Тарантины и очкарик

Зато появилась версия: может, очкарик ещё жив? Приковали к батарее да задают вопросы с пристрастием, а он пока молчит? Хотя вряд ли. Молчит уже четыре дня? Так долго? Либо уже сказал, где деньги, и тогда он – труп, либо… Либо не сказал, и тогда он – опять-таки труп. Весело.

Экспедиция практикантов с пинцетами и лупами радиограмм пока не посылает. Только-только приехали на место раскопок. Как что нароют, Юсуп звякнет.

Ромка гуляет на свободе. Что ему предъявлять? Даже если предъявить кровь очкарика, а не свиньи, у Ромки на субботу-воскресенье есть алиби. Ну и что, что липовое? Зато есть.

Михалыч, когда его вызвали, заявил: “Или вы говорите, зачем мне сдавать кровь, или я не сдаю!”. Пришлось сказать. От того, что Михалыч знает о пятне, Юсуп не в восторге. Михалыч и так тарантин не обожает, а теперь ещё и пятно крови в багажнике Ромки. Михалычу-то терять нечего.

Под конец разговора Юсуп пообещал держать меня в курсе.

Не прошло и часа, как Юсуп позвонил вновь.

– Слушай, Ян, тут такое дело… Когда сможешь поговорить с Михалычем?

– Если он дома, то через семь минут.

– Ты к нему сходи, а? Пока этот осёл не наворотил делов, надо вправить ему мозги. Я ему звонил, но меня он не слушает. Зато тебя ставил нам в пример. Ты у него в авторитетах.

– В чём дело-то?

– Этот мститель попёрся в кабак Маслины, но Ромку не застал. Поклялся там прилюдно, дурак, что Ромку убьёт, и дружков-тарантин тоже. Пообещал ходить в кабак до тех пор, пока Ромку не застанет. Обслуга кабака в шоке. Говорит, орал как ненормальный.

– Кто говорит?

– Мне позвонил адвокат Ромки. Он всё и рассказал. Потом позвонил шефу. Сам понимаешь.

– Я должен объяснить Михалычу, какой Ромка хороший?

– Не ерунди, Ян! Скажи, чтобы помалкивал. Ещё один такой выбрык, и мы его загребём за угрозы. Тем более что нас об этом просят.

– Депутат Маслина и мэр?

– Получи приз за догадливость.

– Я схожу.

– Вот и ладненько. Кстати, спасибо за пятно.

– Сочтёмся.

– Куркуль. Такое понятие как бескорыстная мужская дружба тебе знакомо?

– Нет.

Юсуп хохотнул, связь разорвал.

Я вспомнил гнилостную вонь от ног Михалыча, поморщился.

По пути к Михалычу прокачал через лёгкие пару тонн воздуха, потому как предстояло кислородное голодание.

*

*

Я утопил кнопку звонка раз десять. Михалыч открыл, когда я уже решил, что пришёл поцеловать замок.

Михалыч посторонился, жестом пригласил войти. Я включил режим пониженного потребления кислорода, шагнул в коридор.

На замок входную дверь Михалыч не закрыл, меня в комнату не пригласил.

Я протянул Михалычу нетбук очкарика.

– Возвращаю в целости и сохранности.

Михалыч отнёс нетбук в комнату сына, вернулся, замялся.

– Вы знаете, что милиция нашла пятно крови в багажнике депутатского сынка?

Я кивнул.

– А знаете, что кровь может быть моего Толика?

– Это не доказано.

– Для меня ещё как доказано!

– Вы сегодня ходили в кабак Ромки Маслины.

– Откуда вы знаете?

– Позвольте утаить.

– Да, ходил. Пообещал их, скотов, поубивать. Жаль, что никого из тех уродов не застал. Охранник, сволочь, меня выставил. Меня, больного человека! Я так перенервничал, что еле дошёл до дома. Лежал, пока не пришли вы.

– Вы понимаете, что ведёте себя глупо? Неужели не знаете, что за такие угрозы можете сесть?

– Плевать! Я их поубиваю!

Михалыч опустил голову.

– Ян, я устал.

