Всё ради музы

Фрейлейн Кросс

Всё ради музы

-1- Лиза

Это походило на ночь святочных гаданий. Та же гнетущая атмосфера, когда суеверия берут верх над разумом, когда ждешь чего-то необъяснимого и страшного. Огромная комната, освещенная пламенем редко расставленных свечей. Черные тени на стенах. Холод… За окном можно было разглядеть залитые лунным светом заснеженные холмы. Дорогу занесло, но Кассандра с радостью отправилась бы в путь по сугробам, без единой мысли о том, куда идти. Если бы она могла вырваться, она даже не оглянулась бы на родительский дом. Лучше замерзнуть где-то в дороге. Пусть лучше ее окоченевший труп найдут в канаве под мостом, но на свободе. Все лучше, чем то, что происходит сейчас.

– Хорошее вино отыскалось в вашем погребе. Французское, верно?

Она не проронила ни слова. За прошедшие дни она кричала так часто, что ее голос утратил силу. К тому же, что проку в ее криках?

– Но вот мясо вы, русские, готовить совсем не умеете. Хорошо, что мой повар приехал со мной. И приятно, что вы приняли мое приглашение на ужин.

Кассандра стиснула зубы. Ее держали взаперти на хлебе и воде несколько дней. От голода и страха она едва могла стоять на ногах. Когда этим вечером две толстые белокурые немки нарядили ее в это глупое красное платье и привели в зал, она уже с трудом понимала, что происходит. Хорошее приглашение.

К тому же тарелка перед ней пустовала. Вина герр фон Кастелль ей тоже не предложил. Очевидно, это какая-то новая форма пытки… Кассандра медленно подняла глаза. Немец сидел на другом конце стола, и в сиянии свечей его волосы блестели как старое золото. И сколько еще она должна сидеть и наблюдать, как ее мучитель пирует и попивает вино из погреба ее отца?

– Вам стоит это попробовать, – проговорил Кастелль. – Подойдите ко мне.

Наученная горьким опытом, она не стала спорить. Придерживая подол платья, как ее когда-то учила гувернантка, Кассандра встала и беззвучно приблизилась к сидящему офицеру. Герр фон Кастелль изящными движениями отпилил кусочек ароматного поджаренного мяса, после чего отложил приборы и взял этот кусочек двумя пальцами.

– Откройте рот, Кассандра.

У нее все поплыло перед глазами.

– Кассандра, вы же знаете. Я не стану повторяться.

– Вы просто чудовище, – выдохнула она. Ее голос срывался, но гнев вдруг разжег в крови огонь, придал сил. Кассандра метнулась вперед, схватила серебряный нож и уже занесла руку для удара. Конечно, герр фон Кастелль с легкостью парировал. Его лицо омрачилось, а в глазах мелькнуло разочарование.

– Вечно вы все портите… Вильгельм!

Дверь в зал мгновенно распахнулась, и высокий лейтенант появился на пороге.

– Фрейлейн не голодна, – сухо сказал Кастелль, отбрасывая сложенную вдвое салфетку. – Отведите ее назад в ее покои.

– Вы ответите за это! – закричала Кассандра, когда лейтенант грубо схватил ее за локоть и потащил прочь. – Вы за все ответите!

Кастелль бесстрастно наблюдал, как ее выводят из зала. Его глаза оставались такими же непобедимыми, как и всегда.

Непобедимыми?..

Нет, это какая-то бессмыслица. Неумолимыми. Да, так лучше.

Я отложила ручку и потянулась. Рабочий день близился к концу, и многие мои коллеги уже разъехались. В нашей компании пятница начинается в четверг, что хорошо для всех, кроме таких как я, работающих строго по графику. Правда, меня это не сильно расстраивало. Даже несмотря на то, что я работаю в опен-спейсе, я могу спокойно писать в минуты, когда от меня ничего не требуется. Вот и сейчас я работаю над третьей главой моей новой истории, и, стоит признать, процесс идет со скрипом. Альтернативная Россия, альтернативная Германия, которая победила в Первой мировой и стала сверхдержавой, и на фоне всей этой трагедии – отношения русской дворянки и немецкого офицера. Часто думаю, не слишком ли далеко я замахнулась? Но мне очень нравится контекст той эпохи. Начало двадцатого века – мое любимое время.

Еще меня немного смущало то, что я описывала не слишком романтические отношения. С эротикой я не вчера познакомилась, однако подземелья, ремни и пытки… Да, о таком я прежде не писала. Мне было почти неловко за страдания, через которые проходила моя героиня, и не терпелось перейти к моменту, когда она сможет отплатить Герту. Однако я всегда пишу по порядку, поэтому сначала, скрипя зубами и скрепя сердце, придется описывать череду издевательств над Кассандрой.

Пора дать глазам отдохнуть. Ванильный капучино, настало твое время.

Я спрятала исписанные листы на дно лотка для бумаг и отправилась на кухню, где стояли кофемашины. Тут я выяснила, что машина, которой я привыкла пользоваться, сломана. Вот жалость! Со второй я так и не смогла подружиться, но сейчас выбирать не приходилось. Я налила в чашку немного ванильного сиропа, поставила кружку на поддон и нажала кнопку. Как я и ожидала, ничего не произошло. Эта жалкая кофеварка всегда меня ненавидела.

– Блин.

– Вода закончилась. Индикатор горит.

Я чуть не подскочила. Ненавижу, когда ко мне подкрадываются. Резко повернулась и испугалась еще больше. Как оказалось, вслед за мной на кухню зашел Герман Александрович Лазарев, один из наших руководителей. Как правило, кофе и воду нашим боссам приносит Таисия, милая женщина с кокетливым званием «кофе-леди». Но она всегда уходит в пять, а Герман Александрович задерживается порой и до восьми, и, как мне кажется, ему просто лень дойти до ближайшего «старбакса», вот он и наведывается на кухню порой.

Не дождавшись никаких действий с моей стороны, Лазарев подошел к кофемашине, открыл ее и со спокойным видом наполнил нужный контейнер водой. Я словно к месту приросла, но в голове мчался бешеный поток мыслей, подобный табуну диких лошадей…

– Прошу, готово.

– Давайте сначала вы, – пролепетала я.

– Нет уж. Дамы вперед.

Кошмар. Я нажала на нужную кнопку и стала ждать. Оцепенение, вызванное приступом глупой паники, уже рассеивалось. Ничего не поделаешь, я всегда боялась начальства, а до этого учителей; это неосознанный страх, рожденный из старого страха перед матерью. Детский сценарий самый сильный и все такое. Но сейчас есть отменный повод для неловкости. Акционер компании лучше знает, как управляться с кофемашиной, чем ассистент отдела. Вот позор…

– Готов.

Я вскинула голову.

– Что?

– Ваш кофе готов. Я не то чтобы тороплю, просто у меня тоже кофеиновое голодание.

– Извините…

Не глядя на него, я схватила кружку и рванула прочь, рискуя обжечься горячим напитком. Надеюсь, Лазарев не задумается о моей профпригодности. Хотя вряд ли он вообще озабочен моим существованием, мы с ним почти не пересекаемся. Эта мысль меня приободрила.

Я вернулась на свое место, проверила почту, просмотрела список текущих задач и решила, что вполне могу уделить Герту и Кассандре еще немного времени. Сейчас от меня требовалось только отвечать на звонки, если они будут, поэтому можно было расслабиться.

Рабочий компьютер я никогда не использовала в личных целях; моя паранойя не позволяла мне даже соцсети проверять, хотя они и не были заблокированы. Но я часто что-то распечатывала, и на моем столе скопилось много ненужных листов, на обратной стороне которых можно было строчить очередную главу.

Никто никогда не ловил меня на занятии графоманией посреди рабочего дня. Издалека могло показаться, что я просто рисую каракули от нечего делать. И почему-то в офисе мне на удивление легко работалось. Наверное, кресло удобное. Или хороший стол. Или легкий фоновый шум вокруг.

В этой компании, которая занималась недвижимостью по всему миру, я работала уже год, с самого переезда в столицу. Мне здесь очень нравилось: во-первых, условия были просто сказочные, а коллектив дружелюбный. Во-вторых, здесь было очень просто затеряться. Мои обязанности не сильно отличались от секретарских, и только когда близилось какое-нибудь важное мероприятие, я задерживалась и работала в настоящем режиме многозадачности. В остальном это была чудесная спокойная офисная работа, где мне оставалось только лениво красить ногти, чтобы дополнить атмосферу расслабленности. Ногти я не красила, зато сочиняла эротические романы, и была очень этим довольна.

Моя работа обычно заканчивалась в семь. К этому времени сотрудники, которые занимались непосредственно сделками, включая дежурных, уже расходились. Оставался только самый крошечный офисный планктон (в их числе и я) и кто-то из руководства. Лазарев, к примеру, часто задерживается, но он раньше полудня и не появляется на работе. Было очень приятно сидеть практически в пустом офисе, пить кофе и перечитывать уже написанное.

Я снова проверила почту и увидела новое письмо от Лены Радовой. Странно, я думала, что она уже ушла.

«Лиза, привет!

Я забыла отформатировать и распечатать презентацию для Hortensia Place. Можешь залезть в мой комп? Пароль приклеен к монитору. Файлик на рабочем столе. Спасибки».

Я быстро глотнула кофе, написала ответное письмо: «ОК, сейчас сделаю» – и отправилась к ее столу. Лена была личным помощником Германа Александровича, поэтому сидела напротив его кабинета. Я включила компьютер и стала ждать, пока он загрузится, когда Лазарев появился рядом со мной. В его руке была чашка с черным кофе. В ответ на исполненный любопытства взгляд я быстро сказала:

– Лена попросила кое-что распечатать.

Хорошо, что не начала заикаться, как я умею. Лазарев ничего не ответил, вошел в свой кабинет и закрыл дверь.

Вот плохи мои дела! Надо что-то делать с моей стеснительностью, она вечно портит мне жизнь! Купить еще одну психологическую книжку? Скачать новый аутотренинг? Медитировать? Каждый день делать что-то за зоной комфорта?

А может, это уже не исправить, и сопротивление бесполезно.

В принципе мне очень нравилась моя жизнь. Но были две проблемы. Первая: у меня не было нормальных амбиций, подходящих для девушки двадцать первого века. Вторая: мои социальные навыки хромали на обе ноги.

Ах да, еще мне было свойственно пережевывать все неловкие ситуации, в которые я попадала. И сегодня вечером, когда я вернулась домой, меня атаковали мысли о том, что Лазарев, наверняка, решил, что я бестолочь, не способная приготовить кофе, которая развлекается, шарясь в компьютере его помощницы.

Уже перед сном я запретила себе думать об этом и попыталась настроиться на позитивные мысли. К сожалению, вселенная не зачла мне эту запоздалую попытку прикинуться оптимистом и подкинула новых неприятностей. В шесть утра меня разбудил звонок в дверь. Оказалось, что пока я спала, старенькую трубу в квартире прорвало, и я затопила соседей. Аня, с которой мы вместе снимали жилье, работает ночным администратором, она еще не успела вернуться с работы. Я принялась лихорадочно соображать, что делать дальше. Время пролетело быстро, пока я звонила в аварийную службу и общалась с возмущенными соседями. Потом, спохватившись, я набрала номер ресепшена и, оборвав дежурное приветствие, сообщила, что немного опоздаю. Руководитель моего отдела никогда не приходила вовремя, так что ей названивать было бессмысленно.

Часам к десяти мне удалось кое-как устранить последствия катастрофы и уговорить соседей не убивать меня. Я в спешке собиралась на работу, когда затрезвонил мой телефон. Номер был рабочий, и я ответила не без внутреннего содрогания.

– Лиз, привет, это Лена, – раздался в динамике бодрый голос. – Что там у тебя стряслось?

– Трубу прорвало, устроила потоп. Но я уже выезжаю.

– Ага, хорошо. Тут Герман просит презентацию по Гортензии, где она?

– На моем столе, – быстро сказала я, удерживая телефон плечом и с усилием натягивая колготки.

– Спасибо! Тогда увидимся.

– Ага.

Я наконец собралась, выскочила за дверь и нос к носу столкнулась с Аней, которая спала на ходу. На ее отутюженных светлых волосах блестели снежинки.

– Ты чего такая взъерошенная? – поинтересовалась подруга.

– Потом расскажу, – сказала я, вовремя нажав на кнопку вызова лифта. Дверцы со скрипом разъехались в стороны. – Но если коротко, у нас трубу прорвало. Это был ужас.

– Вот жесть, – сказала она и зевнула. – Ну пока.

Я помахала ей из лифта. Хорошо все-таки быть Аней. Ее ничто не выбьет из колеи.

-2- Герман

Стоило сразу понять, что фраза «Нам нужно серьезно поговорить» не предвещает ничего хорошего. Эти слова как сигнал воздушной тревоги, когда нужно все бросать и нырять в окоп. С другой стороны, я уже слишком стар, чтобы бегать от своих женщин. Нужно просто надеяться на то, что мы найдем компромисс… Ну или по крайней мере, что «серьезный разговор» не затянется.

