(Не) Пара для дракона. Отборочные игры в академии магии

Ксандер едва успел уклониться. Нога здоровяка пронеслась в опасной близости от его лица, рассекая воздух. Он понял, что недооценил противника. Страх поразил его сознание.

Он попытался отступить, создать дистанцию, чтобы перевести дух и собраться с силами. Но здоровяк не дал ему такой возможности. Он наступал.

Удары сыпались градом, Ксандер уклонялся, блокировал, но каждый пропущенный удар отдавался болью во всём теле. Он чувствовал, как магия постепенно покидает его, щит истончается, а силы иссякают.

Здоровяк схватил Ксандера за волосы и с силой ударил его о край стола. Деревянный стол подскочил от удара.

В глазах потемнело, в ушах зазвенело. Ксандер почувствовал, как по лицу потекла тёплая струйка крови, заливая глаза.

Ксандер упал на пол, а противник стал остервенело бить его ногой, безжалостно и методично. Ксандер пытался защититься, блокировать удары, закрыть голову руками, но это мало помогало. Боль пронзала всё тело. Он понял, что проиграл.

Последнее, что Ксандер увидел это подошва тяжёлого сапога, летящая в лицо, почувствовал, вкус крови во рту и жгучую боль в виске.

– Великий! – занёсся рык дракона, полный душевных мук. – И зачем я пережил этот позор? Поиграть в драке какому-то дилетанту…

Маг, рисовавшись внизу новые руны, вжал голову в плечи и посмотрел вверх.

– Это было всего лишь воспоминание. Соберись, Кронос! Мы должны перенести тебя туда. Тело будет лежать в лечебнице. Сразу говорю, что будешь выздоравливать довольно болезненно.

– Это не страшно. Я больше опасаюсь за твою жизнь.

– Со мной всё будет в порядке. Я здесь всё зачищу и уйду в Цитадель. Никто из теневиков не догадается, куда ты делся. Сделай всё правильно. Удачи тебе, друг. Прощай.

– И ты береги себя.

Дракон зажмурился. Вокруг заплясала магия открывшегося окна-портала. Дракон открыл глаза.

Голову прострелила ужасная боль.

Давно он такую не испытывал. Давно он не был человеком.

Глава 3

Глава 2. Женихи

Ткань моего форменного платья была мокрой, грязной и неприятной на ощупь.

Я неожиданно увидела свои вещи в мусорных корзинах за домом. Платья, учебники, даже мой старый, потрепанный магический блокнот, в котором я записывала свои первые заклинания. Селестина постаралась, чтобы от моего прошлого, от моей мечты не осталось и следа.

Злость поступила к горлу колючим комом. Хотелось устроить скандал и позорно разреветься. Но нет. Я такого удовольствия им не доставлю!

Ненавижу ее. Ненавижу ее за то, что она сделала с моими вещами, ненавижу за то, что не любила моего отца, ненавижу за то, что она, эта алчная, жадная женщина, собирается сделать с моей жизнью.

Сейчас я слабее Селестины, но у меня есть цель.

Я сжала в руке один из учебников – "Теория Элементарной Магии, издание третье, переработанное и дополненное". На обложке виднелись грязные разводы. Я открыла книгу – несколько страниц порваны. Селестина явно не собиралась со мной церемониться и сделала ревизию в моей комнате, пока мы с бабушкой ходили на кладбище. Эх, вот бы мне врезать в дверь замок, чтобы хоть как-то ограничить доступ к своему небогатому имуществу.

Я открыла учебник на случайной странице. Чтение всегда меня успокаивало. Но слова не складывались в предложения, буквы плясали перед глазами. Слишком много эмоций, слишком много злости.

Я вытряхнула свои вещи из корзин и стала отбирать от мусора прямо на траве. Новую форму мне никто не купит, поэтому мне надо постирать её пока пятна от непонятных жидкостей не въелись. Книги я решила тщательно протереть влажной тряпкой.

Прямо на заднем дворе я развела свою бурную деятельность по спасению формы. Слугам было приказано не исполнять никаких моих указаний. Они и рады. Все эти люди наняты моей мачехой, так что не удивительно, что они преданы только ей.

Вещи мои отмокали в горячей воде в двух тазах со щелоком. Потом я их долго терла на стиральной доске. На руках даже появились пузыри от непривычки.

Занятие оказалось тяжелым и медитативным. И злость из меня немного вышла, и мысли кое-какие появились. Нужно будет найти подработку в городе. Даже прачкой согласна поработать. Опыт у меня уже есть. Но лучше, конечно, по специальности.

Я выполоскала свои вещи и развесила сушиться. Подперла веревку длинной рогатой палкой. Видела, что так делают наши слуги.

А вот книги, блокноты и чернильницу собрала в чей-то старый фартук и отнесла к себе в комнату. Где аккуратно все сложила в небольшой портфель.

Селестина будет в ярости, когда узнает, что я не позволила выбросить свои вещи.

И тут, словно подтверждение моим мыслям, стук в дверь.

Не дожидаясь приглашения, вошла она. Высокая, надменная, богато одетая в черные шелка и кружева, словно собралась на бал.

– Лира, – ее голос был холодным и отстраненным, – я надеюсь, ты понимаешь, что теперь все будет иначе. У меня нет средств, чтобы содержать тебя во время учебы. Управляющий будет оплатить слугам жалование и покупать все необходимое. Я же осталась без гроша до твоего замужества, моя девочка.

Она попыталась дотронуться до моих волос, но я отступила на шаг.

– Мне ваши деньги не нужны. Сама заработаю. И больше не трогайте мои вещи. Иначе!..

Селестина ядовидовито усмехнулась.

– Что ты можешь мне сделать?

– Я могу отплатить тем же. Я испорчу все ваши наряды и выброшу драгоценности в окно.

Мачеха смотрела на меня долгим оценивающим взглядом.

– Хорошо, прикажу слугам не заходить в твою комнату. Они и так не любят убирать в этой части дома.

Да уж. Селестина когда-то сама переселила меня подальше от хозяйских спален, а по её тону выходит, словно это был мой каприз. Но со временем я даже полюбила жить в уединении.

Правда бабулю она сюда переселить не смогла. Ба сразу поставила на место мою мачеху.

– Твой отец оставил тебе состояние, ты ведь хочешь его получить? Раз уж на меня возложена такая ответственность, то сегодня вечером с нами поужинает один солидный господин. Он хочет посмотреть на тебя. Я бы посоветовала тебе приодеться, но мы в трауре, – она грустно вздохнула.

– Я не собираюсь выходить замуж!

– Это мы еще посмотрим. И да, чтобы ты не наделала глупостей, за тобой присмотрит Саймон. Он будет жить с нами и займет соседнюю с твоей комнату. Не смотри на меня так злобно, я ведь забочусь о тебе, – промурлыкала она и выпорхнула из моей спальни. – А об учебе тебе лучше забыть.

Я сжала кулаки. Подлая лицемерка! Заботится она только о себе. Целую неделю ездила к законникам, чтобы узнать, как обойти условия завещания, после того как бабуля, внезапно наведалась к нотариусу и потребовала документы здесь и сейчас.

Оказывается, все имущество моего отца после смерти мачехи или если она повторно выйдет замуж, перейдет мне и моему мужу. Об этом она “попросила” нотариуса не упоминать, но мы всё равно всё узнали.

Теперь Селестина вертится как уж, чтобы обойти это условие.

И братца своего она не просто так сюда поселила. Интуиция просто кричала об опасности. У него тоже есть титул и какие-то земли. Они вполне могут устроить какую-нибудь западню.

Моя дверь без замка. Я даже запереться на ночь не смогу.

Я подтащила к двери стул и попробовала подпереть им ручку, чтобы не поворачивалась. Ничего не вышло.

Впервые я почувствовала себя в опасности в стенах родного дома. Придется мне напроситься на ночь к бабуле. Она меня всегда поймет и защитит.

Собрав свои учебные принадлежности, я пошла в её комнату. Нам нужен план.

***

Бабушка была крайне удивлена, увидев меня на пороге своей комнаты с поклажей. В её глазах мелькнуло что-то вроде испуга, но тут же сменилось пониманием и… какой-то усталой решимостью. В комнатах у Ба – так я всегда её называла – стоял застарелый запах табака, въевшийся в стены и мебель жёлтым налётом.

Не любила такие ароматы, они вызывали у меня лёгкую головную боль и странное ощущение удушья, но никогда не морщила нос, чтобы не обидеть бабушку. Она называла дурную привычку курить своим единственным недостатком и пикантной шалостью.

– Она выбросила мои вещи и подселила ко мне своего братца! Ба, я его боюсь, – как на духу выложила я, чувствуя, как предательски дрожит голос. – Можно я с тобой поживу? Пожалуйста.

– Ничего, детка, кровать у меня широкая. Поместимся на ней, – бабушка обняла меня, слегка похлопав по плечу.

