стекала капелька пота, он тяжело и часто дышал.

– Он же сгорит так… – Послышалось с разных концов поляны.

Сила крепости – великая награда и великая опасность, сжигающая своего носителя. Александр предполагал, что выпустив огонь он не сможет обуздать его, но надеялся, что до крайности не дойдет. Однако жар выжигал его изнутри, превращая в лаву внутренности, пожаром проходясь по венам и заставляя кровь кипеть.

Неожиданно вся сила будто скопилась в сердце, а потом, превращаясь в тонкую нить, потекла из груди. Она распределялась на два сосуда, заполняя двух людей до края, но не переливаясь через него, как это было раньше.

Напротив князя стояла Ксения, положив руку ему на грудь, туда, где билось сердце. Графиня чувствовала, как огонь крепости вначале опалил её, а после побежал по венам.

От чрезмерного напряжения на грани всех возможностей у обоих уже текла кровь из носа.

Поляна озарялась ровным светом, тьма, до этого хищно цеплявшаяся за людей, отступила и дрожала, клубясь у самой земли.

Все уже давно потеряли счет времени, но небеса начали постепенно светлеть и вот, отряд озарил первый луч солнца.

Александр совладал с пламенем, заставив его языки опять свернуться под самым сердцем.

Напряжение отступило, давая людям долгожданный отдых. Солдаты валились с ног от усталости, а их командир был белее снега.

Люди упали там, где стояли, практически мгновенно засыпая. Очнулись они ближе к полудню, когда солнце стояло в зените, освещая поляну.

Оказалось, что те, кто упал ночью – не умерли. Они крепко спали, их груди чуть вздымались и опадали, но разбудить их никто не смог. Оставшиеся люди собрались, чтобы обсудить, что делать дальше.

Ясно одно – лес нынче действительно злой.

Оставив пару солдат охранять спящих, Александр вместе с остальными решил осмотреть лес вблизи поляны. Причину появления тьмы нужно было уничтожить – оставлять такое нельзя.

Через три часа они наткнулись на покосившийся домик, стоящий прямо посреди леса. На несколько метров вокруг дома земля была выжжена и блестела, будто слюда.

В лесу царила неестественная тишина, даже птицы замолчали. Александр с Ксенией переглянулись и, чуть помедлив, двинулись к дому. Дверь избушки скрипнула, открываясь. Изнутри пахнуло сыростью и плесенью.

Посреди дома стоял черный камень.

Глава 16

Ксения вздрогнула, зябко передернув плечами.

Такие камни – алтари – использовал объявленный вне закона культ Темного бога. На алтаре приносили жертвы.

И вот теперь на пристанище такого культа наткнулись они с Александром.

Князь потянул Ксению за руку, заставив отступить назад, и закрыл дверь. Нужно было решить, что делать. Уничтожить алтарь – дело сложное, и чем сильнее камень, тем тяжелее его убрать.

Этот был не самым мощным, но всё же успел накопить тьму. Сразу стало ясно, куда пропадали жители деревни. Злата тут не при чем – скорее всего, где-то скрывается целая секта.

Отойдя от темного дома, Александр достал из-за пазухи небольшой деревянный значок, что есть силы сжимая его в пальцах. Постояв так пару минут, он объяснил, что отправил сигнал о помощи отцу – с ним канал связи наиболее устойчивый. Нужно будет провести расследование, чтобы точно выявить всех последователей культа, а этим должен заниматься специальный отдел Канцелярии его Императорского Величества. Ищейки найдут виновных, однако в ситуации с алтарем они бессильны – магии в них нет совершенно.