скачать книгу бесплатно
Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых
Василий Фомин
Сам не понимая каким чудом, но Вестник остается жив после бойни, устроенной царицей Нейтикерт в подземном дворце. Но чудесное спасение совсем не радует его, ибо потеряно самое главное – потеряна великая любовь царицы. Вестник решает отправиться в Дуат – Царство Мертвых – на поиски своей любимой, только вот он не знает, в каком облике существует в загробном мире его возлюбленная… Случай вскоре представился.
Легенда о царице
Часть пятая. Царство мертвых
Василий Фомин
© Василий Фомин, 2016
ISBN 978-5-4483-3108-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава первая. Пьянство в знак протеста
Что за темнота, поток, крутящий темный и холодный чьи-то пасти кто я, что я, где Я. И, где огонь, где пылающие стены и где этот прекрасный ангел смерти, расхаживающий среди языков пламени.
Но это все было когда-то давно и было, наверное, не со мной. А сейчас что-то синее над головой раскинувшееся от края и до края. И это все было и тоже давно. И тогда оно называлось небо. Но есть и отличие от того времени уже дальнего. Земля под ним движется и почему-то рывками. Мир прокручивался под ним тяжело и с натугой, всхлипывая и постанывая. Вот где-то далеко какой-то голос произносит чье-то имя, может быть его, но он опять забыл свое имя.
Наконец он попытался шевельнуться, впрочем, он сделал бы это и раньше, просто не знал как.
Приподнял голову и встретился взглядом с чудовищным монстром. Громадные желтые глаза смотрели безразлично, как сама вечность, огромная пасть с рядами неровных и громадных зубов надвигалась. Пасть двигалась как-то толчками. Подползала к самым его ногам, а затем мир под ним прокручивался, и монстр отъезжал назад. Потом все повторялось заново.
– Е-е-е-е. – вдруг разревелся в голос мир.
Он приподнялся на локтях и увидел перед собой громадного крокодила. Чудище, медленно переставляя лапы, приближалось.
Обернулся назад. Сзади сидела на песке маленькая черноволосая женщина и ревела как белуга. Это она крутила под ним планету пытаясь уволочь от водного чудовища. За калазирис, как раз между грудей, у неё был заткнут бумеранг. Надо ли пояснять что тот самый?
– Здравствуй Хеприрура, здравствуй душа моя.
– Ве-е-е… – надрывалась египтянка, глядя на подползающего крокодила.
Титан мира крокодилов подполз к самым его ногам и застыл.
– Как ты здесь оказалась, душа моя?
– Я…я…я па… пи-пи-и-и-и… – последовало длинное и жалобное подвывание.
– Пи-пи здесь-то причем?
– Папи-и-рус собирала и…и…и… кра… кру… коди-и-и-ил… е-е-е-е…
– Ну, вот, обстановка прояснилась, что ж идем в твои хоромы.
Египтянка, продолжая подвывать и икая, тыкала пальцем в рептилию.
– Скажи мне честно, Хеприрура, мы с тобой встречались раньше? Мне все это не приснилось? Может я был в горячке и все это сам себе набредил? Но там были такие ужасы, что сам вряд ли я бы придумал. Там были огонь, вода, чудовища и люди… еще страшней чудовищ.
Но Хеприрура все тряслась, глядя на крокодила. Видимо чувствовала себя неуютно в его обществе. Пришлось взвалить ее на плечо и отнести дальше от уреза воды.
Однако за всю дорогу к дому от Хеприруры добиться чего-нибудь более вразумительного, чем шмыганье носом и всхлипывание, не удалось.
Во дворе же его ожидал следующий сюрприз в виде кузнеца Энеджеба и онагра Харона.
– Так-так. Разве вы знакомы?
– Конечно. – ответил Энеджеб и указав на онагра пояснил. – Вот он вчера нас познакомил.
– Тем лучше, значит здесь все свои. Теперь, друг мой, Энеджеб, и, моя подруга Хеприрура, ответьте мне на важный вопрос, а то я такое видел, что имею основанья опасаться за рассудок. Так вот вопрос – что случилось с царицей Нейтикерт?
