Метресса Ланс

– Прости меня, мастер Охор, я к тебе не по нашему делу, а по вопросу жизни и смерти, – начал я. – Узнали мы с мальчишками кое-что, и не знаем, кому можно доверять и кому нельзя доверять в гарнизоне. Вот решили с тобой дело иметь, а не с вояками.

Брови кузнеца поползли вверх.

– И что же за дело такое?

И я выложила ему ту часть, в которой он должен был принять непосредственное участие. Там, где надо было найти владельцев пленников, подвигнуть их на незапланированный торг под благовидным предлогом.

– Гай Ланс, понимаешь ли ты, мальчик, насколько всё серьезно?

– Да, гай Охор, будут смерти и потери, и кнецх Турайгата далеко. Но надо сохранить людей Бортха, так как они не предатели, а за этим стоят другие враги, которые не будут щадить людей. Если тебе нужны средства, я могу дать тебе две пайны. От мастера получил.

Кузнец подумал какое-то время и сказал:

– Ты хороший малый, Гай Ланс. Хоть вы, маги жизни, сердобольные и без меры печётесь о людях. Но я благодарен, что ты пришел ко мне и доверился. Сколько жизней ты уже сберёг. Но это же не отменяет нашего с тобой спора?

– Нет, конечно, – возмутилась я, – Утром спор, после обеда торги. В час Хо – драка!

– Надеюсь, ты свою жизнь побережёшь, Гай Ланс, после битвы твои умения понадобятся многим.

Тут я опустила плечи:

– Так я подмастерье, и неуч, а мастер мой стар. Смогу ли я защитить и его жизнь?

– Будем надеяться… Иди, Гай Ланс, мне подумать надо. А пайнам найдёшь другое применение.

Я выскользнула за дверь, понеслась к Гайнаре. Предстоял ещё один разговор.

Гайнара встретила меня сонной, хотя Таухайдар ещё сидел у костра.

– Гай Ланс? – спросила она, потирая глаза.

– Да, Гайнара, есть очень серьезный разговор, позовите свекровь, и я всё расскажу.

Когда сонные женщины вышли к костру и расселись, я снова рассказала им, что ожидается в ближайшие сутки.

Мои соплеменники встревожились, а я подвела итог сказанному:

– За животных волноваться не надо. Ими айнуры займутся. От вас – рассказать, но очень осторожно другим, исключая вот эти места, – я указала, какие стоянки надо обходить, – Сами смотрите, в ком вы уверены и кому можете доверять. Спрячьте всё ценное, да хоть под повозками закопайте, придумайте, как укрыться. Сами понимаете, в драке никто никого щадить не будет, а прямо напротив вас стоит купец, он же разбойник. Держаться надо будет два дня, потом придёт кнецх Турайгата, и всё закончится. Подумайте, что понадобится: вода, еда. Еда и вода будут нужны для тех, кого мы будем прятать. Приготовьте, Гайнара, запас на двенадцать человек. Если нужно, я дам пайну для оплаты.

Гайнара замахала руками:

– Что ты, что ты, Гай Ланс.

– Тау Хайдар, к тебе дело: купить рабов, если завтра будет торг. Вот только если ты их купишь, разбойники могут прийти к тебе. Подумай, как это сделать. Людей я уведу к ночи и спрячу, но не хочется, чтобы кто-то пострадал. Купите, кого можете из нестриженных стариков, женщин и детей, там есть двое лет пяти. Не думаю, что их кто-то будет щадить. И лучше, чтобы покупали разные люди.

Тау Хайдар молча кивнул, а затем пожал мне плечо:

– Мальчик, береги себя, после часа Хо твои умения понадобятся многим.

– Утром у кухни будет спор, приходите, – сказала я и заспешила к своему ночлегу.

Закончив на этой стоянке, взвалив свой рюкзак, я поплелась под арбу. Был ещё один разговор, который мне надо было обязательно закончить сегодня. Мужчин на стоянке айнуров не было. Как я поняла, они пошли к старшему, или старший жил как раз в этом лагере. Я говорила с женщиной, которая кормила нас байбапом. Выложила ей то, что нужно делать, попросила собрать еды, а так же подумать, как можно уберечь детей и людей. Получив свой очередной комочек каши, свернулась клубком под арбой. И, несмотря на всю напряжённость, волнения, уснула сразу.

Глава 7

Кто-то меня тряс за плечо. Я открыла глаза, и первые несколько секунд не понимала, кто я и где я.

– Гай Ланс, Гай Ланс, – кто-то шептал мне на ухо.

Я обернулась, на меня смотрел чумазый мальчишка с восточным разрезом глаз.

– Гай Ланс, я от советника Бортха, – сказал мальчишка, и я наконец вспомнила. Ага, я – мальчик Ланс, то есть девочка, прикидывающаяся мальчиком, а не Корташевская Светлана Викторовна.

– Ммм… – промычала я, давая понять, что готова слушать весть.

– Он спросил, поможем ли мы с оружием?

Сразу ответить на вопрос я не могла, потому что никак не могла собрать в кучу мысли в голове. Они метались между Евой, Гай Лансом и Светланой Викторовной, будто я никак не могла определиться, кто я на самом деле.

– Подумать надо, – прохрипела я. – Ты лучше узнай у него, куда это оружие, если найдем, положить?

Мальчишка кивнул и убежал. А я минут десять приходила в себя, последовательно собирая хронологию событий. Вот я с Евой у Бетти, и Ева вручает мне кабошон, вот я на похоронах, под сосной, вот в шатре, потом под елкой. Дальше картинки ускорились, и я наконец собрала себя в кучку. Так, и что это со мной такое? Если я так буду въезжать в окружающую обстановку по нескольку минут, то за это время меня уже кто-нибудь схомячит или раскроет. Я легла на солому и уставилась на днище арбы, под которой спала. Со всеми этими интригами и расследованиями не хватает только скандалов. Нет, не так, это все местная жизнь, а волнует меня в данный момент другое, и даже сказать не волнует, а прямо вибрирует страхом где-то в районе солнечного сплетения. Чудилось мне, что Корташевская Светлана Викторовна словно стирается и пропадает, и это ощущение стало неожиданно болезненным. Стала бы Светлана Викторовна с удовольствием носиться с мальчишками? Играть в "войнушку"? Дружить с кнецхом Гленом? И я представила, как дама пятьдесят с хвостиком, прямо в самом расцвете ума и тела, бегает по улице с десятилетним пацаньем, ввязывается в приключения и очень довольная этим. Дело не в габаритах тела дамы и не в возрасте, а в том, что Корташевской Светлане Викторовне, стерве, умудренной опытом и грузом обязательств, было бы просто неинтересно. А вот в этом мире и в этом девчачьем теле – пожалуйста. Я ведь действительно реагирую на людей как самый настоящий ребенок, плавно перетекающий в стадию подростка. Мне интересно все вокруг, у меня есть эмоции, хотя в голове сидит ворчливая тетка. Причем эта самая тетка постепенно тает, заменяется на кого-то другого. Нет, это тоже я, только непонятно кто я. Но, черт возьми, мне нравится. Нравится просто бегать с мальчишками и распутывать интрижки, и даже смерть кажется такой настоящей что ли? Да, точно! Я отношусь к смерти не как врач, а как самый натуральный ребенок. Если вспомнить, как я смотрела на смерть в десять лет? А никак, это было просто никак, ни горя, ни переживаний, ни страха. Да. Главное, чтобы вместе со Светланой Викторовной не сбежали из моего арсенала и знания, которыми меня так пичкали Ева и Бетти, да и наработанный опыт врача, руководителя тоже как-то жаль. Вдруг исчезнут, и будет у меня из навыков снова "ничего". Тут мне стало страшновато. Эх, как же мне не хватает дневника. Я бы каждый день туда записывала все, что в голову лезет, и вела контроль за собой. И пихала бы в дневник все, что помню. Но чего нет, того нет. Кстати, о "помню", утром же спор, а я приготовилась? Надо бы хотя бы составить план, что мне потребуется сделать, чтобы получить результат. И я начала представлять конструкцию ножного привода для швейной машинки или точильного станка с ножным приводом, который мы с Евой изучали в музее. Кстати, там же был самый настоящий токарный станок и тоже с ножным приводом. То есть система из педали, двух колес, соединенных ремнем, может использоваться в дальнейшем мастером Охором для разного всякого. И понеслась.

