скачать книгу бесплатно
– Знаем, – по-свойски, дожёвывая пищу, с вызовом отозвался капитан.
Проглотив и причмокнув, он продолжил:
– Дело в том, что… – отложив столовые приборы, он положил локти на стол, разводя их в разные стороны, опираясь на них, подался вперёд и посмотрел на молодого мужчину, недавно возобновившего разговор средь перестукивания ложек по тарелкам, лёгкого чавканья и иных звуков, свойственных подобным местам, тем более в преимущественно мужской компании. Признаться, в целом обстановка была довольно культурная и сдержанная, а быть может, и выдержанная. – …у нас уже есть одна, – капитан многозначительно кивнул, опуская голову и взглядом разговаривая с молодым человеком, который, прочитав его, отвернулся, продолжая трапезничать уже без особого аппетита. – А что дамой меньше, что дамой больше… Тут уж… без разницы, – вновь причмокнув, продекламировал капитан, облокачиваясь на спинку своего единственного в помещении стула, щедро иллюстрируя речь взмахами рук. Приподнимая плечи, он развёл руками.
Все усмехнулись, вскоре продолжая более раскованно, если не сказать весело, брякать ложками, а в помещении будто стало легче дышать, будто растаяли ещё недавно повисшие напряжение и скованность.
– А кто она? – вырвалось у Таисии, которая и сама порядком опешила от неожиданной смелости.
Грэгард тоже в удивлении и мимолётном недоумении обернулся на девушку, но вскоре, вновь улыбаясь, продолжил обед.
– О-о-о… – мечтательно протянул мужчина, закрыв глаза и вместе с тем чуть приподняв брови. Он явно оживился, будто так и ждал услышать этот вопрос, – она прекрасна! – восторженно, как первые строки поэмы, произнёс он. Сейчас в движениях и манерах капитана было что-то необычное и, быть может, оттого немного странное. Он будто специально перебарщивал с вполне привычными и обычными для него движениями, утрируя их амплитуды и играя интонациями речи.
– Нежна, – он снова прикрыл глаза, сделав плавное движение рукой, словно попробовал что-то изысканное и очень вкусное, тающее во рту едва уловимым послевкусием, – но с характером… – уже более отрывисто и возвращаясь к привычной манере, добавил мужчина, интригующим взглядом обращаясь к девушке и, казалось, к каждому присутствующему.
– Как и подобает каждой Женщине, – последнее слово он особенно акцентировал, а распрямившись в плечах, насколько мог грациозно провёл в воздухе линию, выводя отдалённо напоминающий контур силуэта и поднимая голову соразмерно тому, как опускал руку.
Кто-то снова хихикнул, чуть ли не подавившись супом, многие просто улыбнулись, тая или не скрывая своей реакции. А кто-то так и продолжил трапезничать, не обращая особого внимания на происходящее или не подавая виду, единицы и вовсе скорчили кислые лица так, будто вместо бульона черпали неразбавленный сок лимона. Грэгард, всё это время внимательно наблюдавший за капитаном, сидел уже скорее с озадаченным, если не сказать с немного растерянным видом. Опустив взгляд на тарелку, а затем переводя его на почти полное блюдо Таисии, юноша вздохнул.
– Потом сами увидите, – улыбнулся капитан. Шмыгнув носом, он продолжил обед.
Хотя сам мужчина по всей видимости был человеком лёгким в общении, об этой незнакомке он говорил особенно. Вообще, если бы не костюм, по его манерам, да и комплекции – довольно коренастый, среднего роста, почти что в меру упитанный и с животиком – казалось, будто он всю жизнь проработал коком.
Осторожно сделав несколько глотков уже остывшего супа, девушка, чуть опустив голову, невольно остановила взгляд, устремляя его в неопределённую точку на столе. Лёгкая улыбка сошла с её лица. Таисия вспомнила о недавних словах Грэгарда. Ей стало почти невыносимо находиться здесь. Он специально подстроил всё это… А она повелась. Но зачем?..
