скачать книгу бесплатно
Советский Союз развалился, балом стали править ушлые расторопные предприниматели, заводы за копейки скупали бывшие идейные партработники. Прокопчук человеком был порядочным – работал на совесть, заслуги свои не выпячивал. Обещал – сделает. Высказался Юркин отец в духе, что если все честно будут работать, даже без зарплаты, то завод выстоит, и все наладится. Им зарплату выдавали запчастями какими-то или электронными весами, народ торговал всем, чем можно, – есть было нечего. Работать бесплатно никто не хотел – выносили все, что плохо лежало.
– Отец, как это сказать, «настучал» на таких несунов новым хозяевам. С одной стороны, защищал свое предприятие, с другой – предал своих товарищей. Как бы ты поступила, если бы увидела, что… – Саша прищурился и спросил: – Где ты работаешь?
– Сейчас нигде, – я пожала плечами. – Раньше в школе работала.
– Ну ты бы узнала, что в твоей школе беззаконие творится. Например, кто-то что-то украл. Или аморалка… Что бы ты сделала?
– Ничего. Камеры же есть, воров увидят на вахте…
– А если бы ты увидела, а?
Я задумалась.
– Предупредила бы их, что счастья им наворованное не принесет. Что бог увидит, что они себе купить не могут то, что они взяли без разрешения, и вообще все у них отберет, типа: «Нате вам. Раз не можете заработать – тогда по полной не могите»…
Мужчина уставился на меня в изумлении:
– Ты откуда вообще? Какой бог?
– Ну… наш. Короче, я бы докладывать никому не стала. И про аморалку – тоже. Зачем, если меня это не задевает?
– Вот видишь, тебя не задевает, а его задело. Человек такой. Пошел и рассказал обо всем, что видел. За это и поплатился. Завод встал, минимальные какие-то заказы выполнялись, но почти все рабочие разбежались по мелким ремонтным мастерским. Юркиного отца никуда не брали, город маленький, а он прослыл стукачом.
Гордый человек, он не мог больше кормить свою семью, слег, и весной его похоронили. Сердце.
Только Наталя пришла в себя, Аська вышла замуж.
– О, вот это новость, – оживилась я. – Тоже за калеку?
– Ну уж нет, – засмеялся Саша. – Она была далеко не дура, причем я же говорил, что внешность у нее интересная: глаза серьезные, а рот вот-вот в улыбке расплывется.
Аська работала на том же заводе, что и отец. Но она была настолько поглощена своими обязанностями, что не замечала, что там вообще вокруг нее происходит. Хорошо одетая, привлекательная, но погруженная в себя, девушка казалась загадочной и притягательной. Ровесники ей были неинтересны, на их ухаживания она не реагировала. Так что замуж Аська вышла за разведенного директора завода. На изумление матери отрезала: «У второй жены муж всегда под каблуком. Дети взрослые, алименты платить не нужно. Все мне достанется».
Мать взвилась:
– Шиш тебе достанется, дети все поделят, помяни мое слово.
Аська неожиданно расплакалась:
– Мама, тебе мало было Юрку потерять? Папы нет, Пашка в Москву уехал, меня выгонишь… Ты что делаешь вообще?
Наталя притихла и вскоре Аська с мужем зажили в огромном доме вдвоем, выселив мать во флигель.
– Все это я узнал, когда прилетал с Камчатки своего отца хоронить, – сказал Саша. – Ну Камчатка-то знаешь где?
– Конечно, – победоносно посмотрела я на него. – Я там родилась и выросла.
– Да ладно, – его лицо просияло. – Серьезно? А где именно?
– На острове Беринга, а вот ты знаешь, где это? – настал мой черед умничать.
– Знаю. Командорские ваши грибы кто же не знает! – покачал он головой в недоумении. – А я и думаю: «Бесхитростная ты душа, как же ты живешь в нашем суровом мире?»
Я поправила его:
– Мир не суровый. Живи просто – и все хорошо будет. А ты что на Камчатке делал?
– Как что? Работал. Я закончил наш политех, пошел в армию, попал в Вилючинск и остался там по специальности работать. Потом вернулся на Алтай, но все развалилось, работы не было, и я уехал в Петербург с семьей.
Он хлопнул себя по коленке:
– А знаешь что, хочу я тебя в одно место пригласить… Была на квартирниках?
– Ну… Я себе что-то разнузданное и нетрезвое представляю…
– Твои фантазии больше на свингерскую вечеринку похожи, а то, что я предлагаю – это гитары, немного алкоголя, но можно и без него. Пойдешь? Познакомлю тебя с ребятами, там тоже с Камчатки кто-то есть, пару месяцев всего ребята здесь.
– Только давай что-то с собой купим, угощение, я так не могу…
– По дороге разберемся, тут недалеко. Отдышалась? Пару километров сможешь пройти? Я как раз тебе перескажу то, что от старика узнал – куда все благородное семейство подевалось, – Саша застегнул ноутбук в портфель, оплатил счет, и мы вышли с веранды. Он позвонил своему приятелю и предупредил, что придет не один. Было уже часов десять вечера, но прохладнее не стало.
– Только не бежать, – я обнаружила, что у моего спутника рост под два метра. Он казался меньше, когда сидел за столиком. – У тебя шаг, как четыре моих, а я жару плохо переношу.
– Понял, северянка, – притормозил он. – Слушай дальше.
Отец мой умер от инфаркта. Он давно уже жил в другой семье, до самого конца работал и умер легко, во сне: пожаловался, что на сердце тяжело, положил валидол под язык, уснул и не проснулся. Мать помогала его второй жене с поминками, она как будто из параллельной реальности вынырнула: разглядывала вновь пришедших, задавала странные вопросы, еще бы спросила, кого поминаем. Стыдно почему-то стало за нее.
Юрка тоже пришел, когда узнал, что я в городе. Посидел немного со всеми за траурным столом и пригласил меня к себе.
Они с Катей жили все в той же маленькой «двушке», мать ее угасла от рака несколько лет назад, и в ее комнате супруги организовали детскую комнату. Лиза вот-вот должна была в школу пойти, а сынок их совсем маленький еще был тогда. Мне понравилось у Юрки: из-за того, что мебели и вещей было немного, квартира казалась просторной и чистой, вся в зеленых растениях, дом дышал счастьем. Катя похорошела, несмотря на свою юношескую травму, расцвела, и глаза ее лучились теплом.
Юрка заматерел, выглядел солидно, возмужал:
– С историей в школе непонятно все. Древний мир, средние века – еще куда не шло, а новейшую как преподавать, если все с такой скоростью завертелось, что учебники переписывать не успевают?
Очевидно, что он был увлечен своим делом. Юрка вертел в тонких длинных пальцах очки и говорил-говорил-говорил…
– А мать его так и не объявилась? – спросила я. Мы шли по узенькому тротуару вдоль Мойки, приходилось протискиваться среди толп туристов, и Саша взял меня за руку, шагая чуть впереди, но продолжал рассказывать, говоря чуть громче.
– Я тогда не спросил, а Юрка не сказал ничего. Все о работе да про общих знакомых немного.
Про мать мне старик рассказал, когда мы во дворе дома Прокопчуков сидели.
– Ты одноклассник Юркин, значит? – переспросил он. – Большим человеком Юрий Валерьевич стал. В Москву с семьей уехал. Брат его старший давно там жил, переманил. Сначала сестру с мужем, потом и Юрку. Тот до последнего упирался, твердил, что мать одну оставлять нельзя. Хоть и не заслужила Наталя такого отношения к себе.
Старик хлопнул ладонью по лавочке:
– Нельзя так говорить, но поделом ей тот инсульт был! Слегла Юркина мать лет через пять после того, как мужа похоронила. Аська еще здесь жила, в этом доме, – старик постучал костяшками пальцев по бревенчатой стене. – А мать во флигеле с той стороны участка. Да ты помнишь, где он… Они ей там отопление сделали от электричества, душ, туалет – все удобства.
Лежала Наталя там одна-одинешенька. Понятное дело, молодым некогда. Аська с Катей вдвоем ухаживали за лежачей. Аська мыла мать, постель ей меняла, а Катя готовила и носила еду в баночках. Юркина дочка прибегала иногда пол вымыть и помочь тетке погладить простыни – пачкала их лежачая женщина много и часто.
– Сходим вместе к матери? – спросила как-то Катя у Юрки. Тот не видел мать с того момента, как женился.
Увидев младшего сына, Наталя протестующе замычала, замотала головой по подушке, Катя шагнула вперед, взяла женщину за руку и ласково произнесла:
– Это Юра, ваш сынок, он навестить вас пришел.
Мать всматривалась в лицо вошедшего и вдруг расплакалась. Слезы катились по щекам на седые волосы, Юрка увидел несвежую наволочку и почувствовал запах немытого тела – Кате с ее увечьем было тяжело таскать на себе больную, а Аська с гигиеной не сильно заморачивалась.
– Мама, – произнес он давно забытое слово. – Давай мы тебя к себе заберем?
Женщина снова замычала и затряслась в рыданиях, отчаянно мотая головой.
– Не расстраивай ее, – попросила Катя. – Помоги лучше мне ее вымыть, как следует.
Юрка старался не смотреть на раздетую мать. Его супруга ловко намылила все тело, подстелив под женщину плотную клеенку, хорошо промыла волосы, распутав космы на затылке. Вскоре мать лежала на свежезастеленной постели, румяная от горячего чая с лимоном, ее стало клонить в сон.
– Наталя, мы завтра еще придем, – дотронулась Катя до ее плеча. – Отдыхайте. Мы с Юрой каждый вечер будем приходить.
Выходя из калитки, супруги столкнулись с Аськой. Та нервничала и не знала, куда глаза деть:
– Юрка… Кать… Мы, наверное, в Москву уедем. Вы как тут, с матерью справитесь сами?
Она ожидала выволочки от брата, что он ей припомнит, как Аська из матери веревки всю жизнь вила, хамила постоянно, а потом из дома выселила в пристройку, но тот лишь спросил:
– Где постельное белье и посуда? Мы справимся, только ключ от дома оставь.
Наталя хоть и не могла говорить, разум сохранила. Она проснулась ночью и думала о Юркиных словах: «Мама, давай мы тебя к себе заберем?» Чего ради она должна уходить из своего дома?!! Пусть и доживает она свои дни во флигеле, но в своем!
Вот она, сыновья благодарность: один уехал и поминай, как звали, только переводы шлет, как подачки, второй решил ее собственного угла лишить… Женщина до утра в уме делила свое имущество между детьми, потом решила все завещать Аське. Включая сберкнижку, куда Пашка посылал переводы из Москвы.
Сама виновата: всю жизнь повторяла им, что свою выгоду надо везде искать, о себе заботиться в первую очередь. Взошли плоды ее философии, пришла пора пожинать то, что посеяла! Только Юрка оказался порядочным человеком, сердечно позвал ее к себе, несмотря на то, что она его жену обзывала калекой. Теперь она, Наталя, сама калека, а он простил. Чувствуется, что простил и зла не помнит.
Вот поэтому она и не согласится. Юрка и так несет свой крест – хромая жена на инвалидности и дети там какие-то у него есть. Пусть за ней ухаживает Аська, раз ей все достанется…
Юрка в ту ночь тоже долго не спал. Перебирал свою жизнь по шажочкам, потом нашел в темноте ладони спящей жены, целовал их благодарно, так и уснул, обняв себя ее руками.
Наталя не сразу поняла, что Аськи нет. Утром прибегала шустрая Юркина девчонка, наспех кормила бабушку кашей из широкого термоса, меняла ей подгузник, кое-как брезгливо обтерев испачканное тело, и убегала в музыкальную школу на занятия. После обеда приходила Катя – и это было лучшее время за весь день. Невестка приводила ее в порядок: обтирала все тело теплой водой, расчесывала, умывала, смазывала лицо увлажняющим кремом. Потом садилась рядом кормить ее наваристым протертым супом и рассказывала про Юркину работу, да каким забавным становится их сынок, и как у Лизы уже очень хорошо получается на скрипке…
– Ася привет передает, они сняли квартиру недалеко от Пашкиного дома, все хорошо у них, – Катя перехватила встревоженный, полный недоумения взгляд больной женщины. – Вы же в курсе, что Аська с мужем в Москву уехали? Они хоть попрощались?
Наталя схватила руку невестки цепкими сухими пальцами и прижалась к ней губами.
– Не надо, ну не надо… – прошептала Катя и выхватила руку. Она вдруг вспомнила все обиды. – Кушайте лучше.
Женщина сомкнула губы, отказываясь есть, и про себя повторяла: «Прости меня. Прости, если сможешь». Катя слышала лишь мычание – в глаза свекрови она не смотрела…
Через полгода Наталю разбил второй инсульт, она попала в реанимацию и домой уже не вернулась.
– Ох, и мороз стоял, – сказал старик. – Лопаты от земли отскакивали. Могилу не выкопать, ни закопать…
Летом Юрка с семьей перебрался в Москву. К своим поближе. Здесь у него никого не осталось. Аська хорошо там устроилась и младшему брату помогла. Муж у нее проворный оказался, несмотря на возраст, где-то в правительстве заседает… Как их найти? – старик поднялся со скамейки и поморщился. – Ох, поясницу-то как стреляет, ишь ты… А бог его знает, как их найти. В Интернетах своих покопайся, там и сыщешь…
– Я проводил старика до продуктовой лавки, больше он мне ничего не сказал, – развел руками Саша и позвонил в домофон у больших черных кованых ворот в арку. – Но я нашел Юрку! И он с семьей сейчас здесь. Только я тебе ничего не рассказывал, договорились?
– Заметано, – уверила его я. – А я вот думаю: счастье совсем не оттуда приходит, откуда его ждешь.
– Так и есть, – радостно отозвался он. – Мне нравится, что ты смысл сразу улавливаешь. И это: ты замужем? Дети у тебя есть, я помню…
– Не-а. Давным-давно развелась и не хочу больше.
– Так, я тоже развелся. Быстро соображай, что людям скажем…
– Правду, – я толкнула калитку и вошла во двор. – Познакомились в ресторане и пришли в гости.
– Саня! – окликнул его невысокий мужчина, стоявший на крыльце парадной. – Катюха уже все глаза выглядела по окнам, заждалась.
Из-за его спины навстречу нам шагнула невероятной красоты женщина. Тень от стены дома падала рядом с ней так, что ее лицо казалось особенно ярким. Неправдоподобной синевы глаза смотрели приветливо и открыто.
– Заходите, – сказала она приятным голосом, распахивая парадную дверь, и тут только я увидела ее перекошенную спину и поджатую ступню…
– Если бы ты мне не сказал про увечье, я бы не заметила – такая Катя красивая и настоящая! – сказала я Саше несколько часов спустя, когда он усаживал меня в такси. – И поет так красиво… Такая здоровская компания у тебя, значит, ты и сам такой же!