Формула расчета передаточного числа ременной передачи была в голове прибита намертво. И даже коэффициенты скольжения для плоских и клиновидных ремней. Уфф, какая я молодец. Так, диаметр штуки, на которой прикреплен точильный камень, пусть назовем эту штуку шкивом один, примерно двадцать сантиметров. Рекомендованное передаточное число около пяти. Значит, мне нужно колесо примерно один метр двадцать сантиметров. И тут я зевнула, и все ременные передачи растаяли во сне.

Утром меня разбудил организм, пока никто из отряда Глена не прибежал тормошить меня, я быстро сбегала до общественного клозета, морщась и кривясь от грязи, сходила в туалет. Затем долго скребла руки в ледяной воде маленького благоустроенного родничка, из которого пол-лагеря таскало воду. Родничок располагался недалеко от импровизированной площадки-сцены, ближе к загону с рабами. Я глянула на загон. Несколько недорослей прибились теперь к детям, женщинам и старикам. Значит, советник Бортха смекнул, что какую-то часть парней можно будет спихнуть через торг в руки кнецха Глена, не беспокоясь за их дальнейшую судьбу. Может, какая-то родня у него среди этих парней. Между прочим, этот самый советник пялился на меня, пока я умывалась в роднике. Так и хотелось ему сказать: "Дядя, ты чего? Операцию провалить хочешь?". Но не стала, вместо этого вернулась к вытоптанной сцене-площадке и уселась на оставленный кем-то чурбан. Стала рассматривать подъем горы напротив. Где устроить убежище? Останец, который возвышался прямо над лагерем, был идеальной площадкой для дозорного поста, а значит, заговорщики могут использовать его, скажем, для того чтобы поставить лучника и отстреливать. Хотя нет, никого такой снайпер не отстрелит, прицельная дальность лука – это максимум семьдесят метров, а под останцем в радиусе стрельбы только лагерь купца и стоит. Рискнуть? Пожалуй, нет, надо повыше отвести людей и распределить, чтобы не в одной куче отсиживались. Я наметила несколько видных елей выше по склону. Решила – сама пройдусь ногами. Привяжу пока лоскуты ткани, чтобы мальчишки знали, куда стаскивать еду и воду. И пошла, решив свой рюкзак опять под елкой спрятать. Ждать часа "Х"и мучиться еще и за сохранность своего барахла, это нервы никакие не выдержат. С трудом нажитые пожитки было жалко, так же как сухари, котелок, чайник. Вытащила только плащ, а рюкзак закопала в гнезде под елью. Вытащила из подвешенной на теле сумки скрутки остатки монисто, срезала одну монетку и одну пайну. Это залог моего участия в споре с кузнецом.

Будущие лежки обошла, под все елки залезла. Кусочки ткани на ветки навязала. Надо напомнить потом мальчишкам, чтобы сняли. Вернулась в лагерь. До конкурса талантов, который мы устроили с кузнецом, оставалось еще пара часов. И надо встретиться с отрядом Глена и дать указания мальчишкам, как от Гайнары и айнуров стаскивать воду и еду и кто за какую лежку отвечает.

Людской лагерь только начал просыпаться, и я переживала, что до начала нашего представления у кузнеца не увижу Глена или кого-то из отряда. Но я ошиблась. Глен уже сидел на заборе перед кузней, одетый в потрепанную курку, которая прикрывала его официальный кнецховский наряд. Это мы вчера обговорили. Глен сегодня почти до вечера должен прямо-таки везде кнецхом показаться. Выступать, светиться и хмуриться. Только потом, уведя рабов в крепость, переодеться там в тряпье и выскользнуть снова в лагерь, а потом уйти вместе со мной в схрон. В общем действии часа "Х"мы не участвовали. Наблюдателем нашего совещания был только пес, раб уже ушел, кузня пока была закрыта. Через несколько минут подтянулись трое мальчишек. Вот с ними мы и беседовали. Я указала на места на горе, где будем прятаться, и рассказала, как надо туда пробираться. В обход лагеря, по одному. И не светиться. У нас было намечено три места, это чтобы спрятать примерно десять человек. Старые ели стояли довольно далеко друг от друга, метрах в тридцати – пятидесяти, если что, и выше тоже были подходящие деревья, но в конце концов, если надо будет переместиться, воду и еду уже понесет каждый.

С запасами надо было расправиться до начала торгов. Так как затем мальчишки должны были следить, кто купил пленников, и распределиться, кто из нашей команды, откуда и кого будет вести в лес. А еще надо было выделить соглядатаев за Рагом. Решила еще ввести пароль-отзыв, ну, мало ли? Если все о'кей, на вопрос "в чем сила воина?"ответ должен быть "в отваге и чести", если есть какие-то проблемы, ответ становился "в мече". Еще удивил Глен, он вытащил из-за пазухи лоскутки ткани и сказал, наши пусть вяжут вот эти лоскуты на правую косу, и чтобы видно было. Отдал одну ленту мне, взял себе, а остальной сверток Тишу. Ткань была, по моему мнению, как все местные ткани, разве что отличалась наличием слегка зеленоватого оттенка, который придавал ткани окраску цветом болотной жижи.

Я вплела в косу от правого виска этот лоскут, то же самое сделал Глен, Тиш, Нур и Айдах. Если не знать, что это опознавательный знак, то и не поймешь, так как не очень-то этот лоскут отличался от моих старых подвязок. Мальчишки убежали, и вдруг стало понятно, что ничего больше нам делать не нужно. Хотя нет, нужно было еще подсунуть оружие в тайник, который указал советник Бортха.

– Слушай, Глен, надо еще Тишу отдать оружие, хотя бы ножи, штук пять или шесть. Советник Бортха просил припрятать. Они пусть за свои жизни сами борются. Ты займешься этим делом? А то я буду занята до самого вечера. Или Тишу самому поручить, денег дать?

– Денег дам Нуру, пусть он сам купит в нескольких местах и Тишу отдаст, мне тоже светиться нельзя. Я сегодня кнецх, скоро пойду в крепость, а потом приду смотреть на твой позор вместе с охраной.

Я весело хлопнула его по плечу:

– Думаешь, у меня ничего не получится? Хорош брат и друг! А давай ты тоже ставку сделаешь? А?

– И сделаю, – строго сказал Глен, – вон, у кузнеца видишь? Вся доска уже исписана ставками.

– Чего? – удивилась я. – Вот эти каракули – это ставки на наш спор?

– Ага, а ты думал, кузнец запросто так с тобой связался? Эх ты! Гай Охор почему тут оказался? Потому что он заядлый игрок. Его из столицы кнецха выперли именно из-за этого. И тут ты: "Давай, кузнец, на спор забьемся".

Глен рассмеялся, глядя на мое вытянувшееся лицо. Да, парень прямо как гай Ланс, надо было пробить этого кузнеца. Чего это он в глуши прозябает? Умудрённая вроде опытом тётка, а в такое ввязалась. Эх. Это, видимо, опять мое смещённое в детство сознание. Кнецх, заметив, как я хмурюсь, треснул меня по плечу, отчего я чуть не свалилась с жердины забора:

– Не грусти, гай Ланс, даже если проиграешь, я тебя в обиду не дам. Я же кнецх, – сказал он свое любимое, – и я пошел. А ты давай готовься.

Глен ушел, я переключилась на ременную передачу, то есть стала размышлять и дополнять свой план выигрывания спора. Вообще-то половина конструкции была уже в наличии. Тот самый точильный камень, который вращал мальчишка-раб. То есть станина, ось и надетый на ось брусок. Точильный камень был вставлен в деревянное колесо, которое было надето на ось через примитивный подшипник, позволяющий крутить колесо за рычаг с небольшим усилием, и была эта система, что немаловажно, деревянной. То есть сделать из тарелки с камнем шкив, на который надеть ремень, было возможно. Оставалось дополнить конструкцию вторым колесом-шкивом, к которому приделать шатун и педаль. Не так уж много деталей и сборки. Правда, сама я сделать все это не могла, но могла нанять работников и руководить. Не будут же они мне мешать и пакостить? Особенно если я им денег предложу за работу. Даже если передаточное число будет не оптимальным, так как может не найтись колеса нужного диаметра, все равно эффект будет. Я прикинула, какие мне нужны мастера: плотник точно, и скорняк-шорник, что с кожей работает, ну и помощника кузнеца прихвачу.

Из-за гор вышло солнце, и вместе с ним вышел на ступени своего дома кузнец со своими работниками, а со стороны лагеря потянулись зрители. Мастер Охор обставил наш спор прямо как цирковое представление. Он достал железный треугольник на подвеске, давай в него колотить железным прутом, и громко кричать:

– Собирайся, народ! Сегодня в моей кузне подмастерье гай Ланс сделает чудо!

Он кричал это несколько раз, а его подмастерья вытаскивали довольно громоздкую станину с точильным камнем. Мальчишка-раб встал за станок и начал вращать рукоятку.

Народ собрался, и Охор начал провоцировать публику:

– Кто сумеет раскрутить этот точильный камень в два раза быстрей, чем мой раб? Пусть выходит и заработает две тхе!

Пару мужичков решились. Как уж Охор придумал измерять скорость, я не знаю. Видимо, горячая публика должна была решать, крутится эта конструкция в два раза быстрей или нет. Но я зря сомневалась в том, что такой прожженный игрок, как Охор, не сумеет сделать спор более интересным и интригующим, чем кручение ручки на станке. Второй мужичок справился и раскрутил круг быстрей, чем раб. И уже протянул руку за своим выигрышем, как Охор решил повысить ставки.

– Ты молодец, мало кто сможет так разогнать точильный круг, вот твои две тхе, – Охор припечатал монетки в протянутую ладонь. – А сумеешь ли ты крутить круг, скажем, один куплет песни айнуров? Продержишься, и я добавлю еще пару тхе!

Надо же какой продуманный, ему не кузнецом надо работать, а шоуменом! Мужик согласился. И тут на ступени кузни вышли два айнура, таща барабан и свою струнную ситару. И началось. Айнуры начали тянуть свою однообразную арию, толпа топала в такт барабану и хлопала по бедрам, пока мужик крутил и крутил несчастный круг. Один куплет песни айнуров – это минут десять, и мужик стал сдавать. Толпа разочарованно взвыла "уууу", но Охор потрепал мужичка по плечу и снова начал раскачивать публику: кто мол такой молодец, выйдет и накрутит круг без передыху в один куплет, и чтоб быстрей раба. Уж не знаю, что двигало некоторыми индивидами из толпы, две тхе, конечно, деньги, ту же шерсть купить можно, но, думаю, не в деньгах было дело. В общем, появилось аж четыре кандидата на пробу сил, и Охор, естественно, тут же организовал ставки, которые росли пока участник крутил ручку, до середины куплета айнуров. Следующий час был потрачен на кручение ручки и по-быстрому организованный тотализатор. Публика уже где-то раздобыла сяй и емкости с местным пивом, крики перекрывали завывания айнуров, толпа прибывала. И тут к толпе, важно, в сопровождении воинов и в полном кнецховом облачении притащился Глен. Шел он заложив руки за спину, отсвечивая насыщенными клепками на своей одежде, сверкал красными шнурами в косах. За ним, кроме двух воинов, семенил какой-то пацан, таща скамеечку, чтоб, значит, его кнецхова задница наблюдала за представлением с комфортом.

Думаете, все притихли и разбежались? Нет. Толпа радостно взвыла: "Кнецх, кнецх здесь!". Глен, пристроившись на скамеечке впереди толпы напротив станка, поднял тощую руку с двумя пальцами в жесте "рок", и ставки снова поползли вверх, и количество желающих покрутить ручку возросло. Как я поняла, он просто удвоил ставки за счет своего вливания. И точно, к тощему помощнику кузнеца, притащивший скамейку паренек, отнес мешочек.

Я все гадала, когда же наконец Охор перейдет к нашему делу? А то, глядя, как участники крутят ручку точильного камня, боялась, что развалят этот станок, и я уже ничего не смогу сделать. Наконец, Охор важно заявил:

– Видели ли вы, как трудно крутить ручку? Все молодцы, только и сумели один куплет айнуровых песен выдержать. А гай Ланс говорит, что заставит камень крутить три куплета! И в три раза быстрей, чем вы!

Публика взвыла. Охор поманил меня к станку, показывая: вот, мол, малец, и он, значит, раскрутит круг в три раза дольше и быстрей. Подмигнул мне, а толпа уже начала яростно спорить между собой и ставить условия – никакой магии!

Охор хлопнул меня по плечу и спросил громко:

– Гай Ланс, магии не будет?

– Нет.

– А что будет?

– Один человек, одно колесо и несколько деревяшек. И мне нужны столяр, шорник и твой молотобоец. Не крутить, а перетащить станок под навес, пока я его усовершенствовать буду.

– Значит, магии не будет?

– Нет.

– И, значит, раскручивать будет один человек?

– Да.

– И сколько тебе понадобится времени, чтобы нам продемонстрировать результат?

– К обеду сделаем.

Охор уже начал орать, что ставки принимаются, но тут я дернула его за рукав:

– Мне нужны работники, колесо, пару досок и кожаные ремни. Я тебе пайну за это даю.

Охор принял пайну, поднял руку с бусиной вверх и снова начал орать:

– Гаю Лансу нужен мастер дерева и шорник. Гай Ланс платит две дратхе каждому, работать до обеда. И я плачу еще по две дратхе, если устройство Гая Ланса выйдет.

Снова начался ор, споры. Наконец, Охор выдернул из толпы двух мужичков, а его работники подняли точильный станок и понесли под навес. Я уже не обращала внимания, что там во дворе кузни творится. А там Охор, чтобы накал страстей не упал, не только ставки принимал, но и сподвигнул противников до начала спора еще и бороться. И снова ставки, и снова айнуры ныли свои куплеты. Но мне было не до того. Время, выделенное Охором для работы, поджимало. Первым делом я нарисовала своим работникам, что в итоге должно получиться. Поэтому станок должен был обзавестись второй станиной, чтобы ось педали и большего шкива можно было разместить. Я ведь не планировала больших переделок, подойдет колесо на оси от тарантайки или арбы. И плотник тут же занялся делом. Пошел и оторвал от забора кузни две жердины и начал реконструкцию станины станка. А мы с шорником кинулись искать подходящую телегу. Еще надо было уговорить хозяина, чтобы он одолжил колесо и ось. Я кинулась к айнурам, в их лагере, где меня кормили байбаком, была небольшая тарантайка, в которую запрягали, скорей всего, осла. Почти все их мужики были у кузнеца, я подбежала к пожилому айнуру и, тыкая себе в правую косицу с зеленой тряпкой, указала на тарантайку: дай до вечера. Из-за повозки выбежал Тиш, шепнул что-то мужичку на ухо, и тот рассмеялся и махнул рукой. Втроем мы впряглись в тарантайку и потащили к кузне. Поставив рядом с забором у навеса, перевернули ее и сняли вместе с осью оба колеса. Длина оси была с метр, колеса тоже около того, как и у всех повозок айнуров, где длина тележки почти равнялась высоте колеса. Наш плотник уже сколотил станину, которая представляла теперь что-то вроде очень высокого традиционного стола на четырех ногах, длиной около семидесяти сантиметров. Дальше, прежде чем поставить чуть ниже середины высоты стола ось с колесом, мы стали примерять место для педали. Она ж ходить должна туда и сюда. Делали на глазок, с учетом того, что устройство педали и шатуна знала только я, и передавала сие знания, рисуя на песке и объясняя руками, вышло криво. Расстояние между осями шкивов было маловато, и я решила, пусть пока бортики у колес прибьют, чтоб ремень не сваливался. И пока мои помощники делали эту работу, думала, как быть. Оба колеса были готовы через час. Мы закрепили тележную ось на перекладине, а затем я снова попросила плотника поднять постамент для оси точильного камня. В результате станок стал больше моего роста сантиметров на десять, а здоровому мужиму доходил до подмышек. И ладно, это пусть потом Охор кумекает, как красиво сделать и удобно, мне же только в три раза круг разогнать и полчаса послушать куплеты айнуров. Выставили оси, и шорник стал натягивать ремень. Не натягивать, мы его по месту скрепляли скобами, и потом он сшил. Проверили, крутанули нижнее колесо, верхняя часть заработала как надо. Осталось сделать педаль, чтоб совсем, значит, публику и Охора добить. Педаль вышла… ну, "такая". Но качалась, как надо. Самое сложное – это шатунный механизм. Это ж надо в палке вырезать отверстие и посадить на ось. Вот с этим мы возились больше всего. В результате шорник сделал что-то типа кольца из кожи и дерева, а плотник выстрогал ось, которую мы приделали, сместив от центра к одной из спиц колеса и к выступу педали. Тут на самом деле я накосячила, можно было сделать другую педаль, не качающуюся на оси, а просто доску, к краю которой привязан шатун, и поставить под доску брусок, типа детской качели сделать. А нам пришлось делать два плеча шатуна и делать три соединения. И это заняло время. Мы успели к оговоренному сроку испытать наш станок и успеть проверить самые важные узлы. Полчаса выдержит ли собранная непонятно как конструкция?

Представление нашего агрегата вышло странным. Никто не ожидал, что из-под навеса трое мужиков вытащат "это". Даже Охор несколько смутился. Ну да, эстетики в созданном станке не было. Я бы сказала, что это опытный образец, не предназначенный для длительной эксплуатации. Но ведь условия спора были конкретные: скорость в три раза и время в три раза. Поставив нашу раскоряку посередине двора, я торжественно сказала:

– Мастер Охор, тащи ножи, будем точить. И сяй моим работникам и мне, и скамейку. Раскачивать педаль можно было и сидя. Я попросила развернуть станок колесами к публике, подставила скамейку под педаль, попросила плотника страховать станок, чтобы он на бок не свалился, уселась и, крутнув большое колесо рукой, подхватила качение педали. Вот теперь, улыбаясь и попивая сай, даже если нога отсохнет, качать педаль полчаса. Качать не стала сразу в быстром темпе, еще развалится, итак ясно, что верхний круг крутится быстрей в два раза точно, чем рукой ручку крутить. Публика затихла. Ну, они, видимо, думали, что я сама буду крутить ручку?