– Ну, друг, не знаю, что ты там увидел, а у нас твориться Бес знает что. С утра сегодня над Домом души Птаха клубился чёрный дым и повалил он прямо из земли. Царица, как говорят, исчезла и не одна, а со всей коллегией вельмож и ходят слухи, что она их утопила и сожгла. Хотя не понимаю, как такое может быть, должно быть что-нибудь одно: сожгла – так пусть сожгла, а утопила – значит, утопила, а все вместе быть не может.
– Поверь мне, друг, может и такое, ещё и не такое может быть. Значит все это, правда.
– Ну, мне без разницы и так – хорошо, и эдак – не жалко! Теперь начнется заварушка, как ты и обещал, отовсюду стягиваются войска. Небсебек, что ты намерен делать?
– Я? Я намерен, согласно обычаю своей страны, можно сказать обычаю святому, намерен здорово напиться для начала, можно сказать, что я просто обязан это сделать, а там посмотрим.
– Ну что ж это и мне подходит в стране бардак, работы нет, а мне как раз должны за работу и, как я понимаю, должны теперь надолго, так пойдем и долг вернем хоть пивом, вот, кстати, у меня и рыба есть, по твоему рецепту к пиву.
Египтянин помахал в воздухе огромной лещеподобной рыбиной. Если кто забыл, то название сей рыбы – цитарина, берет неплохо на навозного червя, ну и на опарыша тоже…
Хеприрура сделала слабую попытку удержать мужчин.
– Какое пиво, гляньте – что на улицах твориться.
– А что с нас, двух долбо..ов взять, кроме как в рыло, кому охота запросто так получить по морде, ну для солидности возьмем вот по дубине, для угощенья жаждущих.
Эх, мать вашу, гулянье удалось на славу!
Вначале, правда, пили, молча и Энеджеб вздыхал, глядя на своего друга и желая его утешить, но, не зная как поэтому кроме – «Да-а-а», а так же «Вот ведь оно как…», чего-то в голову ему ничто более не приходило.
Один раз, правда, он вдруг начал: «Послушай, друг, а вот что царица… " но, глянув на вестника, смолчал. Вестник же, взглянув на небо, и так застывши, неизвестно для чего сказал:
– А звезды те же, друг мой, и там ничто не изменилось, и там они такие, и здесь такие, и она ушла во тьму навеки, а все по прежнему на небе, без всяких изменений. И так же будет после нас с тобою. И на душе от этого такое, что хочется самому немного удавиться. Или кого-нибудь слегка убить.
– Ну, ну ты сказал уж. – махнул рукой и не согласился Энеджеб. – Чего давиться —то?
Потом, пошло немного дело веселее, когда подсело несколько знакомых и стало все обтчество обсуждать политическое положенье.
Оно все осуждалось, обсуждалось – вельможи живоглоты, отсутствие работы, засилье черножопых, разрушенные дамбы и грядущий голод. Ну и вопрос египетский извечный – а что ж, блин, дальше делать? Тут протиснулась какая-то поддавшая изрядно древнеегипетская морда и, попытавшись собрать глаза в кучу, и не собрав, сказала:
– Эй, Говорящий молча, а ты чего молчишь, ты тут ведь самый, что ни наесть, б…ь, умный, твои частушки вон весь город распевает, а ну-ка посоветуй по быстрее нам чего-нибудь эдакого такого. Ну, в смысле умного чего-нибудь такого! Должно же что-нибудь такое быть… ну не все ж нам в говне…
– Щ-щас, я вам, блин, щщас посоветую, вам, так посоветую. – не очень ловко языком ворочая ответил странник времени и, шатаясь, полез на стол. – Первым делом сограждане, друзья, братья и сестры, это вокзалы, почта, телеграф и арсеналы. – вестник энергично махнул рукой и не удержав равновесия слетел со стола. – Вас же много, вас мириады так тряхните же зажравшуюся сволочь, вы обойдетесь и без них прекрасно, а они без вас и так сами собой издохнут, ибо от роду делать ни хера не умеют – ведь это пиявки и могут лишь сосать, так пусть они сосут то, что мы им сейчас дадим и предложим, – тут вся камышовая пивнушка заходила ходуном от хохота, – верните время управления богов – Нетеру, когда в Та-Кем все были равны. Царица наша, Нейтикерт, жизнь, здравие и сила, убрала самых злобных и сама оставила престол, что бы вы, все её дети, смогли построить сами, наконец-то, мир счастья, справедливости, достатка она ведь знала что вы, её народ, трудолюбив, умел и честен и все вы сделаете как должно. Ух, я-то знаю, о чём говорю, ребята, я с ней очень часто беседовал о вас и она в вас, охламонов недоделанных, верила, хоть и вида не подавала. Так хотя бы ж попытайтесь, за нас все боги, в том числе и Ра и Тот и Птах и Хнум и и-ик! и вперед за мной! – вестник богов сделал энергичный жест рукой и полетел со стола.
