Середина Жизни

Я кивнул.

– Как видите: всё довольно просто.

Да – по-другому и не скажешь. Я – видел перед собой только далёкий путь, которому не было конца. Но раз уж я встал на него – то дойду уже до конца, сколько бы лет не прошло. А начинать – всегда нужно с самого малого – с людей.

Глава 8

Где-то далеко в горах

Много лет прошло с тех пор, как мы вместе с моим другом путешествовали вместе по Кавказу. Нелёгкий ветер занёс нас далеко в армянскую глубинку, со всех сторон окружённую горами, оберегавшими великую красоту. Уже собираясь покинуть эти места, мой товарищ повёл меня в сторону стоявшей посреди селения церкви. Я сказал ему, что нам бы лучше поскорее выбраться отсюда; но он не слушал меня – для него свои цели были важнее. И мне пришлось последовать за ним. Мне оставалась единственная надежда, что он – не заставит себя долго ждать.

Внутри – как это часто бывает со всеми православными храмами – было холодно и мрачно, как в пещере. Мы были там одни, не считая священника. Оглядевшись вокруг, мой спутник подошел к старому горцу и что-то потянуло его за язык спросить:

– Батюшка, а какой у меня святой?

Тот оглядел его с ног до головы с задумчивым видом; и уже через несколько секунд – у него был ответ:

– Ваш святой – святой Николай.

Я стоял рядом с ним в тот момент и меня начало покусывать любопытство. Священник уже собирался уходить, как я решился и спросил у него:

– А мой?

Он обернулся; снова провёл взглядом от пят до макушки незнакомца, которого видел впервые. И ответил:

– А для вас – святой Георгий.

В тот же день: мы покинули армянскую деревушку, затерянную в горах, узнав много нового о себе.

Глава 9

Один на сто миллиардов

Сменилось много времён года; они проносились мимо и разворачивались по кругу, начиная своё вращение заново – только тогда я вспомнил историю о своём путешествии на Кавказ и имя своего святого.

Я сидел в квартире, в сером доме своего серого города, стоящего на синей реке, уносящей свои воды на юг – к тёплому морю. За ухом у меня был карандаш; пальцы лежали на клавиатуре печатной машинки, заправленной самым обыкновенным листом. Такие – используют по всей стране; обычно: для глупой и повторяющей саму себя писанины и печати.

Согласно статистике бумажных фабрик, тонны таких листов уходят на производство дешёвых школьных тетрадей и газетных пачек; десятки тонны – для печати никому не нужных и неинтересных книг, вышедших из-под пера гниющих на глазах писателей. Миллиарды страниц – на нужды всеми ненавистной бюрократии.

А всё это – дерево – на которое так богата наша огромная страна; и вся эта планета – не многим меньше нашей страны. Оно пережило десятки лет роста и миллионы лет истории своего вида – и только для того, чтобы оказаться на конвейере лесопилки, превращаясь в три-четыре-пять тонн бумаги.

И все эти жертвы ради одного: чтобы я держал в руках этот лист и вставлял его в свою печатную машинку. Этот лист – один из ста миллиарда себе подобных. Его одного я взял для себя – случайно – из огромной пачки, не дав испачкать его чужому перу. И только на нём одном я написал:

«Список членов православной общины церкви имени святого Георгия».

Я окрестил храм, который мне суждено было построить – именем своего святого, имя которого я узнал в армянском городке, затерянном где-то далеко в горах.

Ничего из этого – было бы невозможным без этого листа – созданного таким же как и сто миллиардов ему подобных. Но исполнить своё предназначение – стать списком членов моей общины – суждено было только ему одному. С самого начало – всё вело именно к этому. Дерево – погибло для того, чтобы был создан этот лист – чтобы мне было на чём писать и с чего начинать свой длинный путь. Только он – мог мне в этом помочь.

Я сам – как и этот лист; мало чем я отличаюсь от миллионов своих сородичей. Моя идея, моя борьба – каждый справился бы с этим; но превратить это в действительность – могу лишь только я. Капли в море – все одинаковы; и каждая – уникальна. Переплетающиеся судьбы – как единицы – схожи и уникальны. Моя церковь – одна из миллионов – одна такая на всей планете. Никогда ещё мне не приходилось видеть себя таким мелким; и таким значимым; таким одиноким

Глава 10

Великий Луг

В местах, кажущимися нам удивительными – порой обитают самые обычные люди; а места, к которым мы давно привыкли – никогда не перестают удивлять необычными личностями.

Как-то в перерыве между занятиями: я завязал разговор с одним учёным историком, знавшем о нашем родном крае, наверное, больше, чем с ним вообще могло произойти. Этот историк – будто видел рождение и смерть каждого дома, который когда-либо стоял на этой горькой земле.

В ходе нашей дружеской перебранки, я будто бы невзначай, решил свести разговор в совсем иное русло, упомянув тот факт, что на правом берегу раньше: стояло множество церквей. А теперь: только одна.

– На самом деле, на правом берегу никогда не было много достойных церквей – даже мне на ум приходит меньше, чем у тебя пальцев на руке, – покачал он головой, – разве что, одна – та, что стояла раньше на Великом Лугу – отличная была церковь. Но сам знаешь, что её как и множества других полвека назад – не стало.

– Интересно. На Великом Лугу, говоришь, была раньше церковь?

– Именно там.

– Это ведь совсем недалеко от Правобережного кладбища?

– Всё верно говоришь.

А ведь это обстоятельство – на многое проливало свет.

Когда передо мной возникает та или иная проблема: я начинаю внимательнее смотреть по сторонам – не завалялось ли поблизости чего-нибудь такого, что быстро помогло бы эту проблему разрешить. Я ведь давно понял одну простую вещь: задачи, то и дело шатающиеся у нас под носом и не дающие нам наслаждаться снами по ночам – всегда оставляют позади себя какую-нибудь подсказку. А всё потому, что проблемы – как и люди – очень любят играть; и никогда не стали бы затевать игры, в которую заведомо выиграть невозможно.

У меня уже был листок, озаглавленный списком членов церковной общины – была даже целая одна фамилия и подпись на нём – моя. А вот, что касается остальных имён – их места по-прежнему занимала пустота.

Тогда: я сразу понял, что ехать мне нужно на Великий Луг – только там могли остаться прихожане когда-то стоявшего там храма – и которым наверняка тяжело было каждое воскресенье добираться до единственной на всём правом берегу Николаевской церкви. А когда я найду их – думал я – они-то и составят мою церковную общину.

Замысел, в общем, неплохой. Но вот на деле – я скоро столкнусь с некоторыми трудностями.

Но подумано – сделано. Мысль пронеслась – значит, идея исполнилась.

Великий Луг, на самом деле – типичная лужайка. Частный сектор расположен здесь вблизи от прижимавшихся друг к другу многоэтажек – как соседняя деревня, каким-то образом, оказавшаяся в черте города.

Там: я нагло стучался в каждые ворота и с места в карьер: начинал спрашивать напуганных хозяев о церкви, которая якобы полвека назад стояла здесь. Разумеется: ответом мне были – лишь неуверенные покачивания головой. И на радость хозяев – я быстро оставлял их в покое и начинал таранить ворота их соседей.

Наконец, мне удалось достучаться до одной семьи, старое поколение которых – помнило ещё ту церковь, о которой я стремился узнать побольше. Я спросил их: ходят ли они в церковь. Получив утвердительный ответ, я сказал:

– Я собираюсь построить поблизости новую церковь – гораздо ближе к вам, чем святого Николая, что находится далеко на Песчаной.

– Хорошее дело.

– Не желаете ли стать членом новой общины?

– Для этого нужно что-то делать?

– Только расписаться здесь.

Так – я и получил новые фамилии и подписи на своём листке, который я предусмотрительно взял с собой.

Это, разумеется – не было и десятой частью необходимого минимума, чтобы разрешить создание общины – но началом было совсем неплохим. И всё же, я должен был задать первым членам своей общины важный вопрос:

– А вы не знаете: кто ещё был бы не против поставить свою подпись на этом листке, для строительства церкви?

– Не много людей; а столько, сколько требуется вам – я даже не знаю.

