Метресса Ланс

– Мастер Охор, достаточно ли скорости кручения? – спросила я в тишине, пока не начали айнуры тянуть свою песню. Охор тут же подхватился и снова заорал:

– Достопочтенные мужи, крутится ли точильный круг по условиям спора? Послышалось нестройное: кто да, кто нет. Ну и я чуть ускорила качание педали.

-А так?

Тут уже возражений не было. И я сказала:

– Пусть поют айнуры, будем время проверять.

И айнуры начали.

Первые пять минут полёт шёл нормально, потом заболела нога, пришлось поставить вторую на педаль и крутить ими поочередно. Ныло, конечно, с непривычки, так как это тело точно таким не занималось. На половине второго куплета заныли икры. Тут уж ничего не поделаешь, пришлось просто улыбаться и делать вид, что всё "ок". А в голове лихорадочно неслось: "Блин, этак я до судорог педальку покачаю". Я вертела головой, поглядывая на своих подельников. Станок вибрировал. Всё-таки были люфты, да и сама конструкция недостаточно устойчива. К концу второго куплета публика подвывала и притопывала в такт барабанам айнуров, а я сидела и считала в уме: “Ноль один, ноль два, ноль три, ноль десять, ноль двадцать”. Досчитаю до шестисот, ну, может, до тысячи, и всё. Ноги болели уже до слёз. Когда, наконец, айнуры примолкли, а публика заорала восторженно и разочарованно – это кто выиграл и кто проиграл. Я сначала снизила темп качания, а потом аккуратно притормозила рукой колесо и сползла со скамейки на полусогнутые ноги, икры болели нещадно.

Охор объявил себя проигравшим, и любители тотализатора начали проводить расчёты, кто кому должен. И тут выяснилось, что некоторые поставили столько, что им нечем расплатиться, и вот что интересно, трое из них были владельцами пленников и рабов. Так что прямо тут было объявлено, что после обеда этот товар будет продаваться на аукционе, и если кто-то хочет обзавестись рабом, пусть приходит. А молодец Охор, вон как нужное разыграл.

Часть публики потащилась по стоянкам есть, а часть обступила станок и изучала конструкцию.

Охор придержал меня, сказав:

– Как торги по рабам закончатся, приходи, я твою долю выделю.

Я кивнула. Охор спросил:

– А точить-то ножи он будет?

– Это я тебе потом покажу, как точить, как полировать, чтоб сверкало, как вода на солнце. Да и по-хорошему, телегу надо вернуть айнурам, а станок переделать, чтоб устойчивый был и более удобный.

– А ты молодец, гай Ланс, хоть и мелкий. Про таких, как ты, говорят, из-за грани пришедший, так?

Так как я ничего не поняла в этой присказке, то просто пожала плечами.

– Я пойду отдохну, устал. Эта педаль вроде легко ходит, но с непривычки ноги болят.

Краем глаза увидела, как важный Глен послал слугу к распорядителю, а сам поднялся, заложив руки за спину, гордо пошёл к воротам крепости. Кнецх, чтоб его.

За торгами я наблюдала из рядов публики. К сожалению, трое владельцев выставили на продажу только часть рабов и пленников, почти все мужчины и часть женщин остались за торгом. И рядились покупатели долго, яростно, как будто действительно себе покупали рабов. Таухайдар ушёл с торга с двумя ребятишками и девчонкой. Старика увёл незнакомый мне мужчина, он же прихватил стриженого подростка. Женщину, одного парня с косами и девушку с короткой стрижкой тоже увёл один покупатель. Глен отобрал, не торгуясь, трёх мальчишек с косичками около десяти-двенадцати лет, двух парней постарше, одного стриженого молодого мужчину и ещё двух стриженых подростков. Отправил одного из охранников со своим караваном в крепость, а сам начал торговаться с кем-то, тыкая в сторону взрослых мужчин. Но продавец, видимо, упирался, так как Глен щёлкал по сапогу ножнами. Вскоре к ним подошёл с поклоном пожилой человек с вышитым красным рисунком на плаще. Маг огня. Мужчина тоже ввязался в спор, и наконец из загона вывели ещё двух человек: светловолосого молодого парня и мужчину лет сорока с несколькими короткими шрамами на лице. К концу торгов в загоне осталось около пяти женщин, как ни печально, девять детей и около двадцати мужчин. Нам удалось выкупить восемнадцать человек. Надеюсь, Глен донесёт до своих новых подданных смысл всего происходящего, а советнику Бортха удастся вырваться из плена и сохранить хотя бы часть людей. Большего, при всём моем желании, мы сделать не смогли.

