Городской шаман

– очень просто, это как чихать наоборот или глотать наружу, это телесный навык, потому что вернуться из междумировой бездны тебе надо к якорю своего тела, которое ты оставил там, вызови в себе это чувство провались сам в себя и поднимешься уже в теле,

пытаясь глотнуть, чихнуть и прочая лабуда, я понял, что в теле междумирья я просто не могу этого сделать и, нстинктивно остановившись, попробовал не двигать телом, а ноаоборот провернуть бездну вокруг себя, закашлявшись я как после прыжка в глубину, вскочил в середине своей комнаты и вытаращил глаза на отца, сидевшего в позе лотоса передо мной.

– Будучи слегка ошалевшим от этого всего, я даже не спросил, а так выразительно вытаращился на учителя, что тот вздохнул и ответил – тебе интересно что произошло и где ты сейчас находился? – обьяснять на понятийном блоке твоего мира просто бесполезно, но пользуясь аналогиями я попробую. Ты предcтавляешь себе китов?

здоровенных таких животных до 30 метров в длинну, по много тонн весом, несуразных и глупых на мелководье и на средних глубинах, но… нет более грациозного , мощного и красивого существа на глубине , чем кит. Теперь подумай – глаз у кита при его колоссальных размерах, всего 5 см в диаметре и в океанской мути может видеть максимум на 12-15 метров вперед и устроен в лучшем случае чтобы отличать свет от тьмы. Мозгов у кита от 6 до 9 килограмм, и зачем спрашивается киту такое море нейронов , если человек с его килограммом двести грамм серого вещества в голове умудрился расписать секстинскую капеллу и породить музыку, которой поражаются во многих мирах, а кит просто плавает в бульоне с панктоном и процеживая его тоскливо воет на ультразвуковом диапазоне. Просто миры твой и синего кита не пересекаются нигде , кроме как на самом грубом плане на плане воды, ты вряд ли знаешь но если рассмтреть океан как послойный обьем , то помимо скоростных шоссе всяких течений и придонных островков мути, где возятся раки и прочая мразь, есть слои океана на глубине, где нет света и нет движения, вода настолько спокойна, что стоит на месте и является прекрасным проводником для вибраций китовых песен и разговоров на весь океан вообще! и глупое по вашей версии животное уходя на кромешную глубину и достригая слоя стоячей воды может из южной атлантики спокойно переговариваться с собратом около австралии, расстояние теряет смысл во тьме маленькие глаза не нужны, а спектр общения  этих великих гигантов обьемлет музыку, математику и спектр переживаний не доступный нам людишкам вообще, они в отличие от вас жителей пленки на поверхности земли способны на медитацию и размышления величайших проникающих способностей, а сны китов! некоторые культуры сохранили предания о сновидцах гигантах на глубинах недоступных ни телам ни умам людей, и сны этих гигантов держат на плаву весь мир и всю вселенную…

к чему это все , я же не кит и не дельфин,

к тому, что от рождения ты имеешь как и все люди массу ментальных органов и частей тела и фукнкций, которыми никогда не воспользуешься, так как ты, как кит неизмеримо далеко от своего океана, а океан для нас шаманов это та самая бездна, обнимающая все миры и ты попытался сделать первый заплыв по ней, бездна обьемлет не только места, но и времена всего творимого и нетворимого мира, из нее можно попасть куда угодно и принести из нее можно все, что угодно, там полно опасных обитателей, для которых шаман слепая и глухая, жирненькая добыча, а есть и наш для нас дрейфующий по вселенной планктон. Великие мудрецы прошлого, подсоединившиеся к плану бездны случайно краешком сознания, в результате длительного поста и медитаций, рассказывали об океанах сакральных знаний и силы, не понимая даже малой толики истинного мира, это мир сырого творения мир пребывший до всего и пребудущий после всего, во тьме нет локально меняющихся единиц, нет точечного перехода одного состояния в другое и соответственно нет течения времени, уйдя во тьму, можно жить вечно и изучать тьму так же можно вечно.

– ты спросишь зачем тебе тьма? именно через океан тьмы ты будешь нырять в те миры, где будет закаляться твой дух и тело и где ты обретешь способности, которые в итоге сделают тебя моим достойным соперником , собеседником и преемником в мире силы.

т.е. этот мир не единственный?

– нет однозначного ответа на твой вопрос, так как разные космогонии твердят, что мир то подобен виноградной грозди, то единая ель прорастает сквозь нижний мир в средний и потом в вышний мир, то какой нибудь глухой суматранский проповедник вообще заявляет, что мир весь в кожаном мешке на спине старого путника, который бредет по дороге времени, то мир плоский как пирог из гуайявы – это вообще по моему из океании, хрен его знает! на этот вопрос каждый шаман отвечает сам, но даже если мир един, то он иногда во временном и частотном режиме разбит на настолько разные части, что создается полная иллюзия, что это разные миры. Едина без всяких сомнений лишь тьма, которая является кровью, душой и оболочкой всего, что есть..

– ладно говорить можно долго, но тебе пора в свое первое путешествие по звездной дороге… о как я завернул , на самом деле я начну швырять тебя в разные места, как клинок швыряют, то в огонь, то в кислоту,  то в охлажденное масло , чтобы вытравить всю ржавчину, шлак и смеси из булата..

– а что мне делать там куда я попаду?,

– не сдохни и научись хоть чему-нибудь, проживая свои воплощения, помни – все делается не просто так, и когда прийдет время я верну тебя назад.

прыжок учителя из невозможного положения сидя на полу, метнувшаяся мне в голову размазанная тень, удар в голову опрокинул меня в теплые и матреински нежные обьятия тьмы, перед самым провалом захватываю слова – зараза, какой же ты еще слабый!

Глава 5

Глава 5.

Открыв глаза, я увидел , что лежу на грядках с какой то, то ли репой, то ли брюквой раскинув руки, в лицо ярко светило солнце, было жарко и как-то парно, как в бане, страшно болела голова. С трудом сев, а в моей жизни это становится приятной привычкой – приходить в себя не пойми как, и не факт что ясно где, я посмотрел на свои руки, тонкие как у девчонки с припухшими пальцами, с обломанными ногтями с траурной каймой грязи под ними и перевел взгдяд на странное то ли платье то ли балахон одетые на мне прямо на голое тело, на голове у меня была соломенная панама в форме пирамиды.

– Папа, , Онюдо снова в обморок упал! завопил девчачий голос чуть подальше от меня, я подскочил и обнаружил валявшуюся около меня то ли мотыгу, то ли палку копалку, какой то сельхоз девайс незнакомой мне модели.

– Паап, он каждый день так падает, продолжала неугомонная визгунья, никакого толку в поле от него нет, отвернемся а он то ли упал, то ли прикидывается и просто отдыхает.

– Тяжело шлепая сандалями на босу ногу, сухой старик с козлячьей бородой в таком же наряде как и я, то есть коричневом балахоне и соломенной панамке, подошел ко мне, ощупал мне голову, понажимал на живот и в упор уставился на меня.

– Что  тобой , отвечай! работать сможешь или нет? я не намерен кормить тебя даром.

–Хм, ласково тут я погляжу,  я постарался пободрее вылупиться на старикашку и попытался открыть рот и прохрипел – Я в порядке.

Дедуган схватил меня за руку и поволок с поля, представлявшего из себя просто бесконечные грядки с морковью, свеклой и  еще чем-то. Поле сменилось тропинкой в густом кустарнике, которая попетляв вынырнула на плоскую утоптанную площадку со стоящими на ней глинобитными хижинами  под соломенными крышами, хижины были кособокие и какие то несуразные как поделки детей аутистов.

– и чему же я здесь нахрен научусь! среди говна и говняного земледелия, старикашка выволок меня за пределы деревушки и потащил к небольшому мостку через протекавшую неподалеку речушку, мост был шикарный – даже не из говна и палок, а из говна и веревок, у моста, толкнув меня как следует, отчего ноги мои подкосились и я брякнулся на задницу, дед буркнул – иди..

– Куда?

– А куда хочешь, мне такой неработь не нужен, зря я тебя подобрал на дороге две луны назад, толку никакого, только обьедаешь меня. Иди иди и помни мою доброту – сандали можешь оставить себе.

и правда на ногах у меня были какие то стремные плетушки из той же соломы.

Отвернувшись от деда урода, я поплелся через шатающийся мосток куда глаза глядят, а глядеть было на что – всюду куда ни падал глаз земля была обработана просто с маниакальным упорством, каждый клочок хоть под каким углом покрывали поля-заплатки, они перемежались маленькими прудами скорее всего  с рыбой , и повсюду были такие же как этот мерзкий дед – земледел, жилистые люди без возраста , одетые в коричневые тряпки, кто босой, кто в сандалетах и все , что говорится, гнули спину.

В глаза бросалось полное отсутствие хоть каких нибудь признаков современности среди этого аграрного рая – ни тебе столбов с проводами, ни шума автомашин, ни каких признаков, что где то неподалеку есть дорога или производство. Идиллия – земля , удушливый как в парной климат, солнце напекающее башку и общий уровень развития всего вокруг чуть выше бронзового века. Хотя вот и цивилизация – столб пыли, дробный стук копыт и всадник летящий между полей прямо на встречу мне, я успел разлядеть только перекошенное лицо, богатый пластинчатый доспех с яркими тканевыми вставками и вечный атрибут власти – плеть в руке.

– С дороги, плесень крестьянская! замах плетью и хрясь! бедная моя голова , подумал я проваливаясь в очередное забытье.

Пришел я в себя от дикого холода- ноги свело так, что они не разгибались в коленях, дополнительно меня кто-то  ощупывал твердыми, как дерево пальцами,

– парень вроде жив, Юки , Рино, тащите его , пошли

– зачем он нам, Такуми?

– будет гонином вместе с вами, а попробует удрать, тогда у нас появится новый обезвреженный.

Меня с удивительной легкостью подняли как куль с соломой и, судя по упертому в живот каменному плечу, понесли прямо как полотенце, перевесив через плечо. Саму дорогу я помнил смутно – болела контуженная голова, меня периодически вырубало, мои то ли спасители, то ли мучители вполголоса переговаривались друг с другом и спустя бесконечные часы ходьбы, наконец то после скрипа массивных ворот и ходьбы уже в помещении , меня уложили на соломенный мат и, кинув сверху тоненькое одеяло, оставили в покое.

Проснувшись,  я обнаружил себя в просторной комнате , массивного деревянного строения со стенами расписанными по щепе облицовки какими-то цветами, в комнате кроме меня на таких же матах лежали человек шесть подростков, одетых в серые халаты и штаны , подпоясанные простыми веревками, кто-то уже проснулся и как я пялился друг на друга, кто-то еще дремал.

Массивная рама с бумажными вставками, заменявшая в данном интерьере дверь, отьехала в сторону и перед нами предстал сухонький мужичок неопределенного возраста в черном кимоно, кожанных сандалях на босу ногу и толстой суковатой палкой в руках. Лицо у мужичка было такое буд-то он увидел какие то отбросы.

– Встать! голос неожиданно негромкий, сухой и как буд-то влезающий прямо в мозг.

– всем выйти во двор.. жду минуту, затем все будут наказаны.

выбежав во двор, со всех сторон окруженный плотными деревянными домами в 2 поверха, мы сгрудились небольшой толпой перед тем же мужичком, около которого стояли четверо парней с удивительно невыразительными лицами, головами лысыми как коленка в серых же кимоно, но подпоясанных тонкими цепочками.

– я Такуми Гокай,– сухо проскрипел мужичок – и с этого дня я ваш отец, мать и брат и сестра в одном лице, я решаю как вам жить, когда вам спать , когда есть и главное когда и как умирать.

– вы с этого дня мои дети, вы будете сначала бояться и ненавидеть меня, потом просто бояться , а потом снова ненавидеть и так по кругу пока нас всех не унесет алмазная телега в страну где не потеют и не кашляют.

– Если вы не поняли , вы все теперь члены семьи Чжао Гокай и обратной дороги нет.

– я сделаю из вас синоби и мне не важно кем вы были до этого – землежорами, шлюхами, ворами и вообще мне насрать на ваше прошлое , его у вас просто больше нет.

– Первый и последний раз я показываю, что будет с теми, кто будет отлынивать от тренировок, или спаси нас всех Амитаба попоробует удрать от нас…

–Ханака!, подойди ко мне.  К середине двора подошел неопределенного пола человек в рваном сером кимоно с седыми волосами, собранными в хвост, сгорбленный и как- то странно волокущий ноги, он или она как буд-то не мог их оторвать от земли и шел как на плохих лыжах, шоркая ногами по густой пыли.

– Перед вами обезвреженный – слуга, который не выживет вне нашего дома, не сможет держать в руках оружие, не сможет бежать и ничего не сможет рассказать.

– может он только готовить еду, тереть полы и выполнять несложную работу, на которую у вас просто не будет времени и сил. Как мы этого добиваемся? – Очень просто – у обезвреженного отрублены большие пальцы рук, урезан язык и посечены сухожилия на ногах.

Градус настроения учеников резко рухнул вниз, а кто-то среди нас даже, кажется, заскулил.

–Каждый из вас, гонинов будет закреплен за тюнином – моими старшими детьми и большую часть первого года обучения вы проведете неразлучно, вам будет казаться что вас пытают, но поверьте это просто начало учебы. Жрать вам будут давать на закате и только тем, кто проявит себя на тренировках…

– Ваша новая жизнь начнется уже сейчас.

Ко мне и к пареньку, стоявшему рядом со мной, подошел один из лысых парней и глядя сквозь меня, проговорил – можешь обращаться ко мне кедай – т.е. брат и сразу без предупреждения и перехода огрел меня толстым прутком из ивы, на возвратном движении он заехал этим же прутом моему собрату по несчастью.

– Чего встали? пошли перебирать рис – снова хлесткий удар, слепящая боль, но на грани, без потери сознания, – не закрываться!, снова удар, – затем пойдем носить воду.

– А как же тренировка? – снова удар, попытка заскулить от боли у моего соседа привела только к новому удару.

– А кто сказал что мы не тренируемся? – Удар,Удар, удар

палка из прутка ивы скоро была заменена на плотный сук длиной в 3 локтя, палка не отходила от нас ни на шаг, уже через час перебирания риса, плечи спина и ноги были покрыты зудящими рубцами и синяками., ноги и руки перестали гнуться , пальцы скрючились., спины почернели – дни тянулись за днями, побои не прекращались ни на миг, палка сопровождала нас везде – у ручья при наборе воды, в отхожем месте, в бане, даже во время вечернего приема пищи, нас не били только во  сне.

Кормили надо сказать знатно – стебельки мальвы , рубленные в крупный салатик с каплей какого то масла, комок склеенного риса помещающийся в ладони и мерзкого вида квашенные овощи, так же обьемом одной ладони. Недели тянулись за неделями, слепящее солнце сменил период дождей, а палка и спина были неразлучны. Мастера Гокая мы почти не видели, нас ничему не учили, а только старательно, со знанием дела и с лицом, как будто выполняют скучную, но обязательную работу, били, били били.

Сначала сдались нервы – после череды срывов, истерик и попыток глухого бунта, стало тупо все равно, все ученики ползали как глухие зомби – полутрупы и уже не избегали ударов, затем через много недель я вдруг заметил, что думаю о чем-то о своем, не обращая внимание на ставшие частью жизни побои, а тело мое стало гибким и не чернело от хлестких шлепков палкой. Еще через месяц я стал двигаться, даже без привязки к вниманию, подшагивая, доворачиваясь и отходя буквально на палец в сторону из-за чего удары стали сьезжать и терять свою силу. Наградой мне стали прищуренные глаза моего Тюнина и промелькнувшая по его лицу тень улыбки. Еще через месяц спина стала чувствовать удар до его нанесения, плечи и бедра стали как связки камышей, непроизвольно напрягаясь и расслабляясь, они принимали удары с минимальным эффектом, движения тела стали текучими как вода, я прозрел к концу года и мой мучитель отбросил палку в сторону. Вечером того дня мне впервые дали мясо – четыре маленьких кусочка то ли ослятины то ли собачатины, тушеных в овощах. Сжевал я награду без какого-либо энтузиазма и, что удивило меня самого вообще без жадности, а в первые недели обучения мне снилась колбаса и я мог бы, кажется убить за котлету или вареное яйцо.  Тюнин, сидевший напротив меня в крытой веранде где мы принимали пищу, дождался конца моей трапезы, посмотрел на меня и сказал – пошли…

Глава 6

Глава 6.

пришли мы на задний двор за маленькой баней, где мылись ученики и слуги, там под навесом были выставлены в ряд деревянные бадьи высотой мне по пояс, заполненные дождевой водой.

–Следующий этап – это умение двигать свою ки по рукам, по телу у тебя она уже двигается свободно, защищая от ударов, но перед тем как взять в руки оружие мы должны твои руки приготовить. – законченным этот этап будет тогда, когда полную бадью, ты сможешь опорожнить не прикоснувшись ни к бадье ни к самой воде. Опорожнить за одно движение.

– Это невозможно..  , подскочив ко мне одним слитным и тягучим движением, как бесплотный дух,  абсолютно без замаха тюнин ударил меня в правое подреберье и чуть задержав раскрытую кисть, ловко довернул ее в самом конце. Вспышка боли обожгла правую половину моего тела и на секунду я поплыл..

– Не забывай , ты еще ученик, признаю – грязью ты быть перестал, но в моих глазах ты еще все ничтожество. Тюнин отошел на шаг.  – Вечером прийду и проверю что ты понял и куда идешь.  – Ты мне нравишься, мне нравится твой внутренний покой ,с которым ты сюда пришел, я буду к тебе добр и подскажу с чего начать – бей по воде…

Перестав икать от боли и начав наконец дышать, я подошел к бадье и увидел что рядом с вросшей в сухую глину основанием бочки, есть два углубления ровно на ширине плеч среднего человека. – это следы от ног , стоявшего здесь хрен знает сколько ученика, с неприятным чувством внутри понял я. Размахнувшись прямым движением сверху вниз я шлепнул раскрытой ладонью по поверхности воды – результат , летящие в рожу брызги и чувствительно отбитая об поверхность воды рука.

Поскольку голова моя была совершено, спасибо отцу с псиллобициновым чайком, пустая, я не задаваясь диллемами смысла и чего-либо вообще провел солнечный, надо сказать, день попеременно шлепая обеими ладонями по воде. кайф от того, что никто тебя не лупит палкой, накрыл меня  ближе к вечеру.

На закате пришел мой тюнин и пустыми глазами обкуренной гадюки посмотрел на вышлепанную моими усилиями приерно на треть бочку.

– бестолочь, как и все, – вздохнул он, – отойди.

легко вздернув рукава своей хламиды вверх он подкинул ладонь и с замаха сантиметров тридцати , почти любя кинул ладонь вниз – остановившись буквально в миллиметре от поверхности… что-то давануло на мои уши как буд-то я прыгнул на большую глубину под воду, это  был не звук , а его предчувствие, так видя падающий сверху снаряд мозг сжимается в предвкушении мига, когда визг сменится на оглушительный хлопок. Вода в бочке оставаясь спокойной под ладонью тюнина, по  краям тугисм кольцом взметнулась вверх и бочка похудела примерно на половину остатка обьема.

– Если так ударить вплотную к телу, то внутренности превратятся в кашу мгновенно, прбормотал мой мучитель, – если остановить удар за 2 пальца до тела , то орган под ладонью мастера пропитаясь волной хаоса, начнет разрушаться и откажет через две луны полностю. – Ты в начале пути, пойдем покормлю тебя и утром ты продолжишь.

Как я ужинал и что ел я почти не помнил, захваченный полностью демонстрацией силы  ледащего на вид паренька в таком простом движении. Короткий, скомканный сон и на заре я без понуканий и приказов сам оказался напротив бадьи, медленно и точно соизмеряя расстояние и силу я повторил движение своего учителя.

Проведя несколько тысяч махов ладонью, я внезапно понял, что движение сопровождается нутряным посылом всего тела, как это было во время получения последних ударов моего надзирателя и преподавателя в одном лице – мгновенно расслабляясь, чтобы в последний момент собраться как кулак и скользнуть напрягшись вдоль вектора получаемого удара – именно так мышцы тела сбрасывали с себя палку при контакте ее с кожей.  – Вода это палка учителя, а ладонь это моя спина перед ударом, воспроизведя это ощущение, рванувшись всей массой в ладонь – я выдал рывок, от которого бочка застонала, а вода смачно булькнула даже без касания с ее поверхностью.

Поздно ночью в одной из темных комнат школы Гоккай-рю нинпо

Две фигуры сидели на твердом полу перед давно погасшей и остывшей жаровней, не обращая внимание ни на холод, пробиравший до костей, ни на шорохи кустов за стенами, глухие ко всему в этом мире они ощущались твердыми и незыблемыми камнями на песке вечности. Не скрипнула ни одна половица на соловьиных полах, идущих во всех коридорах вокруг покоев учителя и старшего наставника. Ни одна шелковая струна над раздвижными дверями не дала звука, слышимого тернированным ухом синоби… Просто мрак сгустился перед старшим мастером школы и его правой рукой, в какой то момент всем стало ясно, что в комнате стало на одного человека больше.

вытянув ладони вперед, на виброречи чуть слышно колеблющей воздух, всем телом пришелец спросил старшего синоби в клане – о великий, могу ли я обратиться к тебе среди тьмы, среди нашей покровительницы..

– спрашивай.

– тюнины просят обратить внимание на ученика -найденыша, котрого ты принес год назад в школу и его начали учить вместе с еще пятью обрубками.

– что с ним..

– он обрел рубаху истинной плоти меньше чем, за семь месяцев. а удар дим-мак отсроченной смерти у него вышел интуитивно на второй день занятий по прочистке рук.

меня пугает и радует его талант, но смущает то что когда я стою рядом с ним от него веет таким же холодом как от вас , учитель.

Чуть наклонив голову в сторону старшего наставника, Такуми Гокай спросил его уже полным голосом тела – этот Анбу (старший ученик) перед нами уже ходил в шатер тьмы под твоим руководством?

– Нет наставник, он совершенен телом и духом, но страх тела еще не умер в нем до конца, он потеряется во тьме шатра и не сможет вернуться.

– понятно, слушай сюда лучший из идущих вслед. океан тьмы, в самый маленький залив которого мы – самые сильные из синоби, выходим иногда чтобы закалиться духом и стараемся по прошествию определенного прогресса у учеников, выводить вас туда в лодке нашего с наставником ума. Так вот в этом океане живет чудовище, равного которому по силам нет во всей грозди миров – имя ему сокосиреми яну – бездонный мрак, сам он просит называть его Уро Най – серп тьмы, один раз в несколько поколений он выкидывает на берег наших жизней своих учеников – будущих генералов воинства тьмы, кидает их как беззубых щенков в лохань и хохочет глядя на их попытки плыть. Этих сущностей можно узнать по совершенному покою в их глазах и по полному безразличию к своей судьбе, они полны льда внутри, и учатся они очень быстро. Так же они очень быстро уходят из наших краев, уходят сами и нельзя им мешать … мой дед как – то наперекор всем демонам бездны, сделал из такого пришлого мальчика с ледяными глазами, обезвреженного , даже не начав его учить. – повисла долгая пауза

– и что было дальше?

– Ты не читал свитки? Школа почти исчезла – Уро Най пришел во плоти и вырезал шутя всех тюнинов, гонинов, и все шесть иерархий учеников, убил показательно, развесив их потроха по все палатам и залам, оставил в живых двух человек – моего деда и отца, а деду отрубил все пальцы на правой руке. Потом они долго пили чай в беседке у озера, отец тогда поседел от этой чайной церемонии в свои двадцать пять, а дед больше никогда в жизни не улыбнулся и не засмеялся.

– Что мне делать с ним, Каге Гокай? (дословно отец деревни Гокай)

– Ничего.. Учи его и смотри в оба глаза.

Спустя месяц тренировок, а пару дней я просто провел стоя и глядя на поверхность воды, мне удалось взмахом ладони вызвать просто водометный эффект вся вода в бочке рванула вверх, окатив все вокруг. Выросший как из под земли наставник – тюнин в серой рясе поманил меня к себе и сказал – завтра тебе дадут клинок, иди к учителю.

Мастер Гокай, встретил меня на веранде одного из пристроев и, цепко оглядев, вынул из кармана своей рясы кусок веревки, споро обмерил мне длину рук от локтя до пальцев, охват предплечья и зачем-то шеи.

– ложись спать, завтра великий день – твоя рука станет длиннее и сильнее.

Глава 7

Глава 7.

Открыв глаза, я понял, что меня ждут, тянущее сосущее чувство внутри не отпускало на на миг. Выскочив во двор, я увидел тюнина, который просил в первый день называть его кедай (брат), он стоял с опущенными веками и всем телом звал меня, я всей кожей чувствовал его призыв.

– молодец, сухо промолвил он, – я всей силой направил свой сикхки на тебя (дословно ветер смерти или угроза), ты не совсем глухой, начинаешь слышать.