Джунгли. Том 2

Хотя грубо во всех победах кошек хвалить только Добрыню. С батей они тренировались дольше других; безусловно, их индивидуальные и командные навыки возросли именно под его руководством. Однако боевая подготовка – это лишь часть пути. Нельзя недооценивать роль простых охотников, рыбаков, тех, кто занимался поиском провианта, а также тех, кто этот самый провиант сохранял и поставлял в войска. О, а ведь ещё немалую важность сыграли няньки в яслях, знахари, а также моя скромная персона, с трудом умудрившаяся оседлать диких женщин пантер. Именно благодаря тылам, наши бойцы жрали не рыбьи головы с потрохами всяких животных, а нормальную, сбалансированную пищу, приготовленную лучшим поваром джунглей, тётей Верой. Воинам деревни, независимо от нахождения, будь то тренировочный лагерь или поселение, полагалось минимум двухразовое питание – обед и ужин, включавшие в себя первое блюдо, второе, и, конечно же, по советской традиции, компот. Не было на острове существа или человека, что готовил бы вкуснее тётки. Она, наряду с лучшими из нас, набирала уровни, своей пайкой придавая сил другим, укрепляя их веру в себя, нас и наше правое дело. Сытый солдат, как и работник, трудится и сражается в разы дольше голодного или, не дай бог, отравившегося. А так как кухня была под полную ответственность преданному своему делу человеку, с санитарными нормами у нас всё оставалось на предельной высоте.

И тут, мой друг Уилсон, ты мог подумать, неужели тупые Кетти выкинули бы остатки еды в море? Раньше, конечно, нет, сожрали бы, попердели, помучились; может, кто-то бы помер от кишечной палочки или паразитов, сожравших их печень. А сейчас всю эту гадость, гниль действительно выкинули, не в море, а в пруд заботливого Добрыни. Не спрашивайте как, но этот человек умудрился найти и отловить несколько индивидов очень интересной пресной рыбной породы. Сомы… Контроль за их оборотом тоже пал на меня, того, кто ничего в этом не понимал. Тогда-то я впервые обратился к нашим, и о чудо! Гениальный повар тётя Вера знала об этой рыбе гораздо больше меня. Сомы не обитали в болотах, не могли жить в закрытых озёрах. Иными словами, инициатива Добрыни и старания кошек выращивать сомов стояли под угрозой… угрозой нашего незнания. Они подохнут – говорила Вера. Добрыня назвал тётю умной, а потом, добавив «но», обозвал дурой исключительно за то, что она не знала об особенностях местности. Выбранные батей водоёмы обладали подводным течением, иными словами, в определённых местах то, что кошки считали болотами и закрытыми озерами, становилось вполне пригодной для содержания и разведения сомов территорией. Оставалось только проверять и контролировать протоки, недопуская их засорение хотя бы внутри водоёмов. Кетти уже имели в оснащении наши ласты и подводные маски; старик вполне мог использовать их для достижения своих целей и просто не считал нужным оповещать нас о всех своих гениальных и не очень идеях. Всё же он тоже учился, пробовал, экспериментировал, в этом я точно не мог его обвинить.

Дела у тылов шли хорошо, хотя это не то слово. Они шли примерно как у коммунистов, завершающих пятилетку за четыре месяца. Социальное жильё, инструменты, грядки для колхоза (семьи), сети рыболовные, инструменты для быта, рубки леса, прополки, ну и, конечно же, кое-какие мастера-рабы… ой, извини, Уилсон, оговорился: зарубежные специалисты. Все, кто мог делать лодки, активно способствовали Федерации племен в становлении морской рыболовной державой, максимально ускоряя внедрение корабельных наук в ума местных племен. Опыт, в основном, передавался на словах, так как Кетти в редчайших случаях обладали знанием письменности. Их глупость и слабость стали очередной ступенью для возвышения нашего человечьего рода. Естественно, с использованием китайской народной мудрости: «Запиши, пойми, создай, используй и продай».

Наши девочки, да и я сам умели писать. Пусть и не очень грамотно, так же хреново-разборчиво, но мысль чужую друг до друга донести могли, а потому и местным мастерам, и детишкам Кетти, с Гончьими и другими племенами, опыт могли передать. Всё, что касалось животноводства, плетения сетей, строительства рыболовных лодок, немедленно передавалось детям. Кетти оказались жадными до знаний. На счастье, род людской оказался одним из немногих, кто мог эти знания сохранить, законспектировать, а после, неся свои ценности и науки, передать другим. Пройдёт год-другой, и множество мелких детишек, не знающих прелестей интернета, телефонов, синего трактора, овладеют базовыми знаниями, способными возвысить их в социальном статусе. Вместо навыков в «Доке» они будут знать анатомию и принципы создания животноводческих ферм. Вместо матерного культурного языка овладеют навыками держать язык за зубами и, конечно же, научатся использовать свои сильные стороны в реальной жизни: в производстве, торговле, ремесленничестве, а не в выборе лайна на пиксельной карте…

Ой, кажется, меня немного занесло. Соскучился, наверное, по виртуальной реальности. Короче, детишки находились под полной защитой, хорошо кушали и учились по лучшим из возможных образовательных программ этого мира.

Точно так же быстрыми темпами шло обучение, да и общие дела на медицинском фронте. Животные нравы, агрессивное, хищное поведение, ярость берсерка, свойственная медоедам, и, конечно же, война с захватчиками и предателями. Всё это сделало милую кареглазую стюардессу высшей по уровню из нас, а также способствовало развитию огромного штата медперсонала. К глубочайшему разочарованию моих глаз, эротичных белых юбок и халатов на всех служительниц медперсонала не хватило. Да и было таких всего лишь два, и то, чьи они, выжившие после крушения, не признались. Пусть костюмы и выглядели вульгарно, явно говоря, для каких именно процедур предназначены, один из них забрала Мария, другой исчез, будучи украденным кем-то неизвестным. В последующем ни один из них в использовании по назначению замечен не был, от чего мой зоркий глаз заподозрил кое-кого в измене. Хотя это было только до того момента, когда я увидел цель моей личной ревности. Кошка украла костюм для любимого. Для… Едва живой холестериновой бляшки – вот кем был тот, к кому я решил приревновать. Один из двух костюмов с треском разошёлся на этом существе. И во всей этой ситуации мне было больше жалко не бесполезную эротичную вещь, а ту, кто при всех стараниях, риске и воровстве так и не получила желаемое. Толстяк Кетти отверг женщину, она с мольбами и извинениями приползла ко мне, а я, поцеловав её в лоб, простил, успокоил, пригрел и едва не подвергся изнасилованию. У мужиков в этом мире с утишением есть кое-какие проблемы.

Короче, хер его знает, кому нужна помощь больше: тому старому самцу, с которого от пары шагов пот лился ручьём, или существу, посчитавшему пухленького бедолагу более подходящим для секса, чем я. Осуждать не буду – сколько людей, столько и мнений, но вот толстяка реально жалко: выглядел он будто вот-вот и помрёт. Хотя с появлением нашим, а также нашей чудотворной подруги, даже смерть становилась чем-то, что можно победить!

Как и у Добрыни, у Марии был врождённый навык – талант к врачеванию и исцелению. Сначала пассивный, лишь едва способный хоть как-то повлиять на рану, затем, с опытом, стараниями и трудом, она пробудила в себе навык активный, исходящий напрямую от магической силы. Свет, окружавший её ладони во время ухода за ранеными, благоприятно влиял на повреждённые ткани. Способствовал удалению гнили, снятию отёчности, местами даже очищал кровь от заражений, а ещё стимулировал заживление повреждённых тканей кожи. Вот что значит действительно полезный навык, в нём можно было отчетливо проследить эффект собственного развития. Она была великолепна, в то время как я только и думал о загадке Уравнителя.

– Кого и в чём я могу уравнять? Может, ты мне скажешь? – Глядя на бедного, зашуганного петуха, которого вчера чуть не задушил ребенок, спросил я. Животное, забыв о важности своего «кукарику», с ужасом озирнулось на меня и замерло. Разумеется, он ничего не скажет, иначе вчера вместо своего питушиного писка во всю глотку верещал бы что-то типа: «Спасите!»

– Эй, Агтулх, – за спиной моей послышался голос Сильнейшей из медоедов, той, кого я в последнюю очередь рассчитывал услышать…

– А? Ра…

– Чья дочь станет старшей? – перебила меня самая безумная, безбашенная и неконтролируемая женщина из всех, кого я знал во всех из существующих мирах. Даже Харли молча курила в сторонке, ведь она не могла того же, что позволяла себе эта медоед. Рабнир, потеряв руку, могла продолжать бой не страшась потери крови, а после, спустя месяц-другой, как ни в чём не бывало, отрастила конечность. Медоед – сильнейший из всех в этих джунглях; её толерантность к боли наивысшая, а регенерация идёт в ногу с безумностью. Именно с ней предстояло общаться осторожней, чем с кем-либо другим.

Едва стоявшая рядом пантера заикнулась, я тут же, без споров, заявил:

– Конечно же твоя, Рабнир, ты ведь герой!

Рабнир и в правду была безумной в бою, а вот обидчивой, по-настоящему обидчивой, оказалась совершенно другая женщина. Честная, справедливая, та, кто был в бою и вместо себя на роль героини выдвинул другую.

Блин, из-за всего одной моей поспешной фразы сразу между тремя объединенными племенами возникла очень опасная, грозящая взрывом иска.

Глава 3 – Под знаменем мира

Чёрные паруса с красным крестом, обведённым в круг, бросают якорь у одной, заинтересовавшей капитана, бухты. Высокие скалы пред ней, сродни вратам в ад, хотя и выглядят пустыми, поросшими пышным кустарником, источёнными птичьими норами. Две скалы грозно нависают над идеально подходящим для прохождения судов входом.

«За такими каменными „стенами“ короблю и команде нестрашны высокие волны и штормовые ветра. Отличное место для отдыха команды, пополнения запасов, да и издали проходящее мимо судно так сразу и не поймёт, есть ли внутри бухты кто или нет», – размышляла наёмный капитан Стелла Марис, женщина, чья пра-пра-бабка по детским историям деда имела смешанную с местными кровь. Главными условиями адмирала для отбора кандидатов в капитаны экспедиции были следующие пункты: зеленые глаза, чёрные волосы и мех у руководителя, а также желание и готовность в случае нужды драться на суше. Стелла Марис – чьё имя означало «морская звезда», не особо любила сухопутные стычки, однако подобный отбор пропустить не смогла, одним лишь своим появлением став кандидатом номер один на эту роль.

– Нахлынули воспоминания? – Зная, за какие-такие заслуги Стелла Марис оказалась на посту капитана столь крупного судна, не упустила возможности подколоть капитана старпом.

– Отставить шутки. – Вглядываясь в гнетущие скалы, отвечает капитан. Лишь часть команды знала и работала со Стеллой в прошлом. Большая половина офицеров и матросов – личности такие же, как и она, подобранные помощниками адмирала, а также придворной аристократией императора. Скорее всего, империя знала, с кем ей придётся вести дела. Высока вероятность того, что экспедиция проводилась не в первый раз. И именно, опираясь на опыт прошлых попыток, руководство флота решило сделать ставку не на огневую мощь и лучших кадрах, а на «сборную солянку», чья внешность в империи считалась слишком броской. Те же зеленые глаза и чёрные волосы, как у капитана, – черты для имперцев редкие, дикие. То же касалось трети матросов и старпома, чья раскраска чёрно-белых волос относила её к наследникам пустынных традиций, бедуинам.

«Пустынные бедуины в море – это какая-то шутка?» – Взяв из рук старпома подзорную трубу, капитан в двадцатый или в двадцать пятый раз оглядывает скалы.

– Видишь? – Указала рукой в сторону Стелла.

– А что я должна там увидеть? – Спросила старпом.

Тяжело вздохнув, капитан возвращает трубу помощнице, заставляет ту посмотреть на скалы ещё раз.

– Птиц нет. – Говорит Стелла Марис. – Норы есть, гнёзда тоже вижу, а вот птиц не вижу, и скорлупы в гнёздах тоже нет. Кто-то их напугал и очень давно.

– Может, горные коты?

– Может, коты, – говорит капитан и оборачивается, глядит на готовую к спуску команду. – А может, и не коты. Посылай разведку, пусть оценят дно, поныряют, покрутят своими тупыми головами у захода в бухту. Внутрь, туда за скалы входить пусть не торопятся. Оставят шлюпки у этих «каменных врат», а дальше тройку в плавь отправь.

– Капитан, так там в плавь до берега не каждая догребёт, – возразила старпом.

– А ты найди ту, что догребёт. – Показав хищные зубы, рыкнула капитан. Указав рукой на левый хребет, добавила: – Пусть плывёт вдоль скал слева, осмотрит пляж, заберётся на вон ту гору. Под ней вода довольно светлая, видно сразу – глубоко. Если что, пусть прыгает, а мы тем временем возьмём под прицел правую гору. Если там внезапно появится республика, я хочу, чтобы потери были минимальными, старпом.

Судно медленно доворачивает, якоря наконец-то находят за что зацепиться, и в тот момент, когда корабль почти что остановился, в проходе в бухту виднеется она…

– Галера республики! – Верещит матрос с мачты. От внезапного выкрика матросы, чья слаженность оставляла желать лучшего, роняют шлюпку на воду, все вокруг приходят в движение, команда срывается с мест, направляясь к своим боевым постам. Вырвав из рук старпома трубу, Стелла, забежав на нос, оглядывает потенциального врага. Без сомнений, это галера республики, но почему она затоплена лишь наполовину, почему нос так неестественно задран? Из положения капитана через ущелье ничего не разобрать. Вероятность того, что всё здесь одна большая ловушка, возрастает многократно. Капитан принимает решение отступить, развернуть корабль и причалить там, где угроза обстрела с холма, а также окружение её команды менее высоки. Более идеальное для стоянки место вряд ли подвернётся, но, глядя на команду, на её растерянность, неслаженность и то, как она мечется, пытаясь поднять с воды шлюпку, для капитана отступление является единственным верным решением.

«Вступим в бой – все погибнем», – рассуждала Стелла Марис.

За всем творящимся в море, из кустов, со скал, до рези в глазах вглядываясь и пересчитывая команду, наблюдала ударная рота Федерации племен. С трудом сдерживая своё недовольство, боевые кошки Добрыни наблюдали за тем, как их новые игрушки, трофеи, медленно разворачивают свой большой и красивый корабль. Кетти ждали Республику, а пришла Империя. Хотя что первые, что вторые сейчас, по приказу Добрыни, при входе в бухту считались врагами и законными трофеями. Именно бухта стала самым укреплённым, подготовленным для отражения вражеских высадок местом. Месяцами воительницы федерации возводили, спрятав за пышными кустами, частокол, рыли перед ним рвы, создавали ячейки для орудий и стрелков. Вся береговая линия превратилась в одну замаскированную в местной природе крепость, взять которую сейчас не смогли бы даже все объединённые силы республиканских захватчиков. Корабль, который увидели Кетти, был настолько большим, что даже пушки не вместились на его палубе. Лишь на мгновение верные воительницы народа Кетти и Чав-Чав вместе заметили, как из бортов корабля открылись окошки, показались угрожающие чёрные стволы, что уже спустя мгновение команда спрятала обратно. А ведь помимо их, на палубе также присутствовали желанные Федерацией орудия.

– Ты только представь, сколько там пушек и пороха, сестра! – дернув подругу за плечо, поправила форму республики воительница.

– Знаю… – ответила старшая, самая сдержанная.

– Так давай жахнем! Авось подорвём чего, мы ж в форме, не поймут кто! – требовала залпа с холма по удирающей цели младшая. Старшая кошка разделяла её рвение и рвение гончьих, но от приказа командира Добрыни отступать не собиралась. Повернувшись к сестре и положив ей руку на плечо, она произнесла слова, что некогда сказал сам солнцеликий воин Добрыня:

– Жахнем, сестра, обязательно жахнем, но потом. – Затем Кетти перевернулась на бок, обратилась к гончьим: – Боевые сестры, враг оказался не из числа тех, кого мы ждали, но мы продолжим придерживаться плана. «Лестные молнии» отправятся вдоль берега и продолжат наблюдение за гостями. В бой не вступаем, корабль в разы больше тех, что мы видели, значит и команда тоже более многочисленна. Держимся в тени растительности, ждём подхода ударной группы и помним слова Командира: «выживаемость в приоритете».

Старшие гончьи, сохраняя тишину, кивнули и стали отползать с хребта назад. Напоследок, как и наставлял Добрыня, старшая Кетти произнесла:

– Один за всех…

Глаза старшей гончьей блеснули, на лице всплыла хищная улыбка, и та ответила:

– И все за одного…

Бойцы федерации рассыпаются в вечно зелёных джунглях. Каждая хищница, как отдельный отлаженный механизм, делает и выполняет исключительно возложенную на неё роль. В кратчайшие сроки главнокомандующий Добрыня, занимавшийся тренировкой молодого пополнения в лагере, ставится в известность. Работы по строительству и реконструкции линии фортификационных укреплений тот час прекращаются. Группы пленных-рабочих отправляются в «новую столицу» – войско федерации на военные сборы. За отдельными отрядами и боевыми группами, которые наблюдали за республиканской крепостью, отправляются гонцы с приказом отступить к главному «укрепленному району». Армия готовится покинуть свой главный форт, и на то время, пока она будет в походе, на плечи отдельных разведывательных и диверсионных групп ляжет оборона «родных стен».

– Командир Добрыня! – в шатёр военноначальника, застывшего над картой, отнятой у республиканцев, вбегает молодая девочка-медоед, назначенная лентяйкой Рабнир своей заместительницей. Рабнир была единственной, кого Добрыня до конца не мог подчинить своей воле. Что бы он ни делал, это строптивое, своенравное, лишённое чести и гордости животное в бытовой и тренировочной деятельности, чихала на его правила и порядки. Если речь не шла о драке и важной, смертельной битве, единственными темами для её мыслей были еда, а также секс с Агтулх Лёхой. Сейчас, когда она вроде как забеременела после очередной самоволки и подкопа в покои малого, всё вообще кратно усложнилось. Добрыни в бою требовалась Рабнир, но по местным законам беременную строжайше запрещено противовольно заставлять идти в смертельный бой. Именно это правило превращало простую беременность в святой долг, ложившийся на племя по защите «Дарующей жизни» матери. Рабнир стала костью в горле у Добрыни. Она требовалась ему для поднятия духа всех медоедов, часть которых, прослышав о том, что сильнейшая и умнейшая (как её называли сами медоеды) не идёт в бой, тупо начинали бунтовать. Физические раны от разгромного поражения на пляже под командованием объединённых племен Чав-Чав затянулись, а вот духовные были свежи и кровоточили. «Не в бою, так рядом!» – требовали медоеды присутствия проблемной Рабнир.

Конечно же, Добрыни не составит труда обратиться к Олай и выдернуть из столицы Лёху, да только завтра ночь Агохлу и Оноха, а это, в свою очередь, создаёт новые сложности. Вместе с малым в сторону грядущего поля боя порядится ехать огромное число баб, включая вчерашних студенток. Скорее всего, сейчас старейшина Олай возьмёт в оборот именно «нянечек». Она уже давно старательно держит воительниц подальше от Алексея, опасаясь его плодовитости. Потому число моментов, когда Олай закрывала глаза на «игры» Лёхи с той же Катькой, нужной в поселении для контроля детей, за последний месяц по донесениям составило аж два раза. А вот с святой целительницей что-то не клеилось. На неё сейчас много работы скинули, Кетти поговаривали, что при личной встрече Мария даже старуху осматривала, подлечивала. Старая ведьма просто боялась, что лучшая целительница в поселении, с родами, может выбыть из строя, а после и вовсе потерять часть своих магических сил, что могут перейти её ребёнку по наследству.

«И о чём эти бабы только думают под час войны?» – копаясь в мыслях и размышлениях своих, забыл о прибывшем медоеде старый солдат.

– Командир Добрыня! – вновь окликнула его молодая медоед.

– А… точно, что ты там говорила? – Наконец-то отвлёкся от карт мужчина.

– Армия построена и к маршу готова! – отчиталась воительница.

– Хорошо, – дед глянул на часы. – В этот раз на две минуты и сорок секунд быстрее, чем в прошлый. Отличная работа!

– Служу Федерации племен! – во всё горло, с улыбкой рявкнула медоед. – Прикажете выступать?

– Выступаем к центральному поселению. – Ещё раз глянув на карту, говорит Добрыня, чем удивляет медоеда.

– Не к лагерю, находящемуся у пляжа? – обсуждать приказы тема медоедов, они, мягко говоря, слегка туповаты. Но вот силы в их руках и телах не занимать, потому подобные своевольности старик спускал им с рук. «Всё же, они ведь ещё совсем девочки…»

– Нет смысла. Если враг или его разведчики увидят всю нашу армию, то непременно испугаются и сбегут. Не забывай, у них есть большой корабль, а значит, они спокойно могут оставаться на нём днями и неделями. Целый месяц они изматывающе могут курсировать от одного пляжа к бухте, дальше и обратно. Нет смысла гонять за ними пехоту. Вместо этого займём положение в центре острова. Пусть солдаты повидают семьи, хорошо отдохнут, детишек своих побалуют, а после, когда станет понятно, где точно будет высадка, тогда туда и отправимся.

– Вы нечто, товарищ герой-силач Добрыня.

Старик недовольно глянул на медоеда.

– Ой, виновата, вы нечто, товарищ герой-силач, командир Добрыня!

«Мда… и всё же медоеды пригодны лишь для отправки самых простых приказов…» – рукой прикрыв разочарование на лице, старик кивнул, а после отдал приказ:

– Выступаем.

Тем временем в столице

Схватив Рабнир за плечи, чувствуя, что она совсем не в моей весовой категории. Ноги скользят, меня тянет следом за ней, во весь голос требую:

– Рабнир, хватит! Вспомни, чему учил Добрыня: один за всех!..

– Вот я сейчас одна их всех и отмудохаю! – выпустив когти, напирает на Пантеру, Кетти, Гончью и другого медоеда, просто попавшую под раздачу Рабнир. Все эти четверо тяжело дышали, лица их украшали свежие синяки, ссадины и порезы – работа Рабнир. Пантере не понравилось, что я приуменьшил заслуги её подруг и, при этом, возвысил Рабнир; она сделала мне замечание, а моя медоед, приняв это на свой счёт, тут же полезла в бой. Так сказать, защищать «всё моё мужское». Самым страшным в этом являлся факт, что я никак не мог на них повлиять. Подставившись под удар, едва не отхватив по зубам, с трудом оттянул Рабнир, но взявшие передышку девочки, видя, как послушно медоедка отступает, решили ту подколоть. А дальше та вновь вспыхнула, словно факел. В общем, быть в поселении беде, если бы не пришедшая мне на ум идея:

– Десять сезонов без секса! – воскликнул я, и Рабнир вместе с Пантерой, Гончьей и другим медоедом застыли в форме статуй, поглядев на меня округляющимися от удивления глазами. Удивление спустя секунды сменилось ужасом; я увидел, как по неприкрытой спине Рабнир побежала гусиная кожа.

– Э… это за что и кому? – спросила та, кто вообще ни разу со мной не спала, соплеменница Рабнир.

– Тому, кто продолжит драку и оскорблять других, – рявкнул я.

– Да я вообще мимо проходила… – Лицо молодой медоедки стало жалостливым; под глазами той, чьё племя считалось лютыми и непобедимыми варварами, стали наворачиваться слёзы. – У… у меня… ещё вообще не было, а очередь в следующем сезоне. Агтулх Кацепт Каутль, сжальтесь… – Рухнула на колени молодая медоедка. От чего даже Рабнир поморщилась, прижав уши, убрав когти и выйдя из боевой трансформации, тихо произнесла:

– Не надо десяти сезонов, мы всё… – Поглядев на меня своими золотыми, почти что щенячьими глазками, Рабнир дернула ухом, услышав то, что не понравилось ей, внезапно оглянулась на Пантеру и Гончью, а затем вопросительно рявкнула:

– Да?!

– Да, да, да… – Закивали Пантеры и Гончья, полуголосом, напуганно поддакивая Рабнир. Ну и пиздец, кто бы знал, что ты, мой верный Алексей младший, окажешься единственным моим оружием, доводом, способным разрешить возникший на пустом месте конфликт. Извиняясь перед Пантерой, обещая выслушать всё и после лично поблагодарить «настоящего героя» той серьёзной битвы, я прихватил Рабнир за хвост, а после, как местные мамаши тягают сварливых ребят, оттащил в сторонку. Высказав пару добрых слов, напомнив о статусе Рабнир, о важности всего того, что она так старательно игнорировала, получил лишь виноватый взгляд в пол, ехидную улыбку и внезапный контр-выпад с поцелуем в губы. Она понимала – я злюсь. Чувствовала недовольство и, как опытная, привыкшая за время нахождения со мной женщина, стала давить на слабости. А именно на:

– У нас будет двойня. Я чувствую силу сразу двух свирепых медоедов. – Ловко заскочив мне за спину, обнимая и прижимаясь ко мне своей грудью, шепчет на ухо Рабнир.

И у тебя двойня, же-е-е-есть… Сейчас, по имеющейся у меня информации, уже как минимум одиннадцать Алёшкиных подарков готовились к появлению в этом селении. По местным меркам, продуктивности в зачатии у племен Кетти, это число не просто рекордное, а рекордно-опасное! Если бы Олай вовремя меня не остановила, страшно даже представить, чем бы всё закончилось. Однако есть и ещё кое-что странное. Зверолюдки легко принимали моё семя, а вот наши девушки… Что-то, то ли влияние этого мира, то ли строение наших тел препятствовали зачатию, и, честно говоря, глядя на команду из другого мира, я был этому несказанно рад. Спал я с от силы пятью-шестью нашими, и подобное очень сильно влияло на них, считавших, что секс – это как оковы, цепи или наркотик. Дав мне, который они могут что-то от меня требовать. Увы, дела в племени обстояли по-другому, и это очень болезненно било по самооценке наших девочек. Единственной, кто со всем смирился и принял, была Катюша, наш высокий, сильный, смышленый и обделённый женской грудью божий одуванчик. Глядя на неё, я мог бы назвать её идеальной, самой красивой, лучшей из лучших, если бы не это треклятое, но…