Моя душа, ты свободна. Путь к себе

Эффект был что надо, внутри я был доволен, но напустил на себя оскорбленный вид и последовал за ней.

–  Нормальная у меня одежда, я к вам прямо с работы приехал, не успел переодеться. – оправдывался я ей в спину, импровизируя на ходу.

По пути на кухню я оглядел зал, в котором мы были, и затем саму кухню. Повсюду в комнатах царил беспорядок, грязные вещи были разбросаны по всей квартире, как и остатки еды, от которой исходил не самый приятный запах. В кухне были повсюду горы немытой посуды, а стол, плита и тумбочки были покрыты жиром. Теперь я понял, почему Паша не снимал обувь в квартире.

Я оглядел кухню и остался стоять, не решившись сесть на подозрительного вида табурет, который хозяйка пододвинула ко мне, видимо, приглашая сесть. Сама она с энтузиазмом начала разбирать пакет, прямо на ходу открывая упаковки с колбасой, хлебом и другими продуктами и начиная жадно откусывать от них большие куски.

–  Я вижу, вы проголодались. Хотите, я что-нибудь приготовлю вам? – неожиданно для себя сказал я. Эта женщина почему-то вызвала во мне жалость, к тому же, можно сказать, была теперь моей родственницей.

–  Приготовить? – она удивленно посмотрела на меня. – Ты умеешь готовить?

–  Ну не то чтобы очень, но могу приготовить что-то вкусное. – ответил я, скромничая. Готовить я любил, и друзья всегда с большим аппетитом поглощали приготовленные мною блюда, громко заявляя, что я прирожденный шеф-повар.

–  Хм. Ну, приготовь, если хочешь. – пожала она плечами и села на табурет, который недавно пододвинула ко мне, положив рядом с собой колбасу с хлебом и продолжая жевать. – Ну в общем, найдешь тут все, не маленький. – обвела она рукой кухню и снова переключилась на еду.

Еще раз внимательно оглядев помещение, я уже почти пожалел о своем предложении – тут было настолько грязно, что было бы безопаснее просто пойти в какой-то ресторан и накормить моих подопечных. Но водить эту даму по ресторанам было не в моих планах, по крайней мере, на текущий момент.

Я достал из пакета тряпки, губки и моющие средства, которые предусмотрительно купил в магазине на всякий случай, и сейчас принялся оттирать поверхности кухни сильнейшими чистящими средствами. К моему облегчению, они быстро справились даже с таким слоем грязи, и я довольно легко продвигался вперед, оставляя за собой чистые поверхности тумбочек.

–  Ну так что, как ты тут оказался? – переключилась она с еды на мою персону. – И какое отношение ты имеешь к этому маленькому паршивцу?

Я чуть скривился при последней фразе, но стоял к ней спиной, поэтому она не заметила моей реакции.

–  Я просто познакомился с Пашей, видел, что он голодный и решил накормить. Ну а потом мы подружились. – вкратце описал я ситуацию.

–  С чего бы тебе кормить моего сына. У тебя что, денег много.

–  Ни то чтобы много, просто я не привык оставлять людей в беде, тем более, когда это маленький ребенок.

–  Не такой уж он маленький, и сам прекрасно может о себе позаботиться. Он всегда с детства знал, как раздобыть себе еду, так что ты не думай, будто спас пацана от голодной смерти, он и не в таких условиях жил. – последнюю фразу она произнесла с ухмылкой, а я снова скривился, боясь представить себе «и не такие условия».

–  Возможно, вы правы, и он мальчик самостоятельный, но это дело взрослых – заботиться о детях. – назидательно сказал я, опасаясь, однако, надавить на больную мозоль. Но с этой барышни была как с гуся вода.

–  Еще кому полагается о ком заботиться. – снова ухмыльнулась она. – Я его рожала, кормила, и он уже не младенец, пора теперь ему обо мне позаботиться.

–  В целом я с вами согласен – детям полагается также заботиться о своих родителях. Но это не снимает ответственности с родителей заниматься воспитанием своих детей, обеспечивать им образование и дорогу в лучшее будущее.

