Дачные ромашки и миллионер в придачу

– Доброе утро, – подхожу чуть не вплотную.

– Доброе, – растягивается в сладкой улыбочке молодой человек и выключает аппарат.

– ГАВ!

– А-а-а!

Как ускакала за Димитрия, не помню. Цепляюсь за его плечи и трясусь так, будто пёс не залаял, а уже цапнул меня за задницу. А где кофе?

Судя по тому, как быстро раздевается молодой человек, дело тут вовсе не в том какая я обворожительная. Высовываю нос из-за широкой спины. Мухтар сидит, хвост по земле ёрзает. А в какой-то миг пальцы мои ложатся на обнажённую кожу. Ой. Отдёргиваю свои руки:

– Прости, пожалуйста, – тихо извиняюсь, – я не хотела тебя обливать.

– Не страшно, – слегка обернувшись ко мне, улыбается. – Ты собак боишься?

– Очень, – честно признаюсь.

– Мухтар добрый. И послушный. А я замёрз, – задорно улыбается.

– Подержи его, я сбегаю, принесу что-нибудь, – снова высовываю нос, но резких движений не делаю, слышала, что животные не любят этого.

Садится на корточки и держит за шлейку своего пса. Пячусь назад и медленно, лицом к собаке, приставным шагом к домику направляюсь. Хватаю с вешалки куртку от костюма рыболовного своего и возвращаюсь.

Димитрий надевает её, а она по швам на нём трещит:

– Так не пойдёт, – снимает бедную куртёшку, а я залипаю на его формы. – Мухтар! – рявкает на пса. – А ну, марш домой!

Тот срывается с места и скачет через забор. Парень обещает скоро вернуться и уходит следом. Перепрыгивает штакетник и скрывается в своём контейнере.

Стою, смотрю. Вау…

Вспоминаю про кофе. Опускаю взгляд. Надо же! Кружки целые остались. Забираю их и иду снова варить бодрящий напиток.

Клуша. Вот почему я такая трусиха?

Выхожу из домика и по сторонам гляжу. От греха подальше ставлю кофе на стол, на веранде. Жду, когда вернётся мой помощничек.

– И для меня приготовила? – подходит ко мне со спины.

– Ага, – бурчу, глаза опускаю, стыдно чего-то.

– Спасибо.

Берёт кружку, а я пристально пялюсь на его ногти. Отродясь не видела таких ухоженных мужских рук. Он что, в салоне маникюр делает? Не похоже, чтобы он вилами махал. Может, парень только с техникой работает да в перчатках?

– Ну, я пойду, – улыбается. – А то ещё половина огорода не вспахана.

– Ладно, – уходит, а я хватаю вилы и лопату и несусь следом, забыв про кофе.

– Ты что делаешь? – поворачивается ко мне парень, когда я собираюсь копать соседнюю грядку.

– Э. Помогать буду.

– Ты же глубоко хотела, – заливается звонким смехом.

Чую, краснею, как помидор становлюсь. Глубоко я хотела. Может, и хотела. Только вот после вчерашнего недопонимания мне стыдно.

– Не смешно, – бурчу.

– Прости, не устоял, – снова так слащаво улыбается.

А улыбка у него симпатичная. Клыки такие острые. Вампир хренов. Очень сексуально смотрится, особенно в оправе слегка пухлых светло-розовых губ. Вообще, интересный типаж: смольно-чёрные волосы и борода, а вот глаза голубые, и кожа белая-белая. Как он в деревне с такой живёт? А руки? Нежные прям, ухоженные…

– У тебя всё хорошо? – взволнованно спрашивает Димитрий.

– Да, – улыбаюсь. А в голове пусто. Засмотрелась. – Пойду тогда шашлык жарить и баню топить…

– Может, вечером? – снова плыву от его тенора. Как он так властно и глубоко на собаку рявкает с таким мягким и приятным голосом? – Я не знаю, когда закончу.

– Хорошо. А что мне сейчас делать? – смотрю на него в ожидании указаний.

– Это твоя дача, – пожимает плечами. – Откуда мне знать?

– Точно…

Что-то из ума выжила девка. Пойду-ка в домик. Порядок наведу. Вон, веранду надо вычистить. Помыть всё. А то, где мы эти самые шашлычки есть будем? Не потащу же я его в дом. А почему?

«Боишься, что затянешь его не только в кухню?» – ехидненько так ржёт мой внутренний голос. Задираю бровь и принимаюсь выкидывать мусор с крыльца и веранды. Воду тащу и мою стол.

Так. Но обедать я-то хочу. А он? Я шашлык обещала, а не полноценное питание трёхразовое. Выглядываю, бросая пристальный взгляд на огород. Ходит себе за агрегатом: тот тарахтит и землю ковыряет. Блин.

Ладно. Бутеры нарежу. Иду в домик. Кромсаю колбаску, сыр там всякий, хлебушек. Даже рыбу достала. Овощи да зелень. Раскладываю на пару тарелок и на веранду выставляю. Чайник закипел, выставляю и его.

– Димитрий, – подхожу чуть ближе, чтобы он услышал сквозь гудение.

– Да? – выключает агрегат и становится оглушающе тихо.

– Я там… – машу в сторону веранды, – приготовила перекус… чай… – что это с моим голосом? Вздрагивает.

Ух! Оголяет свои зубки. Еле взгляд перевожу на глаза.

– Пару минут и подойду. А где руки помыть можно?

– Так это. В доме, в бане. Вода ещё тёплая.

Кивает и заводит обратно злющую тарахтелку, от которой у меня уже мозг вибрирует. Ночью будет башка гудеть…

Закончил, топает. Сапоги в грязи. Ещё бы. Земля, может, и просохла, да вот пока полазишь по свежевспаханной грядке, как чёрт перепачкаешься. И в домик.

– А ну, стоять! – ору вслед, он чуть не улетел в коридор.

– Что такое? – оборачивается с полным недоумением.

– Я только полы вымыла, куда в обуви? Слева на этажерке тапочки, – указываю взглядом вниз, а сама длиннющий нож в руках сжимаю, которым собираюсь пресервы открывать.

– Прости, – неловко улыбается. – А есть не тридцать шестой? Я не влезу, – усмехается.

– Щас, – кидаю и бегом в домик. – Где-то дедушкины были. Я их оставила на память.

Достаю из пакета тапочки и протягиваю. Перчатки в карман суёт, переобувается и уходит. Возвращается и, снова переобувшись, выходит на веранду. Чай наливаю. Тарелки ближе двигаю. А он смотрит на них, изучает. Не голодный?

– Ты не стесняйся, – улыбаюсь. – Раз уж шашлычки только вечером.

– А баня будет? – поднимает на меня взгляд, что я чуть не давлюсь бутербродом, который уже в рот запихала.

– Угу, – мычу в ответ.

– У тебя электрическая?

– Не-а, – машу головой.

– А кто топить будет? – глаза его огромными становятся.

      Указываю на себя и запиваю чаем внезапно ставший слишком сухим кусок хлеба.

– Ого… Так ты из этих.

– Кого? – почти подрываюсь.

– Как там. И коня на скаку, и в горящую избу.

– Ага… И мужику по морде, – недовольно добавляю.

– Что-то не помню такого пункта.

– А он есть, – серьёзно качаю головой.

Парнишка ухмыляется и жуёт себе колбасу с сыром. Хлеб не ест. Наблюдаю. За фигурой следит, что ли? Хмыкаю и в кружку нос утыкаю. Забавный индивидуум. Вообще, на деревенского не похож.

– Я пойду, там немного осталось, – встаёт из-за стола.

– Ты ж не поел, – удивляюсь.

– Подожду обещанную награду, – подмигивает и натягивает перчатки.

Оседаю. Ну и лицо у него…

– Димитрий, – обращаюсь вслед.

– Можно просто Дима, – не оборачивается.

– Дима… – как скажешь. – А ты курицу или свинину будешь?

– Свинину, – кидает и заводит жуткий агрегат.

А я топаю в баньку, навожу там порядки, полочки мою, тазики, да ковшики. В предбаннике убираю лишнее: одежду свою уношу. Вроде не стыдно запустить чужого человека. Дровишки таскаю. Скоро топить буду. Мяско мариную. Мангальчик выставляю, угли несу.

В общем, делаю всё то, что собиралась для себя. Даже приятно, что компания будет.

– А ты вино пьёшь? – спрашиваю у Димы, когда он снова идёт руки мыть.

– Пью. А что?

– Да… я собиралась себе вечёрок расслабона устроить перед возвращением в город. Можем вместе посидеть…

– Ты и в баню со мной пойдёшь? – дёргает бровями.

– Нет, – как-то резко отвечаю. – Отдельно. Я помоюсь и пойду готовить. У меня и купальника тут нет, – что-то тараторю я, как швейная машинка.

– Понял, но у меня тоже плавок нет, – еле заметно улыбнулся Димитрий, – что делать будем?

– А? – таращусь.

– Шутка юмора такая, – снисходительно глядит на меня. – Я за чистыми вещами и прогуляю Мухтара. А то он там скучает в одиночестве запертый.

– Ладно.

Убегаю в дом. Нанизываю мясо на шампуры. Лучок мариную с уксусом, обожаю. Хотя, возможно, стоило бы воздержаться… Так. Баня готова. Можно мыться идти. Уже темнеет, надо бы пошевелиться, а то лампочка у меня на веранде сломана.

А. Что это я?.. У нового соседа есть прожектор. Дима может его включить. Тогда не тороплюсь. Правда, паренька бы накормить, а то он сдержал обещание и ничего взамен не попросил. Огород весь перекопал. Завтра полью грядки, а на следующих выходных посадками займусь.

Самой смешно. Но грех морковь и свёклу не вырастить, да зелень – лук там, петрушку. А ещё я ромашки посадить хотела. Вот и займусь.

Высовываюсь из домика. Димы не видно. Наверное, он в своём контейнере или с собакой гуляет. Ладно. Поди, догадается, что я мыться уже пошла.

Скидываю свой костюмчик рыболовный. Надеваю майку и плавки – вдруг заглянет в окно, почему-то боюсь этого больше всего. Набираю тазик с водой и заваливаюсь в парилку. Красота.

Стелю себе полотенце на полочку и падаю сверху. Вдыхаю приятный древесный аромат и закрываю глаза, погружаясь в это горячее блаженство. Прогрелась, помылась, а теперь ледяной водичкой облиться.

Беру тазик поменьше, набираю полный и…

– А-а-а-а-а-а, – ору, как резанная, кайф!

– Что случилось?! – дверь резко открывается, в проёме появляется Димитрий.

Кричать не могу, стою и смотрю на него с огромными глазами, а он осматривает меня с ног до головы, притормаживая на груди. Опускаю взгляд и быстро закрываюсь ладошками. Соски от такого холода стали твёрдыми.

– Я… – мямлю, – я, это. Всё хорошо. Просто холодной водой облилась.

– Перепутала? – поднимает брови.

– Закаляюсь. Люблю в горячей бане обливаться холодной водой, – еле ворочая языком, рассказываю.

– О-о… А чего орала, будто тебя тут убивают? Я испугался…

– Я не подумала… – опускаю глаза, что-то и правда в голову не пришло. Думала, он у себя и не услышит. – Можешь, – указываю на дверь, – я почти закончила.

– Ага…

Выходит и дверку закрывает за собой. «Вот шиза. Чего орала-то?» – думаю про себя. Снимаю майку, чтобы выжать её, а потом надеть, а то вдруг он ещё в предбаннике. Скручиваю несчастную ткань и продолжаю причитать про себя.

– Знаешь, – дверь снова открывается.

      Замираем оба. Я так медленно поднимаю глаза. Рот, чувствую, открыт, сказать надо бы чего, но язык окаменел. Димитрий что-то совсем нагло осматривает меня. А я даже не могу руки поднять, чтобы прикрыться. Так и стою. В шоке.

– Пожалуй, – зависает, нагло пялясь на мою грудь, – после поговорим.

Делает огромный шаг внутрь и закрывает дверь.

Не поняла. «После?»… А после чего?

Кажется, вот и ответ. Прижимает к себе, глубоко так целует. А я закрываю глаза и вдыхаю аромат его сладковатого пота, смешанный с запахом мокрого дерева и моего стыда.

Глава 5

В какую-то секунду мозг мой решает включиться. И я осознаю всю суть надвигающейся ситуации, ибо руки Димы с удовольствием изучают мой зад.

– СТОП! – строго и громко выдаю.

Отлипает от моих губ и лукаво глядит слегка сверху вниз.

– Так нельзя! Мы толком даже не знакомы.

– Я просто поцеловал тебя, – как ни в чём не бывало говорит молодой человек.

– Хочешь сказать, что на этом бы и остановился? – задираю брови.

– Эт вряд ли. Но, раз ты против, настаивать не буду. Я пойду.

– Нет! – замолкаю, но спохватившись, что он опять не так поймёт, продолжаю. – Я пойду. Я уже всё. Так что мойся. А мне шашлык жарить надо, обещала же.

– Так ужин всё-таки будет…

– Огород же вспахан, – пожимаю плечами, но по его глазам понимаю, что не стоит мне тут грудью ёрзать, а то ещё передумает.

Подтягиваю майку, прикрываюсь и отстраняюсь. А потом пулей из парилки. Закрываю за собой дверь и опираюсь на стену. Сердце заходится, ноги ватные, руки трясутся. Хоть иди и открывай дверь снова, и плевать на приличия. Но нет. Я так не могу.

Собираю волю в кулак, быстро кутаюсь в огромное банное полотенце и иду в спальню. Сушу волосы и надеваю джинсы и тёплый свитер.

Забираю с кухни мясо и иду на улицу. Развожу огонь. А пока прогорают угли, открываю вино и наливаю себе бокальчик. Что-то в голову ударило. Нет. Не вино. Мыслишка. И совсем недолго думая, иду выполнять.

Обхожу домик с другой стороны, встаю на старенький табурет и сую нос в маленькое окошко. Знаю. Это некрасиво. Но он же видел меня голую. Я тоже хочу. Хм. Валяется на полке, в трусах. Обидно. Слажу, чуть не навернувшись, шуму наделала…

Бросаюсь наутёк, пока он не сообразил, что я подглядывала. Встаю около мангала и раздуваю огонь, а у самой ноги совсем обмякли. Вспоминаю, что в подсобке есть пара тряпичных кресел.

Сходила за ними, разложила, любуюсь. Забираю бокал с напитком, сажусь и гипнотизирую огонь, ну, или он меня. А Димитрий не торопится выходить. Нет. Ну, правда, что за имя такое?

Ставлю мясо, когда только жар от углей идёт, кручу шампуры. Минут десять и будет готово. А паренёк там задохнуться решил? Может сходить? Не, подумает ещё, что я на продолжение нарываюсь.

– Ого, – еле слышно выдаю, когда в дверях появляется чистенько одетый Дима.

– Ты прям всё сама умеешь делать, смотрю, – улыбается тот.

– Да, – прячу взгляд, а в джинсах, свитере и безрукавке он куда симпатичнее, и шапочка ему идёт.

– Круто. Сяду? – указывает на второе кресло около меня.

– Угу, – улыбаюсь. – Вина?

– Это ты меня спаиваешь или элементарная вежливость? – шутит.

– Давай проясним, – меняю тон на очень строгий. – Это было недоразумение…

– Дважды, – перебивает молодой человек.

– Дважды, – обречённо выдыхаю.

– Ты стесняешься? Боишься? Я тебе не нравлюсь? – щурится, перечисляя варианты.

– Дело не в этом. Давай просто забудем и останемся друзьями. Ну, или знакомыми, до друзей ещё далеко. Да и босс твой стройку закончит, ты, наверное, уедешь отсюда. А я так вообще раз в неделю и не каждую появляюсь здесь… – понесло меня.

Брови молодого человека изгибаются в немыслимой форме, пока он слушает меня. А взгляд внимательный, будто каждое слово ловит. Переворачиваю шашлычки.

– Да, босс, – пространно выдаёт парень. – Ну, я, может, и потом тут останусь, как пойдёт.

– Вот видишь, а я не хочу подобных отношений.

– А каких хочешь? – наверное, устал Дима ждать, когда я вина ему налью, встаёт и берёт бокал и бутылку со стола.

– Никаких, – гулко выдыхаю. – Старой девой помру. Родня с облегчением вздохнёт. Дачу, наконец, поделят.

– В каком смысле? – отвлекается от вина и переводит взгляд на меня.

– Что? Родня?

– И она тоже, – кивает пару раз.

– Я «урод» в своей семье.

– Они что, все супермодели? – изумлённо спрашивает.

– Что? – про что это он?

– Ну, ты очень красивая. Как же выглядят твои родственники, что ты у них самая страшная?

Секунду туплю, а потом заливаюсь истерическим смехом.

– Вот об этом я и говорю. Все люди как люди, а я – как я… Видишь, ты тоже не понимаешь меня. Я не про внешность. А про образ мышления, поведение, жизненную позицию там…

– Понял. А что не так с твоей позицией? С поведением вроде ясно.

– Я у нас единственная, из четырёх детей, без семьи. Да и не стремлюсь, теперь уж точно. А мама спит и видит, как подложить меня под какого-нибудь мужика, коих чуть не пачками таскает, играя в сваху. Надеется, что заберёт меня уже какой-нибудь.

– А ты что, с мамой живёшь?

– Что ты! – восклицаю так, что понимаю: ночь на дворе, а вокруг тишина гробовая.

Поднимаю глаза. Потрясающая россыпь мелких звёзд. Прохладный ночной воздух окутывает меня. Мясом пахнет. Возле мангала хорошо, но, пожалуй, стоит куртку потеплее надеть.

– Ты не замёрз? – как-то резко стемнело, надо бы фонарь включить, но так приятно сидеть в темноте и тишине.

– Немного. Тебе куртку принести тёплую?

– На вешалке в тамбуре, спасибо. И ты можешь фонарь включить, который освещает участок хама вашего?

– Хама? – поворачивается ко мне.

– Ну. Представляешь, его верзила парковал мою машину, когда я ногу подвернула, и колесо пробил, а тот решил мне подачку швырнуть, вместо элементарного извинения.

– А ты что?

– Закинула ему обратно его деньги, – шиплю, а в душе радуюсь, что достойно ответила этому богатею.

– Куда? – удивляется парень, будучи уже на крыльце.

– В тачку. Я ж даже его лица не увидела. Вышел бы, попросил прощения. Что я, пятьсот рублей на ремонт колеса не найду? Обидно так стало. Мне в семье вот этого дерьма хватает. Я нормально зарабатываю, мне не нужны подачки и женихи, чтобы чувствовать себя полноценной…

– А кошки у тебя дома есть?

– Что? Нет. Зачем мне кошки?

– Ну, как же, сильная и независимая с девятью кошками, – хмыкает Дима и тянет мне тёплую куртку.

– Издеваешься?

– Немного, – ухмыляется. – Пойду, включу свет. Но мне так больше нравится…

– Мне тоже, – признаюсь. – Посвети тогда фонариком, я мясо проверю.

Достаёт из джинсов телефон. Что за модель такая? Странный какой-то.

– Готово! – восклицаю снова слишком громко. – Прости, просто я голодная уже, – улыбаюсь, пока в свете фонаря видно моё лицо.

Да и живот моего собеседника объявляет, что не прочь заморить червячка. Протягиваю Диме палочку, а остальные в тарелку складываю.

– Лук маринованный хочешь?

– Это ты, чтобы наверняка не целоваться? – издаёт сдавленный смешок.

Всё вокруг померкло. Это вам не город. Тут ни фонарей, ни окон многоэтажек, да и луна не особо освещает, ещё низко.

– Угу, – откусываю сочный и потрясающе вкусный кусок мяса.

Наслаждаюсь каждым ломтиком, а потом решаюсь и сдабриваю всё приличной порцией маринованного лучка, под тихий смешок Димитрия, который, надо сказать, тоже лучком не брезгует. Так и сидим: уплетаем шашлык и заедаем луком, наблюдая за загорающимся ночным небом.

В какой-то момент понимаю, что что-то не так. Похоже, я отключилась, прямо в кресле. Открываю глаза, потираю их и оглядываюсь. Дима сидит в соседнем кресле. А моим ногам так тепло и хорошо, будто их одеялком укутали.

Опускаю глаза вниз.

– Только не кричи, – тихо раздаётся голос Димитрия.

– Я…я… а… – жмурюсь от страха. Мои ноги обвил Мухтар и спит себе спокойно. – И давно я так? – задираю глаза и нервно дышу.

– Минут пятнадцать, может, дольше. А ты ему нравишься. Мухтар далеко не ко всем приходит. А вот так, только к избранным.

– Я очень рада, но может, ты позовёшь его?

Тихо встаёт и подходит ко мне вплотную. Чувствую прикосновение к руке, хочу отдёрнуть:

– Не сопротивляйся, – шепчет Дима. – Доверься мне.

Тянет мою руку вниз к пёселю, а меня так и раздирает желание завопить на всю округу. Оп. Пальцы касаются мягкой шерсти. Жмурюсь и голову вверх задираю. Вздрагиваю, почти скулю. Мухтар глубоко так вздыхает, а у меня прям мурашки по телу от тёплой спины собаки.

С одной стороны – приятно, с другой – детские психотравмы никуда не уходят. Проще говоря, меньше бояться этого пса я не стала, но, когда Дима держит за руку – жить можно. Он же успеет в случае чего тормознуть своего послушного пса?

– Дим, – шепчу, а сама потом холодным покрываюсь. – Мне страшно.

– Тебя покусали, что ли? – спрашивает еле слышно.

– Не меня, – сжимаюсь на кресле. Мамочки родные, божечки, пёс зашевелился. – Пожалуйста, мне, правда, очень страшно.

Ничего не отвечая, Дима встаёт и Мухтар следом. Открываю глаза. Пёс около хозяина умостился, сидит, глядит на меня, а хвост безостановочно по земле елозит. Смотрю на него, но толком и не вижу.

– Расскажешь страшную историю? – спрашивает молодой человек.

– Какую? – не ожидала вопросов, играя в гляделки с псом, вздрагиваю.

– После которой боишься собак.

– М-м. Да нечего рассказывать. Соседского мальчишку покусала бездомная псина, когда я маленькая была. Я с палкой на неё кинулась, а когда поняла, что и меня тоже могла изодрать, встала, как вкопанная. Хорошо взрослые проходили мимо, помогли. А я с тех пор стороной обхожу всё, что больше шпица. Хотя и мелких побаиваюсь, особенно этих маленьких, лысых и гавкучих…

– Той-терьеров, что ли? – хмыкает.

– Их самых. Страшные создания. Прямиком из ада…

Слышу сдавленный смешок, поворачиваю голову в сторону собеседника.

– Прости, – тут же спохватывается тот. – Давай, потихоньку с Мухтаром тебя подружим. Не могу же я такую большую собаку сутками держать взаперти в маленьком трейлере. Ему гулять надо.

– Я только в выходные, и то не каждые, тут бываю, – не сдаюсь.

– Ты же посмотри, как нравишься ему. Он ластится, хвостом виляет, глаз от тебя оторвать не может, – смеётся. – Грех не дать шанс.

– Ладно, – выдыхаю. – Только держи его и не отходи далеко. Я, правда, очень боюсь, – поглядываю на Мухтара.

Так-то пёс вроде безобидный, хоть и крупный. Видно, что дрессированный. Но это всё равно животное. Я могу резко дёрнуться, а он за угрозу воспримет моё движение. Вон, сосед мой тоже ничего собаке не делал той. Просто она ощенилась, а мы в салочки играли недалеко от её логова. Она деток своих защищала, а пацану шрамы на всю жизнь.

– Главное – не кричи, он боится, – снова встаёт Дима и ко мне подходит.

– ОН боится? – удивляюсь.

– Ага. Ты как сирену включишь, так он за меня прячется.

– Да он, если встанет на задние лапы, с меня ростом будет. Как он может бояться? Он же огромный.

– У него тоже детская травма, – хмыкает Дима, апёс ползком за хозяином ко мне устремляется.

Опять меня колотить начинает, а крик так и просится. Ладно, он бы маленьким был, а тут здоровый и пушистый. Дима включает фонарик и светит на пса. Гляжу на него в метре от себя. Глаза у него добрые – серо-голубые, как у хозяина. Ощущение, что улыбается. А смотрит так внимательно, как человек.

Набираюсь смелости и тяну трясущуюся ручонку к белоснежной голове. А он морду опускает и ближе подползает, подставляясь под ласки. Еле касаюсь. Глажу. Дима на корточках рядом сидит, почти между нами. Вот так даже почти не страшно. Хозяина же он не покусает. А руку, если что отдёрну быстро.

– Красивый пёс, – улыбаюсь. – Такой белый. Хлопот с ним, наверное, много.

– Вовсе нет. Он классный. Верный друг.

Вроде я даже расслабилась. Фонарик Дима убрал, тоже гладит своего питомца. А тот и рад, что его со всех сторон тискают. Думаю, домой пора, а вставать совсем не хочется. Хорошо так сидеть. Но я завтра хотела огород полить.

– Мне домой пора, – мямлю.

– Мухтар, – строго говорит Димитрий, – место.

Тот послушно встаёт и через пару секунд уже на своей территории. Сидит, ждёт хозяина.

– Спасибо за чудесный вечер, – оборачивается ко мне молодой человек. – Сто лет вот так не сидел по-настоящему, просто болтая и звёзды разглядывая. Ты завтра с утра смыться намерена, или ещё увидимся?

– Э… я ещё огородом заниматься буду. Увидимся, наверно…

– Хорошо. И… прости за поцелуй. Хотя… мне понравилось.

Челюсть моя отвисает, а Дима ответа не ждёт. Встаёт и уходит. А я сижу в этой прохладной темноте и вздохнуть боюсь. Но, беру себя в руки, сгребаю тарелку с остатками мяса и в домик.

Спать заваливаюсь, а у самой мысли тормознуться никак не могут. Слишком много эмоций. С собакой близкий контакт, а с её хозяином и того ближе. Губы его не дают мне отключиться. Давно я не целовалась. А тут прям вот так дважды за два дня. И позиция моя – никаких мужиков – трещать по швам начинает. Хочется ласки.

А главное, за эти выходные я Захара только раз вспомнила. Интересно, это так сторож влияет со своим волкодавом (надо бы спросить, что за порода, вблизи ясно становится, не дворняга это) или свежий воздух и работа на земле?

Утро погодой совсем не радует. Дождь хлынул. Ну. Зато грядки поливать не надо. Тогда завтрак, порядок навести в доме и в город.

К одиннадцати выползаю на улицу, вещи в машину отнести. Зонта нет, дождевика нет, капюшона на куртке тоже нет. Надо бы обзавестись всем вышеперечисленным. И резиновые сапоги прикупить ещё одни не помешает, на выход.

По дороге к машине на траве поскальзываюсь и лечу, плашмя приземляюсь. Встать не могу. Ударилась больно. Дождь глаза заливает.

Жмурюсь. Но в один миг как-то перестаёт по лицу долбить.

– Ты как? – обеспокоенный голос Димы выдёргивает меня из состояния жалости к себе.

– Нормально, – делаю подобие улыбки, но глаза открыть не решаюсь. – Вот, прилегла отдохнуть…

смеётся.

Чувствую горячее влажное прикосновение к щеке…

– Нельзя, – рявкает Дима.

Решаюсь. Открываю глазёнки свои и ахаю безмолвно. Висит надо мной Мухтар, сантиметрах в двадцати от лица. Кошусь на него и всё, трупиком прикидываюсь. А Дима с зонтом над нами обоими стоит.

– Встать сможешь? – спрашивает и руку тянет.

Делаю попытку. Больно зараза.

– Полежу-ка я ещё, – улыбаюсь, дышать больно от этой попытки становится. – Старость – не радость…