Ведьма Дженни может объяснить

"Жалкая Дженнифер", вот к чему мы пришли. Я скребу ногтями по столу, сдерживаясь, чтобы не вдарить ему промеж глаз, и замечаю, что стараюсь на него не смотреть. Вообще.

– Путь ведьмы увит розами, просто пока мне достаётся больше шипов, чем цветов. И может для начала разберёшься с чёрной жижей у тебя в крови?

– А может быть, прежде чем бросать меня в беде, стоило вспомнить о клятве – быть вместе и в горе, и в радости? Или клятвы, данные людям, ничего для тебя не значат? Только данные богам?

– Прости, Бобби, у меня нет оправданий за то, что ты впустую потратил два года. Но теперь у тебя есть Шарлотта, и всё наладится. Просто помни, что этих пустых лет могло быть гораздо больше.

– Ты что, издеваешься надо мной?! – Роб свирепеет и плещет водой себе на рубашку. – Ещё раз намекнёшь, что между нами всё кончено – и будешь убита.

Хитрый лис. Но я хитрее.

Нам приносят заказ, я беру стакан и потягиваю эль. Есть то, что я знаю, и много того, что предстоит узнать. Сегодня вечер живой музыки, и Кайла в струящемся серебристом платье уже на сцене вместе с группой. Сейчас происходит настройка инструментов, репетируют песню "Come To The Sabbat" группы "Black Widow"27:

Приходи, приходи на шабаш

Вниз по разрушенному мосту.

Ведьмы и демоны приближаются.

Просто следуй волшебному зову…

Её нежный голос сольётся с прекрасным вокалом Клайда и будет полон страсти – она моя поддержка. Лорен тоже в зале – она моя жизнь. Но я ещё не знаю, что Роберту предложили работу в Эпплби, и он хочет увезти меня с собой, а Шарлотта решила этого не допускать и биться за Роберта до последнего вздоха. Она уже уговорила бутылку джина в ирландском баре через дорогу и направляется сюда. Ещё я пока не знаю о самом прекрасном моменте вечера, ради которого готова пережить это снова: Лорен выйдет на сцену с флейтой, чтобы добавить искр к финальной песне. Лорен играет во время шабашей, и это божественно, но она никогда не играет на публике. Она хочет, чтобы её музыка – как и она сама – принадлежали только Триединой богине и её божественному рогатому спутнику. И ещё я чувствую, как её ревность – ревность Салазара – неумолимой стихией поднимается и близится.

Музыка перекрывает гул голосов и находит путь сквозь дым прямо к сердцу:

Сначала мы разожжём костёр.

Поприветствуем нашего Господина.

Две свечи, чёрную и белую,

Положим на Алтарь.

Север, Юг, Восток и Запад.

И так мы очищаем воздух…

Шарлотта уже здесь, она видит нас, машет рукой Роберту, подходит и садится за наш столик. На ней соблазнительное кружевное платье и туфли на шпильках. Косы цвета горького шоколада уложены в высокую "корзинку", а у висков длинные пряди вьются. Красиво. Она выглядит сногсшибательно. И она пьяна вдрабадан, значит нужно догонять. Я наливаю себе ещё, Роберт слишком потрясён, чтобы остановить меня.

– Напрасный труд, Бобби. Знаешь, почему она никуда с тобой не поедет? Хочешь узнать её самый грязный секрет?

Роберт молчит.

– Не стоит, Шарлотта, – говорю я. – Ты не там ищешь врага.

– Да, – усмехается Лотти, – да, но твоя тень так и будет преследовать нас, если он не узнает правду. А правда состоит в том, что наша Дженни с детства влюблена в мертвеца, или как эти ведьмы говорят между собой – в Могущественного мертвеца. Помнишь дом Салазара до того, как его отремонтировали, помнишь страшилки нашего детства? А вот она его не боялась. Даже изготовила "любовную бутылку" по всем правилам, чтобы связать его с собой. Не удивлюсь, если даже в день вашей свадьбы, надевая кольцо тебе на палец, она мечтала о том, как откопает кости своего любимого и будет спать с ними в обнимку… Эти бесконечные лепестки роз, которыми она осыпала его могилу… Лучше бы ты была шлюхой, Джен. Это хотя бы можно было понять.