– То есть тебя все устраивает, – дрожащим голосом сказала Лёля. – Мы уже полгода вместе, и тебе достаточно просто… тусить, как будто нам по пятнадцать лет.

К нашему столу бесшумно приблизился официант. Я дождался, пока он расставит тарелки и удалится, после чего негромко сказал:

– Скажи, чем именно я тебя обидел.

Лёля яростно на меня зыркнула. Хорошо, что мы в ресторане. Не закатит же она тут истерику. Или закатит?.. Как-то она почти десять минут орала на официантку, которая по ошибке принесла ей не тот коктейль.

– Я тебе с самого начала говорила, что мне нужны серьезные отношения!

– Я серьезен, – сказал я. – Я с тобой честен. Я тебе верен. Что еще нужно?

– Мне тридцать пять лет! – Ох, ну если она о своем возрасте вспомнила, точно жди беды. – Как ты думаешь, что мне нужно? Ты собираешься жениться на мне? Куда вообще идут наши отношения? Ты постоянно мотаешься в Лондон…

Черт. Вот только подобной херни мне не хватало в конце дня.

– Я езжу в Лондон, потому что веду сделки с лондонскими клиентами.

– …и хрен знает, чем ты там занимаешься! – всхлипнула она и скомкала салфетку. Стразы на ее алых ногтях хищно блеснули. – Ведешь себя как козел.

– В чем проблема? Ты с самого начала знала, что у меня частые командировки.

– Да не в этом дело! Мне важно знать, что мы с тобой хотим одного и того же!

Мое терпение уже трещало по швам. Я всегда старался обходиться помягче с женщинами, и Лёля не первая, кто решил, что если на меня чуть-чуть надавить, где-то рядом грянет марш Мендельсона. Но женитьба на ком бы то ни было не входила в мои планы. И истерики тут не помогут. Несмотря на ее грубоватую манеру общения, мне нравилась Лёля, такая ухоженная и стильная, с ее блондинистыми волосами и отличной фигурой, но жить с этой женщиной постоянно? Завести детей? Нет уж.

Лёля откинулась на спинку стула и отвернула лицо.

– Я просто хочу, чтобы ты знал. Если ты не готов сделать этот шаг, нам лучше расстаться.

Ультиматум. Чудесно. Пора сворачивать это шапито. Я взял приборы и принялся разрезать стейк.

– Если ты считаешь, что так лучше, давай расстанемся.

Пауза. Потом меня смерили гневным взглядом холодных серых глаз.

– То есть тебе наплевать, есть я рядом с тобой или нет.

– Слушай, ты мне нравишься, но…

– Пошел ты, – отрезала она, схватила сумку и заспешила к выходу.

Я только посмотрел ей вслед. Вот и кончилось наше гулкое лето. Занятия подводным плаванием, секс на террасе в отеле на Мальдивах, прогулки среди испанских виноградников… А больше и вспомнить особо было нечего. Хорошо, что с родителями не успел познакомить. Матушка спит и видит, как бы меня женить. Лёля, как оказалось, о том же мечтала. Зачем тогда было строить из себя всю такую независимую? Она мне еще при знакомстве заявила, что не такая, как другие бабы. Никакой правды в рекламе.

Вечер был испорчен. После ужина я поехал домой и сразу отправился в постель. Даже тренировку пропустил, зато выспался. В офис явился в десять утра, чем повеселил мою помощницу.

– Что-то вы рано.

Лена – девушка на редкость прямолинейная и авторитетов не признает, чем мне и нравится. Надо думать, в детстве в какой-нибудь шайке она была своим пацаном.

– Готов по Гортензии документ?

– Да, сейчас занесу.

– Спасибо. И попроси Таисию мне кофе сделать.

– Хорошо.

Я уже потягивал кофе и проверял почту, когда Лена вошла в кабинет с презентацией в руках.

– Спасибо. А, еще проверь, пожалуйста, рейс в понедельник.

– Проверю.

