Год Венус

– А ты подросла! – засмеялась Шайлин, но глаза, того же оттенка, что и у Венус, оставались грустны.

– Да уж. Местами даже слишком, – усмехнулась девушка и ущипнула себя за бока. Шайлин закатила глаза.

– Перестань! Ты прекрасно выглядишь! Уж точно лучше, чем я. Пойдем сядем где-нибудь и ты мне все расскажешь.

Венус оглянулась в поисках Авроры и в голове ее пронеслось: «Я погуляю неподалеку. Вам надо побыть вдвоем». «Спасибо», – мысленно ответила Венус, и они с Шайлин уселись под раскидистым каштаном, отчего-то решившим зацвести в это время года.

– Рассказывай, милая. Я же ничего не слышала о семье с тех пор, как вышла замуж. И не хотела слышать.

Медленно, периодически надолго замолкая и плача, Венус рассказала сестре все. Та не плакала вместе с ней, но сочувственно вздыхала и качала головой.

– И вот теперь я одна в этом доме. Ну, то есть не одна, со мной мои… дети так называемые. Но из Венга я одна.

– Может, оно и к лучшему. Ты лучшая из оставшихся в живых Венга. Пусть память о них будет именно такой.

– О том и речь. Я хочу идти ко дворцу и пытаться объяснить Правителю, что на самом деле произошло с его сыном. Как думаешь, он послушает?

Шайлин задумалась.

– Мой супруг – крестный младшего сына первого советника отца нашего Правителя. Я попрошу его добиться аудиенции у Мафеста. И скажу, чтобы он подготовил Правителя к этому разговору. Кто знает, может, у тебя и получиться вернуть доброе имя нашему отцу.

– Как так получилось? Я про Тая. Он же был простым собачником? – развела руками Венус.

– Да, а я была бедной женой простого собачника. Где мы только не жили, на чем только не спали и что только не ели. Я писала, что здесь мы провели медовый месяц. Да, провели. Тай убирал тропинки, а я работала на кухне. Но Тай очень упорный. Он долго работал над одной из пород и наконец вывел ее. Честное слово, они выглядят как мохнатые табуретки. Но глаза – просто бездонные. Роксолане так они понравились, что она завела их во дворце с десяток, а нас сделали приближенными ко двору. И, кто знает, может именно благодаря этим табуреткам на ножках, мы сможем вернуть себе имя.

Венус расхохоталась так, что схватилась за живот от смеха. Обернувшиеся прохожие неодобрительно покачали головами.

– Да уж, впору их на новый герб помещать, – Венус оттерла с глаз выступившие слезы. – Спасибо, Шайлин!

– Я еще ничего… – девушка не закончила своих слов. Приступ жестокого кашля согнул ее пополам. Успокоившись, она достала из кармана платок, на котором Венус сумела заметить капли засохшей крови, и оттерла губы. Она повернулась к сестре, улыбнувшись как ни в чем ни бывало, но наткнулась на тяжелый взгляд целительницы.

– Что с тобой, Шая?

– Грудной хрип, – просто ответила та.

Венус в ужасе отпрянула.

– Но как?…

– Не знаю, – ожившая на время рассказа о супруге Шайлин, вновь помрачнела. – Просто начала кашлять, потом сильнее, потом несколько раз упала в обморок. Когда к нам добрался врач, было уже поздно, хрип охватил все легкие.

– Что говорит доктор?

– Месяца три. Поэтому я буду рада, если за эти три месяца я сумею помочь тебе.

Венус не выдержала и, рыдая, бросилась на колени к сестре. Та начала ласково гладить ее по волосам, совсем как в детстве, когда Венус, будучи отруганной матерью за какой-то незначительный проступок, прибегала к ней жаловаться. Шайлин всегда находила способ отвлечь сестру – они шили куклам наряды, устраивали чаепития, собирали украшения из бусинок, которые Шая хранила в красивом розовом сундучке. Однажды в ночь на Азира Гуляку они даже устроили гадания, запершись на чердаке в левом крыле. Они позвали с собой Таю, но та сказала, что уже большая и не занимается такими глупостями. «И вообще, мама запретила на чердак ходить, так клопы и мыши, и они вас скушают». Но старшие не испугались ни клопов, ни мышей, захватили с собой печенье, расставили кругом свечи, в центр поставили глубокое блюдо с водой, дождались полнолуния и начали по очереди сливать в воду подтаяший воск. Венус никак не могла понять, как в застывающих комочках Шайлин видела обещания их будущего. А оно представлялось волшебным. Они с сестрой должны были уехать далеко-далеко, путешествовать так долго, что на всем на Алиоте не должно было остаться ни уголка, где бы не ступила их нога. А когда путешествиям пришел бы конец, они поселились бы вдвоем у подножия гор. Каждое утро катались на лошадях к водопаду, собирали там цветы и ловили рыбу. А вечером пели песни, пекли ароматные булочки и, лежа на лужайке перед домом, смотрели бы на звезды.