Меня пронзает боль. Любовь к Салазару – это самое сокровенное и прекрасное чувство в моей жизни. Он пришёл как шторм и принёс с собой культ Богини и любовь к Магии. Салазар – мой Учитель, моё Убежище. Салазар – это моя Сафо, моя Лорен.

Я закрываю лицо, чтобы не заплакать перед ними. Но это нелегко. Кайла и Лорен знают – что-то происходит. Мы настолько хорошо чувствуем друг друга, мы же сёстры одного Круга, что голос Кайлы начинает немного дрожать:

Пришло время исполнить ваши желания

И злое проклятие на священника,

Что забрал жизнь Мелиссы.

Теперь мы должны завершить ритуал…

Чья-то рука ложится на моё плечо, и я понимаю, что это Лорен. Кто ещё может позволить себе настолько чувственные духи.

– Какие-то проблемы, куколка, может выйдем и я покажу тебе кое-что из запрещённого?

– Ты мне угрожаешь? – Шарлотта хохочет. Действительно, чего может бояться пьяная журналистка, окрылённая присутствием будущего мужа.

– Убери руки от моей жены, – шипит Роберт, – заберись на сцену и лапай своего Джеймса.

Я отнимаю ладони от лица, мне уже совсем не хочется плакать.

– С Днём рождения, Роберт. Я дарю тебе развод.

– Мне он не нужен, засунь его себе…

– Ты просто ничего не знаешь. Лотти говорит правду, всё это время я любила Салазара. А тебя отбила у Шарлотты из-за давней детской обиды, я жутко злопамятная тварь, Бобби.

Есть вещи, которые Дженни может объяснить лишь своей феноменальной злопамятностью и дурным нравом.

– Я не хочу этого слышать, ты не можешь любить какого-то мертвеца.

– А если он не мертвец? – Лорен обнимает меня за плечи. На её золотистом коротком платье играют искорки. – Если он здесь, среди вас?

Последнюю фразу она произносит мягким тихим мужским голосом. Я вздрагиваю. Я не слышала этого голоса очень-очень давно, и он мне очень нравится.

Роберт смотрит на нас как на исчадия ада. Шарлотта сидит, прижав ладонь ко рту и дрожит.

Приходите на шабаш… теперь мы пришли!

Если ты говоришь "рай", я говорю "замок лжи".

Ты говоришь "простить его",

Я говорю "отомстить".

Мой сладкий сатана, ты единственный…

– Дженни даёт тебе развод. Уезжайте с Шарлоттой в Эпплби, там вас ждёт работа, сможете арендовать дом с красивым садом впридачу.

– Там у вас родится девочка. – Я не могу не плакать. – Очень похожая на вас обоих.

– Я тебя всё равно не отпущу, – голос Роберта уже не излучает уверенность.

– Тогда я не сниму с тебя проклятие, – мужской голос Салазара обволакивает каждую клеточку.

– О чём она… о чём он говорит? – Наконец-то Шарлотта протрезвела.

– Он знает. – Лорен подмигивает Роберту и целует меня в плечо. – Хорошего вечера.

Грибное рагу пахнет чудесно, и Шарлотта с Робом изумлённо смотрят на меня, когда я смахиваю слёзы и принимаюсь за еду. Я пожимаю плечами. Когда мне ещё удастся поесть в такой чудесной компании?

Приходи, приходи на шабаш,

Вниз по разрушенному мосту.

Позже Господин присоединится к нам,

Призванный из самого сердца ада…

В конце вечера Лорен, прежде чем подняться на сцену с флейтой для финальной песни ("Прекрасная Язычница", ура!) возьмёт меня за руку и поведёт за собой.

ЭПИЛОГ.

Коротенькое официальное письмо сухо извещает о том, что редакция газеты "Хэттлстоунский Вестник" больше не нуждается в моих услугах. "Ваша колонка не пользовалась откликом у читателей!" Ожидаемая ложь (а вот расширенная кулинарная рубрика – поистине сюрприз дня).

Однако мне милостиво разрешают написать напоследок о том, что волнует именно меня, современную ведьму, а не тех, кто пишет в редакцию. Кажется, эту бумагу составляли двое: один отвечал за официоз, другая за ложку мёда. (На все сто уверена, что Шарлотте не за что больше на меня злиться). В количестве слов "напоследок" меня не ограничивают, следовательно появился шанс сказать действительно что-то важное. Что-то, что должно заставить читателей бить окна редакции и требовать вернуть "Дженни", а кулинарный обзор ополовинить и засунуть обратно в духовку. Что это могло быть?

Ещё пришла записка от Мелиссы на тонированной плотной бумаге (десять пенсов за лист, о боги!) с напоминанием о том, что очередной эсбат состоится не в Каменном Круге у реки, а на Пологом Холме. Жаль, что не у реки. Я в красках представляю, как Мелиссу уносят волны, потом традиционно закатываю глаза и сжигаю всю эту мерзость на каменном блюде. Письмо из редакции весело и быстро взлетает клочками к потолку. Смятая в комок записка Верховной Жрицы долго скрипит, ворочается, как свинья в загоне, сбрасывая с боков пламя, и до конца не ясно, кто кого пожрёт.

)0(

Обычно мы собираемся и выходим засветло, а когда приходим на место, холодает, и в вечернем небе разгораются звёзды.

На этот раз Лорен сделала для нас цветочные венки, но Мелисса сказала, что розовые цветы не сочетаются с нашими голубыми платьями, "и как тебе такое в голову пришло, Лоу, – искусственные цветы?!" Цветы, стебли и листья были не искусственные, а вязаные, что добавляло им волшебства. Всем известно, что вязание – магическое действо, и, кстати, Салазар умел вязать даже будучи мужчиной. Моя мама и Кайла поблагодарили Лорен, но тоже отказались надеть венки. Это было странно. Тогда мы с Лорен торжественно обменялись венками. "Наверное, миссис Мята хотела венок из живых поганок, учтём на будущее", – прошептала Лорен, целуя меня в щёку.

Но это было лишь тревожное начало. Я плохо понимала, почему мы отправились на Пологий "Розовый" Холм. Может быть, мечты о том, как Мелиссу уносит многоводная Сент-Эстер, как-то передались лунной жрице заранее, не знаю. Это было место более близкое, но слишком закрытое, оно только называлось холмом, а на деле – просто обширная поляна, заросшая вереском, посреди чащи.

Пока мы шли, наши свободные платья хлопали на ветру как паруса. Наши с Лорен венки держались крепко, на широких лентах. Все молчали. Мы с Лорен тормошили Кайлу, пытались шутить – напрасно.

– Какая тоска, – вырвалось у меня, когда я ставила свой фонарь в мягкую вересковую ямку.

– Скоро тебе станет гораздо веселее, – пообещала Мелисса. – Сначала мы избавимся от предателей, а потом посвятим в Девы ковена Кайлу.

– Милое начало. – Лорен привычным жестом откинула косу за спину. – Переборщила с мухоморами, Жрица?

– Нет, Лоу, всего лишь задалась парой логических вопросов. Например, как получилось, что наша милая Лорен, создательница амулетов для зачатия, не может помочь своей лучшей подруге. Как случилось, что сама Дженни, способная управлять огромными потоками энергии, не может помочь себе…

Повисло молчание, слышался лишь гул ветра в кронах деревьев и треск костра, который зажгли в круге из маленьких острых камней Хелен и Кайла. Мы с Лорен оказались по одну сторону костра, а троица – по другую. "Так теперь будет всегда", – почему-то подумала я, и Мелисса заговорила снова.

– Я искала ответ во многих оракулах, и ответ был один: Лорен не хочет помогать, а Дженнифер не ищет помощи. Тот грандиозный ритуал, что мы подготовили и провели на Остару, был великолепен, но он не сработал! Вы знали, что он не сработает, вы противодействовали вызванной и поднятой Силе. Вы предали ковен! Вы предали основу Магии – почитание плодородия в лице Великой Матери, дарующей Жизнь.

Мне показалось, что у Мелиссы на голове появились призрачные рога – символ плодородия. Мне захотелось, чтобы мягкий мох и вереск под моими ногами расступились, и Земля забрала меня к себе. Я никогда не думала об этом настолько глобально, а должна была. Иначе какая из меня Ведьма? Было так стыдно, что теперь все знают. Без подробностей в виде зелья "Никаких детей от Роберта Бэка", но всё же. Ах, если бы я жила во времена Салазара и была его женой, я была бы плодородной как почвы Фенленда… О Цернуннос, что это?

Что-то сверкает вдали: раз, другой, третий. Как будто два драгоценных камня повисли на ветвях. Я напрягаюсь изо всех сил, пытаюсь открыть третий глаз, и мне начинает казаться, что это птица. Глаза у неё – сверкающие прозрачные льдинки, приоткрытый клюв – красный, острый, крылья – холодное лунное серебро. Эти крылья! Меня окатывает волна первобытного ужаса. Я уже не слышу, что говорят Мелисса, моя мать и Кайла. Невидимая пружина толкает меня к Лорен, ей приходится поставить тяжёлый фонарь на землю и обнять меня.

– Пожалуйста, пожалуйста, давай сбежим!

– Не бойся, малыш, я же с тобой, никто тебя и пальцем не тронет.

– Да, но пожалуйста, скажи, что меня никто не тронет и клювом. И что там, – я машу ослабевшей рукой в сторону застывшего леса, – всего лишь малиновка снимает репортаж "Однажды в зарослях бересклета".

Я прячу лицо на груди у Лорен, и в глазах женщин это выглядит как полное признание нашей вины, потому что мама говорит: "Вы будете изгнаны из ковена и не сможете присоединиться к другим. Мне очень жаль, Руис, я люблю тебя, но таков Закон Ведьм".

Руис – это я, когда стою в магическом круге. Это моё ведьмовское имя, полученное при посвящении.

R – Это я – грач кроваво-красный,

U – Это я – жаворонок цвета солнца,

I – Это я – орлёнок белоснежный,

S – Это я – разноцветный ястреб, взмывающий со скалы.

Когда-то я разбила своё имя ("Бузина") на буквы древесного алфавита и поэтические формулы по системе Роберта Грейвза. Но в момент волнения я забыла свои поэтические уравнения со многими известными, я забыла о силе, заключённой в моём имени, и это могло стоить мне жизни.

– Пусть так, но вы не можете изгнать нас из Магии. Мы внутри Богини, и Богиня внутри нас. И это – непреложный Закон. А то, о чём вы говорите, – всего лишь свод сугубо индивидуальных правил. – Лорен гладит меня по волосам и шепчет на ухо. – Не вздумай терять голову, сосредоточься. А я попробую договориться с Аргосом.

Но именно это я и делаю – теряю голову. Я так боюсь Аргоса, что не могу собраться с мыслями. Он жесток, неумолим, он до полного безумия любит (своего Салазара / мою Лорен) и он может причинить мне такую боль, какой я никогда не знала. Самое меньшее – он всегда доводит меня до самых жгучих непреодолимых слёз. И мне всегда становится не по себе, когда Лорен говорит с ним на валлийском. Это единственный язык, который Аргос считает магическим, потому что именно заклинанием на валлийском он был призван Салазаром в первый раз.

Будто заслышав мои мысли, зловещая птица снимается с ветвей и летит из кромешной тьмы на свет круга ведьмовских фонарей. Наш магический круг ещё не поставлен, даже тканевый круг так и остался лежать в корзинке на краю поляны. Это существо отгоняет нас с Лорен подальше от костра и создаёт вокруг свой собственный круг, который захлопывается с шипением и треском. Шипит, трещит и беснуется под прозрачным куполом сам Аргос. Он может свободно покидать свой круг, не разрушив его, а мы заперты в ловушке. Птица сначала делает несколько издевательских победных кругов над нами, а затем бросается на меня и выдирает клок из расплетённой косы.

– Аргос, прекрати! – Лорен обхватывает мою голову руками, но Аргос ярится ещё сильнее и бросается снова и выдирает ещё. И ещё.

– Я не Мелани Дэниелз из "Птиц", чёрт, я Руис, ведьма Руис, – шепчу я, – и эту боль я смогу перетерпеть.

Цап. Цап. Цап-цап. Клочья моих золотых волос уносятся в кровавом клюве в темноту. Потом они украсят скромное гнездо настоящих птиц, как знать.

Единственный способ спасти – отречься. Лорен должна оттолкнуть меня за пределы круга Аргоса, за пределы собственной жизни. Но это особенный круг, он прозрачный и прочный. Ни Мелисса, ни Кайла, ни Хелен с их криками у костра не смогут его разбить. Лучше бы учились, как нужно разыгрывать круг, а не изгонять людей из ковенов, сучки!

Не время злорадствовать, нужно найти слово силы, о котором говорит Луиза Хюбнер. Моё ведьмовское имя?

Лето и Зима, женские колдовские чары и мужской принцип, Афина, Геката и Гор ястребоголовый, бузина, тис и вереск – всё это запечатано в моём имени, как в ведьминой бутылочке. А значит – моя сила со мной.

Я – белый морской олень с рогами из бузины, несущийся по волнам,

Я – королева золотистой смолы и мёда золотого из вереска.

Я – дерево смерти для моих врагов.

Во мне боги жизни и смерти зимние богини.

Я – Руис!

Защитите меня, Геката, Исида и Афина!

В какой-то момент между новой болью и шелестом крыльев, я слышу крики другой тональности, заглушённые кругом. Видимо, Аргос перевоплотился, чтобы показать цыпочкам свои прелести. Да, это так, потому что мощные руки вырывают меня из объятий Лорен. Моё ритуальное платье трещит по швам, я оказываюсь прижатой к пульсирующей стене круга, это странное ощущение мягкой и надёжной силы.

– Ты напрасно тратишь силы, мой сладкий, она тебя не боится. Лучше подумай о том, как перенестись домой. – Голос Лорен звучит успокаивающе и напевно, пока огромные прозрачно-голубые глаза Аргоса пытаются меня загипнотизировать. – Нас тут вообще-то изгоняют из ведьмовского сообщества, если ты не заметил!

Наконец он в бессилии шипит мне в лицо и отшвыривает в центр круга. Только распластавшись на траве, я понимаю, что несколько секунд назад меня до краёв наполнили сексуальной энергией в чистом виде. Как это похоже на Салазара – призвать себе в фамильяры столь дикое и соблазнительное чудовище. Я закрываю глаза. Сквозь пульсирующий золотом круг трудно разглядеть – дышу я или нет – очень легко притвориться мёртвой. В долгосрочной перспективе это ничего не сулит, но сегодня – я уверена – нас не изгонят. Ни ужасных слов для тех, кому нет больше места в Ремесле, ни ударов плетьми – ничего не будет. Потом мне расскажут, что я потеряла сознание.

Но перед тем, как забыться, я вдруг подумала – интересно, а был ли тот дрозд, что похитил и унёс к солнцу мою свадебную фату, настоящим? Недаром все говорили, что они так высоко не летают. Лорен в это время укрылась между кустами кизила и стеной из бирючины, чтобы пописать, и вообще всё пропустила! Или – не была ни в каких кустах, зато была в сговоре с фальшивым дроздом…

)0(

– Я умерла, и меня сожгли.

– Если бы!

Лучи утреннего солнца пробиваются сквозь плети пышно цветущих роз, обвивших беседку в глубине сада. Как приятно, однажды умерев, навсегда остаться летней пташкой. Но, похоже, что жизнь продолжается. Я лежу на ложе из свежей травы и полевых цветов, а в лицо мне летят и ударяют – одна за другой – розы-"зефирки". Да что за чёрт?!

– Не думай, что я буду сидеть, сложа крылья, и мириться с твоим существованием, будь ты хоть трижды Руис.

Голос Аргоса как ядовитая змея, и скорее всего, он вещает не первый час, пока я лежала в отключке. Я поворачиваю голову: так и есть, сидит на изящной новой скамье во всём своём неприкрытом великолепии.

– Ты красивый, но ненастоящий. Исчезни!

– Заткнись.

Розы, которыми он кидается, совершенно нездешние – просто скопирован один и тот же розовый бутон с увядшим лепестком.

– У Лорен есть ещё Джеймс, гоняйся за ним!

– Не смей мне приказывать!

От его рыка когда-нибудь случится землетрясение.

Всё тело болит и ноет, меня как будто всю ночь таскали по камням. Я тихонько скулю. Как больно! И где Лорен, интересно знать? Судя по скрежету старых садовых ножниц, она обрезает засохшие плети, ведь обычно до легендарной розовой беседки никак не доходят руки.

– Эй вы, потише там! Остыньте, детки, не заставляйте мамочку искать, что вам укоротить, – она хихикает, и что-то с треском падает на землю.

– Но если я ненавижу эту крысильду! – Одной рукой Аргос отчаянно чешет перья на расправленном крыле, а другой устраивает бомбардировку розочками, я еле успеваю прикрыть лицо.

– В чём дело, приятель? Понахватал клещей?

– Не твоё дело, – Аргос прикрывает глаза и с наслаждением чешется. Одно из перьев открепляется и садится прямо на мою ладонь. Хм, довольно необычной пушистости, переливается всеми цветами радуги и пахнет волшебно. К сожалению, Аргос его отбирает.

Лорен невозмутимо ходит вокруг беседки с огромными ржавыми ножницами. Клак. Щёлк. Плим. И вдруг начинает петь. Мне знакомы эти слова! У всех ведь, наверное, была в детстве книжка "Подслушано в саду"?

Нам с Аргосом остаётся только молча испепелять друг друга взглядами, пока чудесный глубокий голос Лорен творит чудеса. Но я буду не я, если не соберу против него все связывающие заклинания народов мира!

Я наблюдала, как Луна распускает косы

В морскую рябь.

Она осторожно сняла бриллиантовые заколки

И аккуратно воткнула

В подушечку тёмного неба.

Ах, теперь мне известно, откуда берутся звёзды!

Я всегда думала ночью,

Что это сияют огоньки сигар серафимов.

Теперь я узнала, и не слишком рано, –

Это шпильки Луны28.

ПОСТСКРИПТУМ. Заметка Дженни (из мусорной корзинки главного редактора «Хэттлстоунского вестника» Роберта Дж. Бэка).

Полтора года назад я начала вести крошечную колонку "Ведьма Дженни может объяснить" здесь, на четвёртой полосе. Я старалась отвечать на вопросы интересно и кратко: даже когда дело касалось полтергейста, эффективной ловушки для духов-воришек, магии швейных булавок, воткнутых в воротничок бывшего, или эффективного заговора от скисания молока. Однажды вашей покорной слуге даже довелось рассуждать здесь о трансформации, не испытав её опыт на себе.

Сегодня я не отвечу ни на одно из ваших писем – я пришла попрощаться (такова воля редакционной коллегии).

Недавно я поняла одну вещь и хочу поделиться с вами, несмотря на то, что завтра мои сокровенные газетные мысли отправятся в извечный путь по направлению кухни, камина, курятника et cetera (впрочем, знаю я одну милую хэттлстоунскую школьницу, которая вклеивает в свой альбом некоторые мои сентенции. Спасибо, Лили!).

Напишу кратко, чтобы не отбирать печатное место у рецепта какого-нибудь блюда, "передающегося из поколения в поколение по женской линии в семействе N").

Магия – повсюду. Магия начинается там, где есть имя. Имя есть у всего на свете, и ваше – самое яркое и сильное. Поверьте: когда мы, ведьмы, обращаемся к своим богам, ночью ли, днём – наши тайные имена в темноте горят кострами, на солнце сверкают не хуже драгоценностей. Мы призываем Силу. Энергия притягивает Энергию. У вас может не оказаться денег на ботинки или даже на кусок хлеба, но быть услышанными / увиденными вашим богом или Вселенной – это вы можете себе позволить. И попросить о том, что вам нужно, прямо сейчас. Пусть ваше имя горит ярче звёзд! Если вы не знаете, с чего начать, спросите у близкого человека, с чем или с кем у него ассоциируется ваше имя. Чужие имена тоже полны волшебной силы, когда мы говорим о тех, кого любим. Когда я слышу / читаю / произношу / пишу: "Геката", я вижу над собой трёхликую луну в круге звёзд, я вижу себя в круге своих сестёр (тех, из глубины веков, и тех, что на пути в Ремесло), факелы в их руках выхватывают таинственные образы из темноты. И я сама становлюсь луной в круге звёзд. Это даёт понимание того, что наша связь с божественным – древняя и крепкая. Это даёт надежду.

Иногда мне достаточно мысленно произнести любимое имя, чтобы мир перевернулся, и я ощутила, что это не сон, я живу и дышу на самом деле! Чтобы творить магию, не обязательно зубрить наизусть сотни имён планетарных ангелов пятого легиона в их сложном соподчинении с другими духами. Магия начнётся там, где вы позволите ей начаться.

Примечания

1

Ковен – сообщество ведьм, регулярно собирающихся для проведения обрядов на эсбаты (праздники, связанные с фазами луны) и саббаты / шабаши (дни силы, праздники Колеса Года – Имболк, Белтайн, Лугнасад, Самайн и др.); ведьма – инициированный мужчина или женщина, член колдовской группы.

2

Дама Грейси Филдс (1898–1979) , дама Вера Маргарет Линн (1917 –2020) – британские певицы.

3

Болин – острый нож с белой рукоятью из кости, дерева или оленьего рога, который в основном используется для срезания трав и цветов, вырезания надписей и знаков на свечах, для разрезания шнуров или веревок в заклинаниях и ритуалах, для постановки магического круга вместо атаме. Лезвие прямое или в форме полумесяца, напоминающего серп (описание дано в средневековом гримуаре "Ключ Соломона"). Болин служит для работы на физическом плане, в то время как атаме служит для работы на духовном и астральном планах.

4

Английская лапта, версия народной игры с мячом, известная с XVI века.

5

Книга Теней – книга с записями ритуалов и магических практик, написанная или переписанная ведьмой собственноручно и скопированная последующими поколениями.

6

"Oh mother, tell your children not to do what I have done" – строчка из песни "The House of the Rising Sun" ("Дом Восходящего Солнца").

7

Фамильяр – волшебный дух, который согласно средневековым западноевропейским поверьям, служит ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.

8

Отсылка к Анакреону: "Лучше мне, Эрот, при жизни / Воскури благоуханья – / увенчай меня цветами, / Приведи мою гетеру; / Прежде, нежели вмешаюсь / В хороводы с мертвецами, / Я хочу прогнать заботы". (Перевод Л.А. Мея).