– И всё-таки я согласен с Клицем, – размыто и как будто где-то вдалеке раздался чей-то голос. Таисия уже почти не слышала его и последующих фраз, не зная толком, прозвучало ли что-либо после них или нет. Уже не обращая ни малейшего внимания на это, она как во сне поднялась из-за стола и, буркнув что-то, покинула помещение.
Повисла во многом изумлённая и неловкая тишина.
– Доигрались? – вырвалось у капитана, – обидели девушку, ка-ва-ле-ры, – спаясничал он по слогам, – молодцы, что и говорить…
Взволнованно проводив девушку взглядом, Грэгард уже не обращал внимания на последовавшие слова. Он словно понял, что причина вовсе не в находившихся здесь моряках. Немедля он поспешил ей вслед.
– Молодцы, – менее интонировано, медленно, не столько разгорячённо, сколько раздосадовано, сквозь вновь окутавшую помещение тишину произнёс капитан.
После паузы, на автомате возвратившись к трапезе, мужчина импульсивно, но не бросая, отложил столовые приборы. Эмоционально отмахнувшись от сидящих за столом, он пробубнил себе под нос, судя по всему, нечто неприятное по отношению к собравшимся, вскоре отворачиваясь от них, выдыхая и завязывая руки у груди.
* * *
– Стой! Тая! – юноша бежал по коридору, не замедляя шаг, даже когда увидел Таисию, – послушай, я… – немного запыхавшись, скорее больше от волнения, чем от бега, вымолвил он, останавливаясь рядом.
– Я хочу побыть одна, – отрезала та, чуть замедлив ускоренный шаг.
Положительно угукнув, Грэгард всё же продолжил следовать за ней.
Пройдя ещё немного, девушка резко обернулась и посмотрела на него. Их взгляды соприкоснулись. Сейчас её глаза были так близко, как, казалось, никогда раньше, и от того у юноши вновь пробежали мурашки. Так же, как и тогда, ещё в городе… Она смотрела с каким-то нежным укором, который, впрочем, сейчас был не так уж нежен, как однажды, но от того не менее манящ. Сердце девушки забилось ещё сильнее, и на мгновение она отвела взгляд.
– Я тоже, – вырвалось у юноши, и он почти неуловимо дёрнул плечами, а когда Таисия удивлённо обернулась, казалось, что прежняя улыбка заиграла на устах Грэгарда, а рука коснулась кончика носа.
– Одна – это значит наедине с собой, – уже на ходу, не оборачиваясь, произнесла девушка нарочно замедленно и с какими-то учительскими, строгими нотками раздражённости, но и с теми, которые читаются, когда уходит грусть и кажется, что теперь уже хочется улыбнуться, тем не менее не позволяя себе и мысли о том.
– Я тоже, – повторил Грэгард без ноток смущения, наоборот, даже с лёгким ироничным раздражением, подражающим ей, – хочу побыть наедине… – произнёс он уже мягко и нежно, но всё так же уверенно, – с тобой.
Думалось, что после прозвучавшей фразы Таисия вновь обернётся к нему, скользнув на мгновение задержавшимся взглядом, но они уже вышли на палубу, обдуваемую солёным ветром, в ту же секунду развеявшим грузность и затхлость прежних мыслей и обид.
Где-то вдалеке кружили чайки. Помимо просторов водной глади, судно, более последних, окружали просторы небесные. Насыщенно лазурно-голубые и чуть разбелённые к горизонту, такие глубокие и лишь такие, которые бывают летом. Такие, по которым сейчас в лёгкой и едва тревожной безмятежности плыли белоснежные облака, плыли лёгкими разводами, словно сошедшими с пера самой Природы.
Таисия подошла к борту, закрывая глаза, предаваясь морскому ветру и лучам солнца, Природе, миру… Это было так странно и необычно для неё, будто впервые за долгое время она касается их так близко. Будто впервые вот так на «ты» слышит их, ощущает, чувствует… как шумит и посвистывает ветер, как греют лучи, как дышит влагой волна, порой долетая до рук и лица невесомыми брызгами, каждый из которых, казалось, является частицей и целым всего моря. Может быть, она, действительно, впервые останавливается именно и только для них? Для того чтобы их ощутить, почувствовать.
Грэгард остановился у противоположного борта, видимо, тоже глядя по сторонам и вглубь себя, вдыхая этот воздух, единый своими запахами и прикосновениями для всех, кто только вышел бы в эти минуты на палубу, но, согревшись в груди, в толще чувств, эти ароматы становились такими особенными для каждого.
– Скажи мне правду, – глубоко вдыхая, будто вместе с тем пытаясь запомнить, сохранить эти ароматы и ощущения, эти мгновения, чуть выкрикнула сквозь шум перекатов волн девушка, не оборачиваясь, уже и не надеясь, что он услышит. Но через небольшую и такую растянувшуюся для неё шумом моря и всплесками волн, такую бездонную и полную звуков и чувств паузу раздался его голос. Снова как спасение, как мелодия посреди всеобщего шума и гула. Таисия незаметно для себя тихо выдохнула.
– Ты правда хочешь её услышать?..
Она молчала. Быть может, где-то в глубине души не желая. Быть может, будучи пока не готова услышать её, воспринять. И уж точно она не была готова поверить в неё. По крайней мере в ту, которую больше всего боялась услышать, и в ту, в которую больше всего хотела бы верить.
Девушка глубоко вздохнула. Она продолжала так стоять, а на сердце отчего-то стало так легко и тепло. Теперь ей казалось, что он услышит, даже если она скажет совсем тихо, почти шёпотом, одним дыханием, одними губами. И не так был важен сам его ответ, сколько его наличие. Как, впрочем, не столь был важен и её вопрос, сколь его звучание. Главное, они услышали друг друга. Главное, они нашли друг друга.
* * *
Они ещё долго стояли так. И хотя их разделяло всё расстояние палубы, обоим казалось, что находятся близко друг к другу, чувствуя тепло каждого. Так близко, будто похолодевший ветер касался их гораздо дальше. Вскоре день стал сменяться вечером, а на небе всё таяли предзакатные пейзажи, которые уже были незаметны для Грэгарда и Таисии, смотрящих на них сквозь полноту чувств, будто и окрашивающих сегодня небо в такие цвета, будто и касающихся порывами этого ветра.
Опомнившись, Грэгард едва заметно дёрнулся, осмотревшись по сторонам. Отзвенел закат, повиснув капельками морской воды, окрашенной в пастельные и угасающие на небосводе тона, ложась сияющими звёздами на волны, на борта судна, будто неся его вперёд, увешанное свежей росой. Ему казалось, что он давно стоит здесь один, а обернувшись, Грэгард понял, что эти догадки лишь подтвердились.
Глубоко вздохнув, ненадолго возвращаясь в прежние мысли, Грэгард побрёл обратно в столовую, где должно быть уже накрыли к ужину, хотя сейчас он вряд ли смог бы съесть что-либо.
Хмуро войдя в помещение, он занял первое попавшееся свободное место. Ему почему-то думалось, что Таисия не придёт сюда.
– А где?.. – спросил капитан, водя рукой в пространстве, указывая рядом с юношей, на что последний только дёрнул плечами, продолжая смотреть в одну точку.
Мужчина сделал продолжительный вздох, напрягая подбородок.
Когда вся команда собралась за столом, многие стали молчаливо переглядываться, нехотя начиная трапезу, в большинстве случаев опуская взгляды, увидев пустующее место девушки и её тарелку с остывающими угощениями, а также уловив общее настроение, настроение Грэгарда.
– Я пока отнесу… – тихо вымолвил он, вставая из-за стола с порцией Таисии, и, казалось, что после этого чаще и звучнее застукали ложки оставшихся в помещении столовой.
* * *
За окном доцветали краски ушедшего за горизонт солнца, но на судне ещё не зажгли огни, из-за чего в коридорах было темно как ночью.
Таисия сидела на поскрипывающей кровати, по обыкновению заплетая вечером косу. Она смотрела куда-то в пространство мелькающих в воздухе пылинок, поблёскивающих под тёплым светом зажжённой свечи. Девушка думала о доме, о маме… Мысленно представляя, что сейчас сидит в своей комнате, а за стенкой готовится ко сну уставшая после рабочего дня женщина. Таисия смотрела на играющий огонёк, представляя мерцание своей прежней свечи.
Почему бы тогда ей просто не подойти к маме и не обнять перед сном. Хотя даже эти тёплые, щемящие грудь чувства сейчас были не менее теплы, чем иногда бывают «запланированные», переходящие в своеобразный ритуал, а не моментальное выражение чувств, объятия. Сейчас она чувствовала, ощущала её куда ближе, чем находясь с ней в соседней комнате.
Забытьё мыслей прервал чей-то пристальный взгляд, точнее, безудержное и даже более чем настораживающее ощущение того, что на девушку кто-то уже довольно долго безотрывно смотрит. Затаив дыхание, Таисия медленно обернулась в сторону дверного проёма. Сердце бешено заколотилось, а затем будто на мгновение и вовсе замерло, когда всё тело вздрогнуло от неожиданности и секундного ужаса. Из чёрного проёма не затворённой до конца двери на неё уставились два светящихся глаза, и, прежде чем рациональные мысли взяли верх над испугом, в голове пронеслась куча неосознанных, но вводящих во временный шок оторопелости предположений.
– Мр-няу, – деловито растянуто раздался чей-то голосок, а через несколько мгновений тёплый свет каюты осветил лоснящуюся пепельную шёрстку потёршейся о косяк кошки, которая теперь села, так же внимательно смотря на Таисию, но уже в обозримом для последней месте.
Облегчённо, но всё же ещё отрывисто выдохнув, девушка разглядывала вошедшую особу. Её шерсть была средней длины, особенно распушаясь на светлой грудке, панталонах и хвосте. Переливающиеся серебром ушки направлялись в сторону Таисии, однако одно из них едва заметно то и дело поворачивалось в сторону коридора, оставляя подконтрольной, казалось, всю обстановку, царящую на судне.
Понаблюдав ещё немного за незнакомкой, кошка вальяжно зевнула, от чего длинные белые усы на время веером переместились вперёд, а на фоне розового ротика обнажились длинные клычки. Причмокнув, она медленно направилась к Таисии. Лапки без преувеличения и оспаривания этого факта со стороны любого из находящихся на борту хозяйки судна темнели книзу, переходя дымчатыми оттенками к пушистым «тапочкам».
Усевшись рядом с кроватью, кошка ещё раз, но уже более тихо и менее продолжительно, мяукнула, смотря на гостью. Её голос был немного пискляв, что несколько капризными и своенравными нотками только подчёркивало аристократическое происхождение дамы. От края её зелёно-жёлтых, подведённых тёмными, а после контрастно светлыми шерстинками глазок отходили две аккуратные более тёмные, чем основной цвет кошки, полоски. Такие же шерстинки неоднородного по всей длине, но тёмно-пепельного к кончикам цвета создавали едва различимые полоски и на лапках. И тем не менее обобщённое определение «серая и полосатая» было неуместным и попросту оскорбительным для этой особы, которая ловко запрыгнула на кровать, буркнув что-то во время прыжка.
Таисия порядком опешила от такой уверенности и в определённом смысле стремительности действий новой соседки, точнее, это именно девушка была новой соседкой.
Обладательница шершавого коричневого и обведённого более тёмным по краям изящного носика на спешила готовиться ко сну. Она осторожно приближалась к Таисии, знакомясь с ней, обнюхивая её. Девушка в свою очередь так же аккуратно, чтобы не спугнуть настороженную, но вместе с тем внутренне спокойную кошечку, поднесла руку к пушистой головке, от чего своенравная красавица наклонилась, уходя от прикосновения, немного подавшись назад. Но обнюхивая через некоторое время руку Таисии, она коснулась своим тёплым и сухим носиком кончика её пальца, а вскоре девушка уже смогла погладить особу по головке, точнее ей было позволено это сделать. И, кажется, на мгновение кошка прикрыла глазки от удовольствия, хотя даже употреблённое слово звучит как-то невежливо и грубо по отношению к этому удивительному созданию, если только не будет написано с большой буквы.
* * *
Из приоткрытой каюты доносился приглушённый свет, растворяя темень коридора на многие метры, чему несказанно обрадовался шедший с ужином и налитой до самых краёв чашкой чая юноша.
Войдя в покои, предварительно постучав, проявляя мастерство эквилибристики с удерживанием тарелки со столовыми приборами и кружки, Грэгард так и застыл, не веря своим глазам. На кровати сидела девушка, укрыв ноги накидкой, а рядом с ней, облокотившись на неё и вальяжно вытянув лапы, лежала серая кошка, с нагловатым прищуром смотря на потревожившего её сон юношу, который, улыбнувшись, посмотрел на Таисию.
Глаза пушистой незнакомки округлились, а зрачки сузились, наблюдая за бесцеремонностью и невоспитанностью вошедшего человека. Последний тем временем прошёл чуть дальше, положив ужин на стоящий рядом с кроватью стул, в последний момент всё же немного разливая душистый чай.
– Пф, – чихнув, дёрнула головой пепельная особа, спрыгивая на пол и с возмущённым видом шествуя к выходу, деловито и важно подняв хвост.
Грэгард проводил её долгим взглядом, а когда дама удалилась, приоткрыл дверь ещё больше, выглядывая в коридор, где на небольшом расстоянии от каюты остановилась кошка.
– Извините, – немного язвительно, но тем не менее добродушно подшутил юноша, умильно улыбаясь вслед прекрасной особе, которая лишь на мгновение повела ухом в сторону доносящихся звуков. Однако она всё же осталась сидеть посреди прохода коридора, нервно подёргивая хвостиком.
– Н-да, – покачал головой Грэгард, возвращаясь в каюту, – интересно, как её зовут, – он обернулся к Таисии, которая, едва наклонив голову, смотрела на него с лёгкой улыбкой и укором.
Юноша снова улыбнулся, опуская взгляд.
– Может, Тася? – уже без тени улыбки на лице, но с игривым блеском в глазах вымолвил он, на что девушка отвела взгляд, выдыхая.
– У неё наверняка уже есть своё имя, – произнесла девушка, усаживаясь удобнее.
Он улыбнулся, по привычке касаясь кончика носа.
Позже, как-то тяжело выдохнув, Грэгард, оставляя в выражении лёгкую и, казалось, извечно присущую ему шутливость, сел на подхватившуюся табуретку.
– Что?.. – удивлённо и встревоженно спросила девушка, когда он будто что-то хотел сказать, но не стал, устремляя куда-то в сторону такой странный для него отдалённостью, немного уставший, но всё же полный дум и чувств, полный души взгляд.
– Нет, ничего. Просто… – не договорив, повышая интонации, юноша остановил на ней вскоре вновь скользнувший куда-то в сторону взгляд, – просто, – понизив тон, закончил он.
– Ты ешь, – обернувшись уже в дверях, постарался улыбнуться Грэгард. Оканчивая разговор на этой более позитивной ноте, всё же не сгладившей недосказанность и тишину повисших немного вязких приходящей дрёмой мыслей, он тихо покинул каюту, в которой остался лёгкий шлейф его запаха, казавшийся Таисии таким знакомым и приятным, что она глубоко вдохнула, прикрывая глаза.
* * *
В столовой все уже начали расходиться. Грэгард, оставаясь немного понурым и грустным в своей задумчивости, сел на прежнее место, не обращая внимания на происходящее вокруг. Он сидел, смотря в пустоту и вместе с тем в глубину своих мыслей и чувств, которые будто не удерживались в нём, не вмещались в его грудь, вырываясь невидимыми наружу, и казалось, что рядом сидящие могли почувствовать их, услышать… Почувствовать его настоящего.
Вскоре в помещении остались только двое: он и капитан, терпеливо дожидавшийся, пока остальные не спеша закончат трапезу. Грэгард, видя это, тем не менее продолжал также сидеть, безотрывно погружённый уже в немые, даже для разума, думы, текущие порой куда более правдивыми потоками где-то в сердце.
– Сегодня ваш приятель передал мне курс нашего следования, – начал капитан, сперва даже не глядя на юношу, – вы точно знаете, куда нам надо идти? – спросил он, чуть понизив голос и подавшись вперёд, смотря молодому человеку в глаза проницательно и внимательно, немного изучающе, с вдумчивым любопытством.
– Да, – уверенно ответил Грэгард, вскоре открыто и серьёзно взглянув на мужчину, – но я не знаю, где найти мастера, – уверил он, после чего усмехнулся капитан, а юноша горько улыбнулся, вновь не отнимая взгляд от неопределённой точки на столе. Привстав, капитан как-то одобрительно пару раз хлопнул Грэгарда по плечу, продолжая смеяться.
И хотя было видно, что у мужчины осталось немало вопросов, после ответа юноши он стал заметно менее настороженным и сдержанным, продолжая разговор в более свойской и дружеской манере, которая была так привычна для него. Он словно почувствовал молодого человека, того настоящего, чьи чувства и мысли в те мгновения не были сокрыты под вуалью социальных игр, домыслов и предубеждений.
– Ладно. Вижу, ты парень хороший, а ежели что, тебе самому отвечать… Посему знай, что мы с командой пойдём куда скажешь.
В ответ Грэгард только кивнул с едва заметной улыбкой благодарности и опустил взгляд, продолжая смотреть куда-то дальше казавшихся обычными вещей…
Погружённым в себя юношей всё вокруг сейчас воспринималось наполненным чувств и воспоминаний, но больше чувств, которые актуализировал весь мир, каждый предмет и даже определённое освещение, будто воспроизводящие в его памяти конкретные переживания, вместе с тем наполняясь для него и настоящими чувствами, мыслями, создаваемой в нём атмосферой этих минут. Несмотря на происходящее, эти чувства всегда были какими-то тёплыми, своими, наполняющими душу, а быть может, и проясняющими её для сознания, как бы открывающими заслонку её кокона. Социально-психологического кокона души, сформированного стихийно, но не без нашего участия, не без нашей ответственности. Хотя существуют и такие механизмы адаптации, которые порой могут лишь сделать более толстыми стенки этого панциря, заглушить внутренний голос. Это просто есть и некоторых своих проявлениях как наша бессознательная защита, что ни в коей мере при избыточности своей не может служить оправданием душевной чёрствости.
– Мы тоже однажды за мастером одним шли, – кажется, уже продолжил недавно начатый рассказ капитан.
За окнами шумело море, величественно, как живое, оно плескалось волнами, ударяющимися о прочные и такие хрупкие перед его мощью борта идущего судна. Море чем-то схоже с людьми. Смотря на простирающуюся гладь, не всегда можно представить его невероятную силу, порой не постижимую разуму, но лишь сердцу, от чего захватывает дух. Эта сила пускай иногда и одухотворённых в людском представлении водных масс, а человек… Кажется, его внутренняя сила другой природы, способная быть куда сильнее… И сильна она своей Любовью. Любовью, думается, лишь с которой мы истинно можем воплощать дар творения, которой соединяются сердца, окутывая ею весь мир. Любовью, которая, кажется, первозданно сильнее всего дурного. И даже определять её через силу представляется неправильным. Она есть смысл, есть суть.
