Химера

Егор Фомин

Химера

На следующий день Женя с трудом заставил себя заняться делами, кое-как дождался обеда и тут уж набрал номер. На первые звонки никто не ответил, и он успел забеспокоиться, вдруг она не хочет с ним разговаривать? Сомневаясь, стоит ли проявлять настойчивость, он позвонил снова, и теперь трубку взяли.

– Алло? – голос был женский, но совершенно незнакомый.

– Простите, – растерялся Женя, – а Тоню… с Тоней можно поговорить?

– Тося умерла, – ответила женщина и всхлипнула.

Она попала под машину. Через каких-то двадцать минут после прощания с ним. Через двадцать минут после невероятно счастливой, чудесной встречи…

Мысли толкались в голове, застаивались, звенели в ушах, заслонялись друг другом, но не исчезали.

Женя тогда даже подумал, что ему показалось. Люди заполнили площадку, загородили девушку, и он уже не только не мог убедиться, что она действительно улыбнулась ему, но даже не видел, оставалась ли она еще в вагоне.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… – объявил электрический голос, но продолжения Женя не услышал, потому что она вытянула шею, тоже пытаясь разглядеть его за спинами вошедших.

Поймав его взгляд, она улыбнулась, скорчив задорную гримаску, и он не удержался – тут же улыбнулся в ответ.

Поезд тронулся, плечи и головы пассажиров сместились, и девушка снова исчезла. Весь перегон Женя думал об этой пойманной улыбке и о девушке. О том, как она вошла с тетрадкой в руках и посмотрела по сторонам, задержав на нем взгляд. Размышлял, стоит ли растолкать всех и подойти. Искал слова, которыми стоило бы начать разговор. Поезд с шорохом и лязгом катил по тоннелю, а Женю одолевало малодушие. Ну, улыбнулась, но он ведь даже не разглядел ее. Может, она не так и миловидна. Может быть, даже вовсе не красивая, или улыбалась не ему. Он будет стоять перед ней, тупо барахтаясь в своих заготовленных фразах. Может быть просто ничего не делать? Лучше хранить светлое воспоминание о счастливо пойманной улыбке, чем о неловкости и разочаровании.

На следующей станции снова закрутился поток пассажиров, и в кратком просвете Женя увидел, как она села на освободившееся место, уже не оглядываясь. Вот и определилось, решил он. После перегона опять открылись двери и Женя вышел на пересадку. Однако в дверях вновь поймал ее взгляд. Как будто она сожалела.

А ведь и ему было жаль, что больше не надо ехать с ней в одном вагоне. Скованный одновременно четкостью этой мысли и собственной нерешительностью, он остановился у вагона. Почему-то стоял и поезд. Двери оставались открытыми, молчал электрический голос. Как будто это было не метро, вечно спешащее и суетливое.

В этот миг Женя словно почувствовал неслышный ритм происходящего. Сквозь окно вагона увидел ее волнистые волосы цвета спелой пшеницы и сделал небольшой шаг в сторону. Здесь она могла увидеть его, если бы обернулась. Поезд продолжал стоять, она подняла голову и посмотрела в окно. Заметила, положила тетрадку в сумочку, поднялась и вышла на платформу. Она сделала это быстро, но без спешки, как будто поезд ждал именно ее. Двери захлопнулись, вагоны один за другим укатили в темноту тоннеля. «Зеленые?», подумал Женя, вспоминая цвет ее глаз за стеклом вагона.

Девушка поглядела вслед исчезающим в туннеле огням, потом повернулась к нему и улыбнулась.

– Сходим в кино? – спросил он.

Она пожала плечами и кивнула.

«Зеленые», – решил Женя, – «и чуть вздернутый носик».

Вечер вышел чудесным. Она не спешила, он мог позволить себе вернуться поздно. Сходили в кино на фильм, который ему показался совершенной чушью. Она же отнеслась к фильму с чудесной легкостью.

– Если это тебя развлекает, почему бы не поверить? – улыбнулась она, отрывая лоскут сахарной ваты.

– Кажется ошибкой – сказать «развлечение» и «вера» в одной фразе, – заметил он, желая продемонстрировать свою начитанность и намекая на некоторых отцов церкви, считающих веселье грехом.

– Ай! – сморщила она нос, явно оценив его посыл, – серьезность портит весь вкус.

