скачать книгу бесплатно
Звенящий трепет в тишине.
Летний вечер
Донесёт слова и речи
Дыханьем тёплым и родным…
Летний вечер
Ароматами залечит
Раны прошлые души.
Летний вечер
Тебе и мне навстречу
Свежим ветром прилетит.
В летний вечер,
Когда погаснут свечи,
Не отпускай моей руки.
Летний вечер
Растает в тусклом свете
Полночной бирюзы.
Летний вечер
Вдали раздастся эхом
Воспоминаний и любви.
* * *
Уже пролетело немало сбитых со счёту дней. Грэгард каждый вечер встречал девушку неподалёку от ворот цеха, провожая до ставшего «их» перекрёстка, на котором они обычно расставались.
– У тебя есть какая-нибудь мечта? – спросил юноша с едва уловимой нежной улыбкой, задерживая любопытный взгляд на Таисии.
– Мечта? – удивлённо переспросила она, задумчиво потупив взгляд и как бы выкраивая этим вопросом немного времени для раздумий.
Он снова улыбнулся.
– Я не знаю… не думала, – не торопясь лишь бы ответить и поскорее прекратить разговор, а медленно, не отпуская дум, после повисшей паузы произнесла девушка.
– А я думал… – Грэгард вздохнул, переводя взгляд с девушки, устремляя его куда-то вдаль, то ли глубоко в прошлое, то ли далеко в будущее, куда-то в себя, – но, правда, толку от этого? – он хмыкнул, немного горько улыбнувшись. – Знаешь, если бы дед в своё время не заставил меня учиться, то… – юноша как-то обречённо покачал головой, – то я бы до сих пор шатался по улицам без дела.
– А сейчас? – загадочно и многозначно улыбаясь, уточнила девушка.
Прочтя её улыбку, юноша тоже улыбнулся, едва преподнеся тыльную сторону руки ко рту, затем немного наклонил голову и хмыкнул.
– А сейчас… – снова глубоко вдохнув, начал он, – я работаю… девушку встретил… – он с мягкой улыбкой обернулся к ней, замедлив ход.
Наступила лёгкая, словно парящая тишина. Опомнившись, Таисия отпустила улыбку, отводя взгляд.
Вскоре они в безмолвии продолжили путь.
Дул лёгкий тёплый ветерок, иногда усиливая порывы. Они, по обыкновению, шли позади спешащих по домам людей. Таисия уже привыкла к нескорому шагу юноши, порой начиная идти ещё медленнее, наслаждаясь тихим ходом времени и обдувающими ароматами ветерка – едва душноватыми, такими сладкими, но не приторными, свежими и сочными. Так пахла листва, ещё сохраняющая лёгкие медовые оттенки.
– А я иногда хочу что-то поменять, – погружённая в мысли, произнесла девушка, – но боюсь… потерять то, к чему привыкла, ступать в неизвестность без возможности возврата, – она как-то испуганно смотрела вперёд, а во влаге глаз заблестели ещё тусклые, рассыпанные по тёплому и нежному закатному небу звёзды.
– А разве не может что-то меняться, оставляя неизменным нечто другое?
В мыслях о прозвучавших словах и каком-то лёгком, едва ощутимом осознании, девушка отпустила задумчивую улыбку, оборачиваясь на юношу.
– Я не уверен, но мне кажется, что самая большая неизвестность – это следующее мгновение, в которое мы ступаем, как ты сказала, без возможности возврата, – он мягко улыбнулся в ответ, едва наклоняясь к девушке, – и кто уж знает, что оно уготовило на кажущуюся нам известность, – юноша отвёл взгляд, мечтательно и задумчиво смотря на погружающееся в вечернюю прохладу небо. Оно уже оставляло разводы палитры закатных красок, которые словно долетали до пары вместе с прикосновениями согретого на небесах ветерка, разгуливающего где-то высоко, в персиковых и тёплых облаках, донося до людей отклики тех ароматов и воздушных, едва ощутимых прикосновений лета.
– Видимо, что-то должно оставаться неизменным в нас самих… – озадаченный, поддавшийся своим размышлениям и будто успокоенный ими же, он вновь обернулся к девушке, смотрящей куда-то в глубь уходящих ручейков улиц, вероятно, тоже думая о чём-то.
Они уже остановились всё на том же перекрёстке.