– Посидите дома, отдохните. Зачем тратить силы на угрозы? Тем более что ваши угрозы больше навредят вам, чем тарантинам.

Михалыч встрепенулся.

– Почему?

– Как вы собрались убить всех троих? Ну, одного, согласен. До второго не доберётесь. Вас повяжут в момент. Если уж хотели с ними разобраться, то угрожать в кабаке не стоило. Теперь случись что, и вы – подозреваемый номер один.

Михалыч задумался.

– Хм! Надо было с вами поговорить раньше.

– Давайте подождём результатов экспертизы. Обвинять тарантин сейчас рано. А если они ни при чём?

– Хорошо. Подожду. Юсуп обещал позвонить вечером. Но если кровь Толика… Если в их джипе кровь моего сына, и милиция тарантин не посадит, я тарантин поубиваю.

– Если тарантины виновны, Юсуп от них не отцепится. Кого-кого, а Юсупа я знаю. Обещайте, что в кабак Ромки ни ногой. Чтоб о вас там забыли.

Михалыч вздохнул.

– Ладно. Уговорили. Пока в кабак не пойду.

– Вот и отлично!

Я открыл дверь, шагнул на площадку. Михалыч за мной запер, на словах прощания силы сэкономил.

На улице меня разобрал чих. Душок от ног Михалыча засел в ноздрях крепче осеннего насморка.

До вечера я слонялся по квартире, не знал, куда себя приткнуть. За что ни брался – валилось из рук. Даже буженину испечь, и то по-людски не смог. Прошляпил, вынул из духовки обугленный кусок мяса. Я ждал результатов экспертизы, остальное вылетало из головы за ненадобностью.

*

*

Вечером, после девяти, позвонил Юсуп.

– Ян, как успехи? С Михалычем говорил?

– Обещал пока тарантин не трогать.

– Его обещание сейчас очень кстати. Я тебе за догадливость давал переходящий красный вымпел. Посмотрим, останется он у тебя, или…

– В багажнике нашли кровь очкарика?

– Вымпел остаётся у тебя. Только что получил результат. Эксперты клянутся, что вероятность ошибки – один к триллиону.

– Михалычу звонил?

– И не думал. Что говорить-то? Мол, в багажнике нашли кровь вашего сына, но вы к тарантинам не лезьте, мы сами с усами. Он меня выслушает, зарядит дедовский дробовик, и вперёд, в засаду!

– Экспедиция из Щучьего вернулась?

– Еле приползли. У практикантов язык на плече, старички матерятся. Облазили там всё. Ноль. Памятника очкарику не нашли.

– Ты бы Михалычу всё же позвонил. Он ждёт результатов экспертизы.

– Чтобы завтра я нашёл тарантин с дырками в черепушках? Ян, не ерунди!

– Ты ему обещал.

– Созвонимся, Ян.

Юсуп повесил трубку.

Я отправился спать.

Заснуть сходу не дали мысли о крови очкарика в багажнике Ромки. Дня, убитого на ожидание результатов экспертизы, мне показалось мало. В довесок я угробил ещё час, отведённый для сна: ломал голову, как уберечь тарантин от Михалыча.

В багажнике Ромки нашли кровь очкарика. Мобильник очкарика выключился рядом с тем местом, где шашлычничали тарантины. Как доказать Михалычу невиновность тарантин? В рукаве остался разве что провал юсуповой экспедиции к Щучьему. Следов очкарика на бережку не нашли. Хоть и слабое, но Михалычу утешение.

Не помню, на какой мысли заснул, только всю ночь смотрел бесплатный триллер с Михалычем в главной роли. Тарантины исполняли роли трупов.

*

*

После утренней тренировки меня придавила скука. Клиенты заказами не забросали, Юсуп не позвонил, делать нечего.

Трижды я набирал номер Юсупа, гладил пальцем зелёную клавишу, нажимал красную. Когда захотелось позвонить Юсупу в четвёртый раз, я отправился на пляж, снимать зуд нетерпежа.

Терпение лопнуло к обеду. Ради тренировки выдержки я не прикасался к мобильнику аж до тех пор, пока не вернулся домой и не пообедал.

