скачать книгу бесплатно
Оля. Поняла, сударь.
Генрих. Спасибо, милая. (Оля смутилась, поклонилась и быстро ушла. Все со значением переглянулись и посмотрели на Генриха.)
Лоренцо. Ты понял, что сказал?
Генрих. Что?
Лоренцо. Ты её милой назвал.
Генрих. Она девица бойкая, схватывает всё быстро; без раболепства, но и без дерзости говорит она со мной. А назвал так… ну… не заметил, само как-то вылетело. Думаете, она обиделась?
Вильгельм. Думаю, ей понравилось. Скажи, а ты бы смог полюбить служанку?
Генрих. Если она человек, то безусловно. (Про себя.) Что я говорю? Право, я к ней что-то чувствую?
Якопо (про себя). «Если она человек, то безусловно», а если бабочка ночная, но тоже человек?
Август. Предлагаю, прислуге чтобы не мешать, в город съездить.
Лоренцо. Часов на восемь?! Это куда так?
Август. В ресторан, бильярдную.
Вильгельм. То есть всё, что у нас есть, только общественное? Хорошо.
Август. Только я должен сначала сделать кое-что. (Резко уходит.)
Вильгельм. Куда это он?
Якопо. Его поведение нынче непредсказуемо: влюблён.
Лоренцо. Сейчас точно чем-то удивит.
Генрих. Посмотрим, что там такое. (Входит Август, держа в руке пять толстых тетрадок.) Что это у тебя?
Август. Я думаю, вы знаете что. (Подходит к камину, перелистывая их.) Пустые, пустые имена, ничего мне не говорящие, то не я, я теперь прозрел! (Швыряет одну за другой в огонь.)
Якопо. Гуся, это был твой донжуанский список?
Август. Именно он, теперь всё. В том не было смысла никогда, но увидел я это лишь теперь.
Вильгельм. Ты больше не Дон Жуан.
Август. Надеюсь, что нет. Ладно, давайте поедем, а то скоро утро.
Генрих. Хорошо. (Поэты допили кофе, оделись и ушли.)
Акт четвёртый
Сцена I
Братские Земли. Разговор слуг во время уборки.
Лиза. Ребятки, подойдите расскажу!
Сеня. Ну что там?
Лиза. Не думали, с чего вдруг господам уборка понадобилась?
Филя. Кстати, интересно.
Лиза. Слышала я их беседы мимолётом: как поняла, про девицу какую-то говорили.
Стёпа. А чего ж тут необычного? Господский флигель вон полон всяких девок бывает часто, чего ж не обсудить дела, так сказать, тамошние?
Лиза. Думаешь, ради какой-то девки господа прикажут уборку и пригласят её в господский дом?
Сеня. Тогда кто она?
Лиза. Я думаю, она женщина господина Августа. Заметили, что он в последнее время сам не свой? А значит, влюбился. (Входит Оля) Оля, слышала, что говорю? У господина нашего любовь, вот почему уборку решили приказать внезапно.
Оля. Как? Кого он любит? Кого он мог найти? Или ты про его девку говоришь? Нет, не могла какая-то девка влюбить в себя такого мужчину, как Генрих!
Лиза. Какой Генрих?! Мы говорим про господина Августа. Так ты не шутила, когда сказала, что нравится он тебе?
Оля. Нет, не шутила…
Филя. Глупая! Ну и на что ты надеешься?
Стёпа. Да. Где ты, а где он?!
Лиза. Не трогайте её, не ваше дело!
Сеня. Да, ребят, давайте убирать дом продолжим, а то скоро господа приедут. (Молча продолжили убирать.)
Сцена II
Оля сидит в своей комнате.
Оля. Постоянно меня дразнят. А что, не девушка я, что ли? Нельзя ли мне любить? Будто если в господина влюблена, то мне деньги его нужны – нет! Пусть себе их оставит, пусть хоть подавится ими, хотя не хочу, чтобы он давился; Вот я дура, а вдруг худое загадала, а оно возьмёт да и исполнится… пусть я подавлюсь вместо него! Деньги ни при чём. Разве за деньги он купил свои локоны волнистые да лоб серьёзный, да брови чёрные, густые, а глаза янтарные где купил? Нет, то, быть может, ныне и за деньги сделать можно, но характер и повадки – того ты никогда не купишь; не купишь, а значит, не отнимешь. Когда меня зовёт он, всегда хочу, чтоб подольше, подольше приказывал он мне своим волшебным голоском. А сегодня сказал он мне «милая»! Никогда не забуду, до сих пор то в моих ушах звучит. Но, наверное, сказал случайно… Остальные господа тоже далеко не уроды, все хороши, и все, видно, люди добрые: никогда к нам с их стороны неуважения или грубости не было. Все хороши, но Генрих… Ему что братья его, что слуги, что иные важные люди или совсем не важные – во всех видит лишь человека, если он есть… Надеюсь, во мне он усмотрел… Но нет, слишком замечталась. Иногда (прости меня, моя мораль) завидую я тем девкам, что время с ним проводят, ведь как бы я хотела… но нет: он же их не любит, а мне такого не надо, чтобы во мне видели лишь тело, даже если видеть будет… он. Понимает меня лишь Ирочка одна, бедняжка: влюбилась в наглеца, не то что мой. Ой, назвала его уж я своим! Размечталась! Эх, Ирочка, ей как раз приходится ощущать себя лишь телом нужной. (Смотрит в окно.) Ой, уж едут господа! (Уходит по делам.)
Сцена III
Гостиная Братских Земель. Все поэты, кроме Августа.
Вильгельм. Сеня! (Входит Сеня.) Докладывай.
Сеня. Сэр, уборка выполнена, обед уже готов хороший, а слуги приводят себя в порядок после уборки.
Вильгельм. Хорошо, спасибо, иди пока. (Сеня уходит.) Нам тоже себя в порядок надо бы привести. (Все расходятся по покоям.)
Сцена IV
Август у двери в квартиру Юли. Звонит в дверь.
Юля (смотрится в зеркало, чтобы оценить результат). Входи, милый, открыто. (Август входит.) Как тебе платье?
Август. Платье на тебе довольно бледно смотрится, а может, лишь мне так кажется, но ты сама восхитительна. Ты, конечно, молодец, что решила принарядиться для этого, но оценить твои труды не в силах буду я.
Юля (в голове). Он очень меня любит, но такое говорит, на что я бы ещё недавно обиделась, ведь думала бы, что человеку я совсем безразлична; но тут другое; хорошо, что я начинаю его понимать. Его любовь пока глубже моей; думать и чувствовать, как он, пока я не могу, но он меня научит любить. (Вслух.) Хорошо, надеюсь, им понравится.
Август. Милая, это тебе. (Дарит ей цветы.) Если честно… (В голове.) Нет, честности на сегодня и с платьем хватило – она молодец, но не так ведь быстро. (Вслух.) Если честно, боялся подобрать неправильный букет, ведь не знал, что нравится тебе.
Юля. Всё мне нравится, милый, что от тебя. (Ставит в вазу.) Ну что, едем?
Август. Конечно. (Вместе выходят.)
Сцена V
Август и Юля входят в поместье.
Август. Как тебе?
Юля. Ну, когда мы свернули на отдельную дорогу специально для одного дома, я поняла, что ты не в какой-то квартирке живёшь.
Август. Я об этом не говорил, потому что ты бы снова заговорила про деньги и…
Юля. Нет, больше никогда не буду: я же обещала… (Она мило улыбнулась и поцеловала Августа в щёку.) Меня больше смущало, как ты вместе с братьями живёшь, а ещё и меня в гости приглашаешь – думала, что будет тесновато. (Август слегка рассмеялся.) Ну не смейся надо мной. Откуда мне было знать?
Август. Не злись, а то ты становишься слишком милой. (Целует её в лоб.) Скоро они спустятся, давай пройдём в гостиную. (Идут в гостиную.)
Юля. Как ты думаешь, я им понравлюсь?
Август. Ну я боюсь, как бы не слишком, а то посеешь ещё смуту и разлад между нами: начнётся кровавая битва! (Начинает дурачиться, изображая драматические сцены.) – Нет, она моя! – Август, извини, но кровь твою за неё пролью я!
Юля. Ну что ж ты, в самом деле! (Толкает его и смеётся.)
Август. Извини: ты ещё в пальто, а я и забыл. Филя! (Входит Филя.) Прошу, возьми наши вещи. Как там ребята, долго ещё?
Филя (сняв с них верхнюю одежду). Сэр, господа уже идут. (К Юле.) Миледи. (Поклонился ей, потом Августу и ушёл.)
Юля. Так я теперь леди?
Август. Ты всегда ею была. (Юля посмотрела ласково и покраснела.) Ну наконец-то! (Входят забытые поэты.) Я тебе всех представлю. (Подводит её к Вильгельму.) Сие старший брат для всех нас, Вильгельмом зовётся. Если что-то тебя гложет, к нему ты обратись, советом не обидит никогда, всегда поможет он, чем может.
Вильгельм (жмёт протянутую ему руку). Очень рад.
Август (подводит к Генриху). Сей господин серьёзный Генрихом наречён. Хоть строг к другим, но ещё больше строг к себе; не обидит никого, уважает лишь того, кто докажет, что он – Человек; а вообще, он очень мил, умён и интересен. Хоть серьёзен, кажется, всегда, но иногда весёлостью поразит он бесконечной. Вот каков!
Генрих. Перехвалил ты меня больно!
Август. Ещё и скромен.
Генрих (жмёт ей руку). Очень приятно. (Она смущается и лишь улыбается, как и с Вильгельмом.)
Август (подводит к Лоренцо). А сей мой братец вечно весел, зовётся он Лоренцо. Бесшабашен очень часто, с умом острым, но ленивым, в принципах, как и все мы, непоколебим; азартен часто, но сдерживается, когда надо; Генриху весёлость придаёт, а тот ему слегка серьёзность. Для всех нас он просто лучик света, хоть и сам бывает грустен, но очень редко.
Лоренцо. Я очарован. (Жмёт ей руку, а она как прежде.)
Август (подводит к Якопо). И, наконец, мой личный энциклопедист, соперник, друг и юморист. Он очень часто хаотичен, людей почти что презирает, но иных он очень отличает и вчуже чувство уважает – Якопо, добрый мой приятель. (Все хохочут, кроме смущённой Юли.) Ладно, ладно. Ценю его всегда, его споры очень часто занимали скучный мой досуг, когда бесцельно прожигал я свои годы. Неприязнь ко многим делает его любовь к людям тем немногим чрезмерно сильной, и привязанность его для людей достойных бесконечна.
