скачать книгу бесплатно
с сыром налепить!
– Вот ведь буржуйская морда! – смеясь, сказал Ростовцев, – шурубарки он, видите ли, кушать изволит!
– Идёмте, – Плякин ухватил Лавра под руку и уволок за собой.
Мама Василия, Мария Егоровна, радушно встретила гостей и действительно приготовила шурубарки с сыром и мясом. Когда сели за стол, она достала штоф и налила две рюмки. Василий потянулся к водке, но мать строго сказала: – Я те счас по рукам! Это мне и Лавру Павловичу, видишь, человек с дороги.
Было заметно, что Лавр очень понравился Марии Егоровне. Перед сном они вышли перекурить во двор.
– Василий, а откуда у тебя австрийская шинель?
– Как шинель? – огорчился Плякин, – вот ведь стерва базарная! Сказала, что это самое настоящее английское пальто! Я его на ботинки свои сменял, в одних сапогах остался!
– Не переживай! Это офицерская шинель, она очень хорошая, не хуже пальто будет, – улыбнулся Лавр.
***
На берегу Осечки
четверо мужчин жарили на ивовых прутках рыбу.
– Рыбку пожарить, да бабу похарить, вот две радости и остались, – сказал одутловатый мужчина с белёсыми, почти невидимыми бровями и маленьким пухлым мокрогубым ртом.
– Да нет, Гриша, – ответил крепкий мужик, с костистым лицом, – есть ещё одна радость, краснопузым салазки загнуть, – и искоса глянув из под густых бровей на соседа справа, спросил – верно, я говорю, Пётр Семёнович?
Воропаев ничего не ответил и молча пошевелил палкой угли.
– Василий, расскажи, как грека сработали. Что взяли, кому сдали, когда деньги будут? – спросил любитель двух радостей.
– Взяли мы, Григорий, 30 червонцев золотых и бумажками 450 карбованцев. Женскую накидку меховую я бабе своей подарил, пусть порадуется, а шубу с воротником бобровым Петруха дядьке своему отдал, у которого мы отлёживались, – ответил молодой курносый парень со светлыми, расчесанными на прямой пробор сальными волосами.
– Господин Пилюк, – сказал саркастическим тоном Воропаев, – где вы нашли этого идиота? – он палкой указал на Василия. – Завтра его дама напялит на себя эту накидку и пойдёт на базар. Вдруг хозяин опознает свою вещь? Эта мадам, не раздумывая, скажет, откуда она у неё. С шубой возможен аналогичный вариант. Дальше продолжать?
– Татьянка? Ни в жисть меня не продаст! Она баба надёжная!
– Ба-ба на-дёж-ная, – раздельно произнёс Воропаев и расхохотался, – нет, он действительно идиот!
Василий сидел, вжав голову в плечи. Он знал, что Момот и Пилюк строго следуют советам этого малохольного бывшего сыщика.
Воропаев вдруг резко оборвал хохот, и всем на мгновение сделалось жутко.
– Фёдор, – повернулся он к Пилюку, – надо продумать, чтобы добычу раскидывали по хуторам и станицам, под видом горожан меняющих ценности на продукты – это первое! Второе – крупные партии надо сбывать в Новороссийске, Ростове и Ставрополе! В Армавире, в конце концов! В Екатеринодаре с каждым днём становится все опаснее!
– Обмозгуем, Пётр Семёнович! Всё, как ты говоришь, сделаем!
Воропаев молча встал и, не оглядываясь, пошел в сторону шалаша, почти незаметного в прибрежных камышах. У него с утра было прекрасное настроение. Опять во сне приходила Варвара Семёновна и смотрела на него печальными глазами. Целый день он вспоминал её взгляд и не мог понять, что она хотела ему сказать, и настроение постепенно портилось. Он шёл, сбивая палкой кусты чертополоха, представляя, что это головы идиота Василия и его любимой Татьяны. Он никогда её не видел, но твёрдо знал, что она такая же идиотка!