Глава 11

Ирина Николаевна

– Вам следует обратиться к Ирине Николаевне – только она, наверное, знает столько готовых расписаться на вашей бумажке людей, сколько вам нужно.

– А кто такая – эта Ирина Николаевна?

– Как?

– Говорю: кто она – эта Ирина Николаевна?

– А, о-о-о! Очень великий человек. Её отец – был священником в церкви, когда-то давно стоявшей в этих краях; оба брата у неё – тоже священники – да такие, каких во всём союзе не сыщешь. Но сама она – священником стать не может, хоть и всю жизнь она мечтала об этом. А почему? Она ведь – баба, чёрт меня дери, ха-ха-ха! Но кем-то вроде священника – она всё же стала.

– Если человек чего-то хочет – он этого добьётся, – кивнул я.

– О какие хорошие, правдивые слова. Вы – мудрый человек, раз такие знаете. А она – очень религиозный человек, так как о святости знает больше, чем вы знаете слов. В этих делах – нет её равных. Говорю: если вам кто и нужен, если кто и может помочь вам – так это только она.

– А как мне найти её?

– Как?

– Говорю: где она – эта ваша Ирина Николаевна?

– А чёрт один знает этих женщин, – он сплюнул, – но я же уже говорил вам: она – свяче воды из церкви; и каждое воскресенье, если не чаще – она ходит в храм. А на всём правом берегу, как вы знаете: только одна – святого Николая – ещё стоит.

– Но скоро: церквей будет много.

– Благодаря таким людям как вы и Ирина Николаевна – в этом нечего и сомневаться. Нет ничего невозможного под небом.

На следующий день: я пошел в Николаевскую церковь – спрашивать людей о таком чуде, как Ирина Николаевна. Она – действительно была известной и почитаемой в том кругу; вот только: совсем недавно, она ушла домой. Может быть, придёт завтра.

В гости к ней я наведываться не собирался; мне хотелось встретить при более-менее случайных на первый взгляд обстоятельствах, хоть и не существует обстоятельств полностью случайных.

После этого: я стал часто заходить в эту церковь и искать среди прихожан одну единственную, о которой я знал немногое – в частности, только имя. И, как будто догадываясь о моей погоне за ней, растянувшейся на несколько дней – она всё время исчезала или вообще не приходила. Но в чём точно нельзя меня упрекнуть – так это в отсутствии трудолюбия и усердия, мирно живущих на одном берегу моей души с неторопливостью и ленью.

Мне приходилось ловить воздух взглядом до того самого момента, пока я спросил незнакомую мне женщину лет на двадцать старше меня: не знает ли она Ирину Николаевну?

Именно этой женщиной – и оказалась Ирина Николаевна.

– Зачем вы искали меня? – спросила она, после того как представилась, со всей серьёзностью женщины, для которой вопросы веры – стояли превыше всего.

И я рассказал ей всю историю с самого начала – это заняло у меня меньше времени, которое необходимо, чтобы на газовой плите вскипятить воду в чайнике.

– Хорошее дело задумали вы, – сказала она, поставив свою подпись на моём листке.

– Спасибо.

– Не за что. Я всегда рада помочь людям, беспокоящимися вопросами церкви.

– Раз так, то нашей маленькой и молодой общине нужен человек, который заботился бы о ней первое время, пока она встаёт на ноги. Его дело – куда почётнее, незаметнее и важнее ремесла священника. Нам нужен такой духовный человек как вы, Ирина Николаевна, пока у нас – даже нет своего пастыря. Не согласитесь ли вы быть старостой общины?

И она – дочь и сестра священников – согласилась, одним словом утерев им всем нос.

Глава 12

Качели и Рок-н-Рол

Как природа заставляет птиц раз в год улетать далеко и раз в год возвращаться обратно – кидая их стаи из стороны в сторону – так и моя судьба заставляла меня раз за разом отправляться в путешествие в Москву. За это – я могу быть ей только благодарен. Своё высшее образование – я получил в Москве. И с тех пор, как я живу в своём далёком городе на юге – я всё время ищу повод сбежать оттуда в столицу, служащую мне отдушиной, рассеивающей весь провинциальный мрак.

Одним из главных пунктов моей развлекательной программы – были, конечно же, рок-концерты. Лучше них – ничего под крышами домов и открытым небом – найти было нельзя.

Возвращаясь домой – я всегда смотрел на свой город, как на нечто далёкое, застывшее во времени. Это чувство – знакомо каждому, кто, как ему кажется – живёт вдалеке от тех мест, где ему было бы лучше. И если бы нашелся один такой – он бы понял всё охватившее меня возмущение бедностью собственного дома. Я не смог больше этого терпеть; и решил организовать наш собственный, городской рок-клуб. И, разумеется: меня никто об этом не просил. А я – и не собирался спрашивать.

Произошло это так: для всего первого курса, помимо научного коммунизма – я вёл предмет «эстетика». В течении года: я должен был полностью изложить краткий вводный курс в эту науку – «пятнадцать лекций об эстетике».

В этом контексте, на одной из лекций, посвященной музыкальной эстетике – я заговорил о более современной музыке, получившую широкую известность среди всех народов мира – я говорил и старался поддерживать дискуссию о рок-н-роле. Таким образом, мне удалось найти среди своих студентов нескольких ребят, которых очень заинтересовала эта тема и которые оказались музыкантами-любителями.

Я попросил каждого из них остаться после лекции; и дал всем остальным покинуть амфитеатр. Затем, я собрал их всех в круг. Бедные ребята – не знали они ещё, какие грандиозные были у меня на них планы.

Они ждали от меня, что я произнесу долгую и скучную речь, как это нередко бывает с преподавателями. Но вместо этого – я сказал всего одну фразу. Я выдержал театральную паузу, заглядывая каждому по очереди в глаза:

– Ребята, – сказал я со всей серьёзностью и торжественностью, на которые был способен, – нужно организовывать рок-клуб.

Так и родился он: под удивлёнными и мечтательными взглядами студентов.

Я сделал это не ради себя – а ради своего города, который любил и ненавидел больше, чем всё остальное на этой грустной земле.

Эти ребята нашли среди множества своих знакомых одного парня – такого себе дельца – активного, энергичного юношу, только и ждущего того, что бы ему предложили заняться великими делами, равными ему по духу. Я поговорил с ним; и он согласился стать председателем рок-клуба и взять на себя почти все обязанности.

Мы собирались в актовом зале нашего технического института. Всеми делами, касающихся музыки и слов к ней – занимался председатель. Таким образом, я поставил свой рок-н-рольный проект на самоуправление, почти полностью лишив себя возможности учувствовать в проходивших там делах – у меня и так хлопот с церковью было предостаточно. И физически: я не мог заниматься литургиями и рок-н-ролов одновременно – хоть мне и было бы интересно на это посмотреть.

Я – был из той породы приведений, которые участвуют во всём; но присутствия которых – никто не замечает. В своём рок-клубе: я выступал в качестве главного организатора всех проходивших событий. Но по большей части: я мало чем занимался, хоть моя лепта была слышна во всём, что происходило с нами. Мне очень хотелось, что бы рок-клуб – был; но у меня – совершенно не было ни возможности, ни желания уделять ему столько времени, сколько он требовал для себя. Но, тем не менее, мы росли. И уже через год: в нашем составе было около пяти городских групп.

И, тем не менее: когда Ирина Николаевна взяла на себя большую часть хлопот о церкви – у меня появилось возможность уделять рок-клубу больше времени; но я этого не сделал. Почему? Возможно, потому что я сам не был им уже нужен; а они – были нужны мне лишь отчасти.

Я стал уделять много времени необычному, но захватившему меня целиком делу – я стал записывать слова рок-песен в толстую тетрадь. Я брал проигрыватель, надевал наушники, брал в руки ручки и долго, по нескольку раз, слушал песни, пытаясь разобрать слова. Как только это у меня получалось – я записывал их в тетрадь, по интонациям определяя, когда следует делать перенос на следующую строчку. В те далёкие времена – это был единственный способ получить в письменном виде слова песен. И это было очень трудной работой. Я садился за стол и начинал работать; а вставал я – спустя пять часов, записав слова девяти-десяти песен. Это был тяжёлый труд – но он давал ощутимые результаты. В этом деле, как и во многих других: я чувствовал, что не мог поступить иначе.

В то время: я занимался строительством церкви, организацией рок-клуба и переписыванием песен. Всё это – меня вдохновляло. И я сел писать диссертацию на тему «Социальные трансформации украинского общества» – работу, которая заняла почти десять самых насыщенных лет моей жизни. Я стал писать её, потому что знал: наша страна изменилась; и люди в ней – тоже. И около половины её – было посвящено музыке.

Тот факт, что я занимался серьёзной научной работой – открыл для меня двери в Москву; и я стал бывать там чуть ли не по шесть раз в год.

На социологической конференции, на которую я попал в один из этих своих приездов, собрались самые необычные люди из всех уголков страны. Каждого из них – можно было поместить под стекло и выставить в музее в качестве постоянной экспозиции. Однако был среди них один – больше всего заслуживший моё внимание. Он – был специалистом в области рок-песен и казацких танцев. Его статья – была посвящена революции в сфере советской рок культуры: как это началось, как выглядело, к чему может привести в будущем. Его доклад – заинтересовал меня больше всех остальных на одной из главных конференций страны. Тогда: я решил поговорить с ним более детально – и стал задавать ему вопросы в перерывах между лекциями на кофе.

Я рассказал ему о своём рок-клубе; о том, что пишу диссертацию и что меня интересует его тема. Внимательно выслушав мои слова с серьёзным видом старого социолога – его губы неожиданно растянулись в улыбку, а сам он засмеялся:

– В таком случае: обращаться вам нужно вовсе не ко мне. У меня есть один знакомый – Смирнов – лучше него вам никто не поможет постичь рок-культуру, наверное, во всей стране.

– Действительно?! И как же я могу встретиться с этим вашим товарищем Смирновым?

– Хм… – он на несколько минут ушел в глубокие раздумья, – он очень странный и довольно замкнутый человек – с этим и правда могут возникнуть проблемы. Но знаете, что: я дам вам его номер телефона – позвоните ему; скажите, что от меня и расскажите о вашей статье.

– Диссертации.

– Не важно. В наше время: учёные стали больше обращать внимание на рок-культуру; но до академических кругов – нам всё ещё далеко. Смирнов всегда мечтал о том, что бы рок-группы, однажды – вышли из подвалов и залов домов культуры; и стали выступать для широкой публики, на больших сценах.

– Когда-нибудь – это обязательно произойдёт.

– Пока не изменится наша страна – это и многое другое – будут оставаться бесполезными мечтами.

– Страна уже меняется.

– Это да; но разве к лучшему? Не знаю – никто не знает. Всё, что я и вы можем сказать по этому поводу: что нас ждёт что-то грандиозное, что войдёт в историю.

Шло лето восемьдесят шестого года. Я позвонил Смирнову и он – почти сразу согласился принять меня у себя дома и обо всём поговорить.

В его доме: царила звенящая пустота. В его двухкомнатной квартире на окраине Москвы – не было ничего, кроме самого необходимого: плиты, стола, стульев, кровати и шкафа. В жизни этого человека – был один рок-н-рол – и больше ничего. Всё прочие – просто не цепляло и не интересовало его. Совсем неудивительно, что этот человек – долгие годы прожил в одиночестве.

Он показал мне шкаф, в котором висело всего два костюма: один – запасной, на случай, если что-нибудь случиться с той одеждой, которая была на нём и которую он носил постоянно; и второй – невероятно дорогой и роскошный костюм – висел у него в шкафу только для посещения рок-концертов. Он показал мне дорогие, уникальные сапоги до колен, полностью покрытые разными узорами – тоже исключительно для рок-концертов.

Он был знаком со многими известными музыкантами того времени; а одному из членов группы ДДТ – не помню, как его звали точно – был близком другом. Поэтому, он первым узнавал о рок-концертах; и всегда одним из первых доставал билеты и приглашения.

Я дал ему почитать некоторые свои работы, посвящённые рок-музыке. А после: мы долго сидели за разговорами о времени и культуре на его голой кухне, попивая ни чай, ни кофе, ни пиво – а простую воду из-под крана.

Что и говорить: я знал, что понравился этому Смирному. Его очень заинтересовали мои работы – несколько раз, он меня за них даже похвалил. Но потому: всегда оказывалось, что я опаздываю на поезд, который уже на следующий день должен был привести меня в мой далёкий город – и нам приходилось прощаться до следующего раза, который настанет через несколько месяцев. А затем: мы встречались снова.

Полгода пролетели как птицы мимо окна, дав себя рассмотреть лишь краем глаза. В нашем городском рок-клубе я занимал уважаемые должности жюри и организатора первого в истории города рок-фестиваля, в котором должны были принять участие лучшие группы нашего города. Мы быстро росли: из актового зала технического института, где я преподавал – мы медленно, но решительно стали перебираться в дома культуры разных промышленных комбинатов.

Смирнов – давал о себе знать частыми звонками и приглашениями на рок-концерты в обе столицы. Благодаря моей дружбе со Смирновым – я мог легко и бесплатно побывать на самых грандиозных и исторических концертах того времени; при условии, разумеется, что – не стану прерывать написание своей диссертации. А я – и не собирался.

Один раз: я получил от него приглашение на концерт, во время которого будут выступать разные ленинградские группы. От такого предложения – я не мог отказаться; мне пришлось бросать все свои дела и ехать за тысячи километров только ради одной цели – увидеть в деле лучших из лучших. Я потратил много времени и сил ради этого; но увиденное – того стоило.

Одна за другой: группы выходили на сцену, играли несколько песен и затем давали место следующим. Здесь: выступали все легенды; те, кто уже были на слуху и те, кому ещё предстояло повоевать за звание героев рок-музыки. Но больше всех – меня впечатлил один музыкант, который выступал со своей странной рок-группой. Я тогда ещё не знал его имени и не знал, кто он такой; но уже тогда видел, что его – ждёт большое будущее. Уже тогда: я видел и слышал – передо мной выступал великий человек. И только много лет спустя я узнал, что это – был Цой.

Что делает рок-музыку такой интересной? Что нас в ней цепляет? Возможно: то, что они в своём большинстве пели про обыденную жизнь, с которой сталкивается каждый или имеет все шансы столкнуться – с её тяжестью, безумием и лишениями. Каждый день – по тебе проходит эта жизнь – по большинству из нас. А они – стали петь об этом; и делали это, будто рассказывая о чём-то магическом, полном скрытой романтики; даже о скуке, боли и тоске – они могли спеть как о самых прекрасных вещах на Земле. И судите – как хотите.

Все эти песни – в отличии от массовой культуры, из-за которой кровь так и льётся из ушей на каждом углу – были вовсе не о любви. Они – рассказывали о социальных и духовных проблемах, с которыми каждый, так или иначе, сталкивается на своём жизненном пути. А потому: нужно иметь силу и смелость справиться с ними; а если это невозможно – то научиться жить рука об руку, как кошка с собакой у настойчивых хозяев. Конечно: одна-две песни из десяти в те времена – была о любви; но скорее о любви, которая переплетается с жизнью, после которой – всё отходит на второй план. И всё это – во имя великой красоты.

Да, хорошему социологу – действительно было над чем здесь задуматься и над чем поработать; хорошему писателю – тоже. Большая часть из нас – были изолированы от западной культуры; а потому: всё это – было для нас в новинку. Как нечто новое, что с шумом ворвалось в нашу жизнь.

Свою диссертацию – я закончил спустя пару лет после смерти легенды – Цоя. На меня многое повлияло – не только рок-музыка; но она – особенно. У меня вышла толстая книга, в которую было вложено больше пота и крови, чем поместилось бы даже в самой просторной ванной. Читатели у неё нашлись только в узких – пара-тройка моих коллег и знакомых. Такие научные работы – чаще пишут для самих себя, чем для кого-нибудь ещё; входе исследований – ты понимаешь, какой из тебя социолог, а если уже на то пошло, то учёный. Это можно сравнить разве что с путешествием на северный Урал зимой – ведь только там, среди льдов и пустынь – ты понимаешь, чего действительно стоишь и какой из тебя человек.