Гадания их были прерваны разъяренной леди Миррой, непонятно откуда о них узнавшей. Но даже сидя в ванной, чувствуя, как грубые руки матери глубоко впиваются ей в волосы, в поисках пресловутых клопов, и молча выслушивая все ругательства, Венус была счастлива, ведь у нее было обещание светлого будущего. И когда Шайлин уезжала из дома с мужем, Венус не была расстроена. Шая стала свободной – а, значит, обретет свободу и Венус.

Но теперь ее сестра умирала, долго и мучительно. И мечты Венус, и до того подпаленные Пророчеством и странствиями, вспыхнули в один миг и исчезли без следа.

***

Шайлин уплыла на следующее утро. «Не могу надолго оставлять моих крошек. Тем более, я не знаю, сколько еще смогу пробыть с ними». Прощание вышло недолгим. Чувствуя, что сейчас снова расплачется и не скоро успокоится, Венус ткнулась лицом в костлявое плечо сестры и тут же скрылась в толпе провожающих на корабль.

Аудиенцию удалось назначить на следующую неделю. До этого времени Венус и Аврора сняли домик на Манорских Водах, наслаждались долгими прогулками и заводили интересные, но к чему не обязывающие, знакомства.

Однажды утром Аврора вспомнила:

– Венус, помнишь, о чем нас просил продавец лошадей? Может, стоит выполнить его просьбу?

– Точно. Как звали его брата? Вроде Нампрапан.

Один из служащих курорта подсказал девушкам, что Напраман работает здесь садовником и в это время суток его можно найти в парке, где тот подстригает кусты. Отправившись туда, Венус действительно нашла юношу, одетого в рабочую одежду, перепачканную землей и травой. Парень ловко орудовал огромными ножницами, придавая кусту мирта форму зайца. Она пригляделась к нему. Что-то в его чертах действительно напомнило ей конюха.

– Напраман? – Венус чуть коснулась плеча мужчины. Тот сложил ножницы и обернулся. – Меня к Вам отправил Ваш брат.

– Чего понадобилось Келиосу? – светлые брови воина сошлись на переносице. Будто рассеянно он переложил ножницы из одной руки в другую.

– Нет, не Келиос. Амрапан.

Садовник, до этого ни разу не взглянувший на девушку, забегал глазами и спрятал ножницы за спиной.

– Значит, ты не шпион. Знаешь настоящее имя. Так чего надо?

– Он просит синий пузырек. Для длинноногой лани, – тут же на всякий случай уточнила Венус. Ей уже совсем перестала нравится эта история и эти двое.

Напраман дернулся и заскрежетал зубами.

– Что же произошло… Зачем вообще это трогать… Откуда он знает тебя?

– Я покупала у него лошадей.

– Слишком просто, – вновь дернулся парень и повел их куда-то по тропинке, на ходу разговаривая сам с собой. – И он верит. Странно. Но если лань, то нельзя отказать. Никто же не мог знать.

«Какой он странный. Боюсь представить, что в пузырьке. Надеюсь, ничего противозаконного».

Они подошли к домику садовника. Точнее, к складу, на котором он еще и жил. Старый сарай будто ломился изнутри от обилия инструментов – вил, лопат, граблей – они торчали из дверного проема и окон. Рядом с домом стояли тачки с землей и рассадой. «Нам бы такие инструменты домой, когда мы начинали все восстанавливать».

– Жди здесь и не смей заходить! – рыкнул ее спутник.

Он пропал на несколько минут, затем вышел из дома, воровато огляделся и передал Венус сверток.

– Не болтай никому про это. Доберись скорей до брата. И про меня ты ничего не знаешь. И я тебя не знаю.

Он развернулся и быстро зашагал прочь по тропинке.

Оказавшись дома, Венус развернула сверток и достала бутыль. Прозрачной жидкости в ней было около полулитра. Венус заметила, что крышка легко снимается и одевается, и на свой страх и риск, не сумев побороть любопытства лекаря, откупорила бутыль. Она принюхалась, но не почуяла ничего.