Все остальное было легко так же, как ее слова, как пряди ее длинных волос, поднимаемых дуновениями ветра. Все было как-то само собой, как подвернувшийся сеанс в кино, сладкая вата и набережная. Как вечерняя прохлада.

Он накинул ей на плечи свой пиджак и заметил, что майским вечером стоило бы одеваться чуть теплее.

– Одеваться по погоде так же скучно, как одеваться модно, – ответила она.

В действительности он не мог оценить, насколько соответствует моде ее платье. Ему нравилось, как она одета, как выглядела, как держалась. Понравилось, как легко она дала свой телефон перед прощанием.

Заснул он тогда поздно. Вспоминал ее слова, пытался угадать, как она восприняла его. Несколько часов беседы создали ощущение, что они понимали друг друга с полуслова. Она ему нравилась – острая на язык и очень приятная внешне. Он вспоминал черты ее лица, разгадывал черты характера. Образ выходил вполне подходящий, чтобы влюбиться. Он все думал написать ей сообщение или даже позвонить. Но не решился – чувствовал неловкость за само прощание.

Гуляя, они проходили мимо остановки, откуда шли маршрутки к его дому, и как раз стояла подходящая. Теперь уже она накинула пиджак на его плечи, предлагая попрощаться, раз все так удачно сложилось. Он заявил, что всегда успеет догнать нужную ему маршрутку. Но она настояла:

– Папа наставлял друзей: никогда не бегай за автобусами и женщинами – все равно не догонишь, только опозоришься.

– Если это по пути развлекает – почему бы не попытаться? – попытался он поспорить, – А еще бег – это тренировка и вообще хорошая возможность держать себя в тонусе.

– К чему спорить с природой вещей? – сморщила она носик и отступила на шаг, давая понять, что свидание окончено.

Женя еще попробовал удержать ее, но она повернулась и зашагала прочь, легкая, летняя, изящная.

Теперь он то с удовольствием вспоминал, как она выглядела и что говорила, то вертел на языке ее имя, то корил себя, что не проводил до дома. Решил даже, что когда вышли к той остановке, она придумала, что это он сознательно вывел сюда, и таким образом намекнул, что ему пора. Ведь это она по учебе была почти свободна, а ему рано утром на работу. Надо было объяснить ей, что не было в том ни намека, ни умысла. Однако, когда он сочинил пригодную sms, то обнаружил, что час уже поздний и отправить его не решился.

Но даже если бы решился…

Он входил в свой подъезд, а она уже не дышала. Если бы он проводил, была бы жива…

Доработал Женя сумрачно. Позвонил еще раз, узнал, где и когда похороны. Решил, что не пойдет.

Пошел. Теплилась еще мысль, что это все обман, что она жива. Просто решила так вот глупо отказаться от его ухаживаний.

Нет, все было по-настоящему. Он не подходил близко, но видел, что в гробу лежит именно она. Именно на ее гроб сыпались гулкие комья глины.

Смотрел на процессию и траурные лица. Не мог увязать деревянный ящик в яме и ту изящную девушку, что выглядывала из-за спин пассажиров в метро. Даже не подошел, чтобы кинуть свою горсть земли.

В течение следующего полугода Женя хоть и подзабыл этот случай, но новых увлечений не имел, отдался работе. Компания, в которой он работал, участвовала в обширном проекте – региональных выставках-ярмарках. Осенью начинался сезон, и нужно было многое успевать.

Работа так закрутила, что лишь иногда перед сном всплывало в памяти лицо Тони и тут же исчезало в кутерьме сновидений, не напоминая ни о чем и не тревожа.

Тем с большим удивлением он в первой поездке сезона вдруг узнал ее черты в одной из девушек, которых организаторы привлекали к работе из числа местных. Выставка-ярмарка дело суетное, за оптовиком приходит единичный покупатель, потом праздный зевака, потом подбегает коллегу из числа других участников. Лишь несколько раз мелькнули в углу, за столом организаторов пшеничные локоны, вздернутый носик и зеленые глаза. Ни разглядеть, ни убедиться.

В такой же суете были и организаторы, у которых Женя попытался расспросить про эту местную. На бегу оба лишь помотали головой, не припоминая такой среди привлеченного персонала. Значит – показалось. Впечатления от той майской встречи были сильные, немудрено было увидеть в другой девушке что-то похожее.