–  Какой из меня воспитатель, ты меня видел вообще? Нет? Ну так посмотри еще раз внимательно! – резонно заметила она, и я невольно снова оглядел ее, отметив в добавок к моим прошлым наблюдениям синие круги под глазами, желтоватые от сигарет пальцы и вспомнив ее кашель, которым она заходилась время от времени.

–  Я думаю, вы себя просто недооцениваете. – мягко сказал я. Дама была немного грубовата и резка, но, к моему удивлению, не только не выгнала меня из дома, но даже предложила стул на своей кухне, что говорило о гостеприимстве.

«Или она подумала, что может получить от тебя какую-то выгоду» – пришла мне мысль, и я прогнал ее прочь. Подобные выводы делать было рано.

–  Так ты что же, помогаешь бедным и обездоленным? Старушек через дорогу наверно переводишь?

–  Я оценил ваш юмор, но вообще-то да – и старушек перевожу, и помогаю.

Я уже отмыл основную часть кухни – купленная мною химия была что надо – и принялся мыть посуду, так как чистых тарелок и столовых приборов не было совсем. Вымытые тарелки я складывал горкой рядом с раковиной, не решаясь заглянуть в висевший передо мной шкаф.

–  Ну, а сюда зачем заявился? Вон там полотенце! – вдруг крикнула она, указав на комок грязной тряпки.

–  Спасибо, я купил. – я достал из пакета бумажные полотенца и вытер руки.

Итак, кухня почти сверкала, и можно было приступать к приготовлению ужина. Или обеда? В холодильник я, конечно, тоже не полез, так как купил все необходимое – специи, масло и другие продукты. Я решил приготовить итальянскую пасту с грибами – сейчас это было самым простым решением, к тому же довольно вкусным. Я даже сглотнул слюну, подумав о дымящейся пасте, приправленной сочным соусом и ароматными поджаренными грибами.

–  Ты не ответил на вопрос. – снова подала она голос.

–  Я просто придумывал блюдо. – на автомате ответил я, подготавливая нужные ингредиенты. – Может быть, вам налить чаю или кофе? – я произнес это машинально, почувствовав себя хозяином на кухне, после того, как привел ее в девственно-чистое состояние.

–  Эй, ты вообще-то в моем доме. – напомнила она. – Но можешь налить мне кофе. – добавила она, и только тут я понял, что не знаю ее имени.

–  Простите, я забыл представиться. Меня зовут Андрей. А как ваше имя?

–  Инна.

–  Очень приятно. Вам черный или со сливками? Сахар?

–  Сливок добавь, сахар не надо.

Я поставил на огонь недавно отмытый мною чайник и осторожно начал:

–  Понимаете, я хочу позаботиться о вашем сыне. Я всегда хотел иметь детей, но, к сожалению, бесплоден, и это очень огорчает меня. А Паше нужно воспитание, образование, и я подумал, вы будете не против, если я возьму на себя заботу о нем.

–  Пфф, с чего бы мне быть против. – скривилась она, и я с облегчением выдохнул. Дело и правда было легче, чем я опасался.

–  Но я хотел бы сделать это официально – оформить опекунство через социальную службу.

–  Да пожалуйста, сколько угодно. – ответила она, и я чуть не запел от радости.

–  Но… разве вам не будет жалко расстаться с сыном, ведь он будет жить у меня.

–  Да и что? Я и так-то его почти не вижу, какая разница, где он живет.

Похоже, дело было решено, и я принялся радостно готовить ужин, нарезая овощи и закинув спагетти в воду. Кофе я налил хозяйке еще в процессе разговора, и она с удовольствием отхлебывала из чашки, блаженно зажмуриваясь. Сейчас она почему-то была похожа на маленького ребенка, которому купили сладкую вату – с таким удовольствием она наслаждалась простым кофе, и вся как будто сияла. Я даже загляделся на нее, уже совсем не замечая ни немытых волос, ни припухлости лица – сейчас ее красота шла откуда-то изнутри, и я подумал, что наверно у этой женщины просто была непростая жизнь, которая привела ее в такое состояние. Но это было поправимо.

–  Вы не переживайте, мы вас не бросим, о вас мы тоже позаботимся. – сказал я, и она удивленно посмотрела на меня. В ее глазах промелькнула буря ощущений – удивление, признательность, теплота и… еще что-то, едва различимое.