В её объятиях почувствовала себя тепло и безопасно, но плакать от жалости к себе из-за всех свалившихся на нас переживаний, захотелось ещё сильнее.

– И как такую пакость мой дурень-сын не смог распознать? – вздохнула она, качая головой. В её глазах горел гнев. – Я так и знала, что они решат выдать тебя за Саймона, но для отвода глаз будут звать всяких-разных подходящих женихов. Полагаю, все они будут страшны и неприятны, чтобы ты им наверняка отказала. А Саймон… Думаю, ему хватит подлости и решимости попытаться соблазнить тебя или смешать твоё имя с грязью.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Саймон. Этот лощёный, самодовольный тип, который вечно лип ко мне, как репей. У него всегда такой взгляд… липкий, оценивающий и плотоядный.

– Ты намекаешь, что он может… эм-м-м… обесчестить меня?!

– Именно так, поэтому будь хитрее, – бабушка поджала губы. – Иначе они не оставят нас в покое. Он может начать ухаживать за тобой, и если ты ему откажешь, наверняка перейдёт к более решительным действиям. Поэтому аккуратно принимай знаки внимания. Не провоцируй, но и не позволяй ему оставаться с тобой наедине. И сдержанно флиртуй. Ты женщина, Лира. Мужчины по сути безмозглые, используй это.

Моя коварная Ба говорила понятные вещи, но я не представляла, как стану осуществлять их на практике так, чтобы Саймон не догадался об игре.

– А если он догадается?

– Этот? – Ба презрительно фыркнула. – Саймон – самодовольный олух. Он ни за что не поймёт, что ему ничего не светит. Но вот Селестина… Она владеет искусством обольщения получше нас с тобой. При нейбудь с Саймоном деликатна и вежлива. И всё.

Я села в кресло и подпёрла подбородок кулаком.

– Кажется, я никогда не выйду замуж, если все мужчины такие…

– Идиоты?

– Да.

– Не всё. Когда встретишь проницательного мужчину, то или беги от него, или выходи замуж, если он будет здравомыслящим.

Я кивнула, уставившись на свои вещи, сваленные кучей на соседнее кресло.

– Ба, как же я не хочу видеть Селестину и Саймона… – прошептала я, чувствуя, как внутри всё сжимается от одной мысли о предстоящем притворстве. Сложно будет улыбаться этому пижону, когда хочется спокойно поплакать об отце, а затем сбежать куда-нибудь подальше.

– Не ты одна, – в бабушкином голосе прозвучала усталость. – Но нам придётся играть свою роль до поры.

Ба встала медленно, словно каждый шаг давался ей с трудом, открыла старинный резной шкаф из тёмного дерева и сдвинула свои немногочисленные вещи в сторону. Я поняла, что это приглашение, невысказанное, но очень тёплое. Изо всех сил, стараясь не разрыдаться, я быстро стала раскладывать свой нехитрый скарб.

В глубине бабушкиного шкафа, среди её поношенных платьев и пахнущих лавандой платков, спрятались мои две помятые сумки, пара форменных платьев Академии, а также немного нижнего белья. Всё остальное, все мои книги и записи, я оставила в своей комнате, которую почему-то больше не могла назвать своей.

– Ба, я постараюсь найти подработку… – пробормотала я, чувствуя себя обузой.

– Не говори глупости, моя дорогая, – бабушка сердито посмотрела на меня. – Неужели ты думала, что у меня нет никаких сбережений? С таким-то ненадёжным сыном, – она усмехнулась, и я поняла, что у неё есть небольшие накопления. – Денег немного, но на год жизни нам хватит. Часть я выделила тебе. Напишу распоряжение, чтобы в академии из этих средств выплачивали стипендию. Этого будет очень мало, но при должной экономии прожить можно. Тем более что ты и так у нас стипендиатка. А на остальное ты уж прости, я обеспечу себя. Хочу снять домик в Арлее у одной из наших бывших слуг. Я ещё не настолько выжила из ума, чтобы оставаться под одной крышей с этой женщиной, – её губы скривились в презрительной усмешке при упоминании Селестины.

– Арлея, – начала припоминать я, – находится близко к Академии.

– Да, всего пару часов езды. Буду приезжать к тебе на выходные. Или ты ко мне.

– Говорят, там красиво. Озёрный край… – проговорила я, представляя себе живописные пейзажи, чистые озёра и густые леса, растущие на холмах.

