Дачные ромашки и миллионер в придачу

Заползаю в домик под собственный истерический хохот и закрываюсь на замок, от греха подальше. Ух, не то имя мне родители дали. Надо было в честь бабки – Дуськой называть, ибо именно она я и есть. И шучу так же и туплю тоже.

Как это я так прокололась? Пытаюсь разговор вспомнить. Ну, он… Димитрий.

Ну, и имечко. Хотя красивое. Что-то понесло меня снова не в ту сторону. У меня, как у грузовика, занос – один метр.

Проржавшись, укладываюсь в постельку, не веря, что я так опростоволосилась. Переговорщица, тоже мне. Как вообще сделки с квартирами совершаю? Диву даюсь. А в голове мыслишки ползают. Соскучилась я по мужским объятиям.

Хочу, чтобы эх… вот как этот сторож, дёрнули к себе и засосали, жадно и необузданно.

Быстро выкидываю чушь из головы. Не надо мне этого. Наелась, больше не хочу. Не каждый меня вывезет. А через пять лет совместной жизни узнать, что я до чёртиков надоела – то ещё разочарование.

Ладно бы Захар был первым с такой отмазкой. Второй. Но только вот с ним мы столько лет были вместе. Как я не заметила, что достала его? Работой попрекал, поведением.

Ох, мой поступок с щебёнкой, которой, кстати, никто так и не поинтересовался, он бы раскритиковал. Стыдно, некрасиво, гадко.

Да ну его к чёрту! А сердечко-то ноет. Люблю ещё эту сволочь. А он свободы захотел! Я же не заставляла его жениться. Жили себе спокойно, даже о детях не заикалась. А он слинял и через полгода уже женился. Вот тебе и свобода. Обманщик. Просто разлюбил.

А я нет.

Вот и не хочу больше сердеце своё отдавать никому, мне и одной хорошо. Закрываю глаза и устраиваюсь поудобнее, натягивая одеяло по самый нос.

Бр-р-р.

Утром подлетаю с кровати. Ну что опять на этой долбанутой стройке происходит? Отдыха мне не видать спокойного, похоже…

Но выглядываю в окно спальни, и улыбка ползёт, губу кусаю…

Не обманул. Тарахтелку какую-то припёр. Ходит за ней, а та землю месит. Любуюсь и думаю: умываться пора, баню топить, да шашлыки жарить…

Обещала же.

Не тороплюсь, привожу себя в порядок, даже ресницы подкрасить решаю. Что-то захотелось вдруг. Готовлю кофе. Две кружки. Ух. Понесло меня. Сбежит мужик, ой, сбежит.

Надеваю костюмчик свой для огорода и выплываю из домика. Аккуратно иду, чтобы не расплескать напиток.

– Доброе утро, – подхожу чуть не вплотную.

– Доброе, – растягивается в сладкой улыбочке сосед и выключает аппарат.

– ГАВ!

– А-а-а!

Как ускакала за Димитрия, не помню. Цепляюсь за его плечи и трясусь так, будто пёс не залаял, а уже цапнул меня за задницу. А где кофе?

Судя по тому, как быстро раздевается Димитрий, дело тут вовсе не в том, какая я обворожительная. Высовываю нос из-за широкой спины. Мухтар сидит, хвост по земле ёрзает. А в какой-то миг пальцы мои ложатся на обнажённую кожу.

Ой. Отдёргиваю свои руки:

– Прости, пожалуйста, – тихо извиняюсь, – я не хотела тебя обливать.

– Не страшно, – слегка обернувшись ко мне, улыбается Дима. – Ты собак боишься?

– Очень, – честно признаюсь, пора бы, хотя, думаю, оно и так заметно.

– Мухтар добрый. И послушный. А я замёрз, – задорно улыбается.

– Подержи его, я сбегаю, принесу что-нибудь, – снова высовываю нос, но резких движений не делаю, слышала, что животные не любят этого.

Дима садится на корточки и держит своего пса. Пячусь назад и медленно, лицом к собаке, приставным шагом к домику направляюсь. Хватаю с вешалки куртку от костюма рыболовного своего и возвращаюсь.

Димитрий надевает её, а она по швам на нём трещит:

– Так не пойдёт, – снимает бедную куртёшку, а я залипаю на его формы. – Мухтар! – рявкает на пса. – А ну, марш домой!

Тот срывается с места и скачет через забор. Дима обещает скоро вернуться и уходит следом. Перепрыгивает штакетник и скрывается в своём контейнере.

Стою, смотрю. Вау…

Вспоминаю про кофе. Опускаю взгляд. Надо же! Кружки целыми остались. Забираю их и иду снова варить бодрящий напиток.

Клуша. Вот почему я такая трусиха?

Выхожу из домика и по сторонам гляжу. От греха подальше ставлю кофе на стол, на веранде. Жду, когда вернётся мой помощничек.

– И для меня приготовила? – подходит ко мне со спины.

– Ага, – бурчу, глаза опускаю, стыдно чего-то.

– Спасибо.

Берёт кружку, а я пристально пялюсь на его ногти. Отродясь не видела таких ухоженных мужских рук. Он что, в салоне маникюр делает?

Не похоже, чтобы он вилами махал. Может, Димитрий только с техникой работает да в перчатках?

Что-то здесь нечисто…

Глава 8. Жаркая банька

От мыслей отвлекает меня низкий, но с бархатными нотками голос:

– Ну, я пойду, – улыбается. – А то ещё половина огорода не вспахана.

– Ладно, – уходит, а я хватаю вилы и лопату и несусь следом, забыв про кофе.

– Ты что делаешь? – поворачивается ко мне Дима, когда я собираюсь копать соседнюю грядку.

– Э. Помогать буду.

– Ты же глубоко хотела, – заливается звонким смехом.

Чую, краснею, как помидор становлюсь. Глубоко я хотела. Может, и хотела. Только вот после вчерашнего недопонимания мне стыдно.

– Не смешно, – бурчу.

– Прости, не устоял, – снова слащаво улыбается.

А улыбка у него симпатичная. Клыки такие острые. Вампир хренов. Очень сексуально смотрится, особенно в оправе слегка пухлых светло-розовых губ.

Вообще, интересный типаж: смольно-чёрные волосы и борода, а вот глаза голубые, и кожа светлая. Как он в деревне с такой живёт? А руки? Нежные, прям, ухоженные…

– У тебя всё хорошо? – взволнованно спрашивает Димитрий.

– Да, – улыбаюсь. А в голове пусто. Засмотрелась. – Пойду тогда шашлык жарить и баню топить…

– Может, вечером? – снова плыву от его тенора. Как он так властно и глубоко на собаку рявкает с таким мягким и приятным голосом? – Я не знаю, когда закончу.

– Хорошо. А что мне сейчас делать? – смотрю на него в ожидании указаний.

– Это твоя дача, – пожимает плечами. – Откуда мне знать?

– Точно…

Что-то из ума выжила девка.

Пойду-ка в домик. Порядок наведу. Вон, веранду надо вычистить. Помыть всё. А то, где мы эти самые шашлычки есть будем? Не потащу же я его в дом. А почему?

«Боишься, что затянешь его не только на кухню?» – ехидненько так ржёт мой внутренний голос.

Задираю бровь и принимаюсь выкидывать мусор с крыльца и веранды, а заодно и из головы. Воду тащу и мою стол.

Так. Но обедать я-то хочу. А он? Я шашлык обещала, а не полноценное питание трёхразовое. Выглядываю, бросая пристальный взгляд на огород. Ходит себе за агрегатом: тот тарахтит и землю ковыряет. Блин.

Ладно. Бутеры нарежу. Иду в домик. Кромсаю колбаску, сыр там всякий, хлебушек. Даже рыбу достала. Овощи да зелень. Раскладываю на пару тарелок и на веранду уношу. Чайник закипает, выставляю и его.

– Димитрий, – подхожу чуть ближе, чтобы он услышал сквозь гудение.

– Да? – он выключает агрегат и становится оглушающе тихо.

– Я там… – машу в сторону веранды, – приготовила перекус… чай… – что это с моим голосом? Вздрагивает.

Ух! Оголяет свои зубки. Еле взгляд перевожу на глаза.

– Пару минут и подойду. А где руки помыть можно?

– Так это. В доме, в бане. Вода ещё тёплая.

Кивает и заводит обратно злющую тарахтелку, от которой у меня уже мозг вибрирует. Ночью будет башка гудеть…

Закончил, топает. Сапоги в грязи. Ещё бы. Земля, может, и просохла, да вот пока полазишь по свежевспаханной грядке, как чёрт перепачкаешься. И в домик.

– А ну, стоять! – ору вслед, он чуть не улетел в коридор.

– Что такое? – оборачивается с полным недоумением.

– Я только полы вымыла, куда в обуви? Слева на этажерке тапочки, – указываю взглядом вниз, а сама длиннющий нож в руках сжимаю, которым собираюсь пресервы открывать.

– Прости, – неловко улыбается сосед. – А есть не тридцать шестой? Я не влезу, – усмехается он.

– Щас, – кидаю и бегом в домик. – Где-то дедушкины были. Я их оставила на память.

Достаю из пакета тапочки и протягиваю. Перчатки в карман суёт, переобувается и уходит. Возвращается и, снова переобувшись, выходит на веранду. Чай наливаю. Тарелки ближе двигаю. А он смотрит на них, изучает. Не голодный?

– Ты не стесняйся, – улыбаюсь. – Раз уж шашлычки только вечером.

– А баня будет? – поднимает на меня взгляд, что я чуть не давлюсь бутербродом, который уже в рот запихала.

– Угу, – мычу в ответ.

– У тебя электрическая?

– Не-а, – машу головой.

– А кто топить будет? – глаза его огромными становятся.

Указываю на себя и запиваю чаем внезапно ставший слишком сухим кусок хлеба.

– Ого… Так ты из этих.

– Кого? – почти подрываюсь.

– Как там. И коня на скаку, и в горящую избу.

– Ага… И мужику по морде, – недовольно добавляю.

– Что-то не помню такого пункта.

– А он есть, – серьёзно качаю головой.

Мужик ухмыляется и жуёт себе колбасу с сыром. Хлеб не ест. Наблюдаю.

За фигурой следит, что ли? Хмыкаю и в кружку нос утыкаю. Забавный индивидуум. Вообще, на деревенского непохож.

– Я пойду, там немного осталось, – встаёт из-за стола.

– Ты же не поел, – удивляюсь.

– Подожду обещанную награду, – подмигивает и натягивает перчатки. – Спасибо.

Оседаю. Ну и лицо у него…

– Димитрий, – обращаюсь вслед.

– Можно просто Дима, – не оборачивается.

– Дима… – как скажешь. – А ты курицу или свинину будешь?

– Свинину, – кидает и заводит жуткий агрегат.

А я топаю в баньку, навожу там порядки, полочки мою, тазики, да ковшики. В предбаннике убираю лишнее: одежду свою уношу. Вроде не стыдно запустить чужого человека. Дровишки таскаю. Скоро топить буду. Мяско мариную. Мангальчик выставляю, угли несу.

В общем, делаю всё то, что собиралась для себя. Даже приятно, что компания будет.

– А ты вино пьёшь? – спрашиваю у Димы, когда он снова идёт руки мыть.

– Пью. А что?

– Да… я собиралась себе вечёрок расслабона устроить перед возвращением в город. Можем вместе посидеть…

– Ты и в баню со мной пойдёшь? – дёргает бровями.

– Нет, – как-то резко отвечаю. – Отдельно. Я помоюсь и пойду готовить. У меня и купальника здесь нет, – что-то тараторю я, как швейная машинка.

– Понял, но у меня тоже плавок нет, – еле заметно улыбнулся Димитрий, – что делать будем?

– А? – таращусь.

– Шутка юмора такая, – снисходительно глядит на меня. – Я за чистыми вещами и прогуляю Мухтара. А то он там скучает в одиночестве запертый.

– Ладно.

Убегаю в дом. Нанизываю мясо на шампуры. Лучок мариную с уксусом, обожаю. Хотя, возможно, стоило бы воздержаться…

Так. Баня готова. Можно мыться идти. Уже темнеет, надо бы пошевелиться, а то лампочка у меня на веранде сломана.

А. Что это я?.. У нового соседа есть прожектор. Дима может его включить. Тогда не тороплюсь. Правда, мужика бы накормить, а то он сдержал обещание и ничего взамен не попросил.

Огород весь перекопал. Завтра полью грядки, а на следующих выходных посадками займусь.

Самой смешно. Но грех морковь и свёклу не вырастить, да зелень – лук там, петрушку. А ещё я ромашки посадить хотела. Вот и займусь.

 Высовываюсь из домика. Димы не видно. Наверное, он в своём контейнере или с собакой гуляет. Ладно. Поди, догадается, что я мыться уже пошла.

Скидываю свой костюмчик рыболовный. Надеваю майку и плавки – вдруг заглянет в окно, почему-то боюсь этого больше всего. Набираю тазик с водой и заваливаюсь в парилку. Красота.

Стелю себе полотенце на полочку и падаю сверху. Вдыхаю приятный древесный аромат и закрываю глаза, погружаясь в это горячее блаженство. Прогрелась, помылась, а теперь ледяной водичкой облиться.

Беру тазик поменьше, набираю полный и…

– А-а-а-а-а-а, – ору, как резанная, кайф!

– Что случилось?! – дверь резко открывается, в проёме появляется Димитрий.

Кричать не могу, стою и смотрю на него огромными глазами, а он осматривает меня с ног до головы, притормаживая на груди. Опускаю взгляд и быстро закрываюсь ладошками. Соски от такого холода стали твёрдыми.

– Я… – мямлю, – я, это. Всё хорошо. Просто ледяной водой облилась.

– Перепутала? – поднимает брови.

– Закаляюсь. Люблю в горячей бане обливаться холодной водой, – еле ворочая языком, рассказываю.

– О-о… А чего орала, будто тебя здесь убивают? Я испугался…

– Я не подумала… – опускаю глаза, что-то и правда в голову не пришло. Думала, он у себя и не услышит. – Можешь, – указываю на дверь, – я почти закончила.

– Ага…

Выходит и дверку закрывает за собой. «Вот шиза. Чего орала-то?» – думаю про себя. Снимаю майку, чтобы выжать её, а потом надеть, а то вдруг он ещё в предбаннике. Скручиваю несчастную ткань и продолжаю причитать про себя.

– Знаешь, – дверь снова открывается.

Замираем оба. Я так медленно поднимаю глаза. Рот, чувствую, открыт, сказать надо бы чего, но язык окаменел.

Димитрий что-то совсем нагло осматривает меня. А я даже не могу руки поднять, чтобы прикрыться.

Так и стою. В шоке.

– Пожалуй, – зависает, нагло пялясь на мою грудь, – после поговорим.

Делает огромный шаг внутрь и закрывает дверь.

Не поняла. «После?»… А после чего?

Кажется, вот и ответ. Прижимает к себе, глубоко так целует. А я закрываю глаза и вдыхаю аромат его сладковатого пота, смешанный с запахом мокрого дерева и моего стыда.

Глава 9. Под звёздным небом

В какую-то секунду мозг решает включиться. И я осознаю всю суть надвигающейся ситуации, ибо руки Димы с удовольствием изучают мой зад.

– СТОП! – строго и громко выдаю.

Отлипает от моих губ и лукаво глядит сверху вниз.

– Так нельзя! Мы толком даже не знакомы.

– Я просто поцеловал тебя, – как ни в чём не бывало говорит мужчина.

– Хочешь сказать, что на этом бы и остановился? – задираю брови.

– Эт вряд ли. Но, раз ты против, настаивать не буду. Я пойду.

– Нет! – замолкаю, но, спохватившись, что он опять не так поймёт, продолжаю. – Я пойду. Я уже всё. Так что мойся. А мне шашлык жарить надо, обещала же.

– Так, ужин всё-таки будет…

– Огород же вспахан, – пожимаю плечами, но по его глазам понимаю, что не стоит мне тут грудью ёрзать, а то ещё передумает.

Подтягиваю майку, прикрываюсь и отстраняюсь. А потом пулей из парилки. Закрываю за собой дверь и опираюсь на стену. Сердце заходится, ноги ватные, руки трясутся. Хоть иди и открывай дверь снова, и плевать на приличия.

Но нет. Я так не могу.

Собираю волю в кулак, быстро кутаюсь в огромное банное полотенце и иду в спальню. Сушу волосы и надеваю джинсы и тёплый свитер.

Забираю с кухни мясо и иду на улицу. Развожу огонь. А пока прогорают угли, открываю вино и наливаю себе бокальчик. Что-то в голову ударило. Нет. Не вино. Мыслишка. И совсем недолго думая, иду выполнять.

Обхожу домик с другой стороны, встаю на старенький табурет и сую нос в маленькое окошко. Знаю. Это некрасиво. Но он же видел меня голую. Я тоже хочу.

Хм. Валяется на полке, в трусах. Обидно. Слезаю, чуть не навернувшись, шуму наделала…

Бросаюсь наутёк, пока он не сообразил, что я подглядывала. Встаю около мангала и раздуваю огонь, а у самой ноги совсем обмякли. Вспоминаю, что в подсобке есть пара тряпичных кресел.

Достаю, раскладываю, любуюсь ими. А потом сажусь и гипнотизирую огонь, ну, или он меня. А Димитрий не торопится выходить. Нет. Ну, правда, что за имя такое?

Ставлю мясо, когда только жар от углей идёт, кручу шампуры. Минут десять и будет готово. А мужик там задохнуться решил? Может сходить? Не, подумает ещё, что я на продолжение нарываюсь.

– Ого, – еле слышно выдаю, когда в дверях появляется чистенько одетый Дима.

– Ты прям всё сама умеешь делать, смотрю, – улыбается тот.

– Да, – прячу взгляд.

А в джинсах, свитере и безрукавке мой сосед куда симпатичнее, и шапочка ему идёт.

– Круто. Сяду? – указывает на второе кресло около меня.

– Угу, – улыбаюсь. – Вина?

– Это ты меня спаиваешь или элементарная вежливость? – шутит.

– Давай проясним, – меняю тон на очень строгий. – Это было недоразумение…

– Дважды, – перебивает молодой человек.

– Дважды, – обречённо выдыхаю.

– Ты стесняешься? Боишься? Я тебе не нравлюсь? – щурится, перечисляя варианты.

– Дело не в этом. Давай просто забудем и останемся друзьями. Ну, или знакомыми, до друзей ещё далеко. Да и босс твой стройку закончит, ты, наверное, уедешь отсюда, – что-то понесло меня, остановиться не могу. – А я так вообще раз в неделю и не каждую появляюсь здесь…

Брови Димитрия изгибаются в немыслимой форме, пока он слушает меня. А взгляд внимательный, будто каждое слово ловит. Закрываю рот и переворачиваю шашлычки.

– Да, босс, – пространно выдаёт Дима. – Ну, я, может, и потом здесь останусь, как пойдёт.

– Вот видишь, а я не хочу подобных отношений.

– А каких хочешь? – наверное, устал сосед ждать, когда я вина ему налью, встаёт и берёт бокал и бутылку со стола.

– Никаких, – гулко выдыхаю. – Старой девой помру. Родня с облегчением вздохнёт. Дачу, наконец, поделят.

– В каком смысле? – отвлекается от бокала и переводит взгляд на меня.

– Что? Родня?

– И она тоже, – кивает пару раз.

– Я «урод» в своей семье.

– Они что, все супермодели? – изумлённо спрашивает.

– Что? – про что это он, кажется, я выпала из разговора?

– Ну, ты очень красивая. Как же выглядят твои родственники, что ты у них самая страшная?

Секунду туплю, а потом заливаюсь истерическим смехом.

– Вот об этом я и говорю. Все люди как люди, а я – как я… Видишь, ты тоже не понимаешь меня. Я не про внешность. А про образ мышления, поведение, жизненную позицию там…

– Понял, – слегка улыбается, а я начинаю думать, что он это специально, чтобы я посмеялась. – А что не так с твоей позицией? С поведением вроде тоже ясно.

– Я у нас единственная, из четырёх детей, без семьи. Да и не стремлюсь, теперь уж точно. А мама спит и видит, как подложить меня под какого-нибудь мужика, коих чуть не пачками таскает, играя в сваху. Надеется, что заберёт меня уже какой-нибудь.

– А ты что, с мамой живёшь?

– Что ты! – восклицаю и сразу понимаю: ночь на дворе, а вокруг тишина гробовая.

Поднимаю глаза. Потрясающая россыпь мелких звёзд. Прохладный ночной воздух окутывает меня. Мясом пахнет. Возле мангала хорошо, но, пожалуй, стоит куртку потеплее надеть.

– Ты не замёрз? – как-то резко стемнело, надо бы фонарь включить, но так приятно сидеть в темноте и тишине.

– Немного. Тебе куртку принести тёплую?

– На вешалке в тамбуре, спасибо. И ты можешь фонарь включить, который освещает участок хама вашего?

– Хама? – поворачивается ко мне, не дойдя до домика.

– Ну да. Ты разве не знаешь, на кого работаешь?

– Просвети.

– Представляешь, – возмущаюсь, вспоминая ситуацию, – его верзила парковал мою машину, когда я ногу подвернула, и колесо пробил, а тот решил мне подачку швырнуть, вместо элементарного извинения.

– А ты что?

– Закинула ему обратно его деньги, – шиплю, а в душе радуюсь, что достойно ответила этому богатею.

– Куда? – удивляется Дима, будучи уже на крыльце.

– В тачку. Я же даже его лица не увидела. Вышел бы, попросил прощения. Что я, пятьсот рублей на ремонт колеса не найду? Обидно так стало. Мне в семье вот этого дерьма хватает. Я нормально зарабатываю, мне не нужны подачки и женихи, чтобы чувствовать себя полноценной…

– А кошки у тебя дома есть?

– Что? Нет. Зачем мне кошки?

– Ну, как же, сильная и независимая с девятью котами, – хмыкает Дима и тянет мне тёплую куртку.

– Издеваешься?

– Немного, – ухмыляется он. – Пойду, включу прожектор. Но мне так больше нравится…

– Мне тоже, если честно, – признаюсь. – Посвети тогда фонариком, я мясо проверю.

Достаёт из джинсов телефон. Что за модель такая? Странный какой-то. Китайский, наверное.

– Готово! – восклицаю снова слишком громко. – Прости, просто я голодная уже, – улыбаюсь, пока в свете фонаря видно моё лицо.

Да и живот моего собеседника объявляет, что не прочь заморить червячка. Протягиваю Диме палочку, а остальные в тарелку складываю.

– Лук маринованный хочешь? – спрашиваю без задней мысли.

– Это ты, чтобы наверняка не целоваться? – издаёт сдавленный смешок он и убирает телефон.

Всё вокруг меркнет. Это вам не город. Здесь ни фонарей, ни окон многоэтажек, да и луна не особо освещает, ещё низко.

– Угу, – откусываю сочный и потрясающе вкусный кусок мяса.

Наслаждаюсь каждым ломтиком, а потом решаюсь и сдабриваю всё приличной порцией маринованного лучка, под тихий смешок Димитрия, который, надо сказать, тоже луком не брезгует.

Так и сидим: уплетаем шашлык и заедаем луком, наблюдая за загорающимся ночным небом.

В какой-то момент понимаю, что что-то не так. Похоже, я отключилась. Открываю глаза, потираю их и оглядываюсь. Дима сидит в соседнем кресле. А моим ногам так тепло и хорошо, будто их одеялком укутали.

Опускаю глаза вниз.

– Только не кричи, – тихо раздаётся голос Димитрия.

– Я…я… а… – жмурюсь от страха. Мои ноги обвил Мухтар и спит себе спокойно, а я продолжаю заикаться.

Глава 10. Испытание страхом

– И давно я так? – задираю глаза и нервно дышу.

– Минут пятнадцать, может, дольше. А ты ему нравишься. Мухтар далеко не ко всем приходит. А вот так, только к избранным.

– Я очень рада, но может, ты позовёшь его?

Дима тихо встаёт и подходит ко мне вплотную. Чувствую прикосновение к руке, хочу отдёрнуть:

– Не сопротивляйся, – шепчет он. – Доверься мне.

А я и сказать ничего не могу, страх завладевает мной. Димитрий тянет мою руку вниз к пёселю, а меня так и раздирает желание завопить на всю округу.

Оп. Пальцы касаются мягкой шерсти. Жмурюсь и голову вверх задираю. Вздрагиваю, почти скулю. Мухтар глубоко так вздыхает, а у меня прям мурашки по телу от тёплой спины собаки.

С одной стороны – приятно, с другой – детские психотравмы никуда не уходят. Проще говоря, меньше бояться этого пса я не стала, но, когда Дима держит за руку – жить можно. Он же успеет в случае чего тормознуть своего послушного пса?

– Дим, – шепчу, а сама холодным потом покрываюсь. – Мне страшно.

– Тебя покусали, что ли? – спрашивает еле слышно.

– Не меня, – сжимаюсь на кресле. Мамочки родные, божечки, пёс зашевелился. – Пожалуйста, мне, правда, очень страшно.

Ничего не отвечая, Дима встаёт и Мухтар следом. Открываю глаза. Пёс около хозяина умостился, сидит, глядит на меня, а хвост безостановочно по земле елозит. Смотрю на него, но толком и не вижу.

– Расскажешь страшную историю? – спрашивает Дима.

– Какую? – вздрагиваю, не ожидала я вопросов, играя в гляделки с псом.

– После которой боишься собак.

– М-м. Да нечего рассказывать. Соседского мальчишку покусала бездомная псина, когда я маленькая была. Я с палкой на неё кинулась, а когда поняла, что и меня тоже могла изодрать, встала, как вкопанная.

Передёргиваю плечами, чтобы отогнать страшные воспоминания:

– Хорошо взрослые проходили мимо, помогли. А я с тех пор стороной обхожу всё, что больше шпица. Хотя и мелких побаиваюсь, особенно этих маленьких, лысых и гавкучих…

– Той-терьеров, что ли? – хмыкает Дима.

– Их самых. Страшные создания. Прямиком из ада…

Слышу сдавленный смешок, поворачиваю голову в сторону собеседника.

– Прости, – тут же спохватывается тот. – Давай, потихоньку с Мухтаром тебя подружим. Не могу же я такую большую собаку сутками держать взаперти в маленьком трейлере. Ему гулять надо.

– Я только в выходные, и то не каждые, здесь бываю, – не сдаюсь.

– Ты же посмотри, как нравишься ему. Он ластится, хвостом виляет, глаз от тебя оторвать не может, – смеётся Димитрий. – Грех не дать шанс.

– Ладно, – выдыхаю. – Только держи его и не отходи далеко. Я, правда, очень боюсь, – поглядываю на Мухтара. – Понял? Боюсь я тебя.

Так-то пёс вроде безобидным выглядит, хоть и крупный. Видно, что дрессированный. Но это всё равно животное. Я могу резко дёрнуться, а он за угрозу воспримет моё движение.

Вон, сосед мой тоже ничего собаке не делал той. Просто она ощенилась, а мы в салочки играли недалеко от её логова. Она деток своих защищала, а пацану шрамы на всю жизнь.

– Главное – не кричи, он боится, – снова встаёт Дима и ко мне подходит.

– ОН боится? – брови улетают с моего лица.

– Ага. Ты как сирену включишь, так он за меня прячется. Мухтар ещё совсем маленький, непривычный к громким звукам.

– Да он, если встанет на задние лапы, с меня ростом будет. Как он может бояться? Он же огромный.

– У него тоже детская травма, – хмыкает Дима, а пёс ползком за хозяином ко мне устремляется.

Опять меня колотить начинает, а крик так и просится. Ладно, он бы маленьким был, а тут здоровый и пушистый.