Лена вышла, и я начал просматривать презентацию. Hortensia Place был новым проектом в лондонском районе, который мне очень нравился. И дом был классный – историческое здание, с высокими потолками, всего на двенадцать квартир. У меня на примете уже была парочка покупателей, которым понравится такой вариант. Наши фотографы хорошо потрудились: снимки были яркие и контрастные – кирпичное здание на фоне серой дымки города. Я пробежал глазами информацию по квартирам и на последнем листе увидел смету офисных расходов. Это точно не могло быть частью презентации. Я хотел уже отложить этот лист, когда увидел просвечивающие чернила на обратной стороне бумаги. Страница была исписана красивым, почти каллиграфическим почерком, вот только текст не имел никакого отношения к недвижимости.

«– По какому праву вы творите это? – прошептала Кассандра. – Почему вы так мучаете меня?

В холодных голубых глазах, которые не отрывались от ее лица, она не увидела и намека на раскаяние.

– По праву сильнейшего».

Не по~онял. Это что такое?

«Он смотрел на нее сверху вниз, и она знала, что ей не победить в этой схватке. Ее жизнь в его руках. Кастелль пожал плечами и заговорил обманчиво мягким голосом:

– Вы считаете меня негодяем. Но такова война, и не я выдумал ее правила. Горе побежденным. Я правда не хотел быть жестоким. Но я не терплю неповиновения. Теперь вы ответите на мой вопрос. Вы сохранили невинность, Кассандра?

Она посмотрела на него из-под ресниц.

– Нет, – с вызовом и какой-то мстительностью сказала она.

– Даже так».

Даже так. Молодец, не теряйся, Кассандра, кем бы ты ни была.

«…А взгляд как у холодной русалки. Но это можно исправить.

Он протянул к ней руку, и она отшатнулась.

– Не трогайте меня!

И вновь черты его лица ожесточились. Кастелль выпрямился.

– У вас два выбора. Либо вы подчинитесь мне сейчас. Либо я отдам вас на потеху моим солдатам, после чего вы вернетесь ко мне и точно подчинитесь.

– У меня есть еще один выбор, – с горящими глазами прошептала она. – Я могу умереть!

К ее изумлению, он рассмеялся с почти добродушным видом.

– Не говорите о смерти так просто, фрейлейн! На фронте я видел мужчин вдвое крепче вас, которые молили сохранить им жизнь. В конце концов, наша жизнь дает столько же шансов подняться, сколько раз валит нас с ног. И нужно быть совсем идиотом, чтобы отказаться от возможности снова встать. Поразмыслите хорошенько. Если вы останетесь в живых, вы сможете однажды отплатить мне за то, что происходит сейчас.

– И жить с оскверненной честью?

– Кажется, ваша честь была осквернена до нашей встречи.

– Я любила этого человека! Вас я ненавижу!

Ее крик обернулся приступом отчаянного кашля.

«Я больна», – подумала Кассандра, и эта мысль удивила ее, точно принадлежала не ей. – «Я слишком долго была в этой холодной комнате, здесь ведь совсем не топят, и я мало ела…»

Она с трудом совладала с собой, вцепившись в истерзанное горло.

– Велика беда, – мягко сказал Кастелль. Теперь он смотрел на нее почти с жалостью. – Любите меня, если вам так проще.

– Как можно любить того, кто держит тебя в клетке? – прошептала она, не доверяя своему охрипшему голосу. – Какая женщина в здравом уме полюбит вас?

– Гораздо интереснее, как долго вы будете оставаться в здравом уме.

Он взял ее за подбородок, и она была вынуждена взглянуть в его глаза.

– Вас лихорадит. Заточение не идет вам на пользу, фрейлейн. Что сдастся первым, ваше тело или ваш разум? Так или иначе, я получу от вас то, что хочу…

Он отпустил ее, и Кассандра без сил упала на пол. Опираясь ладонями на холодный пол, она попыталась восстановить дыхание. Конечно, он не шутит… Ей не избежать насилия. Следующие его слова были для нее подобны приговору.

– Я вижу, мы поняли друг друга. Прекрасно. Раздевайтесь».

Конец.

Я откинулся назад в кресле. Бред какой-то. Зачем Лена подсунула мне эту графоманию? И кто, блин, останавливается на самом интересном месте? Я потер лоб и нажал кнопку интеркома на стационарном телефоне.

– Да, Герман Александрович?

– Зайди ко мне, пожалуйста.

Через пару мгновений Лена вошла, сжимая в одной руке ежедневник, и с порога начала:

– Рейс без изменений, но я еще раз уточню за сутки. Вы же из дома поедете? Водителя могу на три вызвать, или вы раньше хотите приехать в аэропорт?

– В три нормально. Но ты мне лучше скажи, кто презентацию составлял?

– Я, – сказала она с удивлением. – А что? Я все перепроверила, вроде правильно.

– И после того как распечатала, не перечитывала?

Она уже явно недоумевала от такого наезда.

– Ну, печатала не я, а Лиза. Она же форматировала. А что такое? Таблицы поползли? Или чего-то не хватает?

– Наоборот. Здесь то, чего не должно было быть.

– Давайте разберу и занесу через минуту, – сказала Лена и шагнула к моему столу, но я вцепился в бумаги, как в письмо от любимой мамочки.

– Да ладно, сам разберусь. А Лиза кто такая?

Лена сдвинула брови. Надеюсь, она не обзывала меня про себя придурком с барскими замашками, который считает подчиненных челядью и не удосуживается запоминать их имена.

– Лиза Скворцова. Ассистент отдела.

– А, она.

Блин, кто это?

– Ладно, иди, спасибо.

Я снова остался один, и меня тут же озарило. Эта пугливая девчонка, которая вчера вечером взламывала компьютер Лены, похоже, она Лиза и есть. И это она пишет эту… хм… прозу? Вот уж правду говорят про тихие омуты.

Я пролистал презентацию еще раз, но ничего интересного больше не нашел. Интересно, давно у нас работает эта Франсуаза Саган? Единственное, что я помню об этой девчонке, – это ее короткое театральное выступление на прошлом дне компании. Тогда помимо официального праздника решили устроить еще и капустник. К счастью, шоу наших талантов было коротким. Я помню, как все хохотали, когда эта Скворцова изображала «леди» Шапокляк, которая приехала в Москву и стала искать элитную квартиру. Текст был забавный, действительно отражал реалии нашего ремесла, и девчонка отлично изобразила вредную придирчивую старуху, которая, видимо, олицетворяла дотошных клиентов. Теперь все понятно. Она у нас творческая личность.

Как ни странно, черновик Скворцовой поднял мне настроение. Я поработал, сходил перекусить и как раз возвращался с ланча, когда мне пришла в голову идея пойти кружным путем – через опен-спейс. Елизавета была на своем рабочем месте. Ее рыжевато-русые волосы были стянуты в низкий хвост. И одета она была как подросток: шерстяные колготки, зеленый свитер с изображением грустного бронтозавра, синяя юбка до колен. Наверное, зря мы ввели пятницу «без галстуков». Следов косметики на лице Скворцовой я не заметил.

Лиза как раз встала, стискивая кружку, и направилась к выходу, когда заметила меня.

– Здравствуйте, Герман Александрович.

Красивый голос, очень приятный тембр. Не слишком высокий, но и не низкий. И какие невинные синие глазки.

– Кофе сами сможете приготовить? – спросил я.

Она покраснела, быстро сказала «Да, смогу» и ретировалась. Такая скромная… Если скажу, что в курсе ее маленького хобби, наверное, в обморок грохнется.

Ну, ладно, девчонка вроде милая. Пусть живет.

Я вернулся в свой кабинет и вновь принялся за работу. В шесть часов ко мне заглянула Лена и с удивленным видом сообщила:

– Там курьер вам коробку принес.

– Курьер в это время?

– Да. Написано, вам лично отдать.

– Ладно, тащи, – рассеянно сказал я.

Когда Лена вернулась с посылкой, я тоже удивился. Коробка оказалась не маленькая, там внутри явно не журналы. Выпроводив Лену, я взял канцелярский нож, прошелся лезвием по скотчу и открыл коробку. На самом верху была записка с одним словом: «Подавись», а под ней вещи, которые я оставил у Лёли, и мои подарки, за исключением ювелирки и брендовых сумок.

Моя мигрень вернулась в один момент. Подобные демонстративные выходки всегда меня бесили. Почему бабы не могут без истерик?

Я швырнул коробку в угол. И не поленилась же. Да еще и на работу прислала. А ведь казалась такой адекватной… Неужели желание окольцеваться так меняет человека?

Я опять был зол и решил, что пора бы на ком-нибудь сорваться.

-3- Лиза

Лазарев меня запомнил. Плохая новость. Я уже собиралась домой, когда мне вдруг позвонили с ресепшена и сообщили, что Герман Александрович просил зайти. Наши руководители все как на подбор прогрессивные и доброжелательные, однако если тебя вызывают на ковер… Короче, рано я расслабилась.