Можно было бы забыть обо всем, но вечером Женя снова ее увидел.

Обыкновенно в первый день работы организаторы устраивали общий ужин. Заинтересованные в том, чтобы участники продолжали поездки, они стремились создать дружественную обстановку и ужин этот всегда носил неформальный характер. Участники были разношерстной группой. Имелись торговцы или производители строительных материалов, мебели, одежды канцелярских или кондитерских товаров, какого-то оборудования или инструментов. При таком разнообразии у кого-то день обязательно удавался, и редко, когда ужин проходил в унынии.

Славили город, в котором находились, славили организаторов, обсуждали дела и планы на вечер. Стучали по тарелкам приборы, звенели бокалы и рюмки, звучали старые анекдоты, дважды рассказанные истории и никто никого не слушал.

– …я ему: вот вы же берете тот же товар, что у нас, только у наших посредников…

– Во! Слушайте! Там еще пресс-конференция была сначала, и он, местный, который нас встречал, так и упился с нами. Утром выступать ему, а он, ну понимаете, спал полчаса и то, пока в такси ехал…

– Проводила сестренку к поезду, возвращаюсь, а мне прокололи два колеса по одной оси, представляете?

– Имея в виду цвет ваших волос… может быть это кто-то из владельцев пяти машин, которых вы заперли, высаживая сестру?

– Ну варварство же!

Обычно один из московских организаторов задерживался, завершая необходимые дела на выставке, и появлялся позже. Частенько с ним приходили и представители местной компании. Вот и на этот раз с ним зашла почтить коммерсантов начальница региональных организаторов. Участники зашумели, поднимая бокалы уже за местных. А Женя все глядел на вторую девушку, стоявшую за начальницей. Ту самую. Пшеничные локоны, зеленые глаза. Очень похожа.

Молоденькие девчонки всякий раз вызывали понятный ажиотаж у мужчин-участников. Вот и эта быстро оказалась между двух претендентов, усыпанная обычными комплиментами.

Женя и раньше был не из тех, кто через половину ресторанного зала мог броситься к девушке, чтобы опередить конкурентов. Сейчас и вовсе оторопел. Смотрел и сравнивал с Тоней.

С первого взгляда – одно лицо. С другого – и одета иначе, и взгляд шальной. Оно и понятно – у Тони был будний день, у этой местной – выход в люди, который может круто и вдруг поменять судьбу. Скорее даже не в чертах лица, а в мимике, в пластике Женя не узнавал Тоню. Чем больше смотрел, как эта местная девушка смеялась, как слушала москвичей, приходил к мысли, что она лишь похожа, причем похожа отдаленно. Подобраться поближе, поучаствовать в бегах? Только лишь потому, что она напомнила ему погибшую девушку? Нет.

Женя затосковал и налег на спиртное.

Невольно он все равно прислушивался к тому, что происходило в той части стола.

– Ай, ну зачем? Эта серьезность портит ваше чувство вкуса! – расхохотавшись, звонко заявила девушка.

Женю ударил озноб. Вот уж такого не может быть! Не может быть вовсе!

Не решаясь пройти прямо к девушке, он поднялся с бокалом и прошел вдоль стола от одной компании к другой, вроде чокаясь со всеми, вроде между делом.

– Что, и догонять броситесь? – хохотала над очередной шуткой девушка, когда Женя подошел.

– Никогда, никогда не бегай за автобусами и девушками, – наставительно заметил тот из ее собеседников, что был постарше.

– Это просто практика нужна, коллега! – подхватил кто-то рядом.

– Ну… а если это развлекает, и по пути – можно же попытаться? – улыбнулась девушка и покосилась на подошедшего Женю.

– На трех разогреешься, четвертую догонишь, – запальчиво заявил участник, как будто лидировавший в забеге.

Женя, снова удивленный совпадением памятных фраз, решился:

– Лишь бы четвертой не оказалась маршрутка вместо женщины…

Девушка захохотала. Теперь он видел куда больше сходства с Тоней. Хотя и сложно было представить, чтобы Тоня вдруг приняла приглашение оказаться за этим столом, оделась бы так, сделала бы такую укладку.