–  Обо мне давно никто не заботился, я уже совсем забыла, что это такое. Если вообще когда-то знала. – тихо сказала она с горькой улыбкой и с печалью посмотрела мимо меня.

Я достал из пакета бутылку вина, которую она не заметила, когда заглядывала туда.

–  Выпьете со мной вина?

–  Вина? – снова удивленно спросила она. – Вы уверены, что хотите выпить со мной? – сейчас она выглядела сконфуженной, как будто в ней проснулась истинная женщина, и она взглянула на себя со стороны, осознав, в каком виде сейчас сидит – грязная одежда, волосы торчат клочками, лицо заспанное. – Вы извините, я пойду приму душ.

Я машинально кивнул. Она вышла из кухни, а я открыл вино, налил два бокала, и проверил степень готовности пасты.

На кухню вошел Паша.

–  Куда это мама пошла?

–  В душ.

–  Куда? – переспросил он, и открыл рот от удивления.

–  Да-да, вот и я о том же – моя новая семейка не перестает меня удивлять. – сказал я со смехом и прижал его к себе. Я уже ощущал его родным сыном.

–  Нет, я все же не понял – мама правда пошла в душ? – глухой голос Паши донесся откуда-то из складок моей рубашки.

–  Правда. – ответил я. – Ты кушать будешь?

–  Даа, а есть что поесть? – спросил он, и большими глазами посмотрел на дымящуюся сковороду.

–  Найдем. Ты чем занимался все это время?

–  Да так, перебирал свои старые вещи, смотрел, что с собой взять. А ты с мамой поговорил?

–  Да, она согласна передать опекунство.

–  А я не сомневался. – прокряхтел он, уже забираясь на второй стул.

–  Подожди-ка. – сказал я, и поднял его со стула. – Эти стулья не мешает продезинфицировать. – я принялся их оттирать, Паша послушно стоял.

–  Тебе помочь? – спросил он, и вдруг удивленно присвистнул. – Вот это да! Эта кухня еще никогда не была такой чистой! Как ты это сделал? – он ошеломленно прошелся вдоль тумбочек и провел по ним рукой. – Идеально чисто! Ты что, сам Мистер Мускул? – пошутил он, и я улыбнулся.

–  Ну почти. Просто не очень люблю грязь.

Через некоторое время в кухню зашла Инна, и теперь мы оба открыли рот от удивления. Она просто преобразилась: вымытые волосы забраны в пучок, глаза немного подкрашены, а сама она одета в новое чистое платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру.

–  Ну что, мальчики, не ждали? – пошутила она.

Я учтиво пододвинул к ней стул, вспомнив навыки джентльмена, и подал в руки бокал. Паша продолжал стоять, все еще пребывая в некотором положительном шоке.

–  Тост. – я поднял свой бокал. – За нашу новую жизнь, и все лучшее, что с нами будет.

Мы выпили, я разложил готовую пасту по тарелкам, и мы принялись с аппетитом ужинать. У меня было ощущение, что я нахожусь в кругу своей настоящей семьи. Почему-то эта женщина и ее сын стали для меня такими родными, как будто я давно их искал или ждал – и вот, они, наконец, появились в моей жизни.

ГЛАВА 7

Через месяц, когда Артур собрал все необходимые бумаги и провел нужные подготовительные процедуры, мы все вместе встретились с представителями социальной службы. Встреча заняла буквально полчаса, социальный работник задала лишь несколько вопросов, и было очевидно, что вся процедура была лишь формальностью – похоже, Артур давно уже уладил все вопросы, оставалось только подписать бумаги опекунства.

После этой встречи мы все вместе – я, Паша, Инна и Артур, пошли в ресторан отметить это событие – пополнение моей семьи.

–  Ну вот, теперь нас стало четверо. – сказал я, поднимая бокал. Изображать из себя бедного работягу уже не имело смысла, и я решил быть честным с моей новой родственницей. – Инна, я хочу начать наши отношения с искренности. Я заранее прошу у вас прощения, до знакомства с вами я не знал, с кем буду иметь дело, и нам пришлось разыграть перед вами небольшой спектакль. Я притворился простым малообеспеченным парнем, но это не так.

