banner banner banner
Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1
Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1

скачать книгу бесплатно


Ему показалась, что он ослышался: – Сын??? Господи, почему ты молчала?

– Я не молчала, а сказала тебе при первой же встрече, – она улыбнулась и сразу же превратилась в прежнюю Людмилу из прошлого. – Теперь как дворянин, офицер и просто порядочный человек вы обязаны на мне жениться!

Лавр долго молчал, осмысливая услышанное: – Как его зовут?

– Виктор. Он у моей тёти в Армавире. Чудесный мальчуган, и со временем будет очень похож на тебя. Насчёт женитьбы я, конечно же, пошутила.

– Я не смогу без тебя, – тихо сказал он. Людмила встала, подошла к нему сзади, обняла, прижалась к его затылку и тихо сказала: – Я тоже, но ведь ты хочешь бежать из России…

Лавр помотал головой: – Не знаю… ничего не знаю, но потерять тебя снова я не смогу…

Она поцеловала его в макушку, вернулась на свое место и, положив по-мужски сжатые в кулаки руки на стол, сказала: – С женитьбой, до победы мировой революции, мы подождём. Давай подумаем, как жить дальше?

– Не знаю, – он снова покачал головой – Но воевать против своего народа не буду.

– А защищать будешь? – спросила Людмила – Меня, Витюшку, родных, землю, на которой ты вырос?

Лавр не успел ответить. В дверь постучали, и на пороге появился красноармеец: – Разрешите, товарищ Донская? Командир второго эскадрона до вас послал. Личный состав на занятия для изучения Азбуки Коммунизма

собран.

– Сейчас иду, – ответила она, и встала, расправив гимнастерку, – что у нас сегодня?

– Параграф № 49. Там про… это … – он собрал лоб в гармошку и через мгновение радостно выпалил: – Вот! «О материальной возможности осуществления прав рабочего класса», а потом эскадронный про положение на фронтах расскажет.

Людмила посмотрела на Лавра, боец по своему расценил её взгляд и потянул из кобуры наган: – А их благородие я сейчас, в карцер возверну и караул приставлю.

– Лавр Павлович Ермаков, старый проверенный товарищ, и в конвое не нуждается, – она строго взглянула на него, – свободен, скажи, что через пять минут начнём.

Когда дверь закрылась, Людмила выдержала паузу, и как о решённом, сказала: – Я на политчас, а ты подумай о том, что будем делать дальше. Прежде всего, надо решить, что ты делал по дороге в Новороссийск.

Затем достала из стола папиросы, положила сверху фотографию сына, чмокнула его в щёку и вышла.

Лавр закурил и взял фотокарточку в руки. На него смотрел, насупив сросшиеся брови, вихрастый белобрысый мальчуган в светлой рубашке и длинных штанах с помочью через плечо. «Я тоже в детстве блондинистый был», – мелькнула мысль, и на мгновение, неведомая сила перенесла его в прошлое. Он вдруг отчетливо ощутил запах нагретого южным солнцем разнотравья и голос матери: – Лавруша, давай быстренько домой! Обед стынет!

Из-под крепко зажмуренных глаз покатились слёзы. Лавр вытер их и судорожно затянулся. Прошлое не отпускало… Мать, отец, бабушка, двоюродный брат, погибший под Перемышлем. Он явственно видел их лица и слышал до боли знакомые голоса.

Звук хлопнувшей двери разорвал цепь воспоминаний и вернул его в реальность. Людмила села за стол, налила себе чаю и, сделав несколько глотков, спросила: – Скажи Лавр, у тебя есть или может, были родственники в Новороссийске?

– Почему были, у меня там тётя, мамина сестра, – он взял в руки фотографию и вопросительно посмотрел на неё, – я оставлю себе?

– Да, конечно…– кивнула она, – ты знаешь её адрес?

– Знаю. Это для того, чтобы объяснить моё появление?

– Правильно, – и пристально посмотрев на него, спросила – скажи Лавр, только честно, ты у белых не служил? Это буду знать только я.

– Нет, – твердо ответил он и, не дожидаясь очередного вопроса, продолжил, – в январе меня ранило под Шамхором. Как только в марте встал на ноги, сразу начал пробираться на Кубань.

– А что в Баку не остался, говорят очень красивый город?

– Красивый, но там образовался какой-то вакуум власти.

Людмила удивленно вскинула брови: – Это как?

– Дашнаки

, мусаватисты

, эсеры

, Бакинский совет… Я не мог, да и не хотел разбираться в этом бедламе.  Шаумян

вроде бы создал коалицию между большевиками, армянами и мусульманами, однако она продержалась недолго. Вернулся домой, мама не дождалась, родственники неизвестно где. Попытался найти тебя. Работал, где придётся. Думал, что всё успокоится, а когда надежды закончились, решил бежать, – он закурил и твёрдо добавил – воевать я не буду!

– Я тебе воевать не предлагаю. Вернее предлагаю, но против тех, кто враги любого строя. Я хочу, чтобы ты вернулся в уголовный розыск.

Лавр усмехнулся. Она подняла руку и, предупреждая его, продолжила: – Молодой стране нужны профессионалы. Кругом разруха, у народа на руках огромное количество оружия. Волна преступности, поднятая амнистией Керенского

, не спадает. Его птенцы разлетелись по всей стране, и многие их них прилетели на юг. Сегодня ситуация изменилась. Если раньше большинство бывших полицейских было уволено и их место заняли неопытные солдаты, студенты и молодые рабочие, то сейчас правительство положительно относится к возвращению опытных и грамотных сотрудников. Так где живёт твоя тетя?

– В центре, в доме 63 по Серебряковской

, Волощенко Галина Григорьевна. Преподавала историю в гимназии.

– Завтра я подготовлю рекомендательное письмо, подпишу у комполка, и выпишем тебе пропуск в Екатеринодар. Там явишься к председателю ревкома

… и в бой!

– Скажи, а где Хельга?

Ее губы зло искривились: – Эта эсеровская сучка в Цюрихе, ещё в 18-м с Русановым

сбежала… Хорошо бороться за счастье народа, который голодает, жуя швейцарский сыр и шоколад! Кстати, а где Викентий?

– Не знаю – покачал головой Лавр, – я потерял его ещё в конце 1916 года, Кто-то говорил, что его видели в Женеве.

***

– Он же беляк! Пробирался в Новороссийск! – комполка потёр виски руками, – как ты можешь за него просить! Не понимаю! Где твое классовое чутьё, товарищ Донская?

– В первых не беляк, а офицер русской армии, как впрочем, и ты. Во вторых, он шёл в Новороссийск, к тётке. В-третьих, я его знаю с 1907 года, он ничем себя не запятнал. Когда я была в ссылке, Ермаков не прерывал со мной отношений, а это о многом говорит. Вспомни декрет 1918 года, когда стали брать в армию бывших офицеров

. Война скоро закончится, а бандиты останутся. Забыл о бубновом терроре в Чите

? У нас этой сволоты не меньше, ты, что ли их ловить будешь?

– Партия скажет, буду! Вот этой рукой, – он потряс жилистым кулаком, – расстреливать буду!

Людмила весело рассмеялась: – Чтобы расстрелять, сначала поймать надо, а ты можешь только шашкой махать! Сколько ты уже воюешь?

– С 1914 и ещё на японской успел побывать, – угрюмо ответил комполка.

– Вот скажи, что такое дактилоскопия? – улыбнулась Людмила, и не дожидаясь ответа, сказала, – пойми, Евгений Макарыч, новой России, нужны старые специалисты, пока своих не обучим, – и мягко добавила, – подпиши!

Он взял бумагу и прочёл вслух: – Товарищ Л.П. Ермаков командируется в г. Екатеринодар для работы в рабоче-крестьянской милиции, – подперев голову, Евгений Макарович хмыкнул, – товарищ, мать его так! Как хоть зовут этого товарища?

– Лавр Павлович.

– Тьфу…, черт его дери, прям как Корнилова

! Слава Богу, хоть не Георгиевич, – помотав головой, он поставил размашистую подпись, тщательно подышав на печать, любовно оттиснул её на бумаге и протянул Людмиле: – Держи! Сама подписать не забудь!

***

Сильный пронизывающий ветер завывал за окном. Они пили чай и молча смотрели друг на друга. Лавр, наконец, решился задать вопрос, который мучил его всё это время: – Люда, что стало с моими друзьями?

– Их расстреляли, – спокойно ответила она и, не отводя взгляда, продолжила, – людей, с которыми ты случайно встретился по дороге в Новороссийск, когда шёл в своей родственнице, расстреляли как врагов революции.

От неожиданно спокойного тона Лавр поперхнулся чаем: – Каких врагов революции? Что ты говоришь! Они пробирались в Новороссийск просто, чтобы уехать! Неужели их нельзя было отпустить с миром?

– Они военные преступники и не имели права покинуть Россию, не ответив за содеянное. Подполковник Иващенко и подпоручик Фролов – офицеры деникинской контрразведки, Я думаю, тебе не надо рассказывать, что это такое. Твой попутчик, ротмистр Головин, был правой рукой Каппеля

. Под его руководством живьём заморожено огромное количество мирных жителей. Их, по его команде выводили на мороз голыми и поливали водой, пока живые люди не превращались в статуи. Они называли это «методом замораживания», и оставляли этот ледяной ад для устрашения населения и бойцов наступающей Красной Армии, – она перебрала бумаги на столе. – у полковника Белова, старшего офицера генерального штаба в подкладку было зашито письмо для «Русского комитета Северо-Запада»

. Он пробирался в Берлин, а гусар Подбельский собирался не в Константинополь, а в Крым, к барону Врангелю. У него, кстати, тоже было рекомендательное письмо. Ты оказался в компании махровых контрреволюционеров, которые под маской спасения Родины, хотели воткнуть нам штык в спину.

– Я тоже был с ними, – глядя в пространство, упрямо сказал Лавр.

– Ты ехал к родственнице, запомни это раз и навсегда, – строго ответила Людмила и усмехнулась, – к счастью она жива, здорова, и проживает там же.

– Вы уже успели проверить? – он вскинул голову.

– Конечно… Зато теперь за тебя я спокойна, и вот ещё… – Людмила на секунду запнулась, – никогда и никому не говори о том, что у нас с тобой есть Витюшка, – она, предупреждая вопросы, подняла вверх ладонь, – пока не говори, придёт время, все успокоится, и мы будем вместе.

– А победа мировой революции? – грустно спросил Лавр.

Она не ответила, а подошла и закрыла ему рот долгим горячим поцелуем. Лавр понял, что победа над мировым капиталом отодвигается на неопределённый срок.

Утром, покормив его завтраком, она сказала: – В 11.20 товарный идёт на Екатеринодар. Как раз успеешь…

– Когда я тебя увижу? – спросил Лавр.

– Не знаю… Надеюсь, что скоро. Я тебе буду писать до востребования, а ты мне, – Людмила набросала на листке бумаги несколько строк, – вот на этот адрес. И ещё… – добавила она после небольшой паузы – тетя Таня живёт на Николаевском проспекте в 32 доме, недалеко от армянской Успенской церкви. Её фамилия Скворцова, а Витюша – Донской. Но это так, на всякий случай. Вот, возьми, – она протянула ему потрёпанный солдатский сидор

: – Это тебе еда в дорогу, а вот мандат, смотри, не потеряй! Как приедешь, сразу с вокзала в ревком. Я скоро должна быть в Екатеринодаре, буду искать тебя в розыске, – и крепко обняв на прощанье, оттолкнула от себя – иди милый! Всё будет хорошо!

Лавр вышел со двора и, пройдя с десяток шагов, обернулся. Около избы с красным флагом на коньке, вытянувшись во фрунт, стоял часовой. Лица он разглядеть не смог, но по глазам как бритвой резанули металлические розетки на голенищах его щегольских сапог, которые ярко поблескивали на полуденном солнце. Он сплюнул. Плевок покатился серым шариком по придорожной пыли. Лавр вздохнул и, не оборачиваясь, пошёл к железнодорожной станции, которая виднелась неподалеку.

***

Выйдя на привокзальную площадь, Ермаков огляделся. Везде были видны следы недавних боёв. Под деревом валялась убитая лошадь, над которой уже вились жирные зелёные мухи, ветер трепал обрывки каких-то бумаг. На углу, из мешков, туго набитых песком, была обустроена огневая точка, вокруг которой россыпью поблёскивали гильзы. «Высокая плотность огня была», – подумал он, глядя на изрешеченные пулями мешки. На красной кирпичной стене аккуратно была приклеена бумага, на которой, издали, выделялось – «Приказ». Лавр прикурил, подошёл поближе и начал внимательно читать:

ПРИКАЗ

по гарнизону города Екатеринодара

№5

20 марта 1920 года

1.

Уличное движение разрешаю до 23.00 по местному времени, после чего движение по пропускам, выданным комендантом города.

2.

Всем командирам и комиссарам отдельных частей, принять решительные меры против безцельной уличной стрельбы вообще и в частности по аэроплану. Взыскивать буду с того начальника района, у котораго производиться стрельба.

3.

Командиру первой бригады № дивизии Михину немедленно организовать и произвести уборку на побережьи р. Кубани и прилегающаго к ней районов от трупов животных, а также обозов брошенных противником. Необходимые для этого перевозочные средства получить от Коменданта города, для уборки привлечь рабочие баталионы. Места свалки трупов должны быть указаны представителем гражданской власти. Обозы поставить в порядке на одну из ближайших площадей, установив их охрану своим распоряжением.

4.

Конным командам держаться средины улицы, одиночным правой стороны, отнюдь не захватывая тротуара. За исполнением сего строго следить милиции и военным патрулям.

5.

Воздушныя пираты противника производят налеты на город и сбрасывают бомбы, от которых страдает только мирное население. Для борьбы с налетами противника Начардиву № товарищу Барашкову приказываю в 24 часовой срок организовать воздушную оборону города по данным мною секретным указаниям.

6.

Командирам частей в своих работах высылать в общественныя скверы и сады, ежедневные хоры музыки, игру которым разрешаю от 17-ти до 21-го часа.

7.

Всем командирам отдельных частей в суточный срок все обозы 2-го разряда вывести из города и расположить их за северной окраиной в районе садов.

Начальник Гарнизона Рыбалко

Военком Мерейно

– Гражданин, ваши документы! – обернувшись, он увидел солдата в потёртой шинели и солдатской шапке с красной лентой. Рядом стоял молоденький паренёк в чёрной тужурке и фуражке с железнодорожными молоточками на тулье. У обоих на рукавах белели новенькие повязки, на которых ярко выделялись большие чёрные буквы ГМ. На плечах висели винтовки с примкнутыми штыками, а у парня на поясе болтались две гранаты-бутылочки

, привязанные за боевое кольцо, и револьвер в чёрной, морского образца кобуре, на длинных ремешках. Лавр молча, протянул мандат. Солдат взял его и начал читать вслух:

Председателю