До конца ужина Женя уже не покидал компанию, в которой была девушка. Да и она сама как будто держалась рядом. Обычно Женя не ездил с остальными играть ночные игры, но девушка оставалась с гуляками, остался и он.

До клуба доехало немного людей, но тут было еще больше шума и кутерьмы. Кто разгулялся, кто подвыпил.

– Коллеги, может, сменим обстановку? Баня или караоке?

– Господа, мне нельзя в баню, я женат.

– Здесь командировка! Здесь не может быть женатых! – выкрикнула Лиза, не первую поездку уже ночующая в номере производителя домашней обуви, но обнаружившая, что в этот раз он собирался ночевать с другой.

Производитель обуви же подливал водки той другой, называл ее Лизой, а она откликалась на любое имя, пила и смеялась над его шутками.

Хотя компания и стала теснее, уже было понятно, кто из девушек на что готов сегодня. Внимания к местной, такой похожей на Тоню, стало меньше. Хотя иные и продолжали пытаться.

– А вот ты моих образцов не видела! – не успокаивался представитель производителя одежды.

– Завтра, все завтра, – напевно улыбалась местная.

– Завтра торговый день. Опять пробегаешь целый день и не успеешь! Давай заскочим к гостинице, у меня в номере есть вся линия. Шьем по миланским лекалам последней коллекции.

– Одеваться по моде, – не удержался Женя, – так же скучно, как одеваться по погоде.

Девушка подняла на него глаза и посмотрела так искренне и тепло, как посмотрела Тоня, когда он предложил пойти в кино.

– Пойдемте танцевать! – предложила она и сама взяла его за руку.

Такая она и была весь вечер. Легкая, схватить можно, удержать нельзя. Сама сказала, что ей пора домой и можно проводить, но подъехали они к гостинице.

К тому времени хмель уже оставил Женю. После фразы о серьезности и чувстве вкуса он почти не пил. Всматривался, вслушивался. Она держалась и говорила как местная. Все было убедительно – учеба, работа, невозможно было усомниться, что она здесь родилась и выросла. Но ни на один личный вопрос она так и не ответила. Даже не назвала имени. Отшутилась и рассмеялась. Хотя номер телефона все-таки дала.

Она была рядом, живая, бойкая. Воспоминание о Тоне не отпускало Женю. Боялся потерять и эту девушку.

– Когда увидимся? – спрашивал он и пережидал смех, с которым она встречала настойчивость, – мы еще два дня здесь, а потом уедем. Давай через неделю приеду? Хочешь?

– Каждый командировочный должен наобещать, да? Не надо. Увидимся обязательно. Но только когда поедешь.

Под утро она упорхнула. Сослалась на необходимость переодеться перед рабочим днем. Он расслабился, вдохновленный этой встречей и ночью. Думал уже о самой этой девушке, а не о Тоне. Удивлялся, конечно, необыкновенному совпадению внешности, но мало ли на свете похожих людей? Да и слова ее не были точной цитатой слов Тони.

Днем ее не было среди организаторов. Оставленный номер телефона оказался «в сети не зарегистрирован». Участники, общавшиеся с ней за столом вчера, ее не помнили. Как будто были там девчонки из местных организаторов. Но не такие. Как будто вспоминали, что в клуб с ними ездила какая-то новая девчонка, что Женя ушел оттуда не один, но толком никто не мог ее вспомнить.

Женя даже пропустил несколько клиентов, выкарауливая вечно занятую руководительницу местной компании. Но и та ничем не могла помочь. Да, вчера из ее сотрудниц парочка собиралась доехать с ней на ужин. Но никто не доехал.

Остаток дня Женя уже не работал. Нашел в соцсетях руководительницу местных организаторов и просматривал всех, кто у нее может быть в друзьях. Изыскивал остальных, занятых на площадке местных девушек, просматривал и их друзей. Ничего.

Если раньше он удивлялся странному совпадению, то теперь не знал, что думать. Если бы она просто дала неверный номер, но ее помнили бы местные и участники, что ж с того? Была девчонка и есть девчонка. Но эти «провалы в памяти» заставляли думать, что ее нет. Кто же она? Что с ним было?

Жене стало бы жутко, если бы все происходившее вчера, встреча, шутки, слова, не было бы столь буднично и реально.