– Вода, что ли? Ни цвета, ни запаха. Очень странно.

Девушка вновь завернула бутылку в ткань и спрятала на дно сумки.

***

Венус ждала, что встреча с Правителем будет обычным для него официальным приемом, однако страж на входе проводил ее во внутренний двор, затем они прошли несколько арок, увитых ползучими розами и пиастром, и, наконец, вышли в сад, который был устроен как лабиринт. С непривычки тут действительно можно было заблудиться – из-за высоких зеленых стен густого рамирина были видны лишь верхушки поставленных то здесь, то там беседок. Стражник уверенно повел ее по коридорам и остановился, по ощущениям девушки, возле самой центральной. В ней сидело трое. Страж поклонился и отошел. Венус присела в реверансе перед Правителем Запада Мафестом, его дочерью Роксоланой и братом Зидаром. Мафест и Зидар были близнецами, родившимися с разницей в семь минут, но горе одного и власть другого сделали их похожими на дальних родственников. Да, иссиня-фиолетовый цвет глаз, отличительный признак фамилии Гурхем, ни горю, ни власти изменить было не под силу. Однако нос Правителя, гордо посаженный, широкий, упорно смотрел вверх, а кончик носа Зидара, казалось, стремился заглянуть ему в рот. Пухлые губы Мафеста красным пятном выделялись на фоне седеющей, но некогда каштановой бороды. Узкие губы-щели были практически неразличимы в совершенно седой щетине Зидара. Издалека могло показаться, что под глазами у младшего брата кто-то вымазан ему щеки сажей, тогда как лицо старшего – благодаря, впрочем, и всевозможным косметическим краскам – не имело ни одной морщины или иного изъяна.

– Приветствуем тебя, наследница дома Венга. Мне передали, что у тебя к нам важные новости, касающиеся смерти сына моего брата. – Мафест рукой указал на Зидара. Тот напряженно хмурился и с нескрываемым презрением смотрел на Венус. Сам же Правитель говорил без каких-либо эмоций, будто не принимая ничью сторону. – Тебя не было в этих землях, когда все случилось. Но ты утверждаешь, что твоя семья не причастна к этой трагедии. Каковы твои доказательства?

Венус заговорила, и речь ее была на удивление стройна и проникновенна – спасибо Авроре, которая целую неделю вечерами раз за разом слушала и поправляла подругу, подбиравшую нужные слова и интонации. Правитель и его брат слушали, не перебивая. Но когда девушка договорила, Зидар произнес фразу, которой та очень боялась.

– Это все лишь слова. Где доказательства?

– Вы поймите, – она почтительно склонила голову. – Не было ничего вещественного, что я могла бы принести в качестве доказательства. Только мои слова.

– Тогда я не понимаю, почему я должен изменить решение, – подытожил Мафест. Он чуть заметно сжал руку брату.

– Отец, – вмешалась Роксолана, единственная, чей взгляд можно было бы назвать даже дружелюбным. – Эта девушка сказала, что в залог оставляла последнюю из озерных лилий. Этот цветок сейчас с тобой?

– Да, Ваше Высочество, – Венус достала из-за пазухи камень, с которым никогда не расставалась. Едва взглянув на растение, Роксолана твердо сказала:

– Она не лжет, отец.

– С чего ты взяла? – запальчиво ответил Зидар.

– Помнишь, ты отправлял меня в Конор к одному травнику, учить полезные свойства растений. Там я увидела этот цветок впервые. Травник рассказала мне, что камень покроется темным непрозрачным налетом, как только попадет в руки злого и бесчестного человека. Как видишь, он переливается на солнце в ладонях этой девушки. Я верю ей.

Мафест закряхтел, поднимаясь.

– На самом деле, у меня нет основания не верить тебе.

Зидар подался вперед, но Правитель движением руки остановил его.

– После смерти сына я отправил на место множество своих солдат. Трое рыжих, что были в этом отряде, не вернулись. Мы думали, их утащили звери, но следов не было. Теперь я понимаю. Зидан, я понимаю, тебе больно вновь ковыряться в этой ране. Но тебе должно стать легче. Теперь ты знаешь, никто не желал смерти твоему сын.

– Все любили его, – эхом откликнулся вдруг осунувшийся воин. Мафест положил руку брату на плечо.

– Да. Но что мы можем, когда божества решают порезвиться, – он обернулся к девушке. – Что ж, Венус Венга. Мне остается лишь попросить прощения у вашей семьи.

«Как будто оно вернет папу», – пронеслось в голове Венус.

«Но и сына Зидара оно не вернет. Ошибки случаются. По нашей воле или нет, но нам с ними жить».

– Можешь передать своей матери, что имя ее мужа восстановлено, – продолжил мужчина.

– Моя мать покинула дом и отказалась от фамилии. Вместе с моей сестрой Таин.

– Вот как… То есть я говорю из последней из Венга? В таком случае, поздравляю тебя. Ты наследница древнего и славного рода, теперь еще и оправданного. Завтра же я подпишу необходимые бумаги. А ты – правь достойно своим домом. Летом мы навестим вас.

Венус хотела было сказать, что летом ее уже не будет дома, но промолчала. «Скорее всего, он сказал это из вежливости».

Легатка поклонилась и, в сопровождении стража, покинула дворец.

Эмоции переполняли девушку, она не сразу отправилась домой, решив побродить по вечернему городу, в котором последний раз она была так давно в детстве. Черрак, город, избранный Правителем в качестве своей зимней резиденции, располагался в десяти минутах езды на лошади от Манорских Вод, и потому Венус не боялась задержаться. Она перекусила в какой-то забегаловке на главной площади и, расположившись на ее веранде, сидела, рассматривая прохожих. В летних городках, куда люди приезжают только отдохнуть, все так похожи друг на друга. Все надевают свои лучшие, самые цветастые и дорогие наряды, сыплют деньгами в магазинах и столовых, наигранно смеются и пытаются всем своим видом показать, что всегда живут так легко, одним днем. И эта иллюзия невероятно стойка, ибо играет и верит здесь абсолютно каждый: и приезжие актеры, и бессменный антураж – продавцы, вытаскивающие на прилавок и продающие втридорога обыкновенное тряпье, но утверждающие, что это ткани, отвергнутые королевскими швеями и совершенно случайно попавшие к ним в руки; проводники, обещающие за дополнительную плату отвезти их в такие места, куда еще никого не возили, а на деле – лишь провести к морю более запутанной тропой; трактирщики, утверждающие, что музыканты в баре – всемирно известная труппа, которая по старому знакомству (и за фиксированную плату) согласились выступить сегодня, и что неплохо было бы поощрить этих доходяг, извините, известных музыкантов.

Когда Венус надоел этот праздник дешевого блеска, она вышла на широкую улицу и пошла, куда глаза глядят. В какой-то момент, шум и плач, доносившийся из подворотни, привлек ее внимание. Она поспешила на звук, но как только девушка ступила в полумрак тупика, сзади на нее набросили веревку, тут же лишив возможности двигать руками. Удар по коленям уронил ее на землю, а чья-то нога, обутая в тяжелые сапоги, наступила на ее плечо.

– Сердобольная, значит, – сиплый голос с трудом был различим за шумом большой улицы. – То в проулки на крики бросаешься, то курьером у каких-то незнакомцев работаешь. Не знаешь, что ли, что это опасная профессия?

– Что вам надо? – прохрипела Венус, отплевываясь от песка. Она пыталась поднять голову, чтобы рассмотреть нападавших, но сапог лишь сильнее прижимал ее к земле.

– Совсем немного. Отдаешь нам синюю бутылку – замолкаешь навеки. А если не отдаешь, то тоже замолкаешь.

– Что в бутылке? – девушка невольно поджала под себя левую ногу, дабы прикрыть выпирающий из-под полы сосуд. – Почему она так важна?

– Лекарство от всех болезней. Этот сумасшедший все-таки сделал его. И решил отдать брату, чтобы спасти танцовщицу из бара от какой-то женской хвори. Ну не идиотизм ли? Мы лучше распорядимся этой бутылкой. Отдай ее.

– Ну уж нет!

Венус дернулась, освобождая руку. На ее призывный крик тут же появился дракон, раскидавший нападавших двумя ударами тяжелого хвоста. Прежде чем запрыгнуть на зверя и броситься прочь, в сторону Вод, Венус успела заметить, в какую странную одежду были облачены ее преследователи – длинные темно-синие плащи, расшитые серебряными звездами, прикрывали нелепо распростертые на земле тела бандитов.

Десять минут для лошади – три минуты для молодого дракона. У самого санатория она отозвала ящера, чтобы не пугать отдыхающих и побежала к дому. Аврора была там, собирала их вещи, готовясь к обратному пути. Она невольно вскрикнула, когда Венус ворвалась в комнату.