Только стоило Грэгарду произнести последнюю фразу, как над ними зажёгся едва зеленоватый фонарь, разгоняя сумрак погружающегося в ночную синь вечера. Вместе с ним зажглись и все остальные, окутывая тёплым желтоватым туманом сияющих огней ещё не стихший суетой город.
Оба рассмеялись, поднимая взгляды на фонарный столб. Под этим светом её лицо излучало сияние. Сияние открытой улыбки, которую он увидел, которой любовался впервые. Спадающие из-под косынки локоны переливались золотом, а светло-карие глаза, отражая мерцание огонька, сияли желтоватыми отблесками.
Невольно он подался ближе… Почувствовав его движение, девушка тотчас же сделала шаг назад, отпуская прежнюю улыбку и поднимая на Грэгарда немного округлившиеся в лёгком укоре и недоумении глаза.
Неслышно выдыхая, юноша опустил голову и отошёл на два широких шага, а затем открыто посмотрел ей в глаза, всё сияющие при свете фонаря. Уголок его губ дёрнулся в едва различимой улыбке.
– До завтра… – тихо отозвалась Таисия, развеяв лёгкий испуг во взгляде.
– До завтра, – почти шёпотом произнёс юноша, продолжая стоять здесь некоторое время, смотря куда-то вдаль улиц, за которыми уже давно скрылся знакомый силуэт.
Его взгляд выражал какую-то немую и счастливую грусть, порождающую сладкие мечтания, тишину, глубокую чувствами, предчувствиями, несказанными словами и нарочно безмолвными думами…
* * *
Снова фитилёк небольшой свечи тихим тёплым светом освещает комнату, отбрасывая от предметов длинные и тёмные тени, вовсе не казавшиеся зловещими при этом свете, а наоборот, тёплыми и убаюкивающими своей нежной и сладкой неизменностью, глубиной воспоминания чувств и эмоций, порой затрагивающих что-то казалось бы совсем не связанное с этой комнатой, глубиной вчерашних и завтрашних надежд…
Таисия подошла к окну. На миг задержавшись, она опустила взгляд, смотря куда-то сквозь пространство. И снова как по щелчку погасли все огни, ласковым пледом ещё мгновение назад окутывающие своим тёплым светом городок. Странно, но свет свечи, зажжённой в комнате девушки, почему-то был не таким, которым сияли уличные фонари, что даже выражалось не столько в природе огонька. Он был какой-то другой, будучи и частью всего этого света. Он был каким-то родным и был будто теплее, отгоняющим пасмурность мыслей и чувств, даже хмурость непогоды… Он согревал душу, успокаивая её таким привычным трепыханием огонька под неощутимыми дуновениями сквозняков.
Несмотря на задумчивость, девушка стояла всё это время в напряжении. Опомнившись, она тяжело вздохнула, подаваясь к окну и смотря уже на пустующие улицы, освещаемые лишь холодным мерцанием звёзд.
Таисия чуть подалась вбок, уже было собираясь одёрнуть занавески и отойти от окна, как что-то остановило её… Что-то отразилось во взгляде чарующим сиянием одинокого огонька. Она прильнула ближе к окну, вглядываясь куда-то в сторону. От ледяного стекла повеяло прохладой.
Там, чуть правее напрямую открывающегося из её окна вида, горел фонарь, озаряя перекрёсток и ближайшие дома зеленоватым светом, хотя казалось, что его сияние рассеивается куда дальше, вместе с ночным небом и редкими огоньками окон освещая городок. Это он. Тот самый фонарь, который каждый вечер освещает их встречи, их расставания… Он сиял, как и поставленная ею свеча, не погасая во мраке ночного городка. Они не гасли, как другие огни. Они словно нашли друг друга этим светом.
Но почему девушка не замечала его раньше?
Таисия резко дёрнулась от неожиданного и обжигающего прикосновения холодного стекла, незаметно для себя подавшись к нему слишком близко.
Уже затушена свеча… Тихий прохладный свет играет с переливающимися, повисшими в воздухе пылинками, парящими в лёгком танце, звенящим сотнями отблесков невесомости.
Уставшая за день, девушка тем не менее никак не могла уснуть. Её сердце колотилось так, что она села на кровати, тяжело дыша. Казалось, что стало легче, хотя Таисия уже и не останавливала на этом внимания, обращённого вглубь мыслей о новом узоре, о новом способе ведения нитей. Почему-то теперь, на время заброшенные, они рвались с новой силой, будто все эти дни не прозябали в тени полок наспех выведенными зарисовками, а только усиленней оформлялись и укреплялись, давая ход новым идеям, построенным на уже имеющихся знаниях, без которых едва ли вообще смог бы раскинуться этот необъятный горизонт задумок.
Девушка поспешно встала и, достав из стола листок, села на кровать у окна, распахнув шторы.
На помятый клочок бумаги лёг яркий луч, словно нарочно заглядывающей светом в окно луны.
Всё это было так непривычно и странно для девушки, но сейчас её куда больше занимали совсем другие мысли.
За окном тихо шелестели кроны деревьев, как бы изнутри освещаемые желтовато-зелёным светом фонаря. Прохладный ветерок, доносящий в раскрытое оконце дуновения летней ночи, раскачивал их свисающие ветви. Где-то пели полночные птицы. Стоило только прислушаться, как могло показаться, что весь город тоже не спит этой ночью, живя чуть скомканным и обволакивающим, томным шумом, гулом летней ночи.
Города гул, гул полночный.
Шелест и шум одиночных
Улиц, причалов, уснувших в тиши.
Гул ожиданий, притихших в ночи.
Города гул, гул полночный.
Светит фонарь одиночный.
Что ж ты не спишь, озаряя
Сны тихим светом мечтанья?
Города гул, гул полночный.
И много ль, как я одиночных,
Не спящих в манящей тиши,
Разбуженных гулом мечты?..
* * *
В приоткрытые окошки лишь едва ощутимыми дуновениями небольшого сквозняка, разыгравшегося под самой крышей цеха, задувает прохладный ветерок. Лёгкой тёплой свежестью раннего летнего утра спускается и ниже, растворяясь в духоте работающих машин, частых дыханий… Растворяясь меж слаженно работающих механизмов, меж людей, незаметно принося с собой частичку уже нагревшегося от тех же дыханий, от ласковых лучиков солнца, свежего воздуха, частичку ни с чем не сравнимых, порой описываемых при помощи чувств и воспоминаний каждого, становясь от этого своим и личным и в то же время одинаковым для всех. Частичку лета…
Вновь в незримом танце парят пылинки, обнаруживая себя взору лишь под сиянием луча света, вновь исчезая, отлетев чуть в сторону от него. Кажется, что лишь по ночам они оседают на машины, а по утру взмывают под самую крышу, подавшись жарким дуновениям работающих механизмов, кружа, пока помещение снова не окутает сладким дурманом лилового вечера, погружаясь в нагретую за день дрёму, обдуваемую прохладой наступающей ночи.
– Что ты делаешь? – больше негодуя, чем изумляясь, не громко, но от того более выразительно и эмоционально произнесла подошедшая ближе молодая женщина.
Только недавно начался обеденный перерыв. Бросив свои места и наспех заглушив моторы станков, все шумным потоком устремились в столовую.
Таисия, решив сегодня пропустить обед, достала листочек с изображёнными схемами, над которыми работала ночью. На них и устремила ошарашенный от неожиданности и удивления взгляд втянувшая голову в плечи женщина. Она была чуть выше среднего роста с накрученными крупными волнами русыми волосами, собранными в низкий и короткий хвост, скорее похожий на пучок, и объёмно уложенными у лица.
Девушка начала немного не связно, но увлечённо и как-то боязливо-стыдливо объяснять, но собеседница продолжала изумляться увиденному, не внимая тихой речи, то и дело тонувшей под накатывающими волнами шума уходящей толпы.
– Ну ты даёшь, – вымолвила женщина, невольно перебивая Таисию, когда та, задумавшись над формулировкой, как, впрочем, и над смыслом последующей ещё не сказанной фразы, сделала длинную паузу. – А зачем? – всё недоумевая и поражаясь столь неожиданной странности, столь не просто необычным и удивительным, а скорее из ряда вон выходящим.
