Верни моё сердце

– Мить, я виноват со всех сторон. Я предлагал Карине поехать со мной, но она отказалась, – говорил Плетнев, вспоминая разговор с Кариной.

– Плетнев, ты совсем дурак или прикидываешься? Твоя мадам звонила Карине и обещала тебе помогать только в том случае, если Карина останется здесь. Тебе столица не пошла на пользу. Ты как был сибирским валенком, так им и остался. Или ты сознательно захотел вкусить все прелести столичной жизни? – негодовал Фомин.

– Карине кто-то звонил, и ради меня она отказалась ехать? – спросил Плетнев недоуменно.

– Почему кто-то? Твоя знакомая и звонила. Или у тебя она ни одна? Я наорал на Карину, а она мне спокойно говорит: – «Пусть я его потеряю, но дам возможность получить хорошую практику». А ты получил практику не только по профессии. Ладно. Учить тебя поздно. Соберешься к Карине, не давай ей пустых обещаний. Она любит тебя, а ты этим пользуешься. Думаешь, один раз простила, простит и следующий? – уже более миролюбиво говорил Дмитрий.

– Митька, ты почему не сказал мне обо всем сразу? – в сердцах спросил Плетнев. – Почему только сейчас?

– А, как я тебе скажу, если ты трубку не берешь, на сообщения не отвечаешь? Я от Карины обо всем узнавал, а потом ты перестал и ей звонить. Хорошо, что честно, а главное вовремя признался. Не стал вешать ей лапшу на уши. На мой взгляд – ты круглый идиот. Но не мне тебя судить, я лицо заинтересованное. Только крайнего не надо искать. Ты сам во всем виноват и хватит об этом, – начинал сердиться Дмитрий. – Тебе, по-хорошему, морду нужно набить за все, только Карина этого не одобрит. Рассказывай, что дальше думаешь делать?

После ухода Фомина, Плетнев долго думал о крайних двух годах своей жизни. «Что мне мешало найти другую работу? Я мог бы попросить помощи у Симоновых. Гордый? А в кровать к Ольге прыгнуть гордость не мешала? Какая гордость? Решил совместить приятное с полезным. Мне было удобно и комфортно. Два года я пытался забыть Карину и мне это временами удавалось. Если бы ни любовь к Карине, которая вновь проснулась, я не стал бы задавать себе подобных вопросов и жил дальше. Но какова Ольга! Как она могла? Она все просчитала: позвонила Карине, и сделала так, как задумала, но присылать ей фото нашего отдыха – это уже перебор».

Теперь Плетнев знал точно, что он сделает по возвращению в Москву. Он позвонил Карине и пригласил ее в ресторан.

– Жень, я приготовила ужин и нет необходимости идти куда-то. Возможно, я делаю все неправильно, но мне не хочется на люди. Хочешь – купи вина.

Карина открыла ему двери, и он узнал на ней платье, в котором она собиралась идти на вручение диплома и банкет. Она выглядела так, как три года назад.

– Я подумала и решила, что через пару лет, в честь окончания университета, я могу в него не войти и не покажусь на пятилетнем юбилее выпуска. Так его никто и не увидит. Знаешь, мне совсем не стыдно принимать у себя неженатого знакомого мужчину. Давай к столу. Я поставлю цветы в вазу, так будет торжественнее.

– Я встречался с Митяем, – сказал Евгений, глядя на нее.

– Как прошла встреча? Обошлось без драки? Надеюсь, ты ему не рассказал о своем визите ко мне? Митя не поймет.

– О визите я промолчал. Поговорили мирно и результативно для некоторых ослов.

– Ты сейчас о себе или о Мите? – глядя на него серьезно, спросила Карина. – Я тебя Плетнев очень люблю, но Митю в обиду не дам.

– Я в очередной раз убедился, что он тебя до сих пор любит. Ты об этом знаешь? – обижено спросил Евгений.

– Знала и знаю. Это не помешало мне выбрать тебя и жить с тобой. Митя мой друг и он знает, что между нами может быть только дружба. Давать ему надежду на взаимность жестоко. Он этого не заслуживает.

– Он рассказал мне о твоих успехах, – говорил Евгений, открывая бутылку с вином. – Вот за это и будет первый тост. Не хочешь поделиться?

– Да какие там успехи. У меня такая подстраховка за спиной, что я работаю спокойно, – ответила Карина, делая глоток вина, и рассказала коротко о своей работе. Евгений слушал, интересовался подробностями, сам перешел к рассказу о своей работе. Им было о чем поговорить. Два начинающих специалиста нашли общую тему. Не стоило заводить разговоры о личной жизни. У одного она была насыщенной, а у другого ее не было вообще. Закончив ужин, они даже танцевали под тихую музыку.

– Ты утверждаешь, что прошлое не возвращается, – говорил Плетнев, обнимая Карину. – Такое уже с нами было.

– Такого не было. Нам было двадцать два, теперь нам по двадцать шесть. У нас даже темы для разговоров другие. Мы мыслим и чувствуем, выглядим и говорим по-другому, и этот вечер уже завтра станет нашим прошлым… – Я вернусь с работы к четырем, – говорила Карина, уходя утром на работу и целуя Евгения в щеку. – Позавтракай. Ключи на обычном месте.

На работе ее навестил Фомин.

– Ты знаешь, что Плетнев в городе? – глядя на нее, задал он вопрос.

– Знаю. Мы с Сергеем видели его у загса в субботу с сестрой-невестой и даже пару минут поговорили, – стараясь говорить как можно равнодушнее, ответила Карина.

– Кажется, мы заключили с ним перемирие.

– Я за вас рада. У тебя ко мне есть еще вопросы? Прости, Митя. Поговорим, если есть что сказать, завтра после операции. У меня много дел. Увидимся в операционной.

Карине не хотелось, чтобы о встрече ее с Плетневым стало кому-то известно. Она понимала, что она может быть и первой, и последней. «Вечером Женька улетит. Мне не нужно ни сочувствие, ни разговоры, ни нравоучения. Для всех будет спокойнее, если не будут знать, что мы виделись», – думала она. Плетнев покинул квартиру Карины в полночь, уезжая в аэропорт. «Я буду звонить», – сказал он на прощание. «Я буду ждать», – ответила она.

Глава 5

Через четыре часа самолет Плетнева приземлился в аэропорту Домодедово. Стараясь не шуметь, он вошел в квартиру Ольги. Ему не хотелось встречаться с ней именно сейчас. Она появилась на пороге гостиной раньше чем через минуту.

– Как съездил? Фотографии со свадьбы привез? – спросила она.

– Съездил отлично, фото привез, а все подробности завтра. Ты не забыла, что у меня завтра операционный день? – сказал Плетнев, не глядя на нее.

– Всего один вопрос: ты встречался с ней? – спросила Ольга.

– Да. Спокойной ночи, – укладываясь на диван, ответил Евгений. Он понимал, что ведет себя неправильно, что нужно быть с Ольгой мягче, что разговора не избежать, но в данную минуту он был зол на нее, на себя и на весь белый свет. Почти два года он прожил в этой большой и уютной квартире. Это не было заслугой хозяйки. Весь уют был заслугой приходящей домработницы. Она делала все сама в отсутствии хозяйки: готовила, стирала, убирала, утюжила и покупала продукты. Ольга лишь иногда, при желании, готовила завтраки Плетневу.

Утром, проснувшись и приняв душ, Евгений застал Ольгу в кухне за приготовлением завтрака.

– Доброе утро, – сказал он. – Извини, но завтракать я не буду.

– Выпей кофе и расскажи: что произошло? С чего такие перемены в настроении и отношении? – спокойно спросила Шацкая.

– Перемены действительно есть и большие. Начнутся они прямо с сегодняшнего дня, а поговорим мы о них после работы. Я ушел. – На работу он приехал вовремя. Еще не переодевшись к операции, он обратился к Штерну. – Леонид Борисович, я хочу написать заявление на увольнение. Подпишите?

– Нет! Ты у меня через год будешь в конкурсе участвовать. Заработаешь грант на стажировку в Германии, и тогда я подпишу тебе все, что захочешь, – ответил Штерн.

– Она не даст мне работать, и Вы об этом знаете.

– Это ты Плетнев не знаешь последних новостей. Шацкого провожают на пенсию, а ты можешь спокойно работать. Я тебя теперь «напрокат» и в обиду не дам. Ты главное реши вопрос с жильем. Иди, коллега, готовься, – улыбнулся он.

Операция прошла успешно и сидя в комнате отдыха, Плетнев задал вопрос присутствующим:

– Мне нужно снять жилье на длительный срок. Пусть это будет ни квартира, а комната. Есть соображения? – принимая кружку с чаем, спросил он.

– Переезжайте ко мне, – предложила медсестра Елена. – Будем платить пополам.

– Спасибо, Леночка, но этот вариант я даже рассматривать не буду. Я хочу жить один, – сказал он и ответил на входящий звонок. – Да, Аркадий Николаевич. Я сейчас подойду. – Извините, я на стоянку, меня ждут.

– Как твои дела? – спросил Симонов после приветствия.

– У меня все хорошо. Хотел уволиться, но Леонид Борисович посоветовал мне остаться, работать дальше, готовясь к конкурсу. Руководство меняется, головная боль исчезнет. Вы, почему обо мне вспомнили? – удивленно спросил Плетнев.

– Я о тебе, дружище, никогда и не забывал. Видишь ли, Женя Плетнев, поделись ты своими проблемами раньше, многого можно было избежать. Но ты решил промолчать и выбрал не тот путь. У меня не получилось помочь Толе Ильину самому, и я обратился к Лене Штерну. Для сведения добавлю – мы учились все вместе. Я, Ильин, Штерн остались друзьями. Это он рискнул и взял тебя по нашей просьбе. Твоя Шацкая могла только помешать, но никак не помочь. У тебя есть какие-либо проблемы на сегодняшний день? – поделившись наболевшим, спросил Симонов. – Все, что известно Штерну – известно мне, но не Ильину. Я не могу сказать ему правды, а врать не хочу.

– Мне нужно найти жилье, – грустно сказал Плетнев. – Какой же я идиот.

– Зачем его искать? Переезжай к нам. Антон в Питере, его комната пустая, с женой я поговорил. Ты еще помнишь обиды?

– Какие обиды, Аркадий Николаевич? Я сам всю эту кашу заварил. Обижаться не на кого. Разве что на самого себя. Вы меня простите за слепоту. Я приеду вечером с вещами.

Евгений закончил смену и на выходе встретил Ольгу. Она его ждала.

– Садись в машину. Нам все равно придется поговорить. Это правда, что ты хотел уволиться?

– Правда. Такая же правда, как та, которую ты от меня скрыла. Я теперь знаю, кому я обязан своей практикой в клинике. Зачем ты мне врала? Зачем звонила Карине? Зачем отправляла ей фото? Они очень удачные. Две довольные жизнью физиономии на фоне гор и моря, снега и песочного пляжа, – говорил Плетнев, глядя на дорогу. – Мы жили вместе, чего ты хотела еще? Да, я жил два года сытой жизнью, но ты делала все не ради меня, а ради себя. Поселила меня в своей квартире, чтобы всегда был под рукой. Послушный мальчик, пусть все идет, как идет, если взбрыкнет – уволим. Я все время считал, что ты мне хочешь искренне помочь, а твоя помощь заключалась в том, чтобы не навредить. Думаешь, я не понимал, что я всего на всего игрушка? Или не чувствовал себя дешевкой? И понимаю, и чувствую, и ненавижу себя за это. Но это была наша с тобою жизнь и наши отношения, которые устраивали обоих. Зачем ты сюда приплела Карину? Что она тебе сделала?

– Согласна. Я перегнула палку, но и ты, ни бедная овечка. Ты ни разу не отказался от поездок или подарков. Ты радовался им, как ребенок.

– Я не овечка, я тупой баран! При других обстоятельствах, я мог бы сказать тебе спасибо. Я увидел другой мир, другие нравы, но жил не своей жизнью. Теперь я хочу вернуть себе свое «я». Пусть в моей жизни будет меньше ярких красок, но она будет моей.

– Ты хочешь уйти? – спросила Ольга.

– Я уже ухожу. Извини, если моя правда была тебе неприятна.

– Не пожалеешь? К хорошему быстро привыкают.

– Не жили богато, не было смысла и начинать. Лет через десять у меня будет и квартира, и семья. Я все для этого сделаю, обещаю.

– Ничего нельзя вернуть? У меня появилась возможность стать более значимой в нашей системе, а это значит и твоя судьба могла бы измениться в лучшую сторону, – пыталась «образумить» его Ольга.

– Судьба, дама капризная. Она мне один раз уже преподнесла искушение, против которого я не устоял, точнее, принял его безропотно. Возможно на этот раз, она не сможет заставить меня думать задним местом, а не головой.

– Вот и подумай еще раз, прежде чем уходить. Тебе было плохо? Чем ты недоволен? Можно всегда договориться.

– Оля, о чем договариваться? Ты с самого начала сказала, что я тебе даю то, что ты хочешь, а ты мне то, что можешь сама. Я ни разу не отказал тебе в том, чего ты хотела. Я хотя бы раз попросил тебя о чем-то? Все поездки и подарки были инициированные тобой. У тебя есть ко мне претензии? Мне не было плохо, но не было и хорошо. Разницу между желанием и обязанностью улавливаешь?

– Мне искренне жаль расставаться. Но если ты все решил окончательно, я не буду настаивать. Мой телефон у тебя есть, адрес ты знаешь, надумаешь вернуться – возвращайся.

Плетнев перебрался в квартиру Симоновых в этот же вечер, о чем сообщил Карине. Он звонил ей два-три раза в неделю. Подав заявку на конкурс, начал работу. При опыте Штерна и Симонова, и умной голове Плетнева, работа двигалась. К сентябрю Евгений ждал приезда Карины в Москву.

Уже через месяц после отъезда Плетнева, Карина поняла, что беременная. Единственное, что ее напрягало, это вопрос: как Ильин Анатолий Викторович отнесется к ее положению ни как отец, а как заведующий отделением?

– Пап, сегодня пятница тринадцатое число и у меня к тебе неприятный разговор, – начала издалека Карина.

– Хочешь уехать к Плетневу в Москву? – улыбнулся отец. – Я разговаривал с Аркадием. Женька делает успехи.

– Причем здесь Женька? Да, он зовет меня, но я ехать не могу и не хочу. Я беременная и буду рожать. Как ты посмотришь на это глазами заведующего?

– Позволь узнать: кто отец ребенка? – серьезно спросил отец.

– Святой Дух!

– Раз такое дело, что я могу сказать?? Ты для себя все решила. Справишься – рожай. Помощи от матери ты не дождешься, а я чем могу – помогу. Такой ответ тебя устроит?

– Пап, не сердись. У меня могут быть свои тайны. Может мне хочется забыть отца ребенка и не вспоминать о нем?

– Фомин знает? – глядя на дочь, задал вопрос отец.

– Пап, ты в это дело Митю не впутывай. Ни он, ни Сергей, ни тем более Плетнев, не имеют к этому отношения. Будь это по-другому, я бы начала этот разговор ни с тобой, а с ними. Это все, что я могу сказать.

Карине предстояло поговорить с Сергеем Руденко. Не стоило ему морочить голову. Дмитрий Фомин догадался обо всем сам и, напрямик задав ей вопрос, ждал ответа.

– Мить, считай, что это непорочное зачатие. Сергей к этому не имеет отношения. Мы с ним даже не друзья, а просто знакомые. Мне будет трудно без твоей дружбы, но я приму любое твое решение и мы больше не касаемся этой темы.

– Ты можешь на меня рассчитывать, – ответил Фомин, больше не задавая вопросов. Он знал Карину слишком давно, чтобы сомневаться в ее порядочности, только не понимал: почему она скрывает имя отца ребенка. «Им может быть только Плетнев, – рассуждал он. – Если она молчит, значит, до конца не уверена в Женьке. Спрашивать его об этом глупо. Она должна сама решить».

Карина сама позвонила Плетневу в начале августа, нарушив установленный уговор приехать в отпуск до увольнения.

– Ты когда приедешь? – спросил он нетерпеливо.

– Жень, извини, я не приеду. Так сложилось, что я беременная и останусь здесь, а отпуск использую перед декретом, – сказала она, заготовив целую речь, которая оправдывала целесообразность такого решения.

– Как это все не во время, Карина. Давай, родим через год- два. Мне сейчас не до пеленок, – расстроено говорил он. – У меня столько нерешенных вопросов. Я разобьюсь в лепешку, но поеду в Германию. Ты должна понять, что сделать это с женой можно, а с маленьким ребенком нереально.

Карина на несколько секунд потеряла дар речи, но быстро пришла в себя и говорила уже экспромтом, забыв о заготовленной «объяснительной».

– Вы можете рожать тогда, когда захотите, когда у вас будет на это время, а я для себя все решила. Это не твой ребенок, Женька. Извини, что не сказала раньше. Хотела знать наверняка, чтобы не было возврата, чтобы сохранить малыша и не позволить взять грех на душу. Я понятно выражаюсь?

– Отец ребенка твой новый знакомый? И, как мне теперь быть? Я так ждал твоего приезда, – с обидой сказал Плетнев.

– Отец его – мой старый знакомый. В твоей жизни ничего не меняется, Жень. Живи, решай свои вопросы, готовься к конкурсу. Что там у тебя еще за планы? Это меня ждут перемены. Я даже оправдываться перед тобой не буду. В этот раз я тебя бросаю, а не ты меня. Удачи, Плетнев.

«Зачем я ему соврала? – думала Карина. – Зачем? К чему такие сложности? Скажи я ему правду, что может измениться для меня? Женька дал понять, что беременность моя нежелательная, что у него есть более важные дела на текущий момент. Пусть занимается своими делами, а я займусь своими. Сказать правду никогда не поздно. Если он меня действительно любит, он меня не бросит даже из-за ребенка. Пусть и не жениться, но поддержит. А если все это разговоры, ему моя правда и не нужна. Я опять даю ему шанс и ограждаю от неприятностей. Узнав правду, друзья папы не станут ему помогать, и все его старания пойдут прахом. Ладно. Будем считать, что мое вранье – это ложь во спасение», – решила она. Было немного грустно, что он принял ее ложь за чистую монету, даже не попытавшись поговорить или прилететь в выходной. В день своего рождения, когда ей исполнилось двадцать шесть, она рассказала матери и сестре о своем положении. Двенадцатого августа, в воскресенье, они навестили Карину вместе с мужьями. Обе были не столько расстроены, сколько удивлены. Отобедав и поздравив дочь и сестру с днем рождения, они учинили ей настоящий допрос. Карина отшучивалась, но правды не сказала.

– Мам, я хочу продать свою долю. Мне скоро понадобятся деньги, – робко сказала Карина. – Ты обещала мне ежеквартальный процент и даже первый год исполняла обещание, а потом забыла. Пять лет прошло, а я не получила ни гроша. Я тебя ни в чем не упрекаю. Отдай сейчас то, что принадлежит мне.

– Думаешь это так просто? – спросила мать. – Я не могу взять и вынуть из оборота столько денег.

– Карина, а что принадлежит тебе? – задал вопрос Роман.

– Много чего. Здания и земля, уставной капитал. Я мало что понимаю в бизнесе, наверное, поэтому меня так просто обмануть, – ответила Карина.

– Выставляй недвижимость на продажу. Какие проблемы? Пусть у Татьяны Юрьевны голова болит, куда она выедет из этого здания, – пытался пошутить Роман. Шутку не поняли, решив, что он принимает сторону Карины.

– Таня, мы же говорили об этом, и ты мне обещала, – сказал ей муж с чувством легкой досады.

– Толя, выплачу я Карине ее деньги, и продавать ничего не нужно. Кто знает, что будет завтра? Будет получать тысяч десять в месяц. Марина получает немного больше, но она работает.

– Я ничего не понимаю. Марина работает и должна получать зарплату, а не прибыль. Прибыль она получает, как владелица. Она действительно имеет долю в вашем бизнесе? Хорошо ты жена устроилась за счет сестры, – недоумевал Роман. – У нас с Димкой как-то все иначе.

– А мог бы, и напрячься, ради молодой жены или женить своего брата на моей сестре, – говорила Марина, не вникая в смысл сказанного.

Отец Карины перевел разговор на другую тему и вопроса о продаже бизнеса больше не касались. Родители уехали первыми. Марина с мужем ехали в клуб, продолжать отмечать день рождения жены. Проводив Романа к машине, Марина осталась поговорить с сестрой.

– Слушай, недотрога, если ты думаешь, что я буду помогать тебе – ты ошибаешься. На меня можешь не рассчитывать. Мне рано воспитывать чужих детей и заводить своих. Пусть тебе помогает Руденко.

– При чем здесь Сергей? Мы с ним даже не были близки и давно расстались. Помощи я у тебя не попрошу. Можешь быть спокойна на этот счет. Ты чего осталась? Что хотела спросить, сказать?

– Ты позоришь всех нас. Что скажут родители Романа? Ты дружишь с Димкой и преподносишь ему такой сюрприз. Совсем не стыдно?

– Ты сейчас о чем, Марина? Мне двадцать шесть и я хочу ребенка. Какое мне дело, что обо мне подумают Фомины. Это моя жизнь. Ты считаешь, что выйдя замуж, можешь давать мне советы? Или ты боишься, что, узнав о моей беременности, Фомины захотят внука, которого ты не сможешь им подарить?

– Я не боюсь, я не хочу вообще детей. А ты хочешь заменить отсутствие мужиков ребенком? Думаешь, поможет? Не надейся! Ты никогда не станешь настоящей женщиной как я, мимо которой не пройдет ни один мужчина.

– Настоящая женщина не тащит всех без разбора в свою кровать. Она знает себе цену. Я даже рада, что не стану такой как ты. Если у тебя на сегодня все, иди, тебя Роман ждет.

– Бизнес оставь в покое и прими то, что тебе предлагают. Я скоро брошу работу, и деньги мне понадобятся. Ты знаешь, что у Руденко папаша круче Фомина?

– Мне это зачем знать? – удивленно спросила Карина.

– Дура! Переспав с Сергеем, ты могла запросто претендовать на хорошие деньги в виде алиментов. Пока бы он доказывал свое отцовство, пожила как человек. Почему я поторопилась выйти замуж за Фомина? Можно было охмурить и Руденко после ДТП.

– Сама ты дура, и советы у тебя дурацкие. Поступай так сама, а меня оставь в покое, пока мы не поссорились.

Через месяц, возвращаясь с работы домой, Карина заметила у подъезда машину сестры и внедорожник Сергея. «Ну что, сестра, будем платить по счетам?» – сказала Карина вслух, набирая телефон Романа. После свадебного путешествия Марина переехала к мужу. Приезжала в свою квартиру и виделась с сестрой очень редко. Теперь такой случай «наступил». Роман приехал минут через двадцать.

– Это, Роман, не моя женская месть. Машину жены ты узнал, а рядом машина Руденко. Ты, понимаешь, что это мне она бросила вызов? – спросила Карина, стоя рядом с машинами. – Я не могла их не заметить. На это и был сделан расчет. Да, мы встречались с Сергеем несколько раз, это я просила его пойти со мной на вашу свадьбу, но роман даже не начинался. Я поняла, что беременная и не стала морочить ему голову. Вот только моя сестра, а твоя жена так не считает. Поступай, как хочешь, но не делай поспешных выводов. Сергей не так глуп, чтобы тащить замужнюю женщину в постель, а это значит, она и ему врет.

– Карина, она же беременная и не может вот так со мной поступить, – говорил Роман, явно сбитый с толку, но державший себя в руках.

– Марина может. Чего она не может, так это быть беременной. Она не может иметь детей. Хочешь, сделай вид, что ничего не произошло, но ты должен знать, что тебя может ожидать. Вы поженились три месяца назад, – грустно сказала Карина.

– Мне и в голову не придет устраивать скандал. Что это изменит? Все уже случилось. За что она тебя так не любит? Это ревность или зависть? Она же мизинца твоего не стоит.

– Она никого не любит кроме себя. Извини.

Карина поднялась в квартиру, не сожалея о том, что сделала. «Она так уверена в своей неотразимости и безнаказанности, что делает измену «наглядной». Она знала, что я замечу ее машину, и машину Сергея. Что она хотела мне этим показать? Что она на дому учит вышивать его крестиком», – рассуждала она.

Перед Новым 2013 годом Дмитрий Фомин решился на откровенный разговор с Кариной.

– Карина, выходи за меня замуж. Нас и так два отделения уже поженили заочно. Не хочешь по настоящему, давай оформим фиктивный брак. У ребенка будет законный отец, – предложил он, беря Карину за руку.

– Мить, ты думаешь, стерпится, слюбится? А если нет? Мне до пенсии жаловаться на головную боль или через год развестись? – глядя в его глаза, спросила Карина.

– Мы могли бы попробовать.

– Мы могли, Митя, могли. Только после нашей пробы, тех отношений, которые есть, уже не будет. Они могут стать ближе, а могут прекратиться. Ты готов на эксперимент? Я не могу и не хочу тебя обманывать.

– А я бы рискнул. Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

– Знаю, Митя, и вижу. А, что, если твоя любовь, и не любовь, а влюбленность? Вкусишь запретный плод и разочаруешься. Я не хочу терять такого друга как ты.

– Говорят, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает в принципе. В итоге они становятся либо супругами, либо любовниками.

– Возможно. Некоторые пары дружат и после развода. Все зависит от людей. Я не выйду за тебя замуж, и мы больше не касаемся этой темы.

– Я умею ждать, Карина.

После новогодних праздников Карина пошла в декретный отпуск. Теперь для нее начался сезон шопинга по детским отделам.

Плетнев звонил ей всего два раза, поздравив с днем рождения и Новым 2013 годом. Дмитрий, проводив подругу в отпуск, заходил к ней один-два раза в неделю, а подруги наведывались в выходной. Они и помогли сделать генеральную уборку и перестановку в спальне. Отмечая праздник 8-е Марта, друзья засиделись допоздна, и две подруги остались ночевать в квартире Карины. Впереди были выходные. Скорую помощь вызвали в 00:40, а в 06:20 Ильина Карина родила мальчика весом 3800 и ростом 51см. Дочь с внуком забирал из роддома Ильин Анатолий Викторович и Дмитрий. Мама Карины встречала их в квартире вместе с Мариной. Это был их единственный визит за полгода. Шефство над дочерью и внуком взял отец. Он ежедневно, после работы заезжал их проведать. Его визиты были недолгими, но обязательными для него. О том, что нужно купить, Карина звонила по телефону.