Я встал, снял потертые джинсы и заштопанный пиджак, под которыми оказались брендовые джинсы и атласная рубашка. Несколько столиков обернулись к нам, и с интересом наблюдали картину преображения нищего в принца. Одна женщина поспешно закрыла рукой глаза ребенку, а администратор уже было направился в мою сторону, но увидев, что под моей старой одеждой скрывалась недешевая новая одежда, осталась стоять в стороне.

Увидев открытый рот Инны, я с удовлетворением подумал, что теперь пришла пора ей удивляться – не все мне ходить с открытым ртом.

–  Водитель уже пригнал мой джип – к частью, я езжу не на девятке. – добил я свою родственницу и улыбнулся, показывая рукой за окно, где водитель припарковывал мой автомобиль.

Она взглянула в указанном мною направлении, и некоторое время безмолвно сидела, глядя туда, совсем не двигаясь. Я уже начал переживать, наши спутники тоже немного напряглись, но тут она повернулась к нам, сделала большой глоток шампанского из бокала и сказала:

–  Признаюсь, ты меня поразил. Хотя по твоим манерам я догадывалась, что на простого работника ты не очень похож. Актер из тебя никудышный, так что, если соберешься играть где-то в театрах – на спектакль меня не зови. – она снова отпила из бокала. – Но новость хорошая, так что давайте выпьем за твое благополучие, и чтобы мы почаще получали хорошие новости.

–  Хороший тост. Выпьем! – с облегчением поддержал Артур, и мы опрокинули бокалы.

Паша запил тост молочным коктейлем и скривился от холодного мороженого.

–  Инна, ты не жалеешь о сделанном? – осторожно спросил Артур.

Она с грустью посмотрела в окно, и некоторое время молчала.

–  Ты знаешь, я не всегда была такой. – начала она говорить, не поворачиваясь к нам. – Мои родители были бедные, но, что еще хуже – им было откровенно плевать на меня. С самого детства я жила с этой болью и непониманием. Они растили меня, покупали еду и одежду, водили в школу и даже покупали какие-то игрушки. Но я никогда не ощущала их любви, как будто была для них какой-то бездушной куклой, обязанностью, которая свалилась на их головы ни с того, ни с сего. Я была незапланированным ребенком, а они были очень молоды, когда я появилась на свет. Отдавая свой родительский долг, они как будто отбывали повинность, при каждом удобном случае находя себе какие-то дела и предлоги, чтобы не проводить со мной время. Они отвозили меня к бабушке и дедушке, возили на детские спектакли и утренники, и просто оставляли там. Другие дети всегда были со своими родителями, я видела, какой заботой они были окружены. Я же вместо этого все детские праздники была одна. Родители других детей спрашивали меня, где мои мама и папа, и я каждый раз придумывала новые истории – что моего папу срочно вызвали на работу, или что родители заболели, и еще Бог знает что. В их глазах я видела сострадание – они каждый новый праздник видели меня одну. С тех пор я не любила праздники, в них я чувствовала себя еще более одинокой. Родители никогда не говорили со мной по душам, не спрашивали, как у меня дела. Они говорили только: «Обед на столе – иди ешь», когда я приходила из школы. Или «Сегодня мы отвезем тебя к дедушке с бабушкой, некоторое время поживешь у них». Когда они были дома, то всегда были чем-то заняты – читали газету, смотрели телевизор и как будто не замечали меня, словно я была невидимкой в собственном доме. – она замолчала и некоторое время смотрела на пузырьки шампанского в бокале. На ее глазах блестели слезы, и мы сочувственно молчали. – Училась я плохо, с моей стороны это было знаком протеста, криком души. Я пыталась всеми способами привлечь их внимание, но даже к этому они были равнодушны. Их часто вызывали в школу. Каждый раз они давали обещание директору, что возьмутся за мое воспитание, но приезжая из школы домой, не говорили мне ни единого слова, и тут же продолжали заниматься своими делами, как будто ничего не случилось. Я не понимала, не понимала! – почти прокричала она, всплеснув руками. – Мне всегда так хотелось любви, обычного человеческого тепла, но я всегда получала лишь… холодное молчание. Когда пришла пора выпускаться из школы, с плохими оценками я не попала ни в институт, ни в техникум. Все, что мне осталось делать – идти на работу уборщицей или официанткой. Я устроилась в один из ресторанов, сняла квартиру. Друзей не было, у меня всегда было ощущение, что я никому не нужна, и я не предполагала, что могу вообще нравиться мальчикам, поэтому я жила уединенно. В общем, когда встретила