Женя не мог забыть обе встречи, не мог оставить мысли о них. Все разбирал ее слова, взгляды, жесты. Поймал себя на том, что больше хочет просто увидеть ее снова, нежели разбираться, что это с ним такое происходит.

Обе встречи были мимолетны. Он так и не успел узнать ее. Незаметно для себя он уже воспринимал обеих девушек как одну, не находя между ними отличий и противоречий.

Он собирал товар с рабочего места на выставке, собирал вещи в гостинице, ехал с остальной группой в аэропорт, сидел в самолете и думал.

Сопоставляя сказанное ею, пришел к выводу, что она не обманывала до сих пор. Дала неверный номер телефона. Но ведь не сказала, что это ее номер! Он попросил «дай телефон». Она продиктовала какой-то номер. В остальном – она ускользала от ответа, но не говорила того, что может оказаться ложью.

При этом сказала четко и прямо: «увидимся, когда поедешь». Значит… будет новая встреча?

Встреча с кем? С умершей девушкой? Нет-нет, за ужином, в клубе, а потом в постели она была такая реальная. Теплая, ласковая, нежная.

По возвращении Женя отчитался по поездке, выждал пару дней и попросился в следующую. Обычная практика предполагала, что менеджеры по продажам ездят по очереди, в зависимости от загрузки и региона. Но коммерческий директор решил пойти Жене навстречу. Очень уж горели у того глаза.

Теперь Женя внимательно всматривался в местных организаторов, в посетителей, во всех вокруг. Ждал, что Тоня и правда придет. Он сходил на ужин, но там ее не было.

Женя столько всего передумал за прошедшую пару недель, что уже и дергаться перестал. Вдруг понял, что ему надоел звон рюмок, застольные шутки и любезности, попрощался и ушел.

В командировках он мало видел города, которые посещал. Днем сидишь за работой, встречаешь клиентов, договариваешься с дилерами. Вечером ужинаешь, иногда догуливаешь с коллегами по кабакам, и спать. Сложно отличить город от города, если каждый это выставочный центр или дом культуры в котором ставились столы и стенды выставки-ярмарки, ресторан и гостиница. Большая часть участников ездила неоднократно, и создавалось ощущение, что одна большая компания гуляет по злачным местам в каком-то едином большом городе.

Можно было бы подумать, что это то же самое гуляние по Москве. Но было и важное отличие. Большей частью участники были людьми семейными. Тем не менее, в командировке они вели себя как неженатые. Как будто садясь в самолет или поезд, они попадали в какой-то иной мир, и жили в нем как свободные люди. А потом возвращались к семье, оставляя все, что было – там, в том другом городе. Как будто это был сон. А кто будет считать изменой то, что случилось во сне?

Конечно, это делали не все. Женщины, если и выбирали кого-то, то скорее других участников, что сильно сужало частоту случаев. Среди мужчин тоже порой находилось от четверти до трети тех, кому приключения и продажная любовь были не интересны.

Наскучив застольем, Женя решил все-таки прогуляться по городу. Пусть хоть этот город ему как-то запомнится.

Осенним поздним вечером центр был почти пуст. Главная площадь с каменным вождем и зданием областной администрации темна и величественна. Главная улица тиха и зелена. Желтые фонари, кучки желтых листьев, темный асфальт. На набережной дул легкий ветер и чуть плескала вода в камни.

От несбывшейся встречи слегка сосало в груди. Может быть, не будет больше пугающих чудес?

В гостинице, в холле его этажа грелся электрический самовар на столике у кресел. Горничной не было видно. Ковролин и толстые стены старого здания скрадывали шаги, и от тишины казалось, что ночь стоит совсем поздняя.

В номере он подумал, что было бы неплохо выпить чаю, но чайника не обнаружилось, хотя чашки и пакетики чая имелись. Вспомнил самовар в холле и понял, что тот заменял отсутствие запрещенных нагревательных приборов в номерах.

С чашкой вышел, сел в кресло и стал ждать, пока самовар закипит.

Когда повалил пар, раздались легкие шаги.

Волосы ее на этот раз были убраны наверх и подколоты, как того требовала униформа. Глаза были такими же зелеными, а носик чуть вздернутым. Ни грамма косметики и легкая усталость. От того и другого она казалась старше.

Только что она вымыла чайник и теперь принесла его к столику. Выключила бурлящий самовар, достала из тумбочки чай, засыпала заварку в чайник. Залила водой, накрыла крышечкой, села в соседнее кресло и посмотрела в глаза.

– Хорошо было бы прополоскать чайник кипятком, прежде чем заливать, – заметил Женя.

Она легко качнула головой и с легким вздохом ответила:

– Эта твоя серьезность…

– Портит вкус чая? – подхватил Женя.

– …и свидания, – закончила она.

Она смотрела спокойно и очень приятно. С тем пониманием, с которым редкая супруга встречает мужа. К такой женщине возвращаются из любого далека, как бы хорошо там ни было.

У него оставалось еще две ночи в этом городе, и обе они провели вместе.

На этот раз она не увиливала от вопросов, но и не отвечала. Просто смотрела прямо и немного грустно. Только на последний вопрос в последнее утро, когда он взмолился напрямую: «Поехали со мной! Прямо сейчас!», она так же молча покачала головой.

– Тогда давай я останусь здесь!

– Мы просто не встретимся следующим вечером, – вздохнула она, – и ты не найдешь меня в городе.

Больше он ничего не смог добиться.

Следующую поездку он вынужден был пропустить, с тем регионом работал его коллега, да и необходимо было разобрать наработанные контакты после этих двух выставок, довести их до закупок, счетов и поставок. Наконец, необходимо было справиться с текущими делами. Это дало ему довольно много времени на раздумья.

Но ни к какому выводу он не смог прийти. Расспросы участников, живших на его этаже, показали, что горничная и правда была, и она действительно отсутствовала на месте точно тогда, когда была в его номере. Однако описание ее внешности не совпадало с внешностью Тони.

Призрак? Но призраки как будто бесплотны. Ему еще показалось логичным предположение, что он просто видит в разных обычных девушках черты Тони и реагирует на них.

Но откуда тогда они, эти местные девушки могут знать детали их разговора, разбросанного по разным городам, продолжать его? Почему бы они отказывались поехать с ним, если чуть ли не половина девчонок из регионов готова сорваться в столицу при первой возможности?

Может быть, ему вообще все привиделось? Но почему он не видит ее здесь, в Москве? И горничная из последней поездки – она же действительно существовала и ее пребывание в его номере косвенно, но подтверждается.

Оставалось лишь ждать следующей поездки и следующей встречи.

В следующей поездке он не встретил ее. Внимательно смотрел на участниц, на организаторов, на персонал гостиницы. Заглядывал в лица прохожим. Вроде бы все было так же, как обычно. То же веселье на банкете. Те же люди со всеми их слабостями. Внимательно выглядывающий Тоню, Женя невольно замечал то, что пропускал раньше.

Вот симпатичная и тихая участница. Молодая и как будто счастливо замужняя. Вот ее осаждает весь вечер скучный и простой, как булыжник, участник. Чем больше пьет, тем скучнее и настойчивее становится. Стоит ли ему вообще на что-то рассчитывать? Как будто уже и нет, верно?

Выйдя подышать свежим воздухом, Женя увидел вдруг эту участницу. Она стояла на крыльце с телефоном и говорила явно с мужем.

– Ты поел?.. ну я же говорила тебе, там суп в холодильнике! На второй полке!.. Поешь обязательно, для кого я готовлю?.. скоро… смотри все съешь до моего возвращения… да, нормально… потом расскажу… все, люблю тебя… целую.

Она убрала телефон, вышел скучный участник.

– Машина подъехала, – доложил он.

Она кивнула:

– Поехали.

Другой мир, объяснил для себя Женя. Тут возможно все, что угодно.

Следующий день и вечер он метался по городу, вглядывался, ждал, тосковал. Чем меньше времени оставалось от командировки, тем страстнее ему хотелось увидеть Тоню. Если не было у них возможности видеться в Москве, то почему и здесь не вышло?

Твердил про себя ее имя и мучился, не имея возможности встретиться с ней.

В офисе Женя сразу заявил, что поедет в ближайшую поездку сам. Даже за свой счет. Коммерческий спорить не стал, только усмехнулся. Знаем, мол, ваши командировки.

Новый город, новые и старые участники, старая круговерть работы, покупателей, партнеров, застолья и развлечений после застолья: