Сага Севера. Дитя зимы

Евгения Преданная

Сага Севера. Дитя зимы

Радость моя, не жалей ни о чём (С.)

В память о П. Г. Ф.

Карта Объединённых Северных Княжеств

Ой, баю, баю

Нe ложися на краю.

Придет серенькой волчок

И укуся за бочек,

И потощат во лесок.

Ой, баю, баю

Потерял мужик душу.

Шарял, шарял, ни нашел.

И заплакал, и пошел.

Ой, вороны, воронки

Зляталися вуленки

На попову башенку

Поклявали саженку.

Ой, баюшки, баюшки.

Зляталися галушки.

А вы деточки мои,

Вы послушайте мои.

Я баукать буду,

Приговаривать буду.

Закрывайте глазоньки,

Расскажу вам сказоньки.

Ой вы деточки мои,

Сторонитясь темноты.

За околицей волчок,

Он укуся за бочек,

И потощат во лесок.

Theodor Bastard – Волчок (Русская колыбельная)

Пролог

– Глупая, неблагодарная девчонка! Что ты возомнила о себе?! Как тебе такая чепуха в голову взбрела? – старуха судорожно хваталась свободной рукой за сердце, а другой тяжело опиралась на ещё более древнюю клюку, чем она сама.

– Это не чепуха! – вскрикнула молодая девушка, беспокойно вышагивая по комнате. – Это мой выбор! Ты сама мне внушала с самого рождения, что каждый в праве самостоятельно выбирать свою судьбу и следовать за ней. Не говори, что столько лет эти слова были лишь пустым звуком и миражом.

– О нет, милая моя, жестоко твоё заблуждение. Каждый волен выбирать свою дорогу – это верно, но главное на этом пути – это не изменить своей сущности и себе, иначе – гибель! Как же жить в этом подлунном мире, если ты забудешь, кто ты есть на самом деле?

– Просто жить. Как получится, но жить! И не скрываться ни от кого, не бояться себя, не врать и не оправдываться за то, что было сделано не мной. Просто взять и запереть всё это чёрное прошлое в самом глубоком сундуке, а ключ выкинуть в Талое озеро, – устало проговорила девушка.

– А что потом?

– Потом забыть, как страшный сон…

– Боги, как же тяжко, – прокряхтела старуха, медленно шаркая к громоздкой дубовой скамье, стоявшей около стены, рядом с массивным столом. – Ты хоть понимаешь, неразумное дитя, о чём говоришь и чем это тебе грозит, не страшит ли тебя это? Забыв себя, ты окунёшься в безумие, – тихо сказала женщина, усаживаясь на скамью. – Оно сожрёт тебя…

– Страшит меня то, что жизнь моя окончится, так и не начавшись. И я уже давно не дитя!

Старуха прикрыла карминовые глаза. Дыхание стало тяжёлым. Но девушка продолжала:

– Что я вообще видела и что чувствовала за эти долгие годы?! Ты хоть знаешь? Нет! Тебе уже давно не дано меня понять, ведь ты замкнулась в своих страхах. Везде тебе мерещатся враги, ты никому не веришь и даже не хочешь попытаться что-то с этим делать.

Старуха открыла глаза и внимательно смотрела на юную девушку, стоящую перед ней, и никак не могла понять, где же она совершила такой фатальный просчёт? Когда же она упустила из виду ту внутреннюю метаморфозу, которая смогла так всё поменять? И вот, словно молния в ночи, её озарила мысль, которая теперь казалась ей самой верной и одновременно самой страшной из тех, что вились у неё в голове беспокойным змеиным клубком. И эта мысль несла за собой лишь бездонную пустоту и горечь предстоящей потери.

– Это из-за него? – спросила пожилая женщина.

Голос её предательски дрогнул, и неприятный комок подступил к горлу, грозя прорваться наружу вместе с горькими слезами отчаяния.

– Возможно, – девушка отвела глаза, но руки вызывающе упёрла в бока.

– Да или нет! Говори! – голос старухи сорвался на крик, такой дикий и чужой, что ей самой стало не по себе от этих металлических звуков.

– Да! Но не только из-за него, это из-за нас! – на последнем слове девушка сделала акцент и тяжело задышала. Красивые светло-голубые глаза заволокло мутной пеленой, и, спустя мгновение, старуха увидела вертикальные животные зрачки. – Но именно из-за меня и моей сути, сейчас и речи не может быть не о каком «нас». Поэтому я уже сделала выбор и к тебе я пришла не за советом, а лишь для того, чтобы предупредить о принятом решении и попрощаться!

Пылающие голубые глаза с вызовом глядели на старую женщину.

– Что же, – после недолго молчания заключила старуха, – поступай, как знаешь. Всё, что я могла тебе сказать для вразумления, ты встретишь в копья. Но вот, последнее, что хочу донести до тебя. Одни боги ведают, осядет ли хоть что-то в твоей буйной душе и затуманенном разуме, я этого знать не могу, но всё – равно, слушай. – Она сделала паузу, глядя во всё тот же неприступный лёд родных глаз. – Ты ещё так юна и не опытна, – женщина покачала головой. – И то чувство, что он породил в тебе, немедля проросло в твоём сердце, так как почва крайне восприимчивая и плодородная, особенно в твои годы. Но скажи, готова ли ты, что тот прелестный цветок, который распустится в итоге, возможно, будет с шипами и даже ядовитыми?

Старуха заметила, что в глазах девушки мелькнуло мимолетное сомнение, но также быстро оно и исчезло, словно пар от дыхания на зимнем холодном ветру. Она продолжала:

– В мужском сердце крайне трудно разобраться, не сразу видно и ясно, истинное ли это чувство или всего лишь временное увлечение. Что ты будешь делать потом, если твои надежды и чаяния разобьются вдребезги? – старуха тяжело вздохнула и принялась вырисовывать жилистым и иссушенным пальцем одной ей видимые узоры на поверхности стола.

– Это истинное чувство, я знаю это точно. Не ложь и не наживка ради заманчивой награды! – воскликнула девушка. – Оно не угаснет ни под дождём, ни под ветром из невзгод!

– Не перебивай меня! Я еще не закончила, – пригрозила старуха, постучав своей клюкой по деревянному полу. – Не думала ли ты, что однажды, поймёшь, что стала для него неинтересной игрушкой и полностью раскрытой картой? Что не осталось больше в тебе волшебных тайников души и все дороги твоего тела исхожены вдоль и поперек? Возможно, он может пресытиться твоим обществом и он обратится на поиски нового сокровища для своего сердца? А что будет с тобой?

Она выжидала, пытаясь понять, удалось ли ей затронуть самую трепетную струну души девушки, слегка надавив на её самолюбие, приправив это лёгкой щепоткой ревности. Но вот снова старуху пожирал холод уже таких незнакомых и чужих глаз, которые некогда были для нее самыми дорогими и близкими.

– Скажи мне, сможет ли твоё сердце вынести не только боль от предательства и горьких разочарований, которые будут полниться день за днём, год за годом, но и от игрища луны? Ты прекрасно знаешь, что для тебя сулит твой полный отказ от самой себя.

Тишина повисла между ними незримым, но очень тяжелым полотном, сгущающимся в плотный клубок раздражения и негодования.

– Мне остаётся лишь вера в нас – это моё единственное благо, которым нельзя пресытиться, – грустно ответила девушка. – Я смогу сохранить её и пронести ровно столько, сколько будет тянуться мой срок, а долог или краток он – известно только богам.

– Ты не знаешь, на что себя обрекаешь! – закричала старуха и с трудом встав, проковыляла к девушке, более не в силах мириться с тем, что хотела сделать девушка. – Кровь будет разливаться диким огнём по твоим венам, взывая к твоей сути, и в тот же миг замирать в бешеном исступлении раболепия перед луной. Кости будет ломать от недостижимости той свободы, которую они могут обретать по воле твоего разума, но ты так жестоко запрёшь часть себя в эту жуткую темницу, начав слепо повиноваться зову сердца. Сама знаешь, что чем больше ты будешь терпеть, тем страшнее и мучительнее будут ночи. Ты возненавидишь себя и его за то, что вы оба сделаете друг с другом из-за неведения. Вы, не зная сути каждого из вас, слепо бросились в омут страсти, но не любви! Твоя поспешность будет стоить тебе очень дорого! – старуха прищурилась и, немного помолчав, прошептала: – Тот, кто по-настоящему любит, не обречёт свою половину на такие страдания, а вот его чувства слепы. Твоя плоть не выдержит долго напора неумолимого бега времени и вскоре ослабеет и потом перестанет служить тебе. И преграды, которые выставит твоё сердце перед твоей сущностью – погубят вскоре и твой разум! Этого ты добиваешься? Скрывая себя за завесой его незнания, ты сделаешь только хуже и себе, и ему! – пожилая женщина ухватилась своей сморщенной холодной ладонью за руку девушки. На миг ей показалось, что она прикоснулась к раскалённым углям, так горяча была кожа ночной гостьи.

– Напрасно ты рисуешь мне такие печальные образы, они останутся лишь в твоём воображении… – грубо отозвалась девушка, и, сбросив со своей руки ладонь старухи, подошла и открыла дверь, впуская морозный воздух вместе со стаей беснующихся снежинок. – Я не собираюсь гадать, что будет со мной – этим можешь развлечься ты, а в случае дурного исхода —позлорадствовать.

– Нет! Постой! – старуха попробовала ухватиться вновь за руку девушки, но та оттолкнула женщину.

– Не следуй больше никогда за мной, – выдохнула голубоглазая. – Оставайся в своём безликом снежном царстве навсегда, если оно так тебе дорого, но не пытайся утянуть меня с собой.

Старуха пошатнулась, чувствуя, как её оплели тяжёлые узы отчуждения и проклятия от самого близкого человека.

– Просто знай, что лишь безумец утешается прошедшим, слабоумный – будущим, мудрый – настоящим. И я… – девушка теперь медлила, стоя на пороге, вглядываясь в непроглядную тьму ночи. – Я желаю тебе доброго здоровья и спасибо за то, что ты делала и кем была для меня всё это время, но теперь, передо мной – другой путь, и его я пройду без тебя. Прошу, никогда больше не ищи меня. Прощай…

Тяжёлая дверь хлопнула, оставив старуху наедине с её страхами и разбившимся на тысячи осколков спокойствием теперь уже прошлой жизни, отмеченной печатью потерь и рока.

– Прощай, милая моя… До встречи в вечности, – одними губами произнесла пожилая женщина.

На улице завывал и метал снег из стороны в сторону дикий ветер, а в одинокой избе, затерявшейся в глубине Мраморного леса, мерно потрескивал воск догорающей свечи, которая бросала робкий и едва греющий свет на усталое и измученное лицо старой женщины. Она неотрывно смотрела в маленькое слюдяное оконце, покрытое причудливым морозным узором, и пыталась как можно ярче запечатлеть в своей памяти гордый удаляющийся силуэт.

Темнота окончательно проглотила образ девушки, и спустя несколько мгновений из-за угла избы, в маленьком квадратике света, появился огромный серый волк и, грустно сверкнув зелёными глазами, исчез в лесном сумраке.

Глава 1

– Княжна, вам стоит попросить прощения у отца. Случай – сущий пустяк, а столько шума и ругани, неужели…

– Я сама разберусь, советов мне хватает, Агния! Вот только сейчас я успокоюсь и всё решу! – молодая девушка недовольно пнула камень, не сбавляя быстрого темпа, уверенно пересекла яблоневый сад, который был разбит в замке древнего рода Князей севера – великих и славных Воиборов.

– Ну, Княжна, самим рассудите, – не унималась кормилица. – Всё может сорваться! Это будет просто ужасно для вас! – женщина едва поспевала за своей госпожой, её дыхание участилось, а кровь начинала медленно пульсировать в висках, ещё немного – и она просто свалится с ног.

– Сорваться? Единый, Агния, ничего и так не будет, это же ясно.

– Как не будет? – запнулась женщина. – Князь не может оставить свою дочурку без внимания в приближающийся день вашего рождения!

– А я вот уже не уверена ни в чем. Может вообще запрёт где-нибудь, чтоб на глаза не лезла! – огрызнулась девушка и резко остановилась.

Она стояла около замковой стены, которая была увита диким северным плющом, и, несмотря на скорое приближение зимы, растение ещё радовало глаз наличием листвы, а не голым остовом. Тяжелый вздох вырвался из груди девушки, и она уткнулась лбом в холодный серный камень, лихорадочно соображая, что же ей предпринять.

Запыхавшаяся Агния догнала девушку спустя несколько мгновений и хотела было что-то сказать, но посчитала это излишним. Печальная улыбка отразилась на лице кормилицы. Уж слишком много было всего сказано сегодня и по большей степени обидного и несправедливого. Она лишь аккуратно развернула Агидель к себе и увидела покрасневшие глаза своей Княжны.

– Ну, что вы, моя госпожа, – Агния нежно провела ладонью по холодным щекам девушки и уладила её на стоявшую недалеко каменную лавку. – Ну, нашли из-за чего раскисать. Конечно, я немного перегнула, когда сказала, что это будет ужасно, однако…

– Агния, – всхлипнула Агидель. – Мало того, что отец не позволяет мне покидать его земли, с этим я уже смирилась, так ещё и заявил, что если я ему буду досаждать, то совсем скоро сам мне подыщет жениха, чтобы я того изводила! Ты представляешь?! Можно подумать, что я сама не смогу выбрать себе мужа! Вздор! И вообще, я не хочу замуж! Я хочу странствовать! – Агидель отстранилась от своей кормилицы и, скрестив руки на груди, выжидающе посмотрела на служанку, капризно надув губки.

– Ну, зачем же так, моя госпожа? Неужели нет никого достойного среди кавалеров сейчас у вас на примете?

– Нет, – отбрила та. – Не было и не будет ближайший десяток лет!

– Ох, сомневаюсь в этом и очень сильно. И я уверена, что это была шутка, и вообще, Князь Авир не отдаст в жены свою прелестную дочь какому-нибудь извергу или зверю! – радостно заключила свою речь Агния, мягко проведя ладонью по светлым волосам Агидель, пытаясь убрать беспорядочно выбившиеся из косы пряди, которыми поигрывал холодный ветер, сводя на нет все усилии кормилицы.

– Он, наверно, хочет выдать меня за старикана, которому будет лет под восемьдесят, который ко всему прочему будет жить отсюда за сотни верст, и самое главное будет полностью глухим и слегка подслеповатым! Ну или он будет кровожадным колдуном, который будет заставлять меня принимать участие в своих ритуалах или просто съест!

– Прошу вас, уймитесь, – Агния задорно засмеялась. – Воображать такие страсти явно не пойдет на пользу вашему душевному покою. Да и уверена, что в таком возрасте, столь почтенному старцу вы уже будете неинтересны. У него явно будут уже другие заботы. А вот о колдуне не знаю, что и сказать. Возможно, вам будет чему друг у друга поучиться, – она хитро подмигнула девушке.

– Что ты имеешь в виду? – Агидель слегка насупилась.

– Например, как людей честных изводить своими проказами. Сотня способов довести до белого каления от Агидель Воибор! Это же целый трактат можно написать.

– Агния, вот не ожидала я от тебя таких слов, – на губах девушки промелькнула озорная ухмылка.

– Ладно, пойдёмте с вами в замок, а то уже начинает прилично холодать, аж мороз по коже. Такие студёные осенние вечера вызывают у меня желание состряпать что-нибудь вкусное и очень сладкое, а у вас нет идей чем-нибудь заесть свои печали?

Агидель затеребила ткань своего платья и смущённо отвела глаза:

– Извини, что я перекладываю все свои глупые заботы на тебя, отец говорит…

– Простите, госпожа, что перебиваю, но я знаю, что говорит Князь Авир, но… – кормилица немного помолчала и тихо продолжила: – Но держать всё в себе тоже не выход. Я надеюсь, что заслужила хоть чуточку вашего доверия.

В этот момент Агидель поняла, что ещё немного и она расплачется, как маленькая девочка. На неё смотрели добрые, но немного печальные карие глаза уже немолодой женщины, на открытом лице которой проступили морщины, связанные с житейскими тяготами. Приятные черты снова и снова напоминали о том, что когда-то в молодости Агния была очень красива, хотя и сейчас многое сохранилось от прежнего облика. Каштановые волосы с серебристыми прядями, забранные в тугую косу, аккуратный росчерк бровей и неизменно ласковая улыбка.

– Конечно, наверно, иногда я тебе верю даже больше, чем себе. И ты даже с отцом моим стоишь на одной ступени любви и уважения! – затараторила девушка, крепко обняв Агнию и прижавшись к ней. – Пусть сегодняшний день будет полон маленьких человеческих слабостей!

Госпожа и её служанка шли по яблоневому саду, окутанному промозглым сумраком глубокого осеннего вечера. Сад был разбит с обеих сторон полукругом от внешнего двора замка к внутреннему, не соединяясь между собой. Некоторым яблоням насчитывалось более сотни лет, но они прекрасно плодоносили. Поговаривали, будто их корни питались из источника молодости, который бил ключом под замком Воиборов и нёс в себе и другие волшебные свойства. Однако глубже темниц никто из прежних хозяев замка не стал вести изыскательские работы по поиску источника. Но слухи всё равно переходили из одного десятилетия в другое. Так что период сбора урожая вызывал особый трепет у прислуги, которая старалась, чтобы ни одно яблоко не пропало даром.

Солнце практически зашло за горизонт, и последние золотые лучи слились с малиново-синим небосводом, прощальным прикосновением задержавшись над шпилями внушительного строения. Под стенами старинного замка, которые были старше яблонь в саду на пару сотен лет, расположился небольшой городок с весьма многоговорящим названием – Благое. Около тысячи дворов, одна Княжья школа для особо одарённых детей, внушительная каменная казарма с конюшней, множество кузниц, несколько постоялых дворов с тавернами и мастерскими, которые изготавливали практически всё, начиная от хозяйственной утвари и заканчивая ювелирными украшениями. И самое людное место городка – это рыночная площадь, которая кроме своего основного предназначения служила еще и театральной площадкой, когда бродячие актёры наведывались в Северные княжества. В такие дни яблоку негде было упасть, ведь кроме люда из города, в окрестности стекались еще и охотники до разных увеселений из пары соседних деревень, располагавшихся всего в десятке верст от городской крепостной стены. Она каменной черной змеёй извивалась вокруг Благого, плавно переползая в непреступную замковую стену, щетинившуюся металлическими шипами и мрачными рядами многочисленных бойниц. В стародавние времена стена была непреодолимым препятствием на пути осаждавших ее воинов, однако это было так давно, что из ныне живущих никто и не помнил об этом.

Спокойствие в землях нынешнего Князя из древнего и великого рода Воиборов было пропорционально странной тишине, которая в последнее время стала постоянной спутницей ночи в Мраморном лесу, прилегавшему к одной из стен замка. Лесная твердыня по соседству будто напоминала о том, что суровые земли севера полностью не покоряются никому и только на время отступают в этом тяжелом противостоянии, готовя свои силы к новой войне.

Агидель легко ступала по вымощенным булыжниками дорожкам, чуть впереди Агнии. Сколько по этим камням проходило людей, погружённых в невесёлые думы? А сколько забывали себя, облачённых в счастье? Но ей сейчас казалось, что все переживания этого долгого дня отступили. И как часто это бывает на смену им пришли другие. Вот и теперь, девушка задумалась, а не напрасно ли она обременила свою верную служанку столь пустяковыми переживаниями из-за глупой ссоры? Это она может пожаловаться кормилице, а с кем поделиться своими горестями её служанке? Ведь у Агнии, считай, никогда и не было собственной семьи.

Когда родилась Агидель, женщине было поручено вскармливать и следить за ребёнком Авира Воибора – его первенцем, и всё время и силы кормилицы были отданы господскому чаду. Мать юной Княжны была очень слаба после родов, и когда девочке исполнился всего лишь двадцать один день, та безвременно почила, ввергнув Князя в глубокую печаль. И вот Агния стала новой матерью для девочки, а Агидель заменила Агнии ребёнка, который незадолго до её рождения появился на свет мёртвым.

Как часто несчастье идет рука об руку со счастьем, восполняя то, что было утрачено и потеряно.

Княжна со своей кормилицей прошли первый двор замка Воиборов, в котором располагалась княжеская конюшня. В ней содержались только господские холёные и бойкие кони и кобылки. Миновав её, они вышли к кузне. В ней бодро орудовал мехами рослый кузнец, Михей-Толстолоб, известный тем, что смог проломить лбом наковальню на спор, но такой подвиг он мог совершить только по пьяной лавочке. А компанию ему, всегда и во всём, составлял его неизменный помощник – одноглазый Каримка, молодой мужчина лет двадцати пяти. И вот сейчас они занимались тем, что в очередной раз, плавили металл и готовили новые подковы для лошадей Князя.

Агидель резко остановилась, так как поняла, что незаметно для самой себя она вновь ускорила шаг и оставила далеко позади Агнию, шедшую сзади и придерживающуюся рукой за сердце.

– Ужас, мои годы уже не те, моя госпожа. Раньше я могла без устали носиться с вами целый день по замку и саду, выковыривая вас из самых неожиданных мест, и притом не забывая и о своих обязанностях.

– Ты и сейчас молода, – ответила девушка и немного помолчав, продолжила. – А не подумывала ли ты о том, что, когда меня выдадут замуж, а это, скорее всего, случится, – девушка скривилась, – и потом уеду я отсюда в другом статусе, не желаешь ли родить милых двойняшек, ну, предварительно выйдя замуж за очаровательного красавца бортника?

Агния тихо засмеялась, но потом грустно улыбнулась:

– А почему именно за бортника? Чем вас мясник или кузнец не устраивают?

– Ну, не знаю, просто на ум пришло именно это. У меня душа к природе больше лежит, – и иронично махнув рукой, она окинула взором смотровые башни замка.

Стражи на стене только недавно заступили в дозор. И лица тех, кто был освещены светом многочисленных факелов, были на удивление радостные. Кто-то живо рассказывал что-то своему товарищу, скорее всего о пополнении в семействе, так как сложил руки в форме люльки, словно качая невидимого младенца. Кто-то с кем-то спорил, бойко жестикулируя и возводя указательный палец к небесам, мол, там свидетель, а кто-то лениво привалился к бойнице и с улыбкой наблюдал за окрестностями и за всем происходящим внизу у замка.

– Знавала я одного охотника, – ответила Агния, отводя вмиг глаза куда-то в сторону. – Мужчина хоть куда был, замечу между нами, все при нём было, кроме одной маленькой штучки – честности. Но, я обещаю подумать над вашим предложением, моя госпожа, хотя мне куда более охота нянчить ваших малышей, чем своих заводить.

Агидель вдруг залилась румянцем:

– Не, Агния. Я пока так далеко не заходила в своих мыслях. Я не этого пока хочу.

– Мужчины после женитьбы уже не спрашивают мнение жены, чего она хочет.

– Ох, – скептически скривилась девушка, плотнее запахнув меховую безрукавку. – Какие соблазнительные перспективы намечаются.

– Кузнец, кстати, весьма завидный жених, имейте в виду, ну или кто-то из следопытов личного отряда нашего Князя. Но это если знатные наследники не по душе вам будут, – женщина улыбнулась Агидель и пошла к воротам, ведущим в замок, у которых несли караул четверо высоченных стражей. Они перебрасывались какими-то скабрезными шуточками, глухо посмеиваясь в высокие вороты капюшонов, которые скрывали их лица по самые носы от холодного ветра, но при виде подходящей кормилицы и Княжны, стражи склонились в почтенном поклоне. Дамы ответили им учтивым легким кивком головы и удалились под сень замковых врат.

Стражи проследили за Княжной и её кормилицей, и, когда те скрылись из поля видимости, вновь вернулись к обсуждению женских прелестей.

Глава 2

– Холодает с каждым днём… – тёплое дыхание дозорного вырвалось облачком горячего пара и быстро растворилось в холодном ночном воздухе.

– А что ты хочешь? Зима совсем скоро вступит в свои права, – второй дозорный слегка поёжился и переступил с ноги на ногу, жалобно брякнув при этом доспехом. – Зима, говорят, будет холодной и снежной.

– Кто говорит? – удивлённо поинтересовался первый, проверяя остроту наконечника копья.

– Приметы. Их замечать надо. Хоть загадок вокруг нас тьма, однако, в этой же тьме и ответы, их только разглядеть надо, – с видом знатока заявил страж, удовлетворённо проглядывая на своего собеседника.

Дозорный не нашёл, что ответить товарищу, лишь утвердительно хмыкнул и направил свой взгляд в сторону Благого. Сизый дым из труб домов змеился в сторону замка и Мраморного леса, рассекая темноту и бесследно растворяясь в ней. В домах давно зажглись свечи и очаги, практически из каждого окна струился мягкий тёплый свет, который навеял дозорному воспоминания о прошедшем лете.

Оно было по-настоящему славным: богатый урожай, никаких болезней, военных походов и сборов. Он улыбнулся и облокотился на каменный зубец стены, за которым стражники скрывались в полный рост. Мужчина надолго окунулся в какие-то свои приятные раздумья, но порыв резкого холодного ветра из леса вырвал млеющего дозорного из состояния спокойствия.

– Да, ночь будет длинной, – заметил страж – знаток примет, прохаживаясь взад-вперед по участку стены, где они с товарищем несли вахту. – Ещё и эта тишина, будто всё в округе вымерло, не к добру!