Пашиного папу, я мало знала об отношениях женщин и мужчин, хотя была давно уже не подростком. Не буду вдаваться в подробности, жизнь с ним была не сахар, мягко говоря. Он постоянно пил и не упускал возможности поднять на меня руку, а жил в моей квартире, которая досталась мне от родителей – к тому времени они уже переехали в другой город. Выгнать его не было возможности, а идти мне было некуда. Чтобы поменьше видеть его, я стала работать на двух работах и потихоньку откладывала средства, пряча их от своего сожителя. Открыла счет в банке и стала складывать деньги туда под процент. Так мы жили несколько лет. За это время мне удалось накопить немалую сумму, но морально, да и физически тоже, я уже не выдерживала нагрузок – круглосуточная работа, постоянные скандалы и побои дома. В общем, через некоторое время я тоже начала пить. С работы меня уволили, и он стал бить меня еще больше за то, что я не приносила денег. О своих инвестициях я ему, конечно, не сказала, и втайне надеялась, что больше не получая от меня еды и денег, он уйдет. Теперь ему самому пришлось доставать пропитание. Не знаю, как он это делал, он просто иногда уходил на несколько дней, и приходил уже с деньгами, за что еще больше попрекал меня. Мы прожили так больше 5 лет. Каждый день я молила Бога, чтобы он прекратил мои мучения. И вот в один прекрасный день этот человек просто исчез из моей жизни. Однажды он, как обычно, ушел, и не вернулся. Прошли недели, месяцы. Первое время я боялась, что он вернется. Поменяла замок, и каждую минуту жила в страхе услышать громкий стук в дверь, но этого не произошло, и со временем я успокоилась. Вернуться к нормальной жизни уже не получалось, если она была у меня вообще. – горько ухмыльнулась она, и снова отпила из бокала. – Не было рядом тех, кто хотел бы позаботиться обо мне или просто сказал бы, что пришла пора жить по-другому, наладить свою жизнь. И неожиданная новость о том, что я беременна, свалилась на меня, как снег на голову. Я много пила, не обращая внимания ни на свое здоровье, ни на внешний вид, и совсем не заметила, как у меня вырос живот. Только на втором месяце, когда не заметить беременность было уже невозможно, до меня наконец дошло. Я была в ужасе! Накопленные средства уже подходили к концу, я не могла позаботиться даже о себе, а брать на себя ответственность еще за чью-то жизнь было совсем глупо. Но делать было уже нечего, и мне ничего не оставалось, как готовиться к рождению ребенка. – она закрыла лицо руками, а когда убрала руки, глаза ее были наполнены слезами. Она посмотрела на сына. – Паша, прости меня. Я никогда не хотела для тебя такой жизни, и никогда не хотела быть такой матерью, какой была для тебя все эти годы. – она снова закрыла лицо руками и заплакала.

– 

Мам, перестань. – ответил Павел, и обнял ее. Она обняла его в ответ, и они сидели, обнявшись, некоторое время.

Мы тактично отвели глаза в сторону и, растроганные этой сценой, тайком сдерживали подступающие слезы.

Минут через десять Инна успокоилась и подняла на нас глаза. Паша остался сидеть рядом с ней, взяв ее за руку и заглядывая в лицо с беспокойством.

–  Поэтому… Андрей… – продолжила она с паузами, переводя дыхание. – когда я увидела твое отношение… ко мне, к Паше. Я ни минуты не сомневалась, соглашаясь на твое предложение. Я видела, что ты сможешь дать моему сыну лучшую жизнь. То, чего не смогла дать ему я, и чего не было у меня самой – любви и заботы.