Однако в её тоне не было оценки действий девушки. Во взгляде, переведённом на последнюю, читалось лишь искреннее удивление. Теперь она как-то по-новому смотрела на девушку, более открыто своими эмоциями, своими чувствами и мыслями, своим словно появившимся отношением, которое пока, думалось, не было ни плохим, ни хорошим. Оно просто было и было ярким, не таким, как прежде, а личным и глубоким. Таким, которое чаще бывает к знакомым в некоторой степени нам людям… К людям, ставшим различимыми нами.
Таисия и сама не знала, что ответить на прозвучавший вопрос. Она задумчиво и немного понуро опустила голову, но в этом движении не было обречённости и пустоты. Напротив, чувствовалась сила, стремление найти ответ, разобраться в себе, не сдаваться и обличить смыслы в слова, в цели…
Отвлёкшись от мыслей, разбуженная наступившей паузой, девушка подняла взгляд на молодую женщину, которая всё это время не сводила с неё глаз, но теперь как-то сконфуженно, немного поспешно и неловко отводила их, встретившись с пронзительным своей глубиной и осмысленностью взглядом девушки, которая робко и испуганно смотрела на неё, видимо, подумав, что собеседница ожидает ответа.
Однако последняя вскоре скрылась в толпе спешащих на обед коллег. Вслед за ней ушла и другая девушка, всё это время стоявшая вполоборота к ним. Она делала вид, что не слышит их разговор, но периодически косилась на Таисию, словно её колкий и озлобленный появившимися на лице морщинками взгляд был магнитом прикован к зарисовкам девушки, к ней самой. Теперь, уходя, она остановилась и, повернув голову, вновь бросила на листок, а затем и на самого его автора более чем пристальный, какой-то уничижительный, полный презрения и одновременно скрытой зависти взгляд. Уходя, она ещё раз обернулась на Таисию, когда кто-то нечаянно… задел её, почти застывшую на месте.
Опустив глаза, Таисия вздрогнула. По её телу пробежала волна мурашек, ей непроизвольно захотелось стряхнуть с себя этот взгляд. Девушка поёжилась. Потребовалось ещё немало времени, чтобы прийти в себя и продолжить работу.
* * *
– Всё хорошо? – взволнованно смотря на девушку, чуть наклонившись, спросил Грэгард.
Таисию до сих пор преследовала тень того взгляда, заставляя содрогаться всё тело. Девушка остановилась, резко выдыхая. Вновь по телу мурашками пробежала волна.
– Н-нет… Всё в порядке, – будто замешкавшись на первом звуке, сконфуженно произнесла девушка.
После, пытаясь улыбнуться, она подняла взгляд на юношу. Его глаза были наполнены тревогой и одновременно нежностью, которая смешалась во взгляде с едва уловимой улыбкой, казалось извечной мягкой, делающей этот взгляд таким глубоким. Этот взгляд проходил через весь стан молодого человека непоколебимым стержнем, сильным мудростью этой улыбки, будто со стороны смотрящей на всё происходящее вокруг. Созидательным этой мудростью и, наконец, своей индивидуальностью. Обращённый на девушку взгляд, будучи не вовлечённым в происходящее вокруг, становился лишённым этой казавшейся отвлечённости, отстранённости, по крайней мере по отношению к ней, а где-то в глубине он постепенно наполнялся теплотой, неиссякаемой и вечной.
Смотря в глаза юноши, Таисия, чуть успокоившись, незаметно для себя глубоко выдохнула, отпуская тот колкий взгляд, который больше не мог коснуться её даже в мыслях, находя путь к её сердцу через воспоминания. Ведь теперь его хранил этот нежный и мягкий, какой-то спокойный и сильный мыслями, чувствами взгляд, как бы предполагающий едва уловимую улыбку, которая словно слилась с ним в единое целое его глубины.
Девушка отвела глаза. Сердце снова учащённо забилось, внимая предостерегающим, тревожным мыслям.
– А представляешь, если бы вмиг перестали работать все двигатели? – переводя тему и ненадолго взгляд, с каким-то мальчишечьим энтузиазмом и задором, с неким азартом произнёс юноша, начав движение.
Отпуская мрачные мысли, Таисия приостановилась в удивлении, невольно перенимая улыбку и бодрость Грэгарда, который вновь посмотрел на девушку, убедившись, что новая тема вызвала у неё интерес или, по крайней мере, отвлекла. После чего он как-то более спокойно и раскованно придался рассуждениям.