После мытья посуды я дал нетерпению волю. Схватил мобильник, набрал номер. Вызов нажать не успел, потому как мобильник запиликал, высветил на экране номер Юсупа. Я снял трубку.

– Ян, к Михалычу сходить не хочешь?

– Что я у него забыл?

– Позвонил с самого утра, я только проснулся. И хватило ж ума дать ему свой номер! Наехал на меня не по-детски. Мол, если я ему результат экспертизы не скажу, он меня затаскает по судам.

– И ты ему на это…

– Сказал, что результаты экспертизы не готовы. Поверил или нет, не знаю. Через час он позвонил опять. Звонил каждый час, пока меня не достал. Пришлось сослаться на тайну следствия.

– Можешь не продолжать. Что он тебе сказал, я знаю. Мне опять идти его успокаивать? Он меня пошлёт.

– Значит, заберём его от греха подальше.

– И как это будет выглядеть? Тарантины на свободе, а отец пропавшего очкарика – в камере?

– Вот так и будет выглядеть.

– Класс!

– Это ещё не класс. Если он возьмёт монтировку и проломит тарантинам головёшки, вот тогда будет класс. А если тарантины ни при чём?

– Тарантины у вас?

– Что им здесь делать? У них всё на мази. Адвокаты забрали их сразу после допросов.

– Клёво!

– Мы ещё и джип Маслины собрали. Ещё и отмыли. Хозяину отдали, в ножки поклонились. Только обивку багажника оставили себе не память. Мы и не такое умеем, только бы мэр перестал гавкать. Уволюсь к монахам!

– Что сказали тарантины?

Тарантины валяют ваньку. В глухом отказе. Адвокаты депутатских сынков так натаскали, что этих адвокатов хоть стреляй. Про очкарика тарантины молчат. Поют, что кушали шашлык, пили водочку, а очкариков не видели. И как правдоподобно поют!

Как ни крути, а у тарантин алиби. Оно у них есть, и хоть ты тресни! С ними на шашлыках было полгорода. Обычно тарантины в субботу ездят сами, а тут взяли с собой целый автобус очевидцев. У Юсупа бумажек от свидетелей хватит, чтобы набить мешок. Так что не мог бы я к Михалычу сходить, а?

Юсуп отключился прежде, чем я успел отказаться.

Святое дело – послеобеденный сон – меня не дождалось. Я ворочался, считал овечек, насчитал две отары, а сон не шёл.

Когда заставил себя встать с кровати, глянул на часы. Без четверти три. И спать не спал, и провалялся полтора часа.

Я присел к компу. Проверил почту. Убил десять минут на борьбу со спамом. Из тридцати писем тридцать – спам.

Пару минут я не знал, чем себя занять, затем пробежал по новостным сайтам, заглянул на страничку “Вечернего Андреева”. Журналист Заливайло выдал очередную муть о мерзких бандюгах, подкинувших в джип трижды невинного Ромки Маслины пятно крови.

Я вспомнил, что на прошлой неделе собирался отдать колёса на балансировку. От радости, что нашёл себе занятие, я понёсся к машине прыжками. О том, что забыл дома мобильник, я вспомнил уже на шиномонтажке.

В пять подошла моя очередь на балансировку, в шесть я расплатился с мастером, в начале седьмого на полчаса застрял в пробке, в семь до моего дома осталось пять минут езды.

На третьей минуте езды от дома я проехал центральный вход в парк Петровского, увидел ромкин джип, в десятке метров – знакомый силуэт. Я притормозил, – в лёгких сумерках с полсотни метров детали на ходу не различишь, – пригляделся.

Когда понял, что к чему, ударил по тормозам, выскочил из машины, чуть не угодил под колёса встречной маршрутки, побежал к ромкиному джипу.

Я бы шёл, не бежал, если бы к джипу Ромки не подходил Михалыч с метровой арматуриной в руке.

*

*

Михалыч меня заметил, выставил арматурину перед собой.

– Уйди, Ян!

– Отдайте железяку!

– Пошёл вон!

Михалыч махнул арматуриной. Я отпрыгнул. Арматурина со свистом раскроила воздух. И откуда только силы взялись? На вид задохлик, а арматуриной машет как шаолиньский монах.

Пока я соображал, как отобрать у Михалыча арматурину, тот одним ударом растрощил лобовое стекло ромкиного джипа.

Завыла сигнализация.

Михалыч замер. Я подскочил к Михалычу со спины, вывернул руку. Михалыч вскрикнул, арматурина звякнула об асфальт.

Я заломил Михалычу руку за спину, опомниться не дал, вытолкал на дорогу прочь от воющего джипа.

Через семь секунд я дотолкал Михалыча до моего джипчика. Михалыч упирался, в машину лезть не хотел. Я гаркнул матом. Половина прохожих обернулась. Михалыч опустился на сиденье. Я затолкал ноги Михалыча в салон, – даже не помню, уловил ли вонь от ног клиента, – захлопнул дверцу.

Я пулей слетал за арматуриной, сунул её Михалычу в руки, прыгнул за руль, утопил кнопку старта, придавил педальку газа к полу. Когда тронулся, увидел в зеркало, как к джипу Ромки подбегал охранник ромкиного кабака.

Я ехал на сплошном выдохе. От ног Михалыча смердело как от тысячи тухлых устриц. Опущенные стёкла не помогали.

Пару минут спустя я причалил к дому Михалыча.

Михалыч выбрался из машины с трудом. Махать арматуриной в предсмертном состоянии – это не мыльные пузыри пускать.

Арматурину я у Михалыча отобрал. Михалыч посмотрел на мой трофей с сожалением.

– Ян, эта железяка всё-таки моя.

– Вам такие погремушки противопоказаны.

Вонь от ног собеседника валила с копыт. Я уложил арматурину в багажник, обошёл Михалыча так, чтобы ветерок дул мне в спину.

Михалыч переступил с ноги на ногу.

– Зачем, Ян? Почему вы меня остановили?

– У вас хватило дурости при людях угрожать Ромке. Теперь разбили ему машину. Сходите с ума?

– Бармен сказал, что его нет. Машина есть, а его нет. Они меня держат за идиота? Прячется, урод.

– При чём здесь машина? Зачем разбили стекло?

– Чтобы сработала сигнализация. Чтобы тот депутатский урод выскочил к своей машине, а тут – я.

– Глупо. Когда мы отъехали, выбежал не Ромка, а охранник. Вам повезло. Он пацан крепкий, из вас котлету сбацал бы вмиг.

Михалыч потупился.

– Да, я сдал сильно. Раньше я бы этому охраннику рога пообломал бы.

– Вы опять пошли в кабак? Вы же мне обещали…

Михалыч набычился.

– Пошёл ты, Ян, со своими обещаниями знаешь, куда? К своему брехливому Юсупу!

На глазах Михалыча блеснули слёзы.

– Милиция-то не помогает! Что ж делать-то, а?

– Не махать же монтировками! Хотите сесть? Вас посадят. На зоне вы склеите ласты. Сколько вам доктор отвёл? Три года? На зоне не протяните и одного. Уверены, что Толика убили тарантины? Тогда кто отомстит за Толика, если тарантины виновны, суд их оправдает, а вы уже на небесах?

– То вы хотите, чтобы я оставил их в покое, то спрашиваете, кто отомстит. Я вас не понимаю.

– Месть в ваших понятиях – это только убийство? Есть ещё суд. Суд, и только суд. Будем искать. Найдём ещё сто улик. Кто ищет – найдёт. Я помогу. Нашёл пятно, найду и…

Я прикусил язык. Михалыч прищурился.

– Пятно нашла не милиция? Вы?

– Я проболтался. Для всех – милиция. Если проболтаетесь и вы, то подставим тарантинам невинного человека. Обещайте молчать. Только обещайте не так, как обещали не ходить к Ромке в кабак.

Михалыч кивнул. Я продолжил.

– Сейчас тарантин трогать всё равно что переделать их из подозреваемых в потерпевших.

– Я их должен гладить по головке? В багажнике их джипа – кровь моего сына!

– Слова. Доказательств у вас ноль. Вы делаете тарантин жертвами. Даже если они виновны, судья из жалости – мальчики так настрадались от нападений злобного мужика! – срок тарантинам скостит. Хотите этого?

Михалыч поджал губы.

– Ян, милиция молчит. Ваш Юсуп отнекивается. Говорит какую-то муть про тайну следствия. Они вешают мне лапшу. В багажнике тарантин – кровь моего Толика, я знаю. Если там кровь от шашлыков, то сказали бы сразу.

– Юсуп защищать тарантин не станет.

– Уже начал. Я ему не верю. Вам тоже. Прощайте!

Михалыч повернулся ко мне спиной с такой скоростью, что чуть не упал, шагнул прочь.

Я зацокал языком.

– Речь, небось, готовили с воскресенья? На Юсупа вы бочку катите зря. Один хороший результат у Юсупа для вас есть.

Михалыч остановился, развернулся на каблуках. Я протянул руку, попросил мобильник. Сказал, что свой забыл дома. Михалыч пощелкал кнопками, протянул мобильник мне.

– Я держу на пароле. Разблокировал.

Я набрал номер Юсупа. Выслушал с десяток гудков, дал отбой. Позвонил на городской. Длинные гудки. Я отправил эсэмэску: “Стахановец, это Ян. Возьми трубку!”. Через минуту набрал номер Юсупа ещё раз. Юсуп снял трубку после первого гудка.

– Юсуп, я звоню с трубки Михалыча.

– Сам понимаешь, брать не хотел.

– Забыл свой мобильник дома.

– А я тебе наяриваю! Звонил уже раз десять.

– Юсуп, здесь рядом стоит Михалыч. Скажи ему результат экспедиции к Щучьему. А то мы только что разбили лобовуху в джипе Маслины.

– Потому тебе и звоню. Маслина лично звонил мне, рассказал про разбитый джип Ромки и про маленький джипчик, в котором уехали те, кто…

– Юсуп, передаю трубку Михалычу. Скажи про экспедицию. Иначе мы тут весь депутатский корпус лишим наследников.

Я передал трубку Михалычу. Михалыч выслушал Юсупа, кивнул, связь разорвал, спрятал трубку в карман, поднял взгляд на меня.

– Ян, спасибо.

– Довольны? Тогда спокойной ночи.

Михалыч махнул рукой: мол, какая тут к чёрту спокойная ночь!

Я уселся в машину, завёл мотор. Михалыч ссутулился, поплёлся в подъезд. Я отчалил.

По пути домой я остановился возле заброшенной стройки, закинул арматурину Михалыча на кучу мусора.

Дома я первым делом пролистал пропущенные звонки. Девять от Юсупа, один неизвестный.

Я забрался в душ. Пока мочалка драила тело, я пытался угадать, откуда у депутата Маслины инфа о маленьком джипчике, в котором уехали те, кто раздолбал лобовуху ромкиного джипа.

*

*

Ужинал я без спешки, растянул кайф на полчаса. К концу трапезы, когда чая осталось два глотка, я набрал номер Юсупа.

Абонент ответил без проволочек.

Юсуп сказал, что Маслина звонил опять. Я нажил себе нового друга. Как Маслина узнал про джипчик? После того, как я влез в ромкин джип, Ромка поставил камеру. Она не только джипчик, она и меня видела, и Михалыча, и как я героически защищал депутатский джип. Запись Маслина пока придержит. Сначала хочет поговорить со мной.

Камера такая хорошая, что не опознать меня сможет только слепой, как сказал Юсупу депутат Маслина. Меня, кстати, на записи опознал и Ромка, и бармен, и бухгалтерша. Михалыча – бармен и полкабака. Маслина говорит, что свидетельства подпишут.

Маслина сказал, что я не беру трубку. Юсуп сказал, что я забыл мобильник дома. Маслина сказал, что ко мне заедет побазарить. Юсупу для подстраховки приезжать?

Я отказался. Возражения Юсупа я отключил при помощи красной кнопки на трубке.

Я допил чай, вымыл посуду, заварил свежего чаю, вышел с чашкой на балкон. В голове носились варианты ответов на каверзные вопросы депутата Маслины. Чёрт, надо ж было не заметить камеру!

*

*

Вечерней прохладой я наслаждался аж три минуты, пока к дому не подкатил джип размером в половину моей однушки.

Из джипа выпрыгнул высокий поджарый мужик. Депутат Маслина собственной персоной. По лестнице, ведущей в подъезд, отец Ромки взлетел скачками.

Звякнул дверной звонок. Я пошёл открывать.

Маслина окинул меня взглядом.

– Я тебе звонил, но ты не брал трубку. Не хочешь со мной говорить?

– Забыл мобильник дома.

– Так и будем стоять в дверях?

Я посторонился, впустил гостя. Маслина вошёл в коридор, шагнул к комнате. Я положил руку на депутатское плечо. Маслина обернулся.

– Чего? Будем стоять в коридоре?

– Будем уважать труд уборщицы. Тапочки для гостей красные.

Маслина крякнул, скинул туфли, надел тапочки. Я жестом пригласил гостя в комнату, указал на кресло.

– Располагайтесь.

Маслина упал в кресло.

– Я пришёл насчёт Михалыча. Ты бы с ним поговорил, Ян.

– Последние дни только этим и занимаюсь. Вы эффект заметили?

– Не угомонится – напишу заяву про джип. Расплачиваться замучается. Только не надо делать вид, что ты не знаешь, как Михалыч разбил стекло в джипе моего Ромки.

– Как докажете, что Михалыч?

Докажет. Докажет Маслина и то, что после стеклобития Михалыч сел в маленький джипчик. Короче, у Маслины есть запись. Скинул на мобильник. На записи прекрасно видно, как Михалыч треснул прутом по лобовухе ромкиного джипа. Стеклу хана. Знаю ли я, во сколько выйдет ремонт? В дофига бабла. Эти бабки Маслина снимет с того, кто стекло разбил.

Маслина может Михалыча простить, если Михалыч от Ромки отцепится. Маслина хочет, чтобы я объяснил тому ослу, что цепляться к Ромке только из-за того, что ему кажется… Я же понимаю, что Маслина за это стекло Михалыча посадит запросто?

Кроме того, на той записи некто, очень похожий на меня, подъехал на маленьком джипчике, схватил старого придурка, и потащил к своему джипчику.

Этот похожий на меня водитель джипчика видел, как Михалыч разбивал стекло в джипе Ромки. Маслина подаст заяву и на водителя джипчика. За недонесение о совершённом преступлении и помощь преступнику скрыться с места преступления. Или я помогаю Маслине, а Маслина про запись молчит, или…

Я предложил Маслине написать на меня заяву. На записи стекло разбиваю я? Нет. Какие ко мне претензии? Я не донёс о преступлении, свидетелем которого стал? Как ажурно сказано! Я посоветовал Маслине позвонить адвокату и узнать, насколько скользкую статью Маслина решил мне приклеить. По этой статье привлечь – легче застрелиться.

Маслина выбил пальцами по подлокотнику хит “Спартак чемпион”.

– Ян, а может, папаша сам своего сынка того… грохнул. А потом взломал ромкин джип и подкинул кровь, а? Такое возможно?

– В этот бред граждане судьи не поверят.

Депутат отмахнулся.

– Дело не в судьях. Я действительно не понимаю, как кровь очкарика могла появиться в багажнике Ромки!

Маслина разошёлся не на шутку. Чуть не кричал. Ромка Маслина не мокрушник. Если тогда в парке дал очкарику по морде, то это не значит, что может и убить. Маслину-папу хоть режь, а убить очкарика его Ромка не мог. Не мог, и всё! Маслина это говорит как отец. И ещё: Ромка клянётся, что его друзья тоже ни при чём.

Ромка Маслина пацан хороший. Связался с этими уродами, мать бы их! Как сказали бы раньше, попал в дурную компанию. Вытянуть его оттуда Маслина пока не может, ведь с дружками Ромке интереснее, чем с отцом. Но Маслина ищет способы, на месте не стоит. Вот только времени на сына не хватает.

А из-за меня – недосыщика – Ромка теперь как параноик! Оглядывается на каждом шагу, везде ему мерещится Михалыч.

Я Маслину выслушал, хмыкнул.

– Зачем вы это говорите мне? Чтобы я пустил слезу?

Маслина в сердцах шлёпнул ладонью по подлокотнику.

– Знаешь, каково ночами не спать, ждать сына-придурка домой? Жена последний год живёт на снотворном.

– Сожалею.

– Хм… Слушай, как я сразу-то не догнал! Может, ты хочешь денег? Так будь мужиком, скажи. Чего виляешь? Сколько?

– Идите вы со своими деньгами…

– Что ты сказал?! Ты кого посылаешь? Ты…

Маслина выпрыгнул из кресла, сжал кулаки. Я схватил депутата за грудки, встряхнул. Рубашка Маслины пошла по швам. По паркету зацокали пуговицы.

– Договаривайте, уважаемый. Чего замолчали? Посылаю я вас, дорогой. Чем мне это грозит? Собираетесь меня отшлёпать? Вперёд! У вас есть шанс выехать отсюда на носилках.

Маслина дёрнулся в попытке освободиться.

– Не знал, что тебе так не нравятся деньги, что ты посылаешь всех подряд. Замяли? Отпусти.

Я разжал пальцы. Маслина вернулся в кресло, оправил рубашку, рассмотрел то, что осталось от швов, качнул головой.

– Мда… Сто баксов.

– Надо было надеть костюм сварщика. Он крепче.

– Кто ж знал, что ты такой резвый? Ладно, поговорим, как люди деловые. Мне ссориться с тобой сейчас не выгодно. С отцом очкарика поговоришь?

– Да. Скажу, как было: вы пришли ко мне, и расписали, какой ваш Ромка невинный карапуз. Думаете, Михалыч поверит, что Ромка очкарика не трогал?

– Жена из-за его угроз эту ночь не спала. Ей нельзя. У неё сердце… Врачи говорят, что если так пойдёт и дальше… Пожалей хоть её.

– Её пожалею.

– Я пришёл к тебе, как к человеку. Вижу, что не ошибся. С отцом очкарика всё ясно. Ты с ним поговоришь. Остался ты. Я хочу, чтобы ты от моего Ромки отцепился. Сколько возьмёшь?

– Вам пора.

Маслина фыркнул, выбрался из кресла, вышел в коридор, надел туфли. Квартиру покинул без единого слова, скачками сбежал по ступенькам. На улице прожужжал стартером депутатский джип, хлопнула дверца, по асфальту прошуршали шины.

Я вернулся на балкон ловить кайф от вечерней прохлады. Пока пил остывший чай, в голову лез предстоящий разговор с Михалычем.

*

*

Наутро я составил план уговоров Михалыча. Пока готовил завтрак, отполировал речь до блеска. Чтобы не портить аппетит, отложил беседу с клиентом на послезавтрака.

В девять я набрал номер Михалыча. Когда услышал приветствие клиента, толкнул речь, которую готовил всё утро.

– Вы допрыгались. Если не угомонитесь, Маслина вас посадит.

Михалыч подал голос после приличной паузы.

– Ян, я ничего не понял. За что меня сажать?

– За разбитое стекло ромкиного джипа, за преследование Ромки, за угрозы. Проще перечислить, в чём вы невиновны.

– Как он узнал про стекло? Ведь мы уехали.

– У него на джип направлена камера. Я запись не видел, но очень похоже, что вас опознали все кому не лень. Мало того, будут письменные свидетельства.

– Мда…

– Маслина сказал, что он заяву на вас не подаст, если вы преследовать Ромку прекратите.

– Пусть подаёт. Ну, оштрафуют за хулиганство.

– Оштрафуют Ромку, если такое учудит он. Вас посадят. Вам выпишут по полной. Кто такой Маслина, не забыли? Против этого лома ваша арматурина не поможет.