И тут мне пришла в голову мысль, как можно сократить потери среди людей. Надо, чтобы в те места, куда увели пленников, вместо них пришли мужчины с оружием. Ведь в каждом обозе есть охранники. Люди Рага пойдут убивать свидетелей, а там их встретят не немощные старики и дети, а воины. Я пошла к Таухайдару. Всё равно к нему идти, ведь мне вести одного из пленников в укрытие.

Мастер глины уже сидел у костра, а рядом с ним сидело ещё несколько мужчин.

– А, гай Ланс. Мы видели сегодня, как ты выиграл спор у Охора.

Я смущенно сказала:

– Выиграть-то выиграл, да только пока свои деньги не получил.

Таухайдар весело подмигнул мне:

– А ты, малец, обхитрил Охора за тот первый раз, когда он тебя надул с товаром?

Атмосфера у этого очага была такая расслабленно-благодушная, будто люди, прекрасно знающие о часе Хо, совсем не напрягались. И я, не зная, могу ли говорить напрямую с Таухайдаром, попросилась к Гайнаре и ее свекрови, якобы проверить больную. Хотя почему якобы, и проверить тоже.

Гайнара меня встретила радостно, и я снова засомневалась, что впереди нас ждет очень неприятная история, спросила ее:

– Как ноги у Итхеа?

– Так смотрите, гай Ланс, смотрите сами.

И она потащила меня в дом на колесах, где в это время отдыхала свекровь. Итхеа меня встретила благодарной улыбкой. А я попросила показать раны и удивилась: вместо мокрых экзем на их месте была молодая розовая кожа, да и в общем, ноги женщины выглядели очень даже ничего, и глаза стали чище. Хм. Я сделала вид, что все идет по плану, строго сказала Гайране, что как минимум еще два раза надо мазать, а отвар пить сколько сказано, и выползла из телеги, таща за собой молодуху.

– Гайнара, я не знаю, можно ли говорить с Таухайдаром, люди ж с ним рядом незнакомые. Вы готовы к ночи?

Женщина кивнула.

– А дети где?

Гайнара заулыбалась:

– Не переживай, гай Ланс, младшие уже накормлены, переодеты, и мы их спрячем. И сами спрячемся.

– А девочка постарше?

– А вот с девочкой тебе лучше самому поговорить.

– Хорошо. Но сначала моя идея. Надо в те лагеря, куда открыто увели купленных людей, вместо всех обозников и рабов переодеть мужчин с оружием. Если сунутся к ним враги, то хотя бы отпор смогут дать.

– Ой, гай Ланс, а наши мужчины так и сделают. Таухайдар сейчас с нашей обозной охраной. Ты не смотри, что они такие мирные. Иди лучше с девочкой поговори.

И Гайнара потащила меня куда-то между повозок, к очередному дому на колесах. Внутри также половина дома была занята товаром, а половина была жилой частью. И там, на соломенном матрасе, уже спокойно спали два ребенка. Девочка постарше, которая раньше все время держалась того самого старика и пожилой женщины, которых выкупили другие, сейчас жалась к тюкам и молчала. Странно, и чего она боится? Неужели Гайнара ей ничего не объяснила? Я повернулась к молодухе, но она уже выскользнула из телеги. Ладно, разберемся.

– Я гай Ланс, – сказала я, – и это я попросил тебя выкупить. Хотя не только я, но и кнецх Глен. Я знаю, что вас всех подставили. И знаю, что вас всех сегодня ночью должны были убить. Поэтому мы решили вас спрятать, а уж потом думать, как дальше. Но ты не бойся, вы не рабы, и ими не будете. Скажи, как тебя звать?

Она опять молчала и смотрела на меня взглядом отчаявшегося человека.

– Ладно, не хочешь говорить, не надо. Я знаю, что ты держалась старика и женщины. Их тоже выкупили наши люди и тоже выведут сегодня из лагеря в убежище, поэтому, как только начнет темнеть, я выведу тебя. Давай так, о своей судьбе ты подумаешь потом, или посоветуешься, как дальше быть со своими спутниками. А раз ты молчишь, я пока буду звать тебя Диной. И поешь, обязательно, в убежище придется сидеть пару дней, там из еды только лепешки и вода. И на будущее, ни я, ни кнецх Глен, не выдадим вас никому. Для всех вы наши люди, а своих мы не сдаем. Вы можете дать клятву верности, это не делает вас рабами, или идти своей дорогой. Вон с Гайнарой и Таухайдаром, они возвращаются в Ктхелау. Достойные люди. И еще, самое страшное в жизни – это смерть, ее нельзя отменить, это я тебе как гай жизни говорю. И если ты осталась жива, то сделай все, чтобы оправдать этот дар, хотя бы для себя и своих близких. Думай, Дина. Вечером я зайду за тобой.

Девочка на моих последних словах всхлипнула и тихо заплакала. Я вернулась к костру, поела выданную кашу с орехами и фруктами и сказала мастеру глины:

– Пойду к кузнецу, поди, он все расчеты провел, и мои деньги отдаст.

– Сходить с тобой? – спросил Таухайдар, но я покачала головой:

– Он сегодня столько заработал и получил удовольствия, что не будет меня обманывать. Он со мной теперь дружит.

– Как знаешь, – сказал хозяин этого обоза и добавил: – Ждем тебя к ужину, – намекая о том, что, все идет по плану.

Охор был доволен. Станок отнесли под навес, а люди, желающие осмотреть конструкцию, все еще крутились вокруг. Сам кузнец восседал на лавочке под разрисованной каракулями доской и пил сяй.

– Садись, гай Ланс, сейчас сяй принесут.

села, кузнец спросил, кивая на ноги:

– Как ноги?

– Уже нормально. Но вы учтите, что надо приноровиться к педали, и сразу на целый день человека не сажать.

Мастер отмахнулся:

– Я потом доделаю твою идею, и все будет намного легче. Кстати, ты хотел меня научить еще чему-то с этим устройством?

– Не научить, а рассказать, что видел, а уж как выполнить, вы сами думайте. Это просто чудо, что я все запомнил, и второе чудо, что помощники справились.

– Так, гай Ланс, ты выиграл сегодня три малых и одну большую пайны, и восемь дратхе. И я прямо сейчас готов тебе их отдать.

– А сколько мы должны за рабов? – спросила я.

Охор засмеялся:

– Гай Ланс, я сегодня на тебе заработал столько, что могу купить половину добра у всего собравшегося народа. А ты считаешь мелочь за рабов, к тому же мои люди купили только двух, остальных кнецх прибрал. Он, кстати, тоже получил свой выигрыш, не зря вы дрались у меня во дворе. Ох, буду рассказывать друзьям и путешественникам, как кнецх и гай принесли мне удачу.

– Меня беспокоит, как ночь пройдет.

Охор нахмурился и строго сказал:

– Ты, малец, собирай с кнецхом свое воинство и тех, кого беречь надо, и чтобы вас не было видно в лагере, пока я на своей кузне не вывешу зеленую тряпку. Понял? Мы без вас разберемся. И чтобы не смели в драку лезть, что бы тут ни случилось.

Я кивнула, а что говорить? Мужик был прав на все сто. Мальчишкам, конечно, интересно побывать в бою, но толку от нас не будет, это точно. И свое дело мы уже сделали. Охор вытащил из-за пазухи небольшой мешочек, протянул:

– Держи свой выигрыш. И пошли, покажешь мне, что еще можно делать с твоей задумкой. Кстати, какой инструмент-то ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?

Хотела я обыкновенный секатор, еще бы, конечно, и садовые ножницы с длинными ручками, но их таскать тяжело, а секатор – это то, что нужно для сбора прутьев.

Следующий час я рассказывала и чертила на песке идею ручного токарного станка. Токарный станок – это вещь сама в себе, на нем можно много чего полезного сделать. Самая большая революция – это резьбовое соединение: болты, гайки, а еще подшипники и сверла, конечно. Но идею-то я могла рассказать, а вот знаний обо всем этом у меня не было. В общем, на пальцах и на песке рисовала я, как вытачивают на токарном станке круглые детали.

Для шлифовального станка рассказала ему, как сделать полировальный круг из тряпок. Он идею сразу понял, даже попросил заглянуть меня после того, как все пройдет. Он постарается собрать, и мы попробуем что-нибудь полирнуть, и потом инструмент мне сделать тоже нужно. В этот вечер устройство секатора я уже объяснять не стала. И так у меня было странное чувство, вроде как лавина движется на нас, а мы тут болтаем обо всем и даже планы строим на будущее. Охор, видимо, уловил мое настроение и еще раз сказал:

– Иди, гай Ланс, потом мы с тобой все обсудим и сделаем. Не волнуйся, гай из-за грани.

И я пошла, да и пора было уже, солнце село, и на лагерь опускались сумерки. Дину одели мальчиком, заставили сесть к костру, съесть чашку каши и выпить компот. А затем мы пошли с ней в лес. Мы пронеслись по дороге мимо лагеря купца, пробежали еще чуть дальше и свернули в лес.

– Теперь, Дина, тихо. Иди за мной, – и стала подниматься в гору.

Ее спутников, старика и женщину, должны были провести к последней выбранной елке, когда мы добрались. Взрослые уже были на месте, и девочка кинулась к ним. Дождавшись, пока обнимашки и всхлипывания утихнут, я сказала:

Так, под елкой лежка, еда и вода. Никакого огня зажигать нельзя. Шуметь нельзя, и вообще постарайтесь ночь провести под елью. Кнецх Глен должен еще привести к вам одного из ваших же воинов, если у него получится их вывести незаметно из крепости.

Старик нехорошо посмотрел на меня. А я, выставив вперед ладонь, сказала:

– Я знаю, что вы за все случившееся вините кнецха Турайгата. Да, он неправ, что не разобравшись, пошел и стер ваш кнецх, перебив и пленив людей. Но его сын, как видите, и другие совсем посторонние вам люди сейчас делают все, чтобы спасти ваши жизни и обелить имя. Да и сам кнецх, когда узнает то, что узнали мы, будет у вас в долгу.

Мужчина покачал головой, мол, знаем мы кнецхову благодарность. Я пожала плечами:

– Меня зовут гай Ланс, Глен – мой друг. Он хороший парень и в будущем станет отличным кнецхом, если доживет. Он в таком же дерьме, что и вы, и тоже приговорен к смерти. Так, может, вы подумаете и объединитесь? Пока все, что мы делаем, ни к чему вас не обязывает. В конце концов, вы можете просто уехать в Кхелау, да мало ли куда – мир большой. Дина, ты поделись с ними тем, что я сказал. И еще раз – никакого огня и шума. Если рядом люди – сидите под елкой. Свои спросят, в чем сила воина – ответ: “В отваге и чести”. Вы только отвечаете, если кто-то рядом спросит, и никак иначе. Ах да, сидеть тут вам, пока не утихнет все внизу, и мы не разберемся с вопросами, или когда переправа не откроется. Так что устраивайтесь надолго. Пока, Дина, – подвела итог я и побежала вниз, скоро должна была подтянуться вся команда Глена.

Я вернулась к останцу. Ждала Глена, но первыми пришли Тиш и двое воинов, которых выкупил Глен. Молодой мужчина и парень, человек со шрамами остался где-то внизу. И снова я повторяла одно и то же, понимая, что эти люди люто ненавидят Турайгата за гибель их родичей.

–