скачать книгу бесплатно
– Ох, брось! – поморщился Федор. – Не делай такое лицо, будто у тебя мыслительный пчелиный рой там пролетал в тот момент. Глупости! Ни за что не поверю! А думал ты в тот момент о следующем: «Какая же здесь тоска и смертельная скука!»
Петя от неожиданности поперхнулся кофе, но вынужден был себе признаться, что такая мысль в пчелином рою все же пролетала. И даже, пожалуй, доминировала.
Федор понял по лицу собеседника, что не ошибся и с довольной гримасой откинулся на подушку, закинув ногу на ногу.
– Но ты не бери в голову! – махнул он рукой, сделав успокаивающий жест. – Я здесь не для того, чтобы отговаривать тебя от службы в министерстве. А для того, чтобы познакомить с обратной стороной этой службы.
Последнюю фразу Дронский произнес необычно, в полголоса, и даже загадочно подмигнул.
– И что же за обратная сторона? – с интересом уставился на него Мустангов.
– Не торопись! Скоро узнаешь! Осталось дождаться девяти часов вечера.
Они поговорили о выставках, музыке, путешествиях. Мустангов, заинтригованный происходящим, старался больше не возвращаться к теме «обратной стороны», чтобы никого не спугнуть и ничего не испортить. Поэтому просто поддерживал разговор на отвлеченные темы. Когда часы в кофейне показали без десяти минут девять, Дронский оплатил счет, не спеша поднялся, нацепил куртку и командирски произнес:
– Ну что, мой неопытный друг? По сортирам на дорожку и вперед, навстречу новой жизни, хаха!
Они прошли один квартал, затем свернули в узкий переулок и приблизились к припаркованному у тротуара «Harley Davidson».. Сверкающий стальными цилиндрами в свете луны, он казался небольшим космическим кораблем, переоборудованным под земные цели. Мустангов присвистнул и уважительно посмотрел на нового товарища.
– Круто! Это твой?
– Нет, в комиссионном напрокат дают! Конечно, мой! Садись, сзади есть шлем.
После того, как Петя устроился поудобнее и натянул каску на свою широкую голову, Дронский с легкостью опытного ковбоя запрыгнул на стального жеребца и рванул с места. Раздался оглушительный треск, по обочинам замелькали фонари и освещенные окна столичных домов, погруженных в вечерние сумерки.
– А где твой шлем? – опасаясь на невредимость товарища, прокричал ему Мустангов.
– Мне он не нужен! Я со своим «Харлеем» уже давно нашел общий язык! – Прокричал тот в ответ. – Не боиииись!
Петя опасался, что из-за какого-нибудь угла вдруг выскочит полицейская машина и оштрафует Дронского за вождение, но, к счастью, никто ниоткуда не появился. Они мчались по улицам, вдоль набережной Москвы-реки, затем обогнули бульварное кольцо и, наконец, затормозили у одного из старинных особнячков. Петя снял шлем и отдышался – впервые в жизни он почувствовал настоящий драйв от скорости, но вместе с ним и жуткую усталость. Сердце колотилось, голова шумела, губы от волнения пересохли.
– Видно по лицу, что укол адреналинчика пошел на пользу! – невозмутимо сказал Дронский и помог Мустангову слезть с железного коня.
– Живой? – на всякий случай спросил Федор.
– Да, кажется. Главное, отдышаться…
– Ну это ничего, отдышишься. Правда, ненадолго. Предлагаю очень разок пощекотать нервишки!
И Дронский повел Мустангова вдоль особнячка. Когда они обогнули его, Петя к своему удивлению обнаружил, что они стоят перед самим зданием Минперпро, только с обратной стороны, около служебного входа. Подсвеченный шпиль терялся где-то в ночной выси, и чтобы разглядеть его, Мустангову пришлось наклонить голову так сильно, что у него заболела шея. Но Дронский поспешно взял товарища под локоть и быстро прошагал к служебному входу.
Охранник не задал никаких вопросов, лишь лениво взглянул на пропуска и щелкнул кнопкой турникета.
– Знаешь, Петя, человечество так устроено, что просто не может существовать по однообразной матрице, как другие существа природы, – говорил Федор, пока они с Мустанговым шли к лифту и ехали наверх. – Возьми кого угодно – медведя, ящерицу, божью коровку. Их жизнь протекает по шаблону – еда, спячка, спаривание. У кого-то – еще охота и борьба за выживание. Ну и смерть, делу венец. Эдакий «день сурка», как мы его условно называем. Со стороны может показаться, что и большинство людей живут так же – работа, дом, секс, пропитание. Иногда еще пиво с друзьями или салон красоты у баб – чтоб уже совсем не свихнуться от единообразия. Но согласись, как бы мы ни «устаканивали» свою жизнь, нам хочется большего. Всегда. Даже если наша жизнь насыщенна, она все равно надоест через неделю, если в ней ничего не поменяется, если с нами будут одни и те же формы насыщения.
– Звучит красиво, но на деле не всегда получается что-то постоянно менять – на это попросту нет ни времени, ни денег, ни сил, если ты занят семьей, работой… Мне кажется, такой насыщенный образ жизни могут вести только те, кто никому ничем не обязаны и не чувствуют ответственности перед своими близкими.
– Хмм, но ведь близкие тоже могут в этот момент заниматься чем-то ярким и разнообразным – тем, что интересно именно им. К чему погружать друг друга в болото обязательств, если они по сути только обезличивают нашу жизнь?
– Я не считаю свою жизнь безликой! – с нотками обиды в голосе произнес Мустангов. – Да, она не такая, как у Федора Конюхова или Мадонны, но жаловаться тоже не буду. Всегда находил, отчего получить удовольствие.
– Но при этом и ограничивал себя, не так ли? – хитро прищурился Дронский.
– Приходилось, все мы…
Мустангов хотел добавить «люди», но понял, что его собеседник ухватится за это и снова начнет свою непонятную агитацию, а потому только вяло отмахнулся.
Лифт звякнул, они вышли на самом верхнем этаже. Мустангов не успел тут побывать, к тому же он был уверен, что эти этажи, выводящие к шпилю, закрыты для посторонних ног.
Дронский уверенно, будто он ходил по собственной квартире, повел приятеля темными коридорами, проходящими мимо прокуренных подсобок.
– Я тебя понимаю, – настойчиво продолжал тему Федор. – Страховое агентство вряд ли способно насытить твою жизнь яркими неповторимыми впечатлениями! Да и у него банально нет возможностей для этого! Зато оно есть у него! – и он указал пальцем вверх.
– У кого у него? – не понял намека Мустангов. – У Всевышнего?
– У государства, Петя! – резко обернулся Дронский и так многозначительно посмотрел в глаза Мустангову, что тот даже отпрыгнул от неожиданности. – Государство – это мы! И неужели ты думаешь, что мы не можем наладить собственную жизнь? Конечно, Всевышний тоже всемогущ, тут ты прав. Но его могущество мы ощутим на другом отрезке времени! Пока же можем рассчитывать только на себя!
– То есть… Государство насыщает нас впечатлениями? Но мне всегда казалось, что оно, наоборот, ждет от нас усидчивости и монотонного исполнения своих обязанностей. А вся яркая сторона жизни происходит как раз вдали от государственных глаз…
– Правильно, так и должны думать сотрудники частных страховых компаний, коммерческих банков, офисов и магазинов. Они же считают, что государственная служба – это что-то уныло-безликое, не так ли? Место, где убивается инициатива и творческий взгляд на проблему? Ты же и сам так думал, признайся?
Петя вынужденно кивнул.
– Вот-вот! Нет, все не так примитивно и бесчеловечно! Государство – лишь оптимальная форма организации людей, чтобы они не перегрызли друг друга. Конечно, за многие столетия мы погрязли в бумажной волоките, бесконечных согласованиях, но! С девяти вечера до полуночи мир принадлежит именно нам!
Они подошли к пыльной двери в конце коридора. Дронский достал из кармана ключ и отворил ее. Мустангову дунул в лицо чистый и прохладный ветер, который в Москве встречается только на уровне облаков, куда не долетает едкий смрад загазованных улиц. Петя вышел на крыльцо – перед ним расстилалась панорама вечерней, постепенно погружающейся в спячку российской столицы. До горизонта расстилались разнообразные крыши домов, среди которых выделялись ажурные очертания подсвеченных сталинских высоток и сверкающий геометрический канкан небоскребов Moscow-City.
– Полетаем над родимым муравейником? – подмигнул Дронский и скрылся за дверью. Через минуту он вышел, держа в руках несколько увесистых упаковок.
– Что это? – предчувствуя новое потрясение, пробормотал Мустангов.
– Сейчас увидишь! Петя, я получаю с девяти до двенадцати то, чего лишен в остальное время, бегая по нашим коридорам! Я обожаю скорость во всех ее проявлениях! Поверь, это круто!
* * *
Федор ловко распаковал принесенные свертки и коробки. Петя не успел оглянуться, как на балконе вырос небольшой дельтаплан с крыльями цвета спелой малины.
– Ты предлагаешь… Спрыгнуть отсюда? – в ужасе отшатнулся Мустангов и попытался скрыться за проемом двери. Но Дронский вырос между ним и путем к отступлению.
– Это безопасно, поверь. Моя ручная стрекоза! Тебе же на «Харлее» понравилось? Вот и здесь понравится!
Петя проклинал в душе свою мягкотелость и бесхарактерность, пока Дронский упаковывал его в комбинезон. Сам же любитель экстрима ограничился одной своей курткой. Казалось, что Федора в этой жизни ничто не могло напугать или заставить соблюдать технику безопасности.
– Ну что, готов? Впреееед! – и Дронский оттолкнулся от балкона. – Салют, Москва-чертовка! Уже зовет меня в полееет мой дельтаплааан!!!
Мустангов с трепетом и восторгом смотрел впереди себя. Таким город он еще не видел никогда. Да и не мог себе представить, что обычный день в заурядном министерстве, среди потрепанных папок, сонных начальников и пыльных ламп на высоченных потолках, может закончится именно так – полетом с едва знакомым человеком на высоте ястребиного полета над хаотичными извилинами улиц неугомонной и величественной Москвы.
– Как, нравится? – самодовольно прокричал ему Дронский.
– Ага! – завороженно ответил Петя.
– Вот ради таких моментов стоит жить! И работать на благо государства! Понял теперь?
– Ага! Офигенно!
– Сейчас еще сделаем небольшую петлю и приземлимся воон на той крыше! Держись крепче!
Они описали дугу, еще немного прочистили легкие, насладились «столицей в миниатюре» и сели на крышу того самого особнячка, около которого был припаркован «Харлей».
– Вот это да! Неописуемо! – захлебываясь воздухом, проговорил Мустангов. – Только одного не пойму – как ты не боишься летать над центром города? А если собьют или арестуют? Это же нарушение!
– А кто же меня собьет или арестует? Полиция? Росгвардия? Спецназ? А они работают на кого, ты забыл?
– Эээ… А, ну конечно же! На государство!
– Именно! И неужели ты думаешь, что они тронут своего же? С девяти до полуночи закон един для всех! То есть, не закон, а беззаконие, хаха! За исключением, конечно же, нашего любимого Уголовного кодекса! Кстати, а вот и человек, который отвечает за нашу безопасность! Он сможет ответить на остальные вопросы.
Только теперь Мустангов заметил в дальнем углу крыши силуэт крупного мужчины с чем-то длинным и острым в руке. Тень стала медленно приближаться, и вскоре Пете удалось различить мощные скулы и глубоко посаженные невозмутимые глаза.
– Эффектно приземлились! – едва заметно улыбнулся он и протянул свободную руку. Сейчас Петя уже мог разглядеть предмет, который незнакомец держал в другой руке – это были две старинные рапиры.
– А я по другому не имею! – ответил Дронский. – Познакомьтесь! Это – Петя Мустангов, новая жертва бюрократической трясины! А это – Берсенев, начальник службы безопасности Минперпро. Пока он бдит со своими рапирами, можешь, Петя, быть спокойным за арест! Он не состоится!
– Это, Федь, пока ты грань не перешел! Границы везде нужны и всегда, даже с девяти до полуночи! – усмехнулся новый знакомый, разя сигаретной горечью.
– Согласен! Ну что, сразимся? Петя, не удивляйся, Берсенев в душе д’Артаньян! Или точнее Портос, судя по комплекции.
Начальник службы безопасности протянул Дронскому одну из рапир изящным эфесом вперед.
– А ты, небось. думал, что в охране одни черствые мужланы работают? – Берсенев с укором посмотрел на Петю. – И умеют только дубинкой махать? Зря думал! Я в детстве обожал по дивану скакать, смотря по телеку «Мушкетеров», или «Фанфана-тюльпана», или «Гардемаринов», наконец. Воображал себя одним из них. Суровая жизнь, правда, маленько отрихтовала романтические иллюзии… Но что закладывается у человека в детстве, рано или поздно вырвется наружу! И иногда в очень причудливом виде! Согласен, Дронский? Вон твой защитный костюм, около трубы.
Дронский к этому времени уже успел ловко сложить все элементы дельтаплана на краю крыши, после чего метнулся в другой конец, к трубе, и облачился в специальную одежду для фетхования. Берсенев уже стоял в точно таком же костюме, только на пару размеров больше.
– Сердце – Родине, честь – никому! – проревел Берсенев и кинулся в атаку. В этой роли он действительно более всего напоминал Портоса. Представить его в образе Фанфана-тюльпана можно было только в том случае, если бы этот герой после совершения подвигов лет на пять отправился откармливаться к бабушке в деревню, где при этом еще и выкуривал по пачке сигарет в день.
– Я проучу вас, сударь! – патетично подыгрывал ему Дронский, картинно уворачиваясь от уколов и замахиваясь рапирой.
Мустангов отошел подальше, чтобы не попасть под горячую руку необычных дуэлянтов. Через четверть часа они прекратили носиться по крыше и, тяжело дыша, присели на парапет.
– Уффф… – Сегодня твой день, повезло! Но в следующий раз отыграюсь! – сердито, но без обиды в голосе сказал начальник безопасности.
– Ты слишком открываешься слева, поработай над поворотом! – посоветовал Дронский. – Как, распорядишься, чтобы дельтаплан победителя оттащили наверх?
– Хорошо, как договаривались. Поручу своим парням. но когда проиграешь – сам его на шпиль потащишь.
– Ууу! Это еще когда будет! – подмигнул Дронский и хлопнул коллегу по колену. – Давай! До следующей встречи! Я может, завтра к тебе по работе забегу, подписать несколько пропусков на проход.
Берсенев устало кивнул и начал расстегивать защитную куртку.
Когда Петя и Дронский вернулись к мотоциклу, Федор глубоко вздохнул и посмотрел на спутника:
– Вот ради таких моментов и живем! А в остальное время зарабатываем на то, чтобы жить.
– Федя, вот мне интересно – почему с такими интересами ты стал работать в Минперпро? Ты вполне бы мог окончить какой-нибудь спортивный университет и заниматься гонками или полетами на дельтаплане не три часа по вечерам, а постоянно, в любое время! К чему все эти самоограничения.
– Во-первых, мои увлечения я осознал уже после того, как стал чиновником. Когда-то я был таким же, как ты – тихим, незаметным элементом государственной машины. А потом мне встретился один человек, и моя жизнь круто изменилась. Я даже не представлял, как люблю все это – то, что ты видел сегодня! А во-вторых, я ненавижу непредсказуемость. Да, звучит странно из моих уст, но я имею в виду не экстремальный спорт, а деньги, карьеру, гарантии. Работая не на государство, я никогда не был бы уверен в завтрашнем дне.
– А здесь ты чувствуешь уверенность?
– Да. Мне нравится после ярких ощущений просыпаться и понимать, что начнется привычный день в знакомом мне месте среди людей, объединенных такими же целями и задачами. И что с девяти до полуночи мы тоже будем одной командой! Мы же чиновники! Мы детеныши одного большого, доброго и согревающего тела – матушки России!
– Ха! Интересный ход мыслей! А кто познакомил тебя с… программой от девяти до полуночи?
– Макар Соколевич. У тебя в отделе сидит. Только ему не говори, все равно просто так не признается.
Петя представил себе хмурого и тучного Соколевича, который за сегодняшний день произнес всего пару фраз, и то касающихся проблем с пищеварением. Точнее – крыл матом министерскую столовую.
– Надо же! Никогда б не подумал!
– Да, людям свойственно преображаться ближе к вечеру. Он обычно в это время копает норы около Кремля. Ищет библиотеку Ивана Грозного.
– Ту самую, которая бесследно исчезла после смерти царя? И где хранились какие-то уникальные рукописи?
– Да-да. Соколевич фанат этих поисков. Много лет там копает, скрытые лабиринты ищет. Не знаю, кто его прикрывает, но явно не Берсенев. Кремль – слишком высокий уровень. Там есть свои безопасники, повлиятельнее. Хотя, зная энтузиазм Макара, весь президентский комплекс рискует в один прекрасный день провалиться под землю. Хочешь, сгоняем, поищем его? В Александровский сад вход свободный. А там как раз скрытый подкоп и начинается.
– Нет, спасибо. Можешь отвезти меня к другому человеку?
– Хочешь еще кого-то навестить из Министерства?
– Да. Степан Степаныча. Не могу вообразить, чем он мог бы заниматься в такое время.
– Ха! – повеселел Дронский. – Забавный выбор! Но ты прав – хобби Степан Степаныча ты точно никогда не угадаешь!
«Харлей» с треском разрывал душный воздух столицы. В районе Красной Пресни Дронский притормозил стального коня и показал Мустангову на неприметное кирпичное здание, напоминавшее бывший заводской цех.
– Скорее всего, он тут! – кивнул Федор на здание.
– А что внутри?
– Когда-то была мануфактура, сейчас – забегаловки для хипстеров и лофт для любителей винтажных фоток. Степаныч тоже там, занимается одним любопытным творчеством. Пойдем, чем сто раз услышать, лучше, как говорится, разок заценить!
Обогнув дореволюционное заводское здание из красного кирпича, они подошли к массивной железной двери, испещренной ржавыми пятнышками. Федя нажал кнопку домофона.
– Товарищ Айвазовский, разрешите загнуть по великой нужде! – гаркнул он и захихикал.
– А, Федяй, это ты тут слоняешься! Заходи, не жалко! – услышал Мустангов знакомый сиповатый голос начальника.
– Пошли! Сейчас увидишь святилище Тициана от бюрократии! – и Дронский толкнул тяжелую дверь.