Однако упасть ему не дали, а подхватили и поставили на ноги, и вся толпа повалила на улицу из пивной, и тут же все передрались.
Ну а как иначе?! Неотвратимо приближающиеся счастливое, будущее, началось вполне приличной дракой с другой подвыпившей компанией, но вскоре недоразумение разъяснилось, и лишь потому, что на звуки общественного дебоша прибежала стража вооруженная дубьем.
Вообще-то это было очень странно – какая еще на хрен, стража, в такое-то неотвратимо приближающиеся счастливое, будущее. Так что счастливое будущее началалось с хорошей потасовки. Но разбираться не стали, а все вместе дружно помирились и стражникам всыпали по первое число, что называется от души! Достали суки! А вот и напрасно! Впрочем, и это чудное развлечение продолжалось недолго, так как выяснилось скоро, что стража-то оказалась нашей местной, египетской, мать вашу, тщетно пытающейся поддержать на улицах Меннофер, хотя б подобие порядка, ибо нубийская и ливийская стражи занимались в основном разбоями и грабежом. Тут же побратались, обнялись, пострадавшим стражникам налили, ясное дело, и отправились дальше наводить порядок вместе, не пропуская, впрочем, ни одной пивнушки, наверное, что бы порядок поддержать и там.
К середине ночи вестник оторвался от революционных масс и плелся по какой-то улице, обнимая все встречающиеся кипарисы, смоковницы и пальмы и откидываясь назад, смотрел в звездное небо и иногда грозил ему пальцем. А когда этого казалось мало, то и кулаком. Небо угрожающе молчало. Тьма египетская плотно обхватила его в густые черные объятия и почему-то колыхалась взад вперед подобно волнам моря, заставляя и странника колыхаться вместе с собой. У очередного кипариса, с громко дребезжащей на нем цикадой, и падающей сверху какой-то слюной, вестник Джедсегер и Небсебек вытащил бумеранг постоял, покачиваясь и пробормотав:
– Ну, друг мой, больше я уворачиваться от тебя не собираюсь.
И запустил его в темноту, едва не брякнувшись на землю.
Тьма вдруг сказала:
– Ну, так я и думала – напился как скотина.
– А в-в-вот и н-нет. – странник помахал, невидимым, даже ему самому, в темноте, пальцем. – Не как скотина, а гораздо х…х…ху-хху-хху… и-ик… же! И вапщще – иди отсюда, кой-что сейчас прилетит сюда обратно. И не факт что не в твое темя, а может и в мое. Выяснять уже потом все будет поздно. Так что – фить! Давай отсюда!
– И как с тобою говорить прикажешь, когда совсем не вяжешь лыка?
– Тьма, мне говорить с тобою не о чем, лучше перестань туда- сюда болтаться. А то меня стошнит то твоих телодвижений.
– Совсем уж спятил, какая я тебе, на хрен, тьма!
– Ну, я же здесь совсем один и чей же это голос может быть, дело ясное что ть… ть… ить… мы… тьмы! Тьфу!
– Я не тьма, а человек, а ты пьяньчуга.
– Вот тут ты ошибаешься! Я вовсе не пьянчуга и я не напился, просто и у меня есть повод для этакого времяпровожденья. И во-о-бщщще такой у нас национальный русски… то есть у роме обычай! У вас, насколько я знаю, тоже!
– Да знаю я твой повод, а так же ведом и обычай.
– Послушай человек, а почему же от тебя я вижу только голос? А ты, вообще, мужчина или эта… как ее… что-то противоположное, во, вспомнил, – - женщина!?
– Вот допился! Женщина я, женщина, что из того?
– Это очень кстати, иди сюда, мне очень женщина нужна, то есть не мне, а моему телу. Мне-то ты на хрен не нужна!
Темнота хмыкнула.
– Очаровательное и весьма изысканное предложенье! В другой бы раз я, может быть, подумала б над этим, но тело, это самое твое, боюсь, сейчас стошнит, а так же и мое стошнит – на это глядя.
– Ну, а тогда, какого дьявола, тебе от меня надо и где, это самое, твое тело? Дай-ка его сюда!
– Я здесь с тобою рядом, но ты глаза залил и ничего не видишь. Но, думаю, в таком плачевном состоянье толку будет мало.
– Ну и чё те надо, если трахаться не хочешь?
– Я трахаться никогда не против, пора уже понять наши египетские обычаи, но я к тебе с порученьем, а ты все об этом, как память оказалась коротка, а все туда же – люблю, люблю, мою царицу, жить без тебя не могу.
Странник, наконец, насторожился, попытался сгрести разбредающиеся мысли в одно место и спросил по возможности безразлично:
– И от кого же среди ночи с порученьем?
– От неё.
Джедсегер и Небсебек резко выбросил руку с раскрытой ладонью в сторону голоса, но там, видимо, ждали такой эскапады, и ладонь схватила ничто. Темнота фыркнула и, сконцентрировавшись в одном месте, придвинулась к страннику и блеснула зубами, оказавшись высокой черной девушкой.
– Не лови, я никуда не убегаю. Узнал меня и вспомнил?
– Такое не забудешь, ты барабанщица. – вестник схватил ее за плечи и притянул поближе, девушка оказалась чуть не на голову выше.
– Фу-у! – брезгливо произнесла она. – Ты мог бы не дышать, я ненавижу пиво.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, негритянка, из под своих свисающих на глаза кудряшек, слегка насмешливо, а странник так даже с нежностью и, нежно проведя ладонью по ее щеке, спросил:
– Так это все на самом деле было?
– Вот это сам решай – было, аль не было.
– Ты что одна спаслась?
– Чего ж одна, ты вон тоже спасся. Но я спаслась по делу, мое спасенье продолженье твоего, а ты-то вот зачем, мне непонятно?
– Мне это тоже непонятно, а так же непонятно – как. По крайней мере, я не собирался.
– Наверно все же да, раз оказался здесь. Но это дело не мое, это дело совести твоей, тебе земная богиня все обьяснила, хочу узнать, что ты намерен делать.
– Совершенно ничего, я там все сделал, то, что было нужно, здесь не осталось ничего, ну, разве вот, только ты, как воспоминанье. Кстати, как зовут тебя?
– Я не хочу быть ни воспоминаньем, ни тем более напоминаньем, так что на меня надеяться тебе не стоит. Зовут же меня Тиби (ноябрь), а ты уже не помнишь?
– Послушай Тиби, как же все же вышло, что я здесь, в мире живых, а она там, ну где наоборот?
– Ах, давно ли этот мир стал для тебя миром живых, ведь раньше все твердил, что это мир мертвых. А объяснять тебе я ничего не буду. Не хочу, во первых, и нет смысла, во- вторых.
Странник схватил негритянку и встряхнул, сверкнув глазами:
– Ты Нейтикерт! Это ты, проклятая ведьма, забравшая мое сердце, О том, что думал я о мертвых и живых она лишь знала!
– Нужно мне твое сердце как бегемоту лодка. Я – Тиби и повторяю еще раз, что у меня от царицы Нейтикерт тебе посланье, так будешь слушать или нет?
– Послание из мира тьмы из какой-то излучины бесконечности, я думаю там, кроме боли, больше ничего, в том посланье.
– Ну так и оставайся, для тебя нет больше слов. – черная фигура начала медленно растворяться в темноте.
Странник тут же прыгнул следом и вновь схватил черную гибкую фигуру, Тиби извернулась и, ввинтив свои руки между его руками, стала выворачиваться из объятий, и он почувствовал как мускулисто и сильно ее тонкое тело, сильно гибкой змеиной силой.
– Постой не уходи, пойми, я человек из другого мира, и мне не так уж просто решить вопросы жизни и смерти, конечно же, я буду слушать, напрасно ты подумала иначе.
