Пустота

Маргарита вернула подсвечник на стол и задула свечу, после чего направилась на кухню. Я некоторое время сидела на полу одна в темной комнате и не могла привести мысли в порядок. Нет, я не осуждала ее за это довольно странное увлечение и не боялась тогда её карт. Просто многое мне стало как будто бы чуть более понятным.

***

Маргарита сидела на кухне с чашкой чая с молоком, но уже при электрическом свете. В левой руке она продолжала держать осколок, словно никак не могла придумать, как же ей сдержать обещание и спасти моего человека.

Ее квартира была очень маленькой, особенно если сравнивать с жилищем Кирилла: маленький коридор, маленькая кухня, маленькая ванная комната, небольшая спальня. Создавалось впечатление, что они живут не просто в разных домах, а в разных городах. Он в большом мегаполисе, а она в крошечном провинциальном городишке, еще более далеком от столицы чем тот, где мы на самом деле жили.

Маргарита работала в кафе-баре в центре, не так далеко от дома, в минутах двадцати ходьбы, по четным дням – разносила еду днем, по нечетным – наливала напитки ночью. Судя по всему, жизнь у нее тоже была не из легких, но она не жаловалась. У нее было много знакомых, хотя жизнь девушка вела одинокую. Родни, как и у Кирилла, в нашем городе не было, приходилось за все отвечать самой и рассчитывать только на себя.

Глядя на нее, я впервые задумалась о том, насколько необычными, даже особенными были мои люди, что Мария, что Кирилл, Маргарита и даже Гост. Они ведь казались неприметными сначала, но я видела в них столько всего, что не могла не признать удивительность каждого, и, растрогавшись, гордилась ими всеми, не понимая, что за очень короткий срок стала ими одержима.

14 февраля

Маргарита и Кирилл теперь довольно часто виделись, обычно сидели на кухне в его квартире и разговаривали часами, когда обоим не нужно было работать. В свою квартиру – в свой мир – она его не пускала. Мне кажется, боялась, что он поймет ее не так или не захочет понимать все те мистические мелочи, которыми Маргарита придавала огромное значение. Она не хотела меняться, отказываться от себя, но боялась неодобрения, относясь с огромным уважением и трепетом ко всему, что он считал важным. Но Кирилл не настаивал и не давил, позволяя ей открываться ему нарочито медленно, без рывков, он боялся, что Маргарита когда-нибудь уйдет из его жизни так же неожиданно, как и появилась, а потому принимал любые ее правила, которые, как ему казалось, она устанавливает. Вообще-то это был лишь самообман с обеих сторон, а я не вмешивалась, тоже волнуясь, что могу навредить. Так они стали отличной поддержкой друг для друга и вдохновением.

Но стоило наладиться здесь, как я почувствовала необходимость быть с Марией. Она чахла, целиком посвятив себя учебе, потому что больше заниматься было нечем, она не училась. Посвятив себя себе, собой не занималась. Ей было все равно, что будет дальше. Будущее перестало что-то значить и перестало существовать, как ориентир, к которому можно и хотелось бы двигаться. Все лишилось дымки, которую можно было принимать за смысл. Тогда-то я и начала с особенной силой сомневаться в правильности решения насчет Госта, ведь с ним почему-то было лучше. Головой я понимала, что ничего исправить им нельзя, он может только разрушать, но я не могла заставить себя найти Госта и повлиять на него. Я просто надеялась, что он появится сам собой, как это всегда и было, и все сразу же станет на свои места. Даже не знаю, чего я ждала от этой встречи, потому что и настолько же ее боялась.

И он появился. Как всегда, неожиданно. В последний день второй недели февраля. Мария возвращалась вечером домой, когда увидела его около своего дома. Он курил и глядел на нее исподлобья, он ждал ее, как затаившийся зверь. Волосы Госта теперь были полностью покрашены в белый, которые желтили фонари. Я видела, как испуганно и взволнованно забегали ее глаза, слышала, как участилось ее дыхание. Стоять в стороне было нельзя, нужно было собрать все свое мужество и пройти мимо Госта. Девушка сжала кулаки и пошла, уставившись в землю.

– Здравствуй, – сказал он довольно тихо, – пожалуй, извини, что так вышло.

Мария обернулась и посмотрела на него, ее удивило не меньше, чем меня, извинение Госта. В нем не звучала искренность, но не было и издевки, и уже то, что он извинялся, было странным и казалось неправильным.

– Ничего не хочешь мне сказать? Или, вернее, высказать? – спросил Гост, когда молчание затянулось.

– Мне не о чем говорить с тобой, – отрезала девушка, снова опустив голову и не отрывая уже взгляда от земли.

– Уверена?

Я похолодела от голоса Госта, а где-то внутри проснулась ярость в ответ на усмешку, таившуюся в его взгляде, тогда я подумала, что если он приблизится к моему человеку хоть на шаг, то я кинусь на него и сведу с ума, вцепившись своими невидимыми пальцами в его волосы.

– Может, тебе знакомо такое чувство, как разочарование? Когда смотришь на то, что когда-то было по неясной причине тебе ужасно дорогим и нужным, и не понимаешь, как.

Голос дрогнул. Сказав это, девушка развернулась и быстро зашла в подъезд, оставив позади и меня, и его. Он бросил остаток забытой сигареты, которая истлела у него в руках, но не стал доставать из пачки новую. Я смотрела на Госта, которому не перед кем было казаться холодным, мрачным и пугающе жестоким. Он стоял передо мной обезличенный, если не сказать растерянный, явно представляя эту встречу иначе, а мне хотелось кричать от радости и истоптать его посильнее. Не знаю, откуда взялась во мне эта злость, но так уж хотелось отплатить ему за все те страдания, которые я видела и еще увижу в жизни моей маленькой девочки, которая не могла спокойно спать из-за кошмаров, которая почти не улыбалась, которая боялась идти по улице, потому что не хотела увидеть его снова. Гост скоро вновь сделался безразличным и закурил. Но я все равно радовалась. Какой бы не был мелочью этот разговор сегодня, он был очень нужен моему человеку, чтобы пойти дальше и навсегда оставить этого человека за дверью.

15 февраля

Утро. Еще настолько рано, что на улице темно, хотя зимой всегда ночи слишком длинные. Мария спит, укутавшись в одеяло и прижимая колени к груди. Этой ночью я побоялась проникнуть в ее сон, если мы бы что-то и увидели, то, несомненно, это был бы Гост. Я хорошо помню вчерашний вечер: как истерично метался мой человек по пустой квартире, нигде не находя себе места, даже в комнате брата, потому что и он теперь напоминал о Госте и о словах, что она сказала. Мария освободилась и теперь, казалось, не знала, что делать с этой свободой. Сперва она была очень довольна собой, но потом внутри осела тяжесть. К сожалению, ее жизнь была совершенно пустой без Госта, и теперь нам пришлось это признать, и даже я поняла, что радовалась слишком рано и история закончена лишь на половину. Так просто никого из своей жизни не выкинешь. И не важно погиб он или разочаровал. Я заботливо провела рукой над головой своего человека, почти касаясь волос.

Мария начала ворочаться и затем потянулась к будильнику, который я вчера вечером завела. Девушка вытащила батарейки и положила вместе с умолкнувшими часами на пол. Ни в какую школу она не собиралась, вновь закрыла глаза, но заснуть уже не смогла. Пролежав так минут десять от силы, Мари встала и прошла мимо меня к письменному столу, где лежал мобильник. Было только полседьмого утра. Через ее плечо я смотрела, как она находит в списке контактов номер брата. Какое-то время Мари не могла решиться нажать кнопку вызова, и я уже подумала, что она не решится.

Мария замерла, прижимая телефон к уху и вслушиваясь в механический голос, который напоминал ей о том, что по этому номеру до Артура не дозвониться.

– Ну, почему… почему… почему?.. – застонала она, сдерживая слезы. – Почему для меня тебя нет?! Никогда нет! – девушка с силой бросила телефон в стену и рухнула на пол, уже не сдерживая рыдания.

Мне было так больно смотреть на нее. Очень хотелось обнять ее за плечи, но ведь ничего кроме холода Мари бы не ощутила. И тогда я почувствовала, насколько ничтожна и беспомощна.

***

Чем дольше я оставалась с Марией, тем хуже чувствовала себя. Нет, она вскоре успокоилась, но в ее спокойствии я видела большую опасность, чем в слезах. Девушка казалась неживой, серой, как плохо стертый ластиком карандаш. Тогда я решила попробовать ввести в ее жизнь самого живого человека, из всех моих людей. И этим человеком была, конечно же, Маргарита.

Попасть в дом Кирилла было труднее, чем в дом Госта, который даже зимой держал окна открытыми настежь, впрочем, непросто было и выбраться из квартиры Марии. Пришлось вылить молоко в раковину и надеяться, что девушке будет не лень дойти до магазина во благо привычки пить утренний чай или кофе только с молоком. Но сегодня мне везло, что мой человек оказался себе достаточно верен, к тому же я довольно легко проникла в подъезд: кто-то придержал дверь кирпичом, а уж квартиру зашла только из-за рассеянности моего Кирилла. Он забыл закрыть входную дверь, когда Маргарита пришла к нему утром – сегодня она работала в баре. Так что я тихонько опустила ручку входной двери и уже оказалась в просторном доме Кирилла, согретом появлением подруги.

Они как всегда болтали на кухне. Я заметила в коридоре сумку, которая явно принадлежала не моему человеку. Оправдываясь мыслью, что не человек уже, я заглянула внутрь и, даже не копаясь, заметила ее дневник – красивую записную книжку с нелинованными страницами. Все еще успокаивая совесть, я открыла его.

Маргарита записывала там и свои сны, которые, по ее словам, иногда сбывались, и какие-то мысли, рассуждала и спорила сама с собой, записывала понравившиеся стихи и строчки из песен, в качестве эпиграфов. В некоторых записях я узнавала художественные тексты, она сочиняла короткие рассказы или же набрасывала идеи для чего-то большого и значительного, а потом снова вдруг возвращалась к тому, что просто размышляла от руки. Последней фразой было: «В последнее время я замечаю за собой, что не помню некоторые свои действия и события, которые недавно произошли со мной». И тут же меня посетила идея. Я достала из сумочки ручку и, стараясь подражать почерку, написала номер Марии и добавила «нужно обязательно ей позвонить!», затем вернула все на место. Теперь мне оставалось только ждать.

***

Вечером того же дня Маргарита мне доверилась и позвонила. Я тогда сидела вместе с Марией у нее на кухне. Девушка апатично смотрела в окно, на огни окон соседних домов, которые смешивались в скучные узоры, когда телефон вдруг зазвонил. Мария вздрогнула, как будто очнувшись, поставила чашку на подоконник, подошла к столу и, взяв телефон в руки, пыталась узнать незнакомый номер, но потом все-таки ответила.

– Здравствуйте, – сказал незнакомый ей женский голос, – честно говоря, я не помню, кто вы и зачем я должна была вам позвонить, извините, мы с вами о чем-то договаривались?

– Нет, – непонимающе ответила Мари, – Кто вы?

– Меня зовут Маргарита, вы меня не помните?

– Мне кажется, мы не знакомы, а вы, должно быть, ошиблись, – нерешительно продолжал мой человек и уже хотел было закончить разговор и повесить трубку.

– Тогда, думаю, мы могли бы познакомиться, – не отступала девушка, и я по голосу понимала, что она приветливо улыбается, – я не верю в случайности, и если уж я позвонила по незнакомому номеру, который нашла в своем дневнике, то это наверняка было кому-то нужно.

– Наверное, – неуверенно ответила Мари и тоже улыбнулась, предчувствуя что-то, что сможет привнести в приевшийся ход дней эта странная девушка, доверяющая неслучайным случайностям.

После этого два незнакомых ранее человека проболтали по телефону весь вечер. Мне оставалось только тихо гордиться собой. Мария действительно оживилась, причем за какие-то несколько минут. Маргарита была удивительным человеком, она находила подход к любому за считанные секунды и, видимо, считала своим предназначением душой помогать тем, кто в этом нуждается.

16 февраля

На следующий же день, Маргарита встретилась с Марией. Было воскресенье, ей не нужно было идти на работу, а Мари прогуливать школу, так что еще до полудня Маргарита позвонила к нам в дверь.

– Я не ждала тебя так рано… – пролепетала хозяйка, когда увидела новую знакомую на пороге. Она тоже на какое-то время растворилась в ее топазный глазах, а, может, все дело было во взгляде, с какой открытостью Маргарита впускала людей в свою душу, подобно мне.

Девушки расположились на кухне. Они разговаривали о всяких мелочах, пили чай с молоком, узнавали друг друга лучше, хотя уже складывалось ощущение, что знакомы мои люди всю жизнь. Я улыбалась. Все вышло куда лучше, чем я представляла, хотя я и действовала, не успев подумать об успехе своей безумной затеи. Я посмотрела на свои крылья – черные перья не стали белыми, черных даже стало немного больше, но меня это на тот момент не волновало, все было так, как и должно было быть. Хотя мне самой не верилось, что два человека так легко сошлись, просто доверившись ошибке, которую, как им казалось, подкинула им жизнь.

– Почему ты не хочешь измениться? – спросила Маргарита, и эти слова вновь заставили меня прислушаться к их разговору. – Все, что мешает тебе жить так, как ты бы хотела, в тебе самой. Изменись, и мир вокруг тоже изменится. Я не рассказываю тебе какие-то новые истины, ты должна все это понимать и так. Поменяй привычки, придумай новые занятия, например, вместо чая начни пить кофе: купи турку, разные сорта кофейных зерен, учись варить арабский, турецкий кофе, экспериментируй! Действуй! Никто за тебя не сделает твою жизнь лучше.

Маргарита тепло улыбнулась. Она сказала за меня все. Мария потупила взгляд, не зная, что ответить. Ее тонкие пальцы забарабанили по столу.

– Я все это знаю… не знаю, как.

– Ты появилась в моей жизни неслучайно, – повторила Маргарита, – или я в твоей. Я верю в судьбу, верю в приметы, это не была случайность, и я не просто так «ошиблась номером». Это Судьба привела меня в твою жизнь.

Мне было и радостно, и страшно от этих слов. Казалось, что вот-вот Маргарита посмотрит на меня, заглянет мне прямо в душу, которой у меня больше как будто бы и нет, и подмигнет. На миг захотелось сказать им, что да, все это неслучайно, что кто-то спланировал их встречу, и этот кто-то рядом с ними и сейчас. Но, к счастью, я удержалась.

– Кофе… а что, хорошая идея, – оборвала затянувшуюся тишину Мария, – правда, я никогда кофе не варила. Научишь?

Маргарита кивнула и поднялась. Они вместе стали искать в доме кофе и турку. Турка на радость нашлась, старая алюминиевая, которую, судя по слою пыли, давно не брали в руки. Молотого кофе у Мари не было, зато нашлись зерна и ручная кофемолка, которую по назначению и не использовали. Одна молола зерна, другая девушка вымыла турку. Они смеялись, а в воздухе уже чувствовался запах настоящего кофе. Затем Маргарита насыпала в турку две ложки кофе, две ложки сахара и добавила щепотку соли, пояснив, что это самое главное, налила холодной воды и поставила на плиту. Пока они ждали, Маргарита рассказала еще несколько секретов, одним из которых было то, что лучшие турки, по ее мнению, медные, а еще, что пенку нужно «поднимать» несколько раз.

Маргарита разлила кофе в две маленькие чашечки.

– Можно добавлять корицу, гвоздику или кардамон, – тихонько с наслаждением рассказывала Маргарита, как будто передавала Марии тайный рецепт божественного напитка.

– Будет интересно, – улыбнулся мой человек.

24 февраля

Не думала, что когда-нибудь скажу это, но в определенный момент я устала от людей, даже от своих. Я совершенно растворилась в них, я даже не заметила, что с момента моей смерти прошло почти три месяца. Но сегодня я почему-то вспомнила о себе. Я уснула, обвивая руками руки Кирилла, видела его странные сны, похожие на мир абстрактной картины, все было совершенно обычно. Но…

Когда я проснулась, в моей голове возник вопрос. Довольно простой, но, когда я осознала, что не могу вспомнить ответ на него, меня сперва охватила горечь и грусть, но чем больше я понимала, тем ужаснее себя чувствовала. Я встала с кровати и совсем как человек побрела в ванную, застыла перед зеркалом и ничего не увидела. Я коснулась рукой своих волос, которые почему-то были короткими настолько, что я даже не могла посмотреть, какого они цвета. Я стояла и всматривалась в пустоту. Не помнила даже как выглядела до того, как умерла, а теперь и вовсе не представляла, как выгляжу. Но не этот вопрос заставил меня стоять сейчас здесь.

Я бесшумно побрела на кухню. Как на автомате поставила чайник, достала чашку и заварку, достала даже молоко. А как я любила пить чай раньше? С молоком? С лимоном? Сколько ложек сахара добавляла? А может я предпочитала кофе? Кирилл любил эрл грей, а Маргарита всегда пила чай с молоком, не важно черный или зеленый. Я сделала все так, как они любят. Попробовала, но не чувствовала вкус. Я поставила чашку на стол и замерла.

Я здесь? Я вообще существовала? И если да, то, как я могу…

Как я могу не помнить того, что было моей жизнью? Все эти неимоверно важные мелочи, которыми я так стараюсь наполнить жизни моих людей. Все эти детали, без которых бы ничего не существовало.

Я села на пол, мне показалось, что я делала так раньше. Все мое существование за эти три месяца показалось мне совершенно пустым… бесполезным.

А все из-за одного только вопроса:

Как звали того моего друга, который погиб?..

И я не помнила…

12 апреля

Это утро было пасмурное, я бы даже сказала хмурое, такое же, какой была жизнь моих людей последние месяцы. Они словно все впали в спячку, из которой ни я, ни Маргарита их вывести не могли, поэтому я днями напролет летала над городом, бродила по пустынным улочкам, слушая тишину. Но сегодня, на одной из таких опустевших улицах я встретила девушку, которая заставила меня остановиться и долго-долго не сводить с нее глаз. И не знаю, то ли дело в ее ярко-рыжих волосах по плечи, которые бросались в глаза, то ли в зеленых глазах, то ли в том, как жизнерадостно вприпрыжку бежала она по улице, перепрыгивая лужи, слушая свою музыку, которая играла у нее в ушах. Но уже тогда, с первого взгляда, я поняла, что это мой человек, что я ничего не знаю о ней, но уже люблю. И я пошла за ней.

Она привела меня в парк, где ее уже ждала девушка, настраивающая фотоаппарат. Они не были близко знакомы, но общались непринужденно. Девушка-фотограф во время всей съемки, которая длилась около двух часов, все время что-то спрашивала, располагая к себе модель, чтобы та расслабилась и была естественной. Из их разговоров я узнала много важных для меня мелочей, а также их имена: рыжую звали Алина, но она сразу же попросила называть ее только Алей, фотографа – Катерина. Аля до этого работала и с другими фотографами и не так давно стала снимать сама. Катерина рассказывала о своей подруге, которая, по ее словам, была ее точной копией во всем, кроме разве что внешности, но их и без того принимали за сестер. Кстати о внешности, Катерина тоже была зеленоглазой, а кроме того шатенкой, и мне ужасно нравилось, как она время от времени взмахом головы поправляла косую челку.

Эти два часа пролетели для нас троих очень быстро, девушки были увлечены съемкой, я – ими. Они были глотком свежего воздуха для меня. И когда пришло время расходиться, я никак не могла решить, за кем последовать. Но пошла я за рыжей. Возвращалась она не той одинокой дорогой, а по большой забитой людьми улице, которые появились там как будто нарочно, и мне пришлось лететь над ней, чтобы ни на кого не натыкаться. Аля была полностью погружена в себя, и в музыку, звучавшую в наушниках. Я же почувствовала тревогу. Необъяснимое предчувствие, которое заставляло меня озираться по сторонам. Я взлетела выше и только тогда увидела машину, которая мчалась с огромной скоростью прямо на моего человека. Аля ее не видела, я рванула вниз и сбила ее с ног. Представляю, как она испугалась. Пока девушка приходила в себя, поднималась и отряхивалась, машина промчалась дальше.

Я провела девушку до самого ее дома, но это ужасное чувство, разрывающее мою душу, никуда не делось, поэтому я полетела обратно, в центр города, благо было близко. Но я опоздала. Я заметила машину, она врезалась в фонарь, отчего превратилась в гору металла, а фонарь согнулся от удара в живот. Парень, который был за рулем, сидел поблизости и плакал, обхватив руками голову, сквозь его пальцы сочилась густая кровь. Где-то вдалеке я слышала сирену скорой помощи. Впервые я слышала в ушах как будто бы стук сердца. Мне было страшно. Я знала, что увидела не все. И тут я увидела два тела… Знакомые черные сапоги, с Микки Маусом, которые я видела только полчаса назад… Их неуместная детскость запала мне в душу, я не могла перепутать. Я не могла поверить.

На земле лежали моя Катерина и моя Мария. Я подошла, не помня себя, чтобы проверить пульс. К счастью обе они были живы. Но меня трясло от злости, я ринулась к парню, уже на расстоянии чувствуя запах алкоголя. Когда я подошла, он отнял руки от лица, и я его узнала – один из дружков Госта. Конечно же, без него ведь не могло тут обойтись. Я замахнулась и ударила гота по лицу так, что у него на щеке остался белый след от моей ладони. Я посмотрела на свои крылья, еще несколько перьев почернели, не знаю правда, от того ли, что я ударила человека или потому что не остановила машину, но это было и не важно. Приехала скорая, моих людей забрали в больницу.

Их поместили в одну палату. Небольшую, там было всего две кровати, одна напротив другой, и тумбочки рядом с каждой. Я сидела на подоконнике, напротив двери, слева от меня лежала Мария, справа Катрин. Мари досталось сильнее, оказалось, что она увидела машину, несущуюся прямо на Катерину, и кинулась к ней. Если бы ей не удалось ее оттолкнуть, девушка, которую я знала всего пару часов, наверняка погибла между фонарем и капотом. Я не могла об этом даже думать.

Прошло около двух часов, прежде чем одна из них пришла в себя. Катерина лежала головой ко мне, она попыталась сесть в постели, но все тело так болело, что ей это не удалось. Она повернула голову и долго смотрела на девушку, лежащую без сознания. После Катрин уставилась в потолок и лежала так, не шевелясь, некоторое время. А потом она вдруг сказала:

– Ты здесь… Я знаю… Я чувствую, ты здесь…

Я оторопела. Я даже не могла быть уверена, что девушка обращается ко мне, и не должна была, наверное, ей отвечать, кто знает, может, это все было последствием шока или еще чем. Но я хотела. Ужасно хотела.

– Я здесь, – тихонько сказала я и почувствовала, как по моему телу или по моей душе растекается тепло.

– Это ты послала ее, чтобы спасти меня? Ты ведь мой Ангел Хранитель, да? – пролепетала девушка.

– Можно и так сказать, – все еще нерешительно отозвалась я.

– Я знала, что ты есть. Но теперь чувствую.

От этих слов мне стало не по себе, но, тем не менее, от этого короткого разговора во мне появилось странное ощущение счастья, такого неуместного сейчас. «Я здесь», – беззвучно сказала я и, не сдержав улыбки, прикоснулась кончиками пальцев к своим губам.

– С ней все будет хорошо? – спросила моя Катрин, вновь повернув голову к Марии.

– Конечно, – ответила я.

– Ты знаешь, как ее зовут?

– Мария.

– Хм, а она красивая, – Катерина улыбнулась, – надо будет сфотографировать ее, как только мы выберемся отсюда и избавимся от всех этих синяков.

***

Я не придумала ничего лучше, как повидать Госта, после сегодняшних событий. Он как всегда оставил окно нараспашку, и, когда я проникла в квартиру, то застала его сидящим на диване с сигаретой в руках. Наверное, к этому моменту в его крови было уже порядочное количество разного рода веществ, потому как он просто сидел на диване, почти не шевелясь, и смотрел в никуда. Его глаза были ледяными как обычно, да и на лице не было никаких признаков опьянения, впрочем, эмоций не было тоже. Я его, пожалуй, все еще ненавидела, но, возможно, не так сильно, как раньше.

Я прислонилась к его столу, так чтобы быть напротив, но в тоже время не перед его взглядом, который мне все еще было тяжело переносить. Мне было интересно, о чем он думает, какие мысли сейчас могут быть в его голове, знает ли он вообще о случившимся? По его виду сложно было судить.

И тут раздался телефонный звонок. Не меняясь в лице и даже не переводя взгляд, Гост одной рукой поднес трубку к уху, а другой вытащил изо рта сигарету.

– Гост, ты знаешь, тут такое произошло… – услышала я голос той девицы, с которой когда-то видела его, – тот парень… ну, который взял у тебя машину, он сбил сестру Артура.

И первым вопросом Госта было:

– Он сбил ее на моей машине?