Год Инвера

«Им есть за что меня не любить».

«И бояться».

Так, под испепеляющими взглядами соплеменников, Инвер сидел у Скалы и ждал отца. Неожиданно к нему подошел Кинчир.

– Как настрой, боец? – приветливо спросил воин.

– Да, если честно… – замямлил Инвер. – Я переживаю, слегка.

– Было бы странно, если бы ты не переживал. Но не боись, – старый воин толкнул его в бок. – Ты сильный малый, расправишься с этими испытаниями на раз-два. А я за тебя попереживаю, – он тяжело вздохнул. – Если уж мне не суждено увидеть, как мой сын взойдет на Скалу, так порадуюсь за племянника.

Инвер хотел что-то сказать в защиту Погара, но тут вышел вожак, и после его протяжного воя, возвещавшего о начале испытаний, на поляне воцарилась тишина. Волк встал и вышел вперед. Он заметил, как машет ему хвостом Гера, как пищат что-то щенки Мираны. Кинчир, отошедший к Погару, вместе с сыном одобрительно кивнул ему. На пороге пещеры вожака стояла Таора и испуганно смотрела на него. Вот, пожалуй, вся поддержка, которую получил воин. Он вздохнул и направился к выходу: настала пора приступать к испытаниям, которые проходили в Серебряном лесу.

По легенде, когда Луна возомнила себя равной Солнцу, попытавшись затмить его на небосклоне, и спрятала его в шкатулку, весь мир погрузился во тьму. То был страшный день, когда творились беззакония и все темные мысли стали делами. Когда Луне, глупой юной девчонке, стало скучно, и она выпустила солнце, то оно не могло без слез взглянуть на Алиот. Месяц шел дождь, и этот месяц назвали самым страшным природным бедствием древности. Вода стерла с лица Алиота многие города, изменила строение гор, береговые линии, снесла леса. Когда дождь прекратился и воды ушли в океан, многие местности было уже не узнать. Солнце обратило свой гнев к Луне, которая поспешила скрыться в лесах южных земель. Год она пряталась от разъяренной сестры. Но, наконец, Солнце остыло и приняло свою родственницу обратно на небосклон. Но леса, в которых укрывалась белоликая, сохранили ее след навсегда. Деревья здесь имели белые стволы и серебряные листья, звеневшие при каждом дуновении ветра. Цветы были словно отлиты из прозрачного стекла и отливали синим, голубым, лиловым. А звери никогда не меняли свои белоснежные шкурки и смотрели на волков, приходящих сюда проходить испытания небесно-голубыми глазами. Волки же, пообещавшие в те времена оберегать Луну от всех бед, стали у нее в особом почете. Она даровала им силы, посылала добычу и следила за потомством.

«Да не вымрет род волчий, пока на них взирает с небес Белоликая» – пронеслось в голове у Инвера, когда он вошел в лес. Он был один – остальные отправились в обход, чтобы взобраться на гору и оттуда наблюдать за тем, как он проходит испытания, о которых воину рассказывали с пеленок и которых он так ждал.

Но сейчас, вдохнув морозный воздух Серебряного леса, волк отчего-то медлил. Первое испытание было совсем несложным – выследить и поймать Белого зайца. Да, он был самым быстрым зайцем на всем Алиоте, но остальные волки справились с ним.

«Не трусь. Ты же так любишь зайчатину».

«Да. Только этот распадется на свет, едва я коснусь его зубами. Если коснусь…».

«Сейчас все подумают, что ты решил не участвовать. Ну же, сделай хоть шаг!».

Инвер послушно шагнул и тут же слева от него выскочил из травы и пустился наутек ушастый зверек. Волк оторопело глядел, как тот скрывается в глубине леса, пока крик в его голове не вернул легата к реальности.

«ВПЕРЕД!».

Зверь побежал вперед, взрывая когтями мягкую землю. Несколько раз ему казалось, что еще рывок, и он схватит грызуна, но тот в последний момент делал прыжок в сторону, и большой волк по инерции проскальзывал еще несколько метров вперед, увеличивая расстояние между охотником и жертвой. Легкие волка горели от недостатка морозного воздуха, а в висках неприятно стучала кровь. Он давно перестал следить за зверьком, ориентируясь лишь на звуки и запахи. Скоро он начал предугадывать повороты зайца, и тому стало сложнее вилять между деревьев.

«Сейчас!».

Волк напряг задние лапы и прыгнул. Маленькое тельце забилось под мощными лапами и затихло. Инвер поднялся. На его глазах заяц распадался на свет и снег. Первое испытание было пройдено. Легат с трудом отдышался. Осталось еще два.

Он лег на землю и закрыл глаза. Они ему сейчас не понадобятся. Лишь слух, нюх и хорошая реакция, чтобы обмануть самого хитрого зверя в этом лесу. Поначалу воин ничего не чувствовать. Шумел ветер, скрипели деревья. Но вот метрах в 30 раздался хруст снега по маленькими лапками, вот чуть ближе пушистый хвост задел цветы и те тихо зазвенели. Инвер шерстью почувствовал, как Белая Лисица подошла к нему почти вплотную и начала аккуратно обнюхивать чужака. Воин чувствовал дрожь в ее лапах, готовых в любую секунду, при малейшей опасности унести свою хозяйку далеко отсюда. Вот животное приблизилось к его шее и замерло.

«Один шанс. Ошибиться нельзя».

«Сейчас!».

Волк отпружинил от земли, в прыжке разворачиваясь и фиксируя свою цель. Лисица испуганно тявкнула и тут же замолкла в пасти у черного зверя. Как и заяц, она исчезла на свету, чтобы потом снова материализоваться и быть готовой проверить выдержку уже следующего поколения волков.

Не успел воин опомниться, как за спиной грозным рыком уже вызывало его на бой следующее испытание. Белый медведь.

Ноги волка еще тряслись от напряжения, но в глазах уже загорелся азартный огонек. Почему-то вспомнился Рейгар и то, как он раздражал поначалу. Волк понял, что там ни разу и не победил его в драке, и поэтому сейчас дрался будто с двумя медведями сразу. Когда клыки его сомкнулись на мясистой шея зверя, на его горле, волк услышал радостный крик со стороны горы. Он узнал в этом вопле Геру.

Испытания были пройдены. Инвера потряхивало от возбуждения и усталости, но осознание того, что теперь никто не посмеет сомневаться в его праве увидеть Луну, придавало ему сил. У выхода из леса его ждала лишь сестра – собаки остались дома, а отец, по словам Геры, слишком распереживался, и Кинчир увел его на стоянку.

– Это было очень здорово, братец, – Гера вилась вокруг него, не переставая вспоминать моменты прошедших испытаний. – Как ты обманул зайца! А лиса? Я сама подумала, не сдох ли ты там. А уж медведь, ты дрался с ним так отважно!

Волк лишь смущенно улыбался. Он думал, что уснет, как только переступит порог лагеря. Но дома ему вдруг захотелось есть. Инвер остался на стороне собак, хотя Гера звала его с собой.

– Наверное, будет лучше, если я поддержу их.

– Наверное. Набирайся сил, Инвер. Завтра сложный день. Но я в тебя верю, – она куснула его за пушистое ухо. Инвер притворно-ворчливо зарычал и вдруг кое-что вспомнил.

– Спасибо. Кстати, а о чем говорил мой соперник со своим отцом? Ты, вроде, пыталась проследить за ними.

Гера царапнула землю.

– Мне не удалось подслушать. Амрон издалека почуял мой запах и предложил выйти к ним и поговорить. Я сказала, что ищу тебя, но, думаю, они все поняли и будут аккуратны.

– Что ж. Завтрашний день определит, кому надо быть осторожным.

Гера ушла к волкам, ни один из которых не подошел поздравить Инвера. Впрочем, тот и не ждал ничего подобного, осознавая, что они желали бы посмотреть лишь на его поражение. Легат, расправившись с ужином, улегся спать между жавшимися друг к другу собаками, возвышаясь над ними горой. Рядом раздавалось тихое пение Мираны, пытающейся уложить своих щенков. Камон и Эмили уже крепко спали, но Найк никак не хотел укладываться и жевал мамино ухо. Для него и пела собака тихим, нежным голосом. Инвер, услышав знакомый мотив, начал прислушиваться. Черно-белая собака шептала:

Спи, засыпай мой малыш.

Уже не шуршит в поле мышь,

Укрыла свой носик лиса,

Не хочет пастись и коза.

Мишка в берлоге уснул,

Дятел в дупле прикорнул,

Бык и коровка стоят,

Ночью они не мычат.

Кошка свернулась клубком,

Котенка держа под бочком.

Лишь сова все не спит и глядит,

За теми кто ночью не спит.

Песня подействовала и на Найка, который тихо засопел под боком у мамы, и на Инвера, почувствовавшего, как черная волна сна накрывает его с головой. Уже засыпая, волк подумал, что Таоры среди них нет.

«Надеюсь, она с отцом».

Клир V

Весь следующий день воздух будто звенел от напряжения. Инвер проснулся поздно и никак не мог найти себе места. Пошел было на охоту, но упустил зайца, расстроился и вернулся в лагерь. Но тут в центре внимания были Харон и Фрея. Каждый считал должным остановиться и поболтать с ними, пожелав удачи и обязательно добавив «Разнеси этого выскочку».

Волк хотел опять уйти из лагеря, когда его окликнула Мирана. Зверь подошел к собаке. Ее щенки, значительно подросшие, радостно приветствовали легата.

– Привет, – улыбнулась Мирана.

– И тебе того же. Как вам… тут? – волк хотел было сказать «Как вам у