скачать книгу бесплатно
– Лешка! Как ты здесь?
– Вот как, значит, встречаешь? – рассмеялся Алексей и выразительно посмотрел на котел.
– Блохи, – развел руками Феликс, – сам знаешь, где эти твари, там и тиф, а нам сейчас только этой заразы не хватало. Ну, каким ветром тебя сюда? Слышал про Сморгонь? Петр как?
– Нормально, отлежится пару месяцев на казенных простынях и будет как новенький. Письмо для тебя от Анны, – Феликс схватил голубой конверт и тут же вскрыл его.
– Ты извини, – улыбнулся он Алексею, показывая, что хочет прочитать письмо один, – давай угощай меня столичными папиросами.
Алексей подхватил горящий уголек из костра и, подкидывая его в руке, подкурил папиросу и передал другу.
С Феликсом они всегда были рядом: в училище, на каникулах. Вместе давали присягу и вместе были направлены на Балканы. Война с Германией разъединила их, разбросав по разным местам. Алексей очень гордился другом. Тот (сначала капитан) уже дослужился до подполковника. Феликс не видел различий между простым солдатом и офицером, относился ко всем равно и дружелюбно. Войну не одобрял, царя ругал, общее ликование из-за того, что император взял на себя бремя главнокомандующего, не разделял.
– Я даже узнал, какое декольте у мадам Серовой, – стукнул себя по колену Феликс, – Анна, как всегда, бесподобна! Опишет все, но не скажет главного. О шикарном плие Кшесинской полстраницы, а об отце – ни слова.
– По-моему, в Зуево все нормально, управляющий только вновь запил.
– Башку оторву Игнату, – пообещал Феликс и повел Алексея смотреть окопы и штаб.
– Петушенко, на костер дуй! – крикнул он конопатому солдату, входя в штаб, обложенный мешками с песком и наваленными досками.
– Да, Алексей, нам тут немцы парашютиста сбросили. Говорит, что наш, русский. В плену, говорит, был, немцы парашют испробовать решили, вот его обвесили баллонами и скинули. Удивительно, что ни одной царапины, страшно, говорит, только было. Васютков его фамилия, под Сморгонью был, тебя знает. А фамилию мою как услышал, заверещал аж. Мол, и с Петром знаком. Вот, гляди, что на груди у него было, – Феликс достал из походной сумки лист бумаги и развернул: «Русский свинья, сдавайся. Все равно немец быть в Петербург. Царя вашего жарить…»
– Идиоты, – сказал Алексей, возвращая послание Феликсу, – Васютков, говоришь? Был у нас такой, без вести пропал в конце мая. Писать некому было, сирота он. Неужто и вправду Михаил?
Феликс вывел Алексея из штаба и направился к полуразвалившемуся сараю. Распахнутая дверь покосилась и тихонько поскрипывала от ветра.
– Не боитесь, что сбежит? – удивился капитан, отпихивая доски под ногами. И, нагнувшись, вошел в помещение.
– А чего бояться? Сам здесь засел и не выходит. В генштаб запрос делать собирался, да вот ты появился.
На полу, застеленном соломой, сидел молодой солдат в потертой гимнастерке. Услышав голоса, он вскочил и, вытянувшись в струнку, козырнул. Васютков узнал Алексея и облегченно вздохнул:
– Ваше высокоблагородие, счастье-то какое! Не верят мне, что русский я. Да какой же я шпион, по-немецки-то ни бу-бу.
– А пойди разбери. Время сейчас такое, рядовой. На слово доверишься, а потом выяснится, что «герцог», – пожал плечами Феликс. – Хорошо, что Алексей Константинович тебя признал, уж больно надоел ты нам, солдат.
– А кто такой «герцог»? – не понял Михаил, опустив руку от виска и немного расслабившись.
– Это те, кто на два фронта работают.
Васютков резко покраснел. Волна краски залила шею и уши, над верхней губой выступили капельки пота.
– Да вы чего? – от возмущения задохнулся он, забыв о субординации, – как на два фронта? Я России присягал, ей и служу…
Алексей похлопал солдата по плечу:
– Извини. Феликс Васильевич не утверждает, что подозревает тебя, просто разъяснить пытается, что и среди наших полно гадов. В тебе, Васютков, я уверен, как в себе, полностью ручаюсь перед господином подполковником, что ты не предатель и не шпион.
Михаил с благодарностью посмотрел на бывшего командира и с опаской покосился на Феликса. Тот ухмыльнулся и вышел.
Снаружи послышались выстрелы артиллерии.
Алексей и Васютков выбежали из сарая.
– Во! Надоело германцам наше с болгарами панибратство, – азартно крикнул им Феликс, – бой, а я в кальсонах…
Мимо них просвистели пули и врезались в деревянные стены сарая.