– Быстро, собирайся!

– В чем дело?

– Мы влипли, Аври. Собери и мои вещи, вели седлать лошадей, и жди меня у третьего входа. Я скоро приду.

– Куда ты?

Но Венус не успела ответить. Она уже бежала к дому садовника. С лету выбив дверь, она проскочила в прихожую. Разбросанные вещи и следы множества ног уже тут насторожили ее, но когда девушка вошла в комнату, то не смогла сдержать испуганного крика. Напраман лежал на полу, заливая собственной кровью множество исписанных листов, валявшихся здесь как попало. И, хотя Венус знала, что с таким количеством ран не живут, она наклонилась над ним, проверить пульс. Когда целительница взяла парня за руку, та безвольно повисла, кулак разжался и из него выпал клочок бумажки. Девушка поспешила поднять его.

– Корень свейры, три листа пожухлика, пыльца мотыльков… да это рецепт! Неужели это рецепт того зелья… Но тут не все. Лист оборван!

Венус начала копаться в листах, разбросанных на полу, но не нашла вторую часть. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо, она вздрагивала и замирала. В очередной раз голос раздался прямо под окнами.

– Напрман! Лодырь ты этакий! Ты поливать сегодня совсем ничего не собираешься? Я сейчас зайду и тебе не поздоровится!

Венус успела выпрыгнуть в окно за секунду до того, как говоривший вошел в комнату. Она услышала его испуганный возглас, подождала, пока человек убежит к начальнику и тогда направилась к выходу, где ее должна была ждать Аврора.

***

Девушки мерно покачивались в седлах. Наконец, санаторий и город были далеко позади, и можно было не гнать лошадей. Тогда и Венус смогла рассказать подруге обо всем, что случилось.

– То есть в этом пузырьке – лекарство от всех болезней, – сказала Аврора.

– Получается, что так.

– Так это здорово! Вот бы знать рецепт полностью. Сколько жизней можно было бы спасти.

– Да… – тихо шепнула Венус. В голове ее тут же возник образ сестры. Аврора прокашлялась.

– Я понимаю, что не имею права судить, потому что не была в твоей ситуации. Но если бы Амрапал не попросил тебя, ты бы и не знала о лекарстве. К тому же, его сделал его брат. И погиб из-за этого. Было бы нечестно…

– Я и не собираюсь! – раздраженно воскликнула Венус. – Я отвезу эту злосчастную банку конюху и забуду про это. И вообще! Хватит по каждому поводу так просто влезать ко мне в голову. Я не разрешаю тебе!

До конца дороги девушки не обронили ни слова.

Клир XIII

Дома очень обрадовались приезду путешественниц, и, казалось, не заметили раздора, произошедшего между ними. За праздничным обедом, приготовленным домочадцами под присмотром Анжил, обсуждали хозяйственные дела и расспрашивали про поездку. И, хотя Венус была рада вернуться домой, в душе ее спорили два человека. Провалявшись ночь без сна, девушка решила в этот же день отправиться к конюху и отдать ему флакон. «Так я избавлюсь от терзаний. Нет бутылки – нет шанса спасти Шайлин».

Никому не сказав о своем намерении, Венус рано утром запрягла Полулунницу и направилась к знакомцу. Но Ампрапана не оказалось дома. Венус села возле одной из конюшен, стараясь не обращать внимания на запах и уже танцующих в воздухе мух, и решила дождаться его. Желая скоротать время, она чертила что-то невнятное палочкой на песке. Сомнения с новой силой заиграли в душе девушки. «А может, это знак? Шанс развернуться и уйти». Но когда конюх вернулся, Венус по его лицу поняла, что все гораздо сложнее.

– А, это Вы… – рассеянно пробормотал мужчина. Лицо его посерело и осунулось с их последней встречи. Рубашка сидела очень неопрятно и была чем-то заляпана, а от самого воина разило алкоголем. Он помогал себе идти, держась за стену дома. – Опоздали Вы. Я уже с похорон вернулся.

– Что… – шепнула Венус и тут же с ужасом поняла, что легкая полуубка коснулась ее губ. «Как ты можешь…».

– Вот так, – развел руками мужчина и пошатнулся. – И ведь не кусачая ее добила, нет. Упала с лестницы, когда из дома выходила. Так глупо. Ведь она на таких каблуках отплясывала в баре. А тут босиком. Поскользнулась и все, нет моей лани.

Венус отчего-то показалось, что тут что-то не чисто. Ну не могла профессиональная танцовщица умереть так просто. «Эти люди, что пытались отнять у меня лекарство, просто звери».

Пробормотав слова сожаления, Венус вышла за ворота конюшни, оседлала Полулунницу и поехала в центр города. Очнулась от своих мыслей она лишь у здания главного почтампа.

Руки ее дрожали, когда она упаковывала бутыль в несколько слоев плотной коричневой бумаги – наверное, слоев было даже больше, чем необходимо, но Венус боялась, что одно неловкое движение – и драгоценное лекарство пропадет.

– Она точно доедет до получателя? – все еще не решаясь отдать бутыль спросила девушка.

– В этом суть почты, – хмуро откликнулась работница посты и практически вырвала ее из рук рыжей.

Наконец, дело было сделано. Выйдя на улицу и подставив лицо моросящему дождю, Венус почувствовала, как отпускают ее сомнения. Дышать стало значительно легче, чем в то время, когда она ехала к конюху. «Я попыталась. А значит, совесть моя чиста. И Аврора не сможет меня ни в чем упрекнуть». Расправив плечи, будто сбросив с себя мокрую тяжелую шкуру, она едва удержалась, чтобы не засмеяться.

Но все изменилось, когда Венус доехала до дома. Ее удивило, что никто не вышел навстречу, а двор перед усадьбой пустовал, хотя обычно кто-нибудь обязательно здесь прогуливался, работал на клумбе или спал в тени деревьев. «Впрочем, я же не говорила, что уезжаю». Но подойдя ближе к крыльцу, она услышала шум, доносящийся с заднего двора. Рыжая разобрала несколько встревоженных голосов и чьи-то всхлипывания. Девушка, стараясь не паниковать раньше времени, поспешила туда, невольно сдернув со спины лук.

У крыльца черного входа столпились ребята. Те, кто помладше, сидели поодаль по двое, трое и испуганно жались друг к другу. Между ними бегал Богран, пытаясь поднять малышей на ноги и увести с поляны, но те вырывались и продолжали как зачарованные смотреть куда-то между столпившимися старшими. Последние же застыли полукругом над кем-то, лежащим на земле. Несколько ребят из заднего ряда то и дело оборачивались, будто ожидая чьего-то появления, и лица их были крайне озабоченными. В просвете между ногами Венус разглядела стоящую на коленях Анжил. Старуха причитала, склонившись над кем-то маленьким.

– Где Венус? – рыжая услышала истеричный крик Авроры.

– Я тут, я приехала! – непослушные ноги отказались сгибаться в коленях, и девушка медленно и неуклюже заковыляла через лужайку.

– Скорее!

Ребята расступились, пропуская Венус. Волчица подошла к Авроре, на руках которой хрипела и плевалась пеной Кайра. Ребенок хватался за горло, закатывая глаза.

– Что случилось? – срывающимся голосом спросила девушка, выронив лук и обхватив себя руками. Она еще никогда не сталкивалась со страдающими детьми. Дети должны смеяться, бегать, играть, но никак не бороться за каждый вздох.

– Кайра наступила на камарку в траве. Та несколько раз укусила ее. Помоги, прошу, ты же целительница! Мы принесли твою сумку, но ничего не понимаем из этого! – Аврора встряхнула ее рюкзак с травами. Оттуда посыпала труха, в которую превратились ее аккуратно разложенные запасы.

– Как давно это произошло? – девушка встала на колени у ребенка, но все еще пребывала в оцепенении. По краям полей зрения начали мигать черные и красные полосы, а пальцы рук онемели, будто девушка отлежала их.

– Да с час назад.

Венус нахмурилась. Да, она была целительницей, но не всемогущей. И как целительница она понимала, что яд уже слишком глубоко проник в организм ребенка. Как в тумане Венус начала перебирать травы в сумке, но скоро отбросила эту затею, откинула мешок и закрыла лицо руками.

– Что такое? – обеспокоенно спросила Аврора. – Что-то принести?

– Нет. Аври, я ничего не могу… – Венус положила руку на плечо подруги, но поднять голову и посмотреть ей в глаза не осмелилась. – Слишком поздно.

Глаза Авроры блеснули нездоровым огнем. Она дернула плечом, сбрасывала ладонь рыжей, подалась вперед, заглядывая ей в лицо и прошипела: