Верни моё сердце

– Ты со мной не спорь, дочка. Я это делаю не для тебя, а для себя. Пришел, увидел, успокоился. Станет внук старше, буду реже надоедать, а пока месяца три терпи, – говорил он, обнимая дочь. – Марина не заходила?

– Пап, ты каждый день задаешь мне этот вопрос. Обязательно скажу, если это произойдет. Она мне ясно дала понять, чтобы я на нее не рассчитывала. Мы гуляем, и я заезжаю в супермаркет. Ты мне привозишь то, что я прошу. Пап, ну не сердись, я справляюсь с твоей помощью.

Карина кормила сына грудью, подстраивалась под его режим, иногда и спала с ним в одной постели. Не сказать, что Максим был тихим и спокойным ребенком, но у нее не было возможности провести сравнение, и она мирилась с тем, что есть. В квартире был порядок, в холодильнике продукты, а машина стирала сама по ночам. Проблемы возникли внезапно. В конце апреля к ней нагрянули представители органов опеки. Карину не смущал их визит, и она не боялась последствий этого визита. Ее беспокоило другое: кому нужно было «усложнять» ей жизнь? В отличие от сестры, которая не заходила к ней, Роман Фомин пришел через две недели после выписки из роддома с поздравлениями и подарками. Сергей Руденко встретил ее на прогулке и поздравил букетом и конвертом.

– Я не знаю, что дарят таким крохам. Сама сообразишь, – говорил он, шагая рядом с ней по аллее. – Может, тебе помощь нужна?

– Спасибо, Сергей. Я справляюсь с помощью папы.

– Ответь мне на один вопрос: это ты рассказала о нас с Мариной ее мужу?

– Я! Но не о вас, а о ваших машинах, припаркованных у подъезда. Выводы, я просила сделать ему самому. Считаешь, что я поступила подло? Тогда тебе следует знать, что предложила мне сестра в отношении тебя. Так, мелочи: переспать с тобой и заявить, что ребенок от тебя. Пока ты доказываешь свое отцовство, я живу припеваючи на твои деньги. Как тебе такой поворот?

– Ты могла это сделать? – спросил Руденко удивленно.

– Не могла. Я, мать одиночка, как не странно, знаю, что такое честь и совесть. Я принимаю помощь друзей, но стараюсь не вешать свои проблемы на них. Это мое решение, – сказала Карина, кивая головой на коляску. – Моя жизнь и мои успехи или промахи. Ответь мне честно: между вами был скандал?

– Нет. Был телефонный звонок Марине, после которого она спешно покидала квартиру. Романа я не видел и не встречался с ним. Я одного не пойму: зачем она так рисковала? Заявила, что разводится с мужем из-за меня, хотя я не собирался связывать свою жизнь с ней, и она об этом прекрасно знала, – ответил он.

– Возможно, надеялась, что ты передумаешь и примешь другое решение. До свидания. Нам пора домой.

– Я не буду навязываться. Мой номер телефона у тебя есть. Звони, я буду рад помочь. Удачи.

«Неужели это моей сестре неймется? Зачем ей это? Она знает, что оба мужчины нам с Максимом могут быть только друзьями, как знает и то, что ни один из них к ней не вернется», – думала она, проводив «опеку». В это же время, она заметила, что «фасолина» в ее груди, появившаяся после родов, стала больше и напоминала уже чуть ли не перепелиное яйцо. Карина знала, что шутить с этим, а тем более затягивать, опасно, но ей хотелось продлить грудное кормление. «Подожду еще немного, понаблюдаю и схожу к врачу. Насильно меня оперировать не будут, но я буду знать, к чему готовиться», – думала она. Максиму было два с половиной месяца, когда она отправилась к врачу. То, что она пережила, могут понять люди, побывавшие в подобной ситуации. Карина позвонила одной их своих подруг и попросила приехать в свободное время.

– Наташа, у меня к тебе очень серьезный разговор. Ты меня, пожалуйста, выслушай до конца, а потом поговорим, – попросила Карина, пришедшую подругу.

– Речь пойдет о Диме? Вы решили жить вместе? – спросила Берестова Наташа, чуть не плача.

– Наташка, ну причем здесь Митя? Присядь, и поговорим откровенно. Я знаю, что ты с ним, мягко говоря, встречаешься, что ты его давно любишь и поэтому у тебя ко мне эта необоснованная дурацкая ревность. Митя мне друг. У нас с Фоминым никогда не было не только близких отношений, но и попыток сблизиться. Не ревнуй меня к нему. Не накручивай себя, – говорила Карина, глядя на подругу. – Ты убедила себя в том, что отец Максима Митя? Нет! Когда-нибудь я расскажу тебе о нем, но не сейчас. Мы дружим впятером, но у тебя не возникает ревности ко мне и Олегу, или к нему и Насте. Почему? Олег неравнодушен к тебе, но не ревнует тебя к Мите. Мало ли кто к кому что-то чувствует. Если бы чувства были взаимными, этого не скрыть. Ты вспомни меня и Плетнева.

– Тогда о чем пойдет речь? – тихо спросила Наташа.

– Обо мне, Наташа, и о моей проблеме. Мама и Марина мне не помощники. Не заставляй меня обращаться к Мите. Тебе проще будет помочь мне самой, – сказала Карина и поведала о результатах похода к врачу. – Наташа, я не могу свалить на папу еще и это. Он мне поможет с Максимом, не откажет, но ты понимаешь, как он будет переживать. Лучше это сделать, не посвящая его в проблему. Будет скверный результат – будет разговор, а если все обойдется, пусть останется тайной. Мне будет нужен всего один, максимум два дня, – объясняла Карина свое решение. – И, ради Бога, не надо говорить об этом друзьям.

– Не раскисай раньше времени. Ты можешь полностью на меня рассчитывать, я помогу. Думаю, двумя днями дело дома не ограничится, поэтому я возьму неделю, а дальше посмотрим. Что скажешь отцу? – спросила Наташа.

– Ничего. Если он застанет тебя в квартире без меня – тебе придется соврать, а если с тобой – объяснения лишние. Будет звонить – отвечу, скажу, что ты у меня в помощницах.

– Переживаешь? – спросила сочувственно подруга.

– Я, Наташка, не переживаю, я боюсь! Ты ведь знаешь, что можно увидеть на снимке и что за картина может предстать в ходе оперативного вмешательства. Я за Максимку боюсь. Родила парня и бросила на произвол судьбы. Хорошо, если все ограничится только прекращением грудного вскармливания, а если предстоит лечение. Подумай, что ждет моего кроху.

Операция прошла без осложнений, а результат гистологии оказался отрицательным. Опухоль оказалась доброкачественной, а разрез, сделанный по ореоле, был почти незаметным. Карина с помощью подруги быстро справилась и морально и физически. По настроению и разговорам отца, она поняла, что у него на работе есть проблемы.

– Пап, я нашла няню для Максима. Отзывай меня из отпуска по уходу за ребенком на ставку, – предложила Карина.

– Откуда такие мысли, дочка? Во-первых, ты кормишь внука, во-вторых, вся твоя зарплата на ставку уйдет няне. К чему такие крайности?

– Максима я не кормлю, он уже три недели на искусственном вскармливании. Пройдет пора отпусков, и я могу уйти опять в свой отпуск. Пап, это выход.

– Почему ты бросила кормить, а я узнаю об этом только сейчас? Были проблемы с молоком? – спросил отец с упреком.

– Были, пап. Извини, что не сказала сразу, – оправдывалась дочь, рассказывая о проблеме и ее решении.

– Обещай мне не делать больше секретов из того, что у тебя происходит, – просил отец.

– Обещаю. Прости. Давай возвращай меня с семнадцатого числа. Няня живет в нашем доме на десятом этаже, над нами. Ей лет 55-60. Будет приходить к семи часам, и уходить в час. На ней только уход и кормление. Гулять мы будем после работы.

– Не боишься доверить ребенка чужой тете?

– Пап, мы шапочно знакомы лет пять. Она сама предложила мне помощь, когда гуляли по вечерам. Посмотрим, что из этого выйдет. Ты напомни маме о выплатах мне. Так мы сможем и няне заплатить и зарплату мою сэкономить, – попросила Карина.

Карина вышла на работу семнадцатого июня, когда Максиму исполнилось три с половиной месяца, оставляя его на няню. Она работала на ставку и без ночных и суточных дежурств. Так прошел год. Максима отдали в ясли, и жить стало проще. Карина работала полную смену, а в дежурства оставляла сына на своего отца. У ее мамы «проснулись» родственные чувства и она навещала дочь и внука раз в месяц, привозя процент от прибыли или подарок. Визиты мамы были недолгими, но это Карину не огорчало. Мама, как это ни странно, приняла рождение внука более болезней, чем развод Марины. Наверное, поэтому, Карина не могла сказать маме того, что доверяла отцу. С ним ей было легко и спокойно. Она не ждала от него неудобных вопросов, у них всегда были темы для разговоров. Даже простая прогулка из детского сада до подъезда ее дома, находила им тему для разговора. Проводив ее с внуком, отец возвращался к машине, оставленной у детского сада, и ехал домой. Карину любили в коллективе, хотя многие ее не понимали. Дочь заведующего отделением не козыряла родством, вела себя на равных с коллегами, была молодым, но грамотным специалистом. Ее коммуникабельность, простота в общении, приветливость и участливость вызывали уважение. Она не разделяла больных из обычной палаты и платной, терпеливо выслушивала пожилых пациентов и отчитывала молодежь за отсутствие терпения и выдержки.

В июне четырнадцатого года ее группа собиралась отметить пятилетие выпуска. Выбрали двадцать первое число. Отец Карины настоял, чтобы дочь посетила это мероприятие.

– Не говори мне, что тебе не интересно, как устроились твои сокурсники. Ты встречаешься с Наташей и Дмитрием, но ничего не знаешь об остальных. Я останусь с Максимом и заночую у тебя, если вернешься поздно. Не надо со мной спорить. Тебе нужно бывать среди сверстников, – настаивал отец.

Карина целую неделю готовилась к походу в ресторан, купив для этого случая новый наряд. Вечер прошел весело, напомнив студенческие годы. После двадцати двух часов она собралась домой, оставив для связи свой телефон и занеся новые контакты в свой. Дмитрий Фомин собрался ее проводить.

– Карина, давай с тобой сбежим ото всех. Позвони Анатолию Викторовичу, что задержишься, – предложил он.

– А ты знаешь, давай! Поедем в любую гостиницу, ты со мной переспишь и успокоишься, – говорила Карина с вызовом. – Я была о тебе лучшего мнения. Ошиблась! Тебе так важна ночь со мной? А, как ты объяснишь это Наташе? Как я ей это объясню? Выходит, мы с тобой оба ее предаем? Зачем ты с ней спишь, обманываешь, если хочешь другую? Это непорядочно, – говорила Карина, замечая Наташу, наблюдавшую за ними. – Ты столько лет был мне верным другом и помощником, а я никогда не встану между вами. Лучшее, что ты можешь сделать – это уважать чувства Наташи. Прощай.

Карина села в такси и поехала домой. Ей было жаль Наташу, которая искренне любила Фомина. Жаль Митю, который так и не дождался от нее взаимности. Жаль себя, такую правильную и порядочную, которая так и не может до сих пор забыть Плетнева.

– Ты почему вернулась так рано? – спросил отец, убавив звук телевизора, не поднимаясь с дивана. – Максима искупал, накормил и уложил.

– Все хорошо, пап,– ответила Карина, присаживаясь на диван рядом с отцом и положив ему свою голову на плечо. – Всех и обо всех узнала. Получила массу интересной и полезной информации и положительных эмоций. Спасибо, что настоял на встрече. Было действительно интересно и весело. Правда, чуть не рассорилась с Митей перед отъездом.

– Дмитрий все еще надеется на твою взаимность. Мне его искренне жаль, – сказал отец, похлопывая дочь по плечу.

– Жаль? А тебе его не будет жаль дважды, если он повторит твою судьбу? Пап, я сама уже мать и многое вижу, хотя не все понимаю. Митя сам должен принять решение, и либо прекратить нашу дружбу, либо продолжить. Извини меня.

Месяца два она видела Дмитрия только мельком и изредка. Во время отпусков, члены бригады менялись, смены не совпадали, как и дежурства. Митя не звонил, а вот Наташа и звонила, и забегала в выходной. Карина ни о чем не спрашивала подругу, и разговор о Фомине не заводила.

В начале сентября она на две недели поехала с сыном на дачу. Дача старших Ильиных была добротным домом в один этаж с мансардой. Если десять лет назад здесь собирались в выходные и праздники всей семьей, то в последние пять приезжали наездами. Анатолий Викторович, как хозяин, позволил соседям по даче использовать свой сад и огород на их усмотрение. Соседи приняли предложение. Ухаживали за садом, выращивали овощи на огороде и реализовывали плоды своих трудов. А вот сам дом ждал редкого приезда хозяина с дочерью. В доме было две комнаты, кухня и кабинет, а попасть в него можно было через застекленную веранду. Мансарда давно пустовала. Место было очень красивое. Дачный поселок в три улицы растянулся вдоль небольшого перелеска, а за ним, под обрывом протекала речка. Именно обрыв и река не дали развернуться большому строительству в этом районе. Старые дачи оказались в черте города. Они активно скупались под застройку домов. Два, три участка, и новый коттедж построен. Сюда теперь ходили даже маршрутные такси по новой асфальтированной дороге. В трех километрах от поселка, за рекой было небольшое село, где состоятельное городское население скупало земли под строительство недвижимости.

На дачу Карину с сыном привез отец и помог с уборкой. Вернее он был при внуке, а дочь занялась уборкой. Две сумки были разобраны, а вещи и продукты из них были разложены. В комнатах был порядок. Старенький холодильник и чайник работали, а все остальное Карина привезла с собой. Именно потому, что сумок было две, она и попросила о помощи отца.

– Если бы ни твое дежурство завтра, я оставила бы тебя здесь, – говорила она отцу. – Приезжай, когда сможешь. Маме привет.

Она проводила отца и тут же «случайно» встретила соседку.

– Здравствуй, Карина. Ты к нам надолго? – спросила та с любопытством.

– Здравствуйте, Екатерина Петровна. Думаю на пару недель, а там как получится, – ответила Карина, развешивая одеяло и плед для просушки.

– Малышу твоему сколько? – задала она очередной вопрос, присаживаясь на скамейку.

– Полтора года. Он у нас уже почти взрослый, – улыбнулась мать.

– Тебе может молоко деревенское нужно, сметана, творог, яйца? Все натуральное, свежее. Нет, это ни мы держим хозяйство. Из-за реки возят в город на продажу и к нам заезжают. Здесь теперь мало кто остался из старых владельцев, все больше с прислугой. Ты подумай, и скажи мне, а я позвоню и закажу. Они не обманывают. При обмане, кто у них в следующий раз купит?

– Значит, будем переходить на натуральные продукты? – вновь улыбнулась Карина.

– Зря улыбаешься. Ты в своем супермаркете помидоры видела? А когда их сняли с куста, знаешь? Вот и не смейся. Я тебе могу продать тот, который на тебя с куста смотрит, как и огурец, как яблоко, как картофель молодой.

– Вот я чего хочу, Екатерина Петровна! Молодого картофеля в мундире и салат из помидор. Соберете мне к ужину, а я заплачу. Вы заказывайте все на мою долю, но немного.

Общение с соседкой происходило по вечерам, когда она приходила на чай, закончив все свои «огородные» дела. Видимо, ей не хватало общения или надоел телевизор. Она приходила то с банкой варенья, то с медом, то с пирогом. Засиживалась не более часа и уходила до завтра. Карина весь день проводила с сыном. Они завтракали и шли на прогулку: гуляли в перелеске или шли на реку. Она помнила, как меньше двадцати лет назад, проводили здесь лето с братьями и сестрой. Как бегали по берегу, как прыгали с обрыва, не боясь свернуть себе шею, как дрались с соседскими детьми, как лезли в соседский огород за огурцами, которые, по их мнению, были вкуснее. У деда не получилось сделать из них ни одного рыбака. Сидя на берегу сонные, они больше клевали своими носами. Всем нравился поздний ужин у костра с печеной в золе картошкой и чаем из котелка, пахнущий дымком, рассказы деда из своего детства. А еще дед Белов был большой умелец и выдумщик. За воспоминаниями Карина с сыном обошли коттеджный поселок, который совсем не напоминал дачный. В одну из таких прогулок, машина, которую они пропустили, сойдя на обочину, остановилась, и из нее вышел Руденко.

– Карина! Вы что здесь делаете? Как вы сюда попали? – спрашивал он удивленно, переходя дорогу.

– Ты опять нарушаешь правила, переходя дорогу так неосторожно, – улыбнулась Карина. – Мы уже неделю живем в своем доме в дачном поселке, а здесь гуляем. Я в отпуске, но куда с ним ехать? А здесь хорошо: воздух свежий, народу мало и продукт весь натуральный.

– У вас здесь дача? А у моих родителей здесь дом, а я при них. Сколько же мы не виделись? Максим совсем большой стал. Я видел его весной в коляске, а теперь он уже на своих ногах ходит.

– Нам полтора года, Мы больше полугода самостоятельно ходим. Как твои дела? – спросила Карина, разглядывая старого знакомого.

– Все нормально. Работаю, родители настаивают на том, чтобы я женился, а я все раздумываю. Мы знакомы давно, но живем вместе около года. Не то, чтобы сомневаюсь, просто не тороплюсь, – ответил он буднично.

– А ты уверен, что ей не надоест долго ждать? – спросила с улыбкой Карина. – Подождет, подождет и сбежит. Шучу я.

– Все может быть. В гости не пригласишь?

– Извини. У нас режим. Мы «принимаем» до двадцати часов, а потом у нас отбой. Захочешь пообщаться, приезжай раньше. Вон наш деревянный теремок, – сказала она, показывая рукой на дом.

– Я понял. Заеду в следующий раз раньше и до отбоя.

Сергей Руденко приехал в гости к Карине с сыном уже на следующий день, привезя в подарок Максиму большую детскую машину. В ней можно было катать ребенка, как в коляске, а сняв кузов, машина превращалась в сидячий самокат на четырех колесах.

– Это первый личный транспорт Максима, – говорил Руденко, и, кажется, он ему нравится. Я заработал чай? Ты знаешь, у меня остались детские воспоминания от такой вот дачи. Как же это было давно.

– А я хорошо помню мое беззаботное детство, проведенное здесь, – говорила Карина, приглашая Сергея в дом. – Мне нравится все, но бываю здесь крайне редко. Соседи присматривают за домом, а мы сдаем им в аренду сад и огород. У меня есть хороший кофе, хотя и растворимый.

Они проговорили больше часа, прежде чем Руденко собрался уезжать. Следующие два дня, по дороге в родительский дом он делал короткую остановку у дома Карины, находя причину часок пообщаться. А еще через пару дней, Карину навестила мать Сергея. Карина играла с сыном во дворе, когда у калитки остановилась машина и из нее вышла женщина лет шестидесяти.

– Извините, Вас зовут Карина? – спросила незнакомка.

– Да. Чем я Вам могу помочь? – задала вопрос хозяйка, глядя на незнакомку.

– Мне бы поговорить с Вами.

– Раз есть необходимость, проходите в дом, присаживайтесь и дайте мне пару минут привести в порядок ребенка, – сказала Карина, беря Максима на руки и умывая его под краном. Вымыв лицо и руки сыну, она посадила его в манеж, где лежали игрушки, присела на стул рядом. – Я Вас слушаю. Что у Вас случилось?

– Сын у меня с ума сходит. Пора в лечебницу оформлять, – глядя на Карину, сказала незнакомка.

– Простите, я не психиатр, я хирург. С чего Вы взяли, что Ваш сын сумасшедший? Вас как зовут? – спросила Карина.

– Антонина Васильевна Руденко. Я мама Сергея Руденко.

– Вот оно что. И что Вас беспокоит в состоянии Вашего сына? На мой взгляд, он здоров, а то, что не женится, так может оно и к лучшему.

– Лучше для кого? Для Вас, возможно, и лучше. Решили его прибрать к рукам?

– Не говорите глупости. После того, как я вытащила его из под колес машины, мы даже не друзья, мы – знакомые. Мы знакомы больше двух лет, но виделись не часто. У меня был шанс завести с ним роман, но я им не воспользовалась. Зачем это делать сейчас? Да и встретились мы с ним здесь пять дней назад совершенно случайно. Дайте ему самому решить вопрос с женитьбой.

– Хотите сказать, что между вами нет и не было отношений?

– Хочу! Хочу сказать и то, что они в принципе невозможны. Я не люблю Вашего сына и не морочу ему голову. Вам не о чем беспокоиться. Согласитесь, выставить человека за дверь, не имея на то основания, грубо и весьма неинтеллигентно. Он заезжает к нам с сыном в гости на час и у нас нет повода не принять его. Вы успокоились? Хотите чаю?

На следующий год Карина приехала на дачу с сыном в июле. За две недели проживания там, она ни разу не встретила Сергея, а вот мадам Руденко побывала у них в гостях. Она познакомилась с отцом Карины и рассказала о том, что Сергей весной женился, живут в городе и в гости приезжают редко. Осенью этого же года женился и Роман Фомин.

Глава 6

Была обычная смена, после которой Карина оставалась дежурным врачом. В такие дни, Максима из детского сада забирал отец Карины и ехал с внуком в ее квартиру. Карина оставляла ужин для отца и сына, они на следующий день завтракали, дедушка отводил внука в сад и ехал на работу. Максиму исполнилось в марте три года, а на календаре было первое августа. Часы показывали 15:30, когда дежурная медсестра вошла в кабинет заведующего.

– Анатолий Викторович, Серебрякову из шестой палаты плохо, мы его оперируем завтра, – сказала она, вопросительно глядя на доктора.

– Пойдем, посмотрим, что беспокоит драгоценного Сергея Степановича, – ответил доктор, следуя за сестрой. Уже через пять минут он раздавал указания. – Сегодняшние анализы мне на стол, Серебрякова в операционную, Ильина ассистирует, вызывайте анестезиолога.

– Думаешь, обойдется? – спросила Карина отца, выслушав его и готовясь к операции. – Ты понимаешь, что может произойти?

– Надо надеяться, дочка. Я не могу понять: кому нужно держать Малькова в отделении? Просмотреть такие очевидные симптомы. Сомневаешься – спроси! Но не доводи до греха. Теперь он дома, а мы с тобой будем бороться и неизвестно выиграем ли этот бой. Я позвонил матери, она привезет Максимку к нам домой.

Операция началась в 16:05. Уже заканчивая ее, Анатолий Викторович на мгновение замер, убрав руки от больного, и покачнувшись, стал оседать на пол. Карина на мгновение опешила.

– Митя, займись папой. Как показатели и сколько у меня времени? Я должна закончить. Валентина Федоровна, помогайте. – В первый раз, за всю свою работу в больнице она назвала Фомина по имени, а заведующего отделением – папа.

Она сосредоточилась на больном, но мысли были об отце. Они закончили операцию в 18:15. Больного отвезли в реанимацию, куда поместили и отца Карины.

– Карина Анатольевна, мне жаль, но у Вашего отца инсульт, – сказал невропатолог. – Будем надеяться на лучшее. Все, что нужно и можно мы уже сделали. Сейчас он отдыхает, зайдите позже.

Карина вернулась в отделение и позвонила матери, рассказав о случившемся.

– Послушай, Карина: как я поеду в больницу с ребенком? А, как я поведу его в сад, не имея сменных вещей? От тебя одни проблемы, – говорила она раздраженно.

– Не надо ехать, мама. Ты с Максимом сегодня справишься? Завтра я заеду за ним и сама отвезу в сад, а сегодня я дежурю и побуду с папой, – она отключила телефон и начала заполнять бумаги. За этим занятием ее и застал Фомин.

– Анатолий Викторович спит. Ты сама как? – спросил он, присаживаясь на стул.

– Нормально. Мама забрала Максима из сада, но мне нужно его утром забрать и отправить в сад.

– Почему бабушка не может побыть с внуком один день? Что у вас за отношения такие? – ни в первый раз удивлялся Дмитрий.

– Почему не может? Может, но не хочет. Я для нее с сыном, оказывается, проблема. Как Серебряков?

– Стабильно. Кофе сделать? – предложил он, глядя на Карину. Он никогда не понимал ни мать Карины, ни ее сестру. Относились они к ней, как к чужой. Он ни разу не видел их в квартире Карины, не слышал о том, что они навещают их или помогают. Все это делал отец Карины, но, ни мать и сестра. Это было странным даже для него. Семья Дмитрия не принимала его профессию, но никогда не отказывалась от него как от сына, члена семьи, а Карину любил только отец.

– Через пять минут я освобожусь. Ты как относишься к ужину? В холодильнике есть салат, бутерброды и то, что ты любишь, – говорила Карина, продолжая писать.

– Я к нему не отношусь, но и не откажусь от него. Хочешь сказать, что у тебя есть фаршированные блины? – задал вопрос Дмитрий, которого Карина давно не баловала своей стряпней.

– Есть. Четыре штуки с мясом. Тебе хватит. Вчера мне так захотелось побаловать себя, что я испекла блины и натрескалась их на ночь. Ты представляешь, как я спала, и какие кошмары мне снились? Вот пока ела и вспомнила о твоем неравнодушии к блинам. Прости, но, ни красной, ни черной икры в моей квартире не оказалось, так что ешь их с мясом курицы. Ставь чайник, – просматривая написанное, сказала доктор Ильина. – Мить, как думаешь, с папой все обойдется?

– Будем надеяться.

Они ужинали молча. Для разговоров не было настроения.

Около двадцати приемный покой доложил о пострадавшем с огнестрельным ранением, которого доставил наряд полиции.

– Поднимайте в отделение, а полиции выдайте халаты и бахилы. В операционную я их не пущу, – сказала она в трубку. – Мить, у нас есть работа. – Валентина Федоровна, будете мне ассистировать. Пулевое ранение, большая кровопотеря, времени на вызов кого-либо из докторов у нас нет. Полиция внизу. Думаю, в операционную они не войдут.