Алексей пригнулся и зарядил револьвер. Поправив китель, он оглянулся на Феликса и улыбнулся.
– Как в старые добрые времена? Во врага стреляй, друга оберегай!
– Ага, – кивнул Феликс, поправляя кальсоны и хватая винтовку, – ничего не изменилось, брат. И не изменится.
Глава 5
Петроград. Конец марта 1917 г.
Удивительно, как быстро перемены отразились на столице. Меньше года назад Алексей наслаждался уличными оркестрами, запахом цветущей сирени, любовался молодыми девушками, одетыми в белые воздушные платья. Народ ликовал, радуясь успехам русской армии, заваливал восхищенными письмами генерала Брусилова, люди улыбались друг другу, обнимались на улицах и верили в скорую победу.
Революция. Кем написан сценарий, кто режиссер этого террора и насилия? Кто вершит правосудие над простыми жителями и разрушает привычное мирное течение жизни?
Подполковник Горин присягнул Временному правительству. Присягнул, как все, но испытал при этом мерзкий привкус во рту. Слова клятвы шли из горла с трудом, пару раз он закашливался под смешок присутствующих. Чувствуя себя полностью раздавленным, он вернулся на фронт. Солдаты перестали подчиняться приказам, следовало поражение за поражением. Накопившаяся усталость и нежелание принимать условия солдатских комитетов дали волю кулакам. Алексей отметелил обнаглевшего рядового, который наотрез отказался идти в бой и при этом плюнул под ноги командиру. За это его вызвали в Петроград оправдываться перед Керенским.
Вместо оправданий он высказал свое мнение о новых законах и порядках, за что был унизительно выведен из генштаба с приказом немедля отправляться на фронт.
Заслуженный «уговариватель», как Алексей называл Керенского, презрительно повторил, что прежние порядки в армии недопустимы и если кого-то это не устраивает, то он с радостью примет рапорт об отставке.
Император доверил Горину полк. Алексей гордился новым назначением и старался оправдать оказанную ему честь носить погоны подполковника. Он заслужил этот чин не поклонами в парадных, а в боях, кровью, защищая Родину. И вот теперь его, Алексея, прогнали прочь, как нашкодившего мальчишку. Никогда раньше он не испытывал более сильного унижения.
Как это все произошло? Откуда появились на улицах такие горы мусора? Феликс смеялся, говорил, что революцию делали семечки. Алексею было не до смеха. Он не мог поверить, что тот, кому он был предан, кого боготворил и обожал, одним взмахом пера предал всю Россию. Императора Алексей не понимал, осуждал и где-то даже по-детски обижался на него. У него возникло желание поехать в Царское село, пробиться через охрану и спросить: «За что? За что ты оставил тех, кто предан тебе?» Огромным усилием воли Горин оставил эту затею, хоть и хотелось ему ужасно увидеть цесаревича. Поговорить с ним, подбодрить и заверить в своей верности.
Алексей остановился около пожилой дамы, продающей вечерний мужской смокинг и ночник в форме огромного яблока.
– Возьмите, господин подполковник, – она протянула вешалку со смокингом, – вам подойдет. Это мужа моего покойного, всего раз и надевал.
Дама судорожно протягивала вещи Алексею.
Голод, брат любой революции, уже вовсю гулял по опустевшей столице. Кому сейчас нужны смокинг и вычурные абажуры? В цене мука, коричневые куски сахара и дефицитные спички.
Горину стало жаль даму, он сунул в ее холодные руки деньги и быстрым шагом пошел прочь.
– Но как же, господин офицер? – крикнула вслед женщина. – Смокинг-то забыли!
Алексей прибавил шаг и, свернув в переулок, прижался спиной к зданию и перевел дыхание.
К его ногам подбежал черно-белый пес и завертел хвостом. Горин присел на корточки и потрепал собаку за ухом.
– Это мой пес!
Алексей поднял глаза и увидел перед собой возмущенного мальчишку. Ребенок ревностно наблюдал, как пес развалился перед мужчиной, ожидая ласки.
– Твой, – согласился Алексей. – У тебя очень хороший и ласковый пес.
Глаза мальчика подобрели. Он свистком окликнул собаку и убежал.
Алексею вспомнились другая собака и другой мальчик.
Шел первый год войны. Алексей, тогда еще поручик, был направлен сопровождать генерала Сазонова на совещание в Могилев.
Они немного опаздывали, и, когда автомобиль, шурша шинами, остановился у крыльца штаба, все приглашенные уже находились внутри.
– Погуляйте пока, поручик, – немного взволнованно сказал генерал и, тяжело ступая по ступеням, скрылся внутри здания.
Алексей прикурил у водителя и, облокотившись об автомобиль, сладко затянулся папиросой.