***
Когда Лавр и Василий утром пришли на работу, в кабинете было пусто, только из-за двери, где сидел Ванин, раздавался пулемётный стрёкот старенького «ундервуда».
– Ты что, Колюнь, спать не ложился? – удивленно спросил Василий.
– Здесь на стульях чуток поспал, – ответил Ванин, не переставая печатать.
Они, не спеша, сделали по первому глотку чая, как в кабинет вошёл моложавый подтянутый мужчина с зачёсанной назад темноволосой гривой и весёлыми карими глазами.
– Знакомься, Яков, это Лавр Павлович. С нами бандитов давить будет! – сказал Плякин. Мужчина крепко пожал руку: – Яков Юхно. А я про вас знаю, мне Александр Петрович рассказывал. Рад, что будем вместе работать! – и, усевшись верхом на стул, сказал – Вчера Прокофьев разгон давал! Требовал активной работы. У него из ЧК и штаба армии товарищи сидели. Очень озабочены они бандой Пилюка.
– Мы тоже озабочены! – усмехнулся Василий, – вчера только об этом и говорили, только не возьму в толк, мы что, уже все банды переловили, один Пилюк остался?
– Нет…– задумчиво произнёс Яков, побарабанив пальцами по спинке стула, – думаю, дело в другом, эта банда ближе всех к городу, и они полагают, что основная часть разбоев их рук дело. Наведём здесь порядок, люди нам поверят. Они ведь не только грабят и убивают, они ещё и народ против Советской власти агитируют. С большими бандами понятное дело, ЧК и армия будет справляться. А Пилюк – это наша забота…
– Лавр Павлович тоже говорил, что это они в город шастают, – вздохнул Василий.
– Сейчас все соберутся, разделим адреса и пойдём уточнять списки похищенного – он взглянул на Лавра – Это вы правильно сказали, товарищ Ермаков. С такими списками много не наработаешь, мне Ростовцев сказал, я его вчера вечером встретил.
***
Председатель ревкома ещё раз перебрал бумаги и обвел взглядом собравшихся: – Товарищи, совещание окончено. Прошу по рабочим местам.
Все потянулись к выходу, на ходу доставая из карманов кисеты и папиросы.
– Товарищ Пилюк
, задержись на минутку, – сказал Полуян. Коренастый мужчина в гимнастёрке и пиджаке, под полой которого угадывалась кобура, остановился и шагнул в сторону, пропуская людей к выходу.
– Присядь, Моисей Прокофьевич, разговор к тебе есть, – озабоченно произнёс он и, откашлявшись, добавил, – неприятный разговор.
Пилюк сел и положив тяжёлые кулаки с узловатыми пальцами на стол:– Слушаю тебя внимательно, Ян Васильевич.
Полуян опять переложил на столе бумаги, собираясь с мыслями:– Неподалёку от города орудует банда твоего однофамильца. Есть серьёзное предположение, что большой процент убийств их рук дело, – он пристально взглянул ему в глаза – кем он тебе приходиться? Не братом ли?
Пилюк широко улыбнулся и откинулся на спинку стула: – Теперь понятно, чего хлопчик из ЧК вокруг меня вертелся. Вижу, чего-то спросить хочет да не решается! Ян Васильевич! Ты же сам елизаветинский, у нас плюнь, в Пилюка попадешь! Может он и родственник дальний, так что ж теперь, пол станицы к стенке ставить? – и весело рассмеялся.
Председатель ревкома шутки не принял: – Родственники бывают близкие и седьмая вода на киселе. Кем он тебе приходится?
Моисей Прокофьевич наморщил лоб, и вдруг, хитро прищурившись, спросил: – Как его хоть зовут?
– Фёдором, – ответил Полуян, не сводя с него глаз.
– Двух Фёдоров знаю. Один – бабки Меланьи внук. Батька его на мельнице працювал
, а второй в Екатеринодаре лавочку имел. Вот который лавочник, моего покойного дядьки сын. То есть двоюродный брат. Но я с ним не знался, они на Выгонной жили, а мы около церкви. Только на Рождество и на Пасху здоровались. Вот только, кто из них в бандиты подался?
– Ты, Моисей Прокофьевич, председатель ревкомиссии по борьбе с бело-зелёными и спрашиваешь, кто из них бандит? – неожиданно вскипел Ян Васильевич, – это я у тебя должен спрашивать!!!
Пилюк не изменив позы, спокойно ответил: – Бело-зелёные – это третья сила в Гражданской войне, которую мы ведём с белогвардейцами и интервентами. Здесь политический вопрос, а вы с меня за какого-то бандита спрашиваете. Завтра какой нибудь Пилюк карманы на рынке начнет резать, и мне что, надобно будет каждого щипача лично знать?
– Хорошо, иди Моисей Прокофьевич, работай, – устало сказал Полуян. Пилюк, не торопясь встал и протянув для прощания руку, с улыбкой произнёс: – Ну, правда, Васильич, не знаю, кто из них! Вот те крест!
***
– Пока наши товарищи уточняют приметы похищенного, мы с вами сходим в городскую больницу. Попробуем согласовать вопрос по вскрытиям, – надевая пальто, промолвил Пришельцев.
За разговорами дорога была незаметна и вскоре они уже стояли перед высокой дверью с начищенной до зеркального блеска медной табличкой «Главный врач Екатеринодарской городской больницы доктор медицины Исай Яковлевич Меерович
». Александр Петрович вежливо постучал.
– Да, да, будьте любезны, – раздался из-за двери сочный бас. За столом, покрытым зелёным сукном, сидел пожилой, породистый мужчина в белоснежном накрахмаленном халате. Грива чёрных с густой проседью волос была зачесана назад, открывая высокий лоб. Тёмные глаза приветливо, но внимательно рассматривали гостей. Пришельцев представился.
– Прошу вас, господа, садитесь. Чем могу быть полезен вашему ведомству?
– Исай Яковлевич, мы пришли по поводу организации и проведения судебно медицинских экспертиз. Отсутствие заключений крайне затрудняет следственную работу и делает невозможным проведение определённых оперативных действий. Мы с коллегой пришли к вам как к главному врачу …
Меерович весело улыбнулся: – Я, милостивый государь, не главный врач, его пока нет. Просто сижу по старой памяти в своем кабинете но, безусловно, мы окажем вам всемерное содействие!
– Исай Яковлевич, В этой больнице, , служил патологоанатом, с которым мы тесно сотрудничали. Если мне не изменяет память, это был судебный врач Иванов Пётр Афанасьевич.
– Не изменяет! Смею вас уверить, Пётр Афанасьевич хирург божьей милостью! Конфликт с одним крючкотвором из медицинского департамента привёл к тому, что его отлучили от операционного стола. Ситуация скажу вам, была презабавная, что собственно и послужило причиной ссылки. Пётр Афанасьевич осматривал больного с острым животом
, а этот господин входит в смотровую с проверкой санитарного состояния. Иванов как раз проверяет симптом Щеткина – Блюмберга
, больной вскрикивает, а этот чудак, вы только представьте, господа, говорит, – что вы делаете! У человека боли, а вы давите ему на живот! Петр Афанасьевич объяснил ему куда идти. У больного реактивная стадия, понимаете ли, а тут над душой стоят! Он взял его за шкирку и вышвырнул из смотровой, – Исай Яковлевич заразительно рассмеялся, а затем, вздохнув, добавил: – А сам вылетел на несколько лет из операционной!
– А где он сейчас? – спросил Лавр.
– В Ревеле
, – ответил Меерович, – но вы не переживайте, я вам порекомендую замечательного и очень грамотного профессионала. Михаил Александрович Ерохин
– это то, что вам необходимо!
– Не его ли объявления давались в «Кубанских ведомостях»? – с улыбкой спросил Пришельцев, – если я не ошибаюсь, там шла речь о венерических и мочеполовых болезнях.
– Не ошибаетесь! – хитро подмигнул Исай Яковлевич – Но смею вас заверить, что лечение французского насморка
ни в коей мере не умоляет его познаний в судебной медицине!
***
Они вышли на улицу, и Лавр взял Александра Петровича под руку: – Если у нас есть немного времени, я бы хотел сходить на могилу к Григорию Спиридоновичу
.
Они свернули на Рашпилевскую, и вскоре вошли в кладбищенские ворота.
– Какая необычная могила, – сказал Лавр, кивнув головой в сторону небольшой колоннады, – я признаться, впервые вхожу с этой стороны и никогда её не видел.
– Это могила мадам Турищевой
– рассеянно ответил Пришельцев, – говорят, была известным медиумом
.
Немного попетляв по заросшим травой тропинкам, они подошли к небольшому, слегка позеленевшему скорбящему ангелу, который, опершись на серый гранитный крест, приложил ладошку к груди и печально, с лёгким укором, смотрел в серое небо.
– Здравствуй, Гриша, – сказал Александр Петрович. Лавр сглотнул, чтобы прогнать комок, неожиданно возникший в горле. Не сговариваясь, они потянулись за папиросами и закурили: – Так и не отомстили мы за тебя …
– Удивительно, ни один из агентов ничего не сообщил, как будто из воздуха этот мерзавец появился.
– Да…, по всем каналам отрабатывали. Я, чего уж тут греха таить, и деньги через информаторов обещал и послабление всякому, кто на убийцу покажет, – задумчиво ответил Александр Петрович.
– А что с супругой? – спросил Лавр.
– Мы поддерживали связь до лета 1913 года, а потом Елена Ивановна уехала к сестре в Тихорецкую. Я наказал тамошнему приставу, чтобы при нужде оказывали всемерную поддержку, а вот сын
… – Александр Петрович помрачнел, – убили его в 18-м, в Екатеринодар он шёл, и вот не дошёл. Случайно пачку старых донесений в шкафу нашёл, оттуда и узнал.
Легкий ветерок донёс запах гари.
– Опять что-то горит, – сказал Пришельцев – и вдруг печально улыбнувшись, задумчиво добавил, – у меня детство ассоциируется с запахом яблок и свежескошенной травы, а чем будет пахнуть детство нынешнего поколения?
– Надеюсь, что не сеном, – содрогнувшись, с кривой усмешкой ответил Лавр, вспомнив синие лица и пену вокруг искусанных губ мёртвых солдат, вповалку лежавших в окопе, – после войны этот запах связан у меня с боевыми газами
.
Пришельцев молча покачал головой и вновь потянулся за папиросами.
Лавр провёл рукой по крылу ангела – Идёмте Александр Петрович, как потеплеет, надо будет собраться и прибрать могилку. Ну и помянуть, конечно!
***
Не успели они войти в коридор, как к ним навстречу выскочил взъерошенный Ванин: – Александр Петрович! Опять женщину задушили! Ростовцев уже там, просил вас подойти.
– Раз просил, значит подойдём, Давайте адрес, Николай Акимович.
– Это недалеко, всего два квартала.
Через несколько минут они уже входили в небольшой, чисто прибранный общий дворик. Соседи испуганно толпились у двери угловой квартиры.
– Доброго дня, – поздоровался Пришельцев, – рассказывайте, что стряслось?
– Ох, просто страх господний! – дородная женщина обхватила руками пухлые щеки, – я на кухне была, борщ варила и вдруг крик, Галину убили! Выскочила я, значит, а её муж Савва Матвеевич по двору мечется и кричит! Тут дворник наш подбежал. Я его в полицию и отправила.
– В милицию, – поправил Лавр.
– Ну да, в её самую, а сама в комнату заглянула! – она всплеснула руками, – лежит Галина на кровати. Как живая, только мёртвая совсем!
