Звездолет бунтаря

Космолёт вышел на тёмную сторону Луны, окутала тьма, но там, внизу, разбежались весёлые огоньки.

Бах! Космолёт болезненно содрогнулся, словно от удара хлыстом, прошла вибрация, погасли все экранчики, светодиоды. Кабина погрузилась в непроглядную, зловещую тьму. И лишь через казавшееся бесконечным мучительное мгновение глаза привыкли к пугающему мраку, и бледный свет звёзд залил погасшую консоль, очертив контуры Дарлин, сидевшей рядом в кресле, её лицо казалось совсем белым, как у мертвеца.

Я включил фонарик на своём шлеме, подсветил умершую панель управления. Лихорадочно пощёлкал рычажками, но все напрасно. Мой нейроинтерфейс показывал лишь внезапно умершую систему управления.

Кабину вновь залил яркий свет извне – космолёт вновь оказался на освещённой стороне Луны.

– Ты сможешь посадить космолёт? – прокричал Ковалёв в каком-то отчаянье.

– Как я могу посадить? Мне нужно сбросить скорость, иначе мы шлёпнемся на поверхность вашего гребанного спутника так, что от нас останется лишь мокрое место. Атмосферы здесь нет. Тормозить нечем. Нечем тормозить!

Тяжёлое дыхание полковника за моей спиной лишь добавляло отчаяния. Мы стали беспомощными, как младенцы. Температура в кабине начала стремительно падать, скоро кончится кислород. Смерть расплывалась в мерзкой улыбке, и будто за её длинным пустым балахоном сновали странные существа, скалившие острые мелкие зубы, их глаза вспыхивали красными огоньками. Ни вернуться назад, ни посадить космолёт на площадке лунного комплекса. И скоро наш космолёт станет лишь ещё одним мёртвым телом, что болтается в космосе, пока его не притянет какая-то звезда и сожжёт дотла в своём горниле бездны.

– Рей! А если включить ручное управление? – Ковалёв вскочил за моей спиной, оперся о спинку кресла. – Ты сможешь управлять вручную? Сможешь? – в его голосе звучало столько эмоций, надежда, страх.

– Какое ручное управление? – я оглядел панель, где на мёртвых экранах плясали лишь блики солнечного света.

– А вот какое, – Ковалёв подскочил к панели. И рванул что-то вверх, какой-то рычаг.

Ровное гудение заполнило кабину, весело перемигиваясь, зажглись лампочки на потолке. Я бросил взгляд на консоль, она изменилась так, что я вначале впал в нечто, похожее на ступор.

– Ну?! Ты можешь управлять? – Ковалёв повернулся ко мне, его глаза белые от страха, впились в меня, как две змеи.

А я лихорадочно просматривал на внутреннем экране нейроинтерфейса информацию, которую вытащила база данных. Управление очень древнее, но почему-то знакомое мне, будто когда-то давно я уже изучал эти странные приборы. Панель надо мной тоже изменилась, словно усохла, но зато теперь светодиоды подмигивали мне зелёными огоньками, мол, командир, не переживай, всё в порядке.

Вместо экрана управления двигателями, где в символической форме отражалась их работа, возникли несколько рычагов, схожих с ручками управления для увеличения или уменьшения подачи топлива. Я отдал одну из них вперёд, космолёт тряхнуло, и его начало медленно разворачивать.

Через пару минут удалось разобраться, как включать и выключать попеременно движки, чтобы направить аппарат к ВПП. Электроника вся вырубилась, компьютер умер, приходилось просчитывать миллиарды операций в мозгу, чтобы удержать баланс и не хряпнуться на огромной скорости о поверхность. И мне казалось, что я удерживаю всю эту многотонную громадину на своих плечах и шаг за шагом спускаюсь по ступенькам невидимой никому, кроме меня, лестницы.

Вот она прямо под нами: ровная, гладкая, как лёд на озере, бесконечная площадка. Чтобы погасить скорость, нужна очень длинная посадочная полоса. Впрочем, можно попробовать включить нижние движки, и, сбрасывая мощность, посадить вертикально. Но малейшая ошибка в расчёте баланса приведёт к катастрофе.

Глава 14. Негостеприимный приём – Полковник в деле

Космолёт коснулся площадки, тряхнуло. Понёсся вихрем, но включённый движок, выставленный против прямого движения, заставил его замедлиться. Цифры на маленьком экранчике бежали сверху вниз с уменьшением. Наконец встали цифре «0». И наш аппарат остановился буквально в паре метров от конца площадки.

В кабине висело молчание, мучительно долгое.

– Мои поздравления, Рей, – первым тишину нарушил Ковалёв, и захлопал.

Дарлин и Ларри тоже разразились аплодисментами.

Я бросил взгляд на девушку, потом развернулся к Ковалёву, не понимая, что они делают.

– Что уставился, Рей? – ухмыльнулся полковник. – Когда экипаж сажает авиалайнер, пассажиры их приветствуют. Радостно.

Через лобовое стекло я заметил, как из длинного коридора, который примыкал к высотному зданию, смахивающему на огромного кита, вышло пять человек в полностью белых скафандрах, с длинными рельефными ранцами на спинах. Направились к нам. Ковалёв выпрямился, оперся на спинку моего кресла, изучая группу. Я видел в стекле отражение его лица, казалось, ему всё это не нравится.

– Ладно, надо сдать груз товарищам, – наконец, проронил он.

Отцепился от моего кресла и двинулся к стойке, где стояли скафандры.

Я вылез из кресла, привалился спиной к спинке, наблюдая, как полковник облачается в скафандр.

– Пойти с тобой? – поинтересовался я.

Ковалёв замер, бросил на меня напряженный взгляд, в самой глубине его серо-стальных глаз я заметил нечто, похожее на страх. Или мне показалось?

– Нет, просто наблюдай. Понял?

Что он там задумал этот полковник? Нацепив шлем, Ковалёв ушёл в воздушный шлюз, а я вернулся в кресло. Подмигнул Дарлин и стал наблюдать, что будет происходить дальше.

Ковалёв в скафандре вышел из шлюза, подошёл к главному. Мой нейроинтерфейс передал их короткий разговор. Ничего особенного.

Лязг и грохот заставил меня подскочить в кресле и обернуться. Створки монолитных ворот в задней части космолёта разошлись и выпустили наружу роботов. Судя по массивной серо-стальной броне, покрывавшей их с ног до головы, и оружию в руках, похожего на плазменную винтовку, они совершенно не походили на рудокопов. Конечности на шарнирах. Вместо лица маска с дырками для глаз и прорезью для рта. На голове от ушей отходит квадратная рамка из толстых стержней, видимо, антенна для управления. Весь вид этих чудищ производил мерзкое впечатление. Обычно у роботов делают приятные лица, а тут ничего, кроме страха и отвращения они не вызывали.

Гремя по металлическому полу ножищами, по одному страшилища проходили через воздушный шлюз и выстраивались позади Ковалёва.

– Ну что, Семёнов, хватит тебе этих киберлюдей? – услышал я мыслеобраз полковника. – Лучших прислали.

– Хватит, – услышал я голос его собеседника.

Я подскочил на месте, не поверив своим глазам. Двое из группы вдруг выхватили из-за спины винтовки и открыли огонь по полковнику. Изрешетили белую ткань скафандра. Медленно, будто в замедленной съёмке Ковалёв стал падать на спину, выбитые из ран капли крови, превратились в невесомости в бордовые бусинки, зависли гроздьями над телом.

Роботы вскинули свои винтовки. Но не успели сделать ни одного выстрела. Парни в скафандрах вытащили что-то из своих ранцев и забросали роботов. Шлёп-шлёп. Маленькие круглые шайбы прилепились к броне роботов. И те будто сошли с ума. Побросали оружие, схватились за головы, зашатались. Бах! Головы начали взрываться, а обезглавленные тела с торчащими из шей проводами, падали на колени, и бессильно как металлический хлам, валились вниз. Спустя пару минут бойня закончилась, бронированные тела устлали всю площадку перед космолётом.

Я поверить не мог, как несколько парней сумели с лёгкостью справиться с ордой чудовищ.

– Эй там, в космолёте! – голос главаря вывел меня из ступора. – Выходите, иначе взорвём все к чёртовой матери.

– Не ходи, – Дарлин схватила меня за рукав, заметив, как я дёрнулся. – Они тебя убьют.

В глазах её бился страх, но не за себя, за меня. И несмотря на жуткую обстановку мне было приятно.

– Ничего, Принцесса, – я мягко снял её руку со своего рукава. – Все будет в порядке.

Прошёл воздушный шлюз и вышел наружу. Надевать шлем не стал, силовое поле защитило меня. На мгновенье остановился рядом с Ковалёвым. Сквозь стекло шлема проступало белое лицо с плотно зажмуренными глазами и сжатым ртом. Над распростёртым скафандром медленно кружились в печальном танце бусинки крови. Развернувшись, я подошёл к группе заговорщиков.

– А ты кто такой? – лидер сделал шаг мне навстречу, всмотрелся в лицо.

– Я – Эдгар Рей, капитан звездолёта «Звёздный странник». Прилетел к вам из галактики Астреус.

На парня мои слова не произвели ни малейшего впечатления. Как будто он и не услышал, что перед ним чужак, пришелец из другой галактики.

– Я так понимаю, ты пилот этого космолёта? – махнул рукой в сторону нашей «буханки». – Отвезёшь нас туда, куда мы тебе скажем.

– А если не отвезу?

– Тогда мы тебя убьём, – проворчал один из группы.

Резво запрыгали красные зайчики оптического прицела винтовок на моем скафандре. Очень эффектное средство устрашения, даже, если эти кружки лишь от лазерной указки.

– Нелогично, – сказал я совершенно спокойно. – Убьёте, и некому будет пилотировать этот аппарат. Скажите мне лучше, зачем вы убили полковника?

– Потому что он прилетел сюда, чтобы убить нас, – резко бросил один из парней. – Неужели ты об этом не знаешь?

– Нет. Ничего об этом не знаю.

– Ты дурак или притворяешься? Они в центре узнали, что у нас бунт, мятеж. Один из охранников успел отправить сообщение. Вот нам и прислали этого мерзавца. Вместе с киберлюдьми. Ты видел, как мы их уничтожили? Наши учёные не только тут методы переработки Гелия-3 в термояд разрабатывают, но и оружие против вот таких слуг Великого Вождя. Понял?

– Да, эффектно. Ну и почему же вы устроили бунт?

– Тебе интересно? Или ты нам зубы заговариваешь?

– Не знаю, что такое «заговаривать зубы». Но мне действительно хочется узнать.

– Потому что с нами тут обращаются, как с рабами, как с мусором, вот почему! Ты знаешь, какая тут температура днём? Жуткое пекло. Адское. А ночью – собачий холод. Так вот, когда ломаются в камерах аппараты охлаждения, то люди сгорают заживо, превращаются в головёшку. А если аппараты обогрева, то в ледышку. За последнюю неделю здесь двое наших сгорело, а трое замёрзли.

– В камерах? Почему в камерах? Тут что, тюрьма? Вы преступники?

– Ну ты и наивное дитя, – хмыкнул один из группы. – Конечно, преступники. А кто здесь будет работать из вольнонаёмных? В этой проклятой дыре? Мы смертники. Тут только такие и работают. А теперь мы решили сбежать. Поможешь?

– А зачем мне помогать преступникам?

– Мы преступники только по велению Великого Вождя. Он так определил нас, как врагов системы. Только он решает, кому жить, кому умереть.

– А вы, значит, не виновны? Перед системой?

– Долго объяснять. Вот отвезёшь нас, куда скажем, по дороге расскажем, что это за система.

– Вот только мне интересно, на кой черт вы сбивали наш космолёт электромагнитным лучом. Вырубили всю электронику.

– Это не мы сделали, – объяснил главарь. – Это на станции, которая вращается вокруг Луны. Мы не знаем, кто там сейчас.

– Ясно. Сингулярность, анархия и хаос. Одни хотят сбежать, другие им мешают.

Кто-то схватил меня сзади. Бах. Один из парней, раскинув бессильно руки, упал навзничь. Разошлись трещины от дырки в шлеме, стекло беззвучно лопнуло, рассыпалось, явив худое белое лицо с отверстием от пули между жиденьких светлых бровей. Остальные попятились, присели на одно колено, вскинули винтовки. Залп. Ещё один. Но пули легко отскочили от силового поля моего скафандра, и, как стая серебристых пчёл, закружились передо мной. Бах! Пуля ударила в другого парня, заставила подскочить вверх, он медленно опустился, замерев навсегда. Третий заговорщик вскочил, заметался, лихорадочно огляделся, не понимая, откуда приходит смерть. Автоматная очередь пробила ему грудь, вдребезги разнесла стекло шлема, опрокинула, он попытался встать, дёрнулся и затих. Вскоре в живых остался лишь один главарь.

Ковалёв, живой и невредимый, вышел из-за моей спины (прикрывался, мерзавец, мною, как щитом), с отливающим сталью пистолетом-пулемётом в руках, медленно надвинулся на застывшего, как статуя, главаря, отнял у него оружие. Пока я болтал с бунтовщиками, наноботы (я выпустил их из своего скафандра) оживили полковника, залатали ему скафандр.

– Где настоящий Семёнов? – наклонившись к присевшему от неожиданности главарю, прорычал Ковалёв.

– Там, в камере тридцать два, – пробормотал парень. – Не убивайте меня.

Ковалёв повернулся, сделал шаг. Оставшийся в живых главарь выпрямился, губы тронула слабая улыбка. Но полковник резко развернулся, чуть вытянул руку с пистолетом-пулемётом. Выстрел. Почти в упор. Прямо в стекло шлема. Осколки брызнули во все стороны. Кинетическая сила отшвырнула тело несчастного. Парень упал, подскочил вверх. И завис над площадкой, раскинув руки и ноги. Черная дырка между бровей, на лице застыло удивление.

На лице Ковалёва не отразилось ничего, никаких чувств, не дрогнул ни один мускул, не оживились глаза. Никогда раньше я не видел такого поразительного сочетания невероятной безжалостности и хладнокровия.

Полковник сунул пистолет-пулемёт в незаметную кобуру на бедре. И сжал на запястье браслет, который весело перемигивался голубыми и зелёными огоньками. За нашей спиной вновь открылись ворота воздушного шлюза и оттуда высыпались фигуры в матово-гладких, облегающих, как вторая кожа, комбинезонах, и в шлемах с непроницаемыми стёклами.

Окружили нас. Один из них подошёл к Ковалёву, и, приложил руку к виску, отрапортовал:

– Группа специального назначения по вашему приказанию прибыла. Готовы выполнять ваши приказы, товарищ полковник.

– Зачистить всех бунтовщиков с оружием. Остальных собрать в актовом зале. Об исполнении доложить.

– Есть, товарищ полковник.

– Тринадцать-десять! Пойдёшь с нами.

Из группы вышел один из парней. На груди я увидел блестящую табличку с номером 13-10. Встал рядом с полковником. Мой нейроинтерфейс не фиксировал ни одного мыслеобраза этого существа. Человек не может не думать, его мозг постоянно работает, постоянно генерирует мысли. Здесь активность мозга была на нуле. Даже, если это андроид, я все-таки должен получать электромагнитные импульсы. Но я ничего, ничего не слышал. Может быть, у этого существа стоит защита от моих проникновений?

– С вами все в порядке?

Мы с Ковалёвым синхронно обернулись. Рядом стояла Дарлин.

Обвела взглядом площадку, заваленную трупами, останками роботов. Покачала головой.

– Да, конечно, Дарлин, – Ковалёв взял девушку за руку, сжал в своих ладонях.

Лицо Ковалёва излучало такую трогательную мягкость и теплоту, что я едва сдержал смех. Потрясающая трансформация сурового мужика во влюблённого телёнка.

– Вас ранило? – Дарлин высвободила руку и провела по груди полковника, где остались высохшие грязно-бордовые потеки. – Я видела, как в вас стреляли.

– Да, стреляли, – Ковалёв нахмурился. – Но преступники получили своё. Извините, Дарлин, но вам придётся вернуться в космолёт. Мы отправляемся на выполнение опасной миссии…

– И я пойду с вами, – в голосе Дарлин зазвучала её обычная твёрдость.

– Хорошо, – Ковалёв почему-то не стал спорить. – Тринадцать-десять, вызови нам вездеход. – задумался на пару мгновений. – На десять-двенадцать мест.

Буквально через пару минут к нам подкатилась платформа на шести высоких колёсах с толстыми шинами, на ней в ряд выстроились кресла, сзади на длинном узком ящике – зонтик антенны.

Я посмотрел вопросительно на Ковалёва, мол, мне что, и этой штукой управлять прикажешь? Он скривился, подал знак андроиду. Тот мгновенно оказался в кресле, напротив которого на станине торчала небольшая панель, и штурвал.

Ковалёв галантно помог Дарлин взойти на платформу, и скафандр не помешал ей, проделать это с обычной грациозностью. Устроилась в кресле, а полковник тут же впрыгнул в другое, рядом с ней. Я решил сесть рядом с нашим водителем- андроидом.