За период подготовки к встрече с органами опеки мы Инной много времени провели вместе и много общались. При близком общении она оказалась совсем другим человеком. Внешняя грубость была только маской, внутри женщина была довольно ранимой и чувствительной натурой. Некоторые вещи из ее жизни я уже знал, и за этот период общения Паша тоже увидел свою маму с другой стороны. Инна встречалась с нами всегда в приличном виде, ухоженная, неизменно была вежлива. Было очевидно, что это давалось ей без труда, как будто было частью ее характера. Женщину по-прежнему тянуло к выпивке, но она стоически держалась изо всех сил, а мы делали все возможное, чтобы занять ее и отвлечь от этой привычки. Я водил их с Пашей в музеи, картинные галереи, на спектакли. Они были в восторге! Инна радовалась, как ребенок, и было непонятно, кто радуется больше этим развлечениям – она или сын.

Я переселил Инну в гостиницу и нанял рабочих, которые начали ремонт в квартире. Она была в плачевном состоянии, и капитальный ремонт планировался не на одну неделю. Свою щедрость и наличие средств на все это я оправдывал перед собой тем, что за много лет скопил некоторый капитал, и мне не жалко тратить его на благоустройство моей новой семьи. В общем-то, в этом я ни разу не покривил душой, так что совесть моя была чиста.

Инна совершенно преобразилась и расцвела, как цветок. Паша тоже был счастлив, а я был счастлив счастьем их обоих.

Я давал ей минимальные средства только на необходимые покупки, все остальное покупал и обеспечивал ей сам, и все же она ухитрялась время от времени сэкономить денег на бутылку. Несколько раз мы с Павлом обнаруживали Инну в гостинице за бутылкой вина, в разной степени опьянения. Ледяной душ быстро приводил в чувство, но повторять такой опыт ей не очень хотелось, поэтому она старалась держаться.

Постепенно наша новая жизнь устаканилась, ремонт в квартире Инны сделали, и она снова переехала туда. Устроилась на работу и зажила новой жизнью. Мы с Пашей регулярно приезжали к ней, как и она к нам. Мы много времени проводили вместе, гуляя в парках или посещая интересные мероприятия.

Я отправил Пашу в школу, где он начал учиться с неожиданным усердием и любознательностью. Органы опеки стали посещать нас все реже и реже, убеждаясь, что Павлу хорошо в моем доме. А потом они и вовсе перестали проверять.

Так я обрел новую семью и стал счастлив.

ГЛАВА 8

Вместе с тем, я решил воплотить в жизнь еще одну свою старую задумку.

Мое агентство стало брать в работу только проекты, товары и услуги которых были направлены на благо живых существ. Я задал новую тенденцию развития бизнесов, стали активно развиваться «зеленые» направления и все, что способствовало развитию свободы людей, их здоровья и счастья. Стали также активно развиваться творческие направления, раскрывая таланты людей. Созданное нами течение стало популярным в обществе.

Введенный нами 4х часовой рабочий день дал толчок к дальнейшему развитию. С сотрудниками стали плотно работать психологи – они проводили опросы на тему того, как люди хотели бы проводить досуг, а также выявлять истинные склонности к той или иной деятельности, выясняя, кем человек мечтал стать в детстве или более взрослом возрасте, а также выявляя способности в разных нишах и областях.

Ранее люди выбирали работу из-за более высокой зарплаты или по месторасположению, и мало обращали внимание на внутреннее желание. Теперь же, когда у них появилось больше свободного времени и свобода выбора, люди стали всерьез задумываться о смене деятельности на ту, о которой всегда мечтали, и которая не только даст им достойный доход, но и сделает их счастливыми.

Таким образом, мы помогли многим из наших сотрудников пройти дополнительное обучение по интересующим их специальностям и найти работу в интересных для них нишах. Мы отметили, что те сотрудники, которые остались у нас – действительно обожали свою работу, потому что она была для них не просто способом выживания, – это было делом их жизни, частью их жизни и инструментом развития. Они занимались тем, что по-настоящему нравилось, и у них открывался какой-то поток вдохновения. Я называл это Божественным каналом, и теперь они делали свою работу настолько качественно и вдохновенно, что несмотря на уменьшение рабочего времени и меньшее количество сотрудников, рабочий план стал выполняться в 2 раза быстрее, а доход компании увеличился почти в 3 раза.