– Вот и поглядим. А теперь иди, не мешай мне. Я хотела немного поспать перед ужином. День выдался тяжёлым.

Бабушка любила уединение, особенно когда была расстроена. Поэтому, чмокнув её в щеку, я пошла к себе. Надо перебрать оставшиеся вещи. Попрошу Ба отвести их с собой в Арлею, чтобы больше не возвращаться в этот дом.

Но я едва не споткнулась о порог своей спальни, потому что обнаружила там незваного гостя. Рядом с моей постелью боком ко мне стоял Саймон и прижимал к лицу мою подушку, шумно втягивая воздух. Глаза у него были закрыты. Я хотела сделать шаг назад и сбежать, но он повернул голову в мою сторону и широко улыбнулся.

– Лирри, дорогая, я ждал тебя, – произнёс Саймон, расплываясь в самодовольной улыбке.

Да уж ждал. Это видно было видно тому, что я буквально застала его врасплох.

Мысленно вздохнула и осталась стоять в дверях своей комнаты, чувствуя себя особенно беспомощной и хрупкой в траурном платье. Как же я устала! Ужасно хотелось поскорее покинуть этот дом и больше никогда не называть его родным.

– Вы ждали меня в весьма неожиданном месте. Саймон, мы могли бы поговорить в гостиной. Немного неприлично девушке принимать гостей мужского пола в спальне, – я опустила глаза на свои руки, которые на фоне чёрных рукавов казались слишком белыми.

Светло-серые, почти бесцветные глаза Саймона блеснули нетерпением. Он небрежно кинул мою подушку на кровать, совершенно не устыдившись того, что я застала его за непотребным занятием.

– О, Лирри, я ведь вам не чужой человек. Меня вы можете не стыдиться.

Моё самообладание трещало по швам, но сделав над собой усилие, я улыбнулась, не размыкая губ. Решила быть милой и вежливой. Прямо как учила меня Ба.

Смотрела в невыразительное лицо мерзавца и старалась держаться с достоинством, ощущая, как натянута улыбка, и как сильно хочется сбежать отсюда подальше. Была бы у меня сила, я самым грубым образом вытолкала бы этого человека из своей комнаты.

– И какое дело привело вас сюда, Саймон? – спросила я, с трудом придав словам милое воркование. Голос звучал ровно, но внутри клокотало раздражение.

– Мне так жаль, – сказал он, подойдя ближе. Меня обдало навязчивым сладким запахом дорогих духов. – Селестина хочет выдать тебя замуж во что бы то ни стало. Подбирает кандидатов в мужья. Они ужасны. Ты сама увидишь сегодня вечером.

Саймон театрально поморщился, будто представил что-то отвратительное.

Я, наконец, убрала дурацкую улыбку с лица. Взгляд стал холоднее. Слегка кивнула, пряча за сдержанностью бурю негодования.

– На то была воля моего отца. Ваша сестра пытается её исполнить.

Саймон неверяще на меня посмотрел. Мысленно дала себе подзатыльник. В полное смирение не поверит никто. Никогда я не была послушной, моё скандальное поступление в Академию доказывает это.

– Вы действительно выйдете замуж за того, кого вам укажет моя сестра? – в его голосе прозвучало неверие, смешанное с раздражением.

Саймон явно рассчитывал на другой поворот разговора. Он думал, что я начну отчаянно сопротивляться навязанному браку.

– Если кто-то из кандидатов на мою руку и сердце мне понравится, то я не буду против замужества, – уклончиво ответила я. – Мы ещё не обсуждали мою судьбу с вашей сестрой. Но она знает, что я хочу закончить учёбу. Буду надеяться, что это моё желание учтёт мой будущий супруг, иначе все эти разговоры придётся отложить на год и искать других желающих жениться на мне.

Саймон взял меня за руку. Его прикосновение показалось влажным и липким. Он жалостью посмотрел в глаза. Очень хотелось выдернуть ладонь из неприятного захвата Саймона, но я сдержалась, решив послушать то, что он хочет сказать. Хотя я давно догадывалась, к чему ведётся этот разговор.

– Дорогая моя Лирри, я полностью на твоей стороне. Думаю, сестра не будет против, если я стану за тобой ухаживать. Обещаю, что поддержу тебя в твоём стремлении к знаниям и поговорю с ней.

Саймон был довольно миловидным и явно привык нравиться женщинам, поэтому моё мнение на этот счёт не собирался спрашивать. Зачем, если они ведь уже все решили.

Внутри всё кипело от возмущения.

– Саймон, вы настоящий друг! – воскликнула я, стараясь восхищённо смотреть на него.

Подбородок Саймона заметно приподнялся, а глаза заблестели.

– Я хотел бы стать больше, чем другом для тебя, Иллирия, – произнёс он с придыханием и подался вперёд, намереваясь поцеловать меня.

Я увернулась, почувствовав, как по телу пробегает неприятная дрожь. И отошла на шаг.

– Вы смущаете меня, Саймон, – пробормотала я, опуская глаза. – Это… это так неожиданно. Я даже не знаю, что и думать.

– Что ты, Лирри. Я предельно ясно изложил свои намерения. Мы давно знаем друг друга, и лучшего мужа, чем я тебе не найти.

Я кивнула, сделала грустное лицо и провела по траурному платью рукой, расправляя складки.

– Саймон, знаете, я пока просто хочу пережить утрату. Прошу вас понять меня и поддержать в горе.

Меня неожиданно заключили в тесные объятия. Сердце забилось в испуге. Я просунула руки между нами, чтобы хоть как-то отгородиться от Саймона. Чувствовала к нему только отвращение.

– Я понимаю, что тебе нужно время, Лирри.

В его глазах читалось: наивная девочка, ты ещё не понимаешь, куда влипла.

– Да. Я благодарна вам за понимание, но сейчас хотела бы остаться одна.

– Конечно – конечно… Тебе ведь надо подготовиться к ужину.

На прощание он решил поцеловать меня в щеку. Пришлось выдержать эту пытку. Я вытерлась рукавом, когда за Саймоном закрылась дверь.

Привалилась к двери спиной и пыталась успокоиться и отдышаться. Но воздух в комнате был отравлен сладкими духами Саймона. Не помогало даже настежь открытое окно. Рухнув на кровать, я спихнула замаранную Саймоном подушку на пол.

Осталось несколько дней потерпеть. Меньше недели и мы с Ба сбежим из этого дурдома!

Но сегодня ещё предстоит пройти испытание женихами.

На ужин наряжаться я не стала. Просто переодела одно траурное платье на другое. Выглаженное и чистое. И пошла очаровывать женихов.

***

Все уже сидели за столом и ужинали, когда я спустилась на первый этаж. Саймон вскочил и галантно отодвинул мне стул. Я поблагодарила его кивком и прошлась взглядом по собравшимся.

Мачеха, Саймон, бабушка и двое незнакомых мне мужчин. Оба чуть моложе моего отца. Но гораздо старше мачехи.

Я не могла сказать неприятные они на вид или наоборот. Они были обычными. Один худой и темноволосый. Довольно щуплый на вид. Второй, наоборот, рослый детина с наметившимся пузом. Каштановые вихры не поддались расчёске и небрежно торчали во все стороны, а щёки и подбородок пару недель не встречались с бритвой.

Худой обращал больше внимания на Селестину, столько было раболепия в его глазах, что мне даже стало неловко. А толстый внимательно осматривал меня.

Я даже подумала о том, что он вполне мог залезть ко мне в рот, чтобы пересчитать зубы. Всё ли на месте. Все ли целы.

– Ты опоздала, – недовольно констатировала мачеха, а затем, спохватившись, проворковала, – моя дорогая.

И послала самую милую улыбку, на какую была способна.

– Юные девушки любят наряжаться, – сказал Саймон.

Послышался крякающий смешок бабули, потому что все сразу обратили внимание на мой непрезентабельный внешний вид. Ни украшений, ни кружев, ни румян.

Я ничем себя не украсила. Потому что не хотела. Потому что я последние дни несу траур по отцу. А в академии я буду одеваться в форменные вещи. Там с этим строго.

А ещё я совершенно не желаю производить впечатление на этих двух господ. Даже если они самые лучшие из всех возможных женихов в моей жизни.

– Кхе, – прокашлялся худой, – скромность украшает юных барышень.

– Чушь собачья!

Я подозреваю, что толстый говорил своим обычным тоном, но голос у него был такой зычный, что все аж подпрыгнули.

– Женщины, как сороки, любят обвешаться побрякушками. Не обижаете ли вы свою падчерицу, леди Эшвуд? У неё нет украшений?

Он уставился прямым немигающим взглядом на Селестину. Та немного сжалась.

– Есть, конечно.

Бабушка была в восторге от выпада толстого, который был не таким уж и толстым, если честно.