И только тут он заметил, что в беседке неподалеку сидел цесаревич. У его ног примостился лохматый пес, преданно заглядывая в лицо мальчика. На коленях наследника лежала кошка серой окраски и лениво мурлыкала, изредка приоткрывая один глаз и брезгливо поглядывая на собаку.
Алексей затушил о подошву сапога окурок и, одернув мундир, решительно подошел:
– Доброе утро, Ваше Высочество! – козырнул поручик.
– Доброе утро, – цесаревич оторвался от книги, раскрытой перед ним, и, немного прищурившись, посмотрел на Алексея, – присаживайтесь, поручик. Хотите чаю?
На столе стояли огромный самовар и небольшие конфетницы, наполненные пряниками и бубликами. Мучное с поразительной скоростью исчезало в раскрытой пасти пса.
– Благодарю, – Алексей взял кружку с ароматным напитком и улыбнулся, глядя, как цесаревич в очередной раз сунул собаке бублик. – Какие у вас питомцы!
– Знакомьтесь, это Фигаро, – мальчик потрепал пса по голове, – а это Серафима. Вы знаете, это неправда, что собаки не уживаются с кошками. Фигаро и Сима вполне мирно общаются, порой даже вместе спят.
При этих словах кошка резко выпрямилась и, изящно потянувшись на коленях наследника, с недоумением посмотрела на него. Потом, еще раз брезгливо взглянув на пса, перепрыгнула на стол и развалилась, как бы приглашая окружающих полюбоваться ее блестящей шерстью.
– Мне знакомо ваше лицо, поручик. Мы с вами уже встречались, не так ли? Дайте вспомнить, ах да, на смотре войск после всеобщей мобилизации.
– У вас прекрасная память на лица, Ваше Высочество, – учтиво заметил Алексей, отпивая из кружки.
– Не могу похвастаться такой же памятью на имена.
– О, простите. С моей стороны было невежливо не представиться, – Алексей встал и отдал честь будущему императору. – Поручик Горин Алексей Константинович к вашим услугам!
– Алексей Константинович Горин. Ну что же, может, вы не откажете в любезности прогуляться со мной? – предложил цесаревич, поднимаясь и с облегчением закрывая книгу.
– С удовольствием.
Они шли по широкой аллее, вдоль которой, раскинув свои кроны, росли ели. Пахло летом и недавно скошенной травой. Мирно жужжали пчелы, и было слышно, как в лесу кричит кукушка. Здесь было спокойно, даже слишком спокойно. Казалось невероятным, что где-то неподалеку идет война, гибнут люди, плачут вдовы, получая похоронки.
Цесаревич оказался прекрасным собеседником, он мог поддержать любой разговор шла ли речь о войне или о светских сплетнях.
– Война – это ужасно. Нет более стихийного бедствия, чем истребление человечества. Какие-то идеалы, принципы королей, за которые уничтожают миллионы людей. Это, наверное, очень страшно – убивать, – задумчиво, поддевая сапогом камень, заметил цесаревич.
– Вы правы, Ваше Высочество. Убивать страшно. И не надо думать, что выжившие счастливее павших. Победители ни на секунду не забывают лица убитых. Но наша сила и мощь в том, что мы не серийные убийцы, а защитники своей Родины.
– Вы всегда хотели стать военным? – спросил мальчик.
– Да, – твердо ответил Алексей, – для меня военное училище всегда было делом решенным. Открою вам секрет: мы с моим другом, Феликсом Зуевым, в детстве клялись на крови служить Родине и быть братьями. Слышали бы вы визг моей матушки, когда она увидела нас всех в крови.
Цесаревич рассмеялся. Ему очень шла улыбка. Черты его лица заметно смягчались, глаза начинали сиять, а щеки покрывались детским румянцем. Мальчики его возраста с криком гоняли голубей, бегали босиком на рыбалку и просто болтались без дела. Алексей Николаевич, наследник русского престола, редко мог позволить себе такое ребячество. Сейчас он, облаченный в форму ефрейтора, как никогда нужен отцу. Поэтому он старался казаться серьезным. Сжимал губы в тонкую линию, чеканил шаг в начищенных сапогах и изучал военные ведомости.
– Смотрите! Белка! – вдруг радостно воскликнул цесаревич и подбежал к ели.
Перепрыгивая с ветки на ветку, рыжая красавица запрыгнула на плечо мальчику и, пощекотав его пушистым хвостом, затихла.
– Ах, красавица! Смотри, что у меня есть, – наследник достал из кармана орехи и предложил белке. Озорница ловко схватила угощение и, взмахнув хвостом, скрылась на дереве.
– Животные вас любят, – заметил Алексей.
– Они просто чувствуют, как я люблю их, – цесаревич обтер руки о штаны и посмотрел на Горина снизу вверх.
– Я тоже хочу открыть вам свой секрет, – мальчик замялся, судорожно вздохнул и посмотрел прямо в глаза поручику, – я не хочу быть царем.
Горин попытался сохранить лицо, однако ресницы его предательски дрогнули.
– А чего же вы хотите, Ваше Высочество? – тихо спросил он.
– Жить, – пожал плечами мальчик.
В этот момент сквозь кроны деревьев прокрались лучи летнего солнца и осветили лицо цесаревича. Волосы его отливали золотом, стало заметно, насколько худ для своего возраста был этот ребенок. На висках просвечивали голубоватые вены, а темные круги под глазами говорили об усталости или болезни. И все же Алексей Романов был красив! Прямой нос, крепкие губы, темные брови и серьезные глаза. Пожалуй, он был намного выше ростом, чем его сверстники. Прямая спина и тонкие аристократические пальцы дополняли портрет наследника.
– Жить, поручик, просто жить. Гулять по лесу, дышать, щуриться на солнце и ходить босым по песку. Кормить свою собаку бубликами и незнакомую белку – орехами. Любить маму, сестер, отца и быть любимым ими. Не слышать шепота за портьерами и не видеть льстивых лиц. Не терпеть подле себя людей неприятных, но так нужных государству. Да и нужных ли? Право, порой становится смешно и в то же время грустно, когда я вижу, как разворовывают все, что только можно. Не думать о том, что скажет о тебе общественность и как оценит наряды твоих близких свет. Пить парное молоко и есть черный хлеб. Просто откусывая, а не ломая на кусочки. Не переживать, ту ли вилку я взял за обедом или же этот прибор для десерта. Дружить с тем, кто тебе близок по духу, а не с тем, кто почитаем в светских кругах. Вот, к примеру, взять хотя бы Григория. Почему люди так предвзято относятся к нашей дружбе с ним? А я вам скажу: потому как он простой мужик. Дружить с мужиком? Это не комильфо! А ведь мужики тоже люди, Алексей Константинович, причем, как мне кажется, лучшие из людей.
Горин не смел перебивать.
– Вы удивлены? Хотя страх перед троном не так пугает меня, как ответственность за того, кого ты любишь. Вот вы любите кого-нибудь?
– Маму, своих товарищей, – пожал плечами Горин, не понимая, к чему клонит наследник.
– Конечно, мама. Любить – это прекрасно! Чувствовать этого человека рядом, говорить с ним, о чем угодно. Да, любить – это здорово, но и безумно страшно. Любить – значит, быть ответственным за этого человека, переживать за него, быть зависимым от него, вы согласны? Я, наверное, смешон? Мне сложно объяснить это словами, но я просто хочу сказать, что быть царем означает любить свой народ, правильно? И я люблю его уже сейчас. Мне сложно понять, как можно отправлять на гибель тех, кого любишь. О нет, только не подумайте, что я осуждаю папу за войну. У него не было выбора. А вот если я встану перед выбором, честь или жизнь своего народа, я не уверен, что смогу выбрать правильно. Взять, к примеру, моего великого предка Петра I. Он любил Россию и все сделал для того, чтобы страна стала империей, чтобы завоевать уважение в мире. А Петроград? Это ли не пример прекрасной архитектуры? Но, славя Россию, Петр губил свой народ, – цесаревич замолчал и, сорвав травинку, долго вертел ее в руке. – Но я буду царем! Буду потому, что от меня этого ждут мои родители, ждет моя страна и мой народ. Это мой долг. И я выполню его сполна. Знаете, что я сделаю, взойдя на престол?
– Что же? – голос поручика немного дрогнул, и он откашлялся в кулак.
– Упраздню титульство! – гордо вскинул голову мальчик. – Ведь что такое титул? Всего лишь приставка к имени, полученная при рождении. И не обязательно, что унаследовавший титул графа или же князя является человеком благородным. Титул будет даваться при жизни. Если человек, допустим, сделал что-то поистине достойное, а не потому, что у него длинная родословная. А еще я создам парламентскую думу, настоящую, а не бутафорскую, как раньше. Мальчик говорил воодушевленно, медленно идя по аллее. Алексей шел рядом. Ему нравилось, как говорил цесаревич и то, что он говорил.
– В думе будут заседать не только члены высшего сословия и представители рабочего класса, но и крестьяне и женщины. И они будут трудиться во благо своих сословий, а не получать в день по 10 рублей только за свое присутствие. И я как их царь буду всегда присутствовать на этих заседаниях и не только слушать, но и слышать своих подданных.
– Женщин? – удивленно переспросил Алексей.
– О да! Потому что считаю, женщины имеют не меньшее, а даже большее право принимать участие в политике, нежели мужчины. Ведь лишь женщины, матери наших солдат и героев, могут знать, что надо их детям. Что нужно, чтобы растить наших заступников.