– Только представь, что бы стали делать все мы? – вопрошал он уже не столько ради продолжения начатой темы, сколько для размышления, вовлёкшись в неё.
Девушка в задумчивости покачала головой. Прохладное дыхание ласкового ветерка принесло вечерние ароматы расцветающего лета. Прикрыв глаза, Таисия вдохнула неповторимое сочетание симфонии запахов, которую, казалось, создавали ароматы некогда лазурного, а теперь предстающего в полупрозрачном золоте заката неба. Запахи наливающихся соком трав, земли, моря, шумящего где-то вдалеке так, что сюда ветер не доносил этих звуков. Но оно шумело. Шумело, будто призывая на борт одного из прекраснейших судов. Казалось, что именно этот нежный свет почти ушедшего солнца пахнет так, что расцвеченное в эти цвета небо излучает именно такие ароматы, именно этот час, этот миг, который повторится соцветием таких же запахов, слитых в единый аромат, быть может, и завтра, а может, и через год в это же самое время, а возможно, и пронесётся через многие годы, пребывая здесь однажды с лёгким ветерком, порадовав кого-то, замедлившего ход.
Таисия на мгновение остановила взгляд на пушистых кустиках салатовой травы у дороги и на стоящих неподалёку домах, чуть разглядывая их, настолько привычно влившихся в пейзаж, что стали невидимыми в нём, как и всё вокруг, такое незнакомое и удивительное при более внимательном рассмотрении.
А ведь и правда, что будут делать люди, пусть на мгновения лишившись изобретений человечества?
– Ведь мы даже не знаем, как устроены эти двигатели… Мы, пользуясь ими, не сможем их воссоздать, – в продолжение мыслей девушки размышлял Грэгард.
Таисия глубоко вздохнула. Сейчас эти мысли были для девушки более чем угнетающими, от них на душе становилось только тяжелее. Но тем не менее она незаметно улыбнулась схожести их дум, а юноша, почувствовав тяжёлый вздох девушки, смолк, давая прохладе ветра свежим дыханием сладости ароматов вечера ворваться в лёгкую духоту немного спутанных раздумий.
Они уже подошли к перекрёстку, у которого неизменно светил одинокий в более позднее время, когда в городе гаснет свет, фонарь, горящий сейчас при ясном свете вечера.
– Надеюсь, ты не решишь проверять это? – переводя тему, а точнее возвращаясь к ней и сводя к шутке, улыбнулась Таисия, с нежным укором поднимая взгляд на юношу.
Тот улыбнулся в ответ, хмыкнув и поднеся тыльную сторону руки к губам.
– Ладно… – тихо и томно произнесла Таисия, не принимая действия юноши за какой-либо ответ, да и не имея целью получить его на прозвучавший, скорее риторический, вопрос. – До завтра, Гр… – она резко прервалась, в лёгкой спешке, суете сконфуженности и даже какого-то испуга округлив глаза, отпустила улыбку и перевела взгляд на молодого человека. – Грэдд… Грэг… – она озадачено прищурила глаза, уже открыто улыбаясь своей неловкости. – Грэм… – осторожно произнесла девушка, виновато и одновременно игриво смотря на юношу, который, казалось, сейчас был просто счастлив.
Оба рассмеялись.
Вновь подул заметно похолодевший ветерок, паря уже сменившимися ароматами более позднего, стемневшего, лилово-синего звёздного вечера.
Грэгард застыл с лёгкой, нежной и тёплой улыбкой, как-то почти неразличимо горьковато сияющей во взгляде, остановившемся на лице девушки, на её улыбке, на её глазах.
– Грэдди… – отмечая сказанное каплей лёгкой, какой-то шутливой и совсем безобидной иронии, мягко улыбаясь, произнесла девушка.
Не отпуская уже едва заметную, ставшую более серьёзной улыбку, Таисия на миг подняла взгляд на юношу, вскоре удаляясь.
Кажется, он хотел её окликнуть, но позже, постояв ещё немного, смотря девушке вслед, как-то затейливо улыбнулся, поднимая взор на сияющий необычным зеленоватым светом фонарь, едва заметно подмигивая ему.
Вскоре юноша неспеша скрылся за поворотами окутанных сладким сумраком летнего вечера, ещё озаряемых тёплым светом фонарей улиц, продуваемых какими-то непривычными, будто уже предрассветными ветрами.
* * *