– У меня достаточно украшений, – сказала я. – Вы ведь видите, у нас траур. Но, смею вас уверить, что никогда не обвешивалась побрякушками, как сорока. Везде нужна мера.

Толстый смерил меня одобрительным взглядом, а я хотела, чтобы он, наоборот, счёл меня грубоватой выскочкой. Мне ведь права слова не давали.

– Раз уж до сих пор никто не удосужился меня представить юной леди, то я сам это сделаю. Я сэр Роланд Торн, владелец поместья Маунтвуд. Но это абсолютно лишняя информация, потому что жениться на вас я не собираюсь. А этого доходягу зовут сэр Вильям Фрей. Он положил глаз на вашу мачеху и тоже не горит желанием на вас жениться.

У меня от неожиданного заявления глаза на лоб полезли. Я и сама не собиралась замуж, но стало даже обидно за себя. Это не я им отказала, а они мне. Даже смешно.

– Сэр Торн, – привлекла к себе его внимание Селестина. – Вы делаете слишком громкие заявления. Вы ведь даже не успели узнать Иллирию. Она чудесная девушка…

– И ребёнок, – сэр Торн ткнул в мою сторону вилкой. – Сколько тебе лет?

Я открыла рот, чтобы ответить, но Селестина меня опередила:

– Ей через неделю будет двадцать.

– А мне зимой исполнилось сорок три. Она мне в дочери годится. А ему подавно.

– Ну вы преувеличиваете, – Селестина кокетливо хохотнула. – Иллирия давно вошла в брачный возраст.

– И что мне делать с этим ребёнком? Я думал, что ей двадцать девять. Хороший возраст для молодой женщины. Мне нужна жена, а не девочка, которую надо воспитывать. С которой даже не о чем поговорить.

– Иллирия очень начитанна и может поддержать любой разговор. Она учится в академии.

Сэр Торн сделал большой глоток вина и сказал:

– Ну и пусть учится дальше. Отложите замужество на год. Как раз к тому времени пройдёт траур.

– А меня не смущает ваш возраст, Иллирия, – подобострастно сказал Фрей. – Это ваше достоинство.

Сэр Торн скептически хмыкнул. Из-за его бестактной манеры общаться, он ужасно напоминал мне мою бабулю, которая сидела и наслаждалась представлением, разыгравшимся за столом.

– Мне кажется, сэр Торн прав, Селестина. Лирри вполне может подождать год. Она ведь так хочет доучиться, – подал голос Саймон. – Да ведь, моя милая?

Меня от такого обращения передёрнуло, а бабушка сразу же перестала улыбаться и почему-то бросила в сторону Фрея подозрительный взгляд.

По нарочито заигрывающим ноткам было видно, что Саймон специально играет на публику, чтобы все поняли, что он на моей стороне не просто так. И мы с ним в близких отношениях.

Я ничего ему не ответила и стала сосредоточенно есть.

Остаток вечера прошёл странно. Саймон оказывал мне недвусмысленные знаки внимания. Фрей ловил их алчными глазками, бабуля помрачнела, а Торн поглядывал на часы, потеряв к нам всякий интерес.

Селестина почему-то выглядела крайне довольной.

Ночью, когда мы с бабушкой ложились спать, я попросила её объяснить мне суть происходившего.

– Сэр Торн богатый промышленник. Достойный и умный человек. Недавно он решил жениться и ищет старую деву. Ты сама слышала. Его интересуют женщины постарше. Я думаю, что Селестина позвала его для того, чтобы показать свои благие намерения. Фрей тоже богат, но половину состояния он успел промотать. Безмозглый сплетник. Он разнесёт о тебе и Саймоне грязные слухи. Я уверена, что Селестина “случайно проболтается” ему о том, что вы с её братом непозволительно близки, поэтому она хочет выдать тебя замуж как можно быстрее.

В темноте послышался тяжёлый вздох. Бабушка повернулась ко мне и стала гладить по волосам.

– Я уже решила, что делать. Скажем, что я хочу повидать свою подругу. Погостить у неё пару дней. А сами больше не вернёмся сюда. Теперь спи, деточка.

– Что?

– Мы с тобой уезжаем завтра.

***

Собрали мы свои вещи самостоятельно. Ба лишь приказала слугам вымыть и просушить два небольших дорожных сундука.

Они оказались с очень интересным секретом. Когда слуги их принесли, бабуля отдала мне один и велела сложить туда все вещи, которые я захочу взять с собой.

Это меня удивило.

– Все мои вещи сюда не поместятся.

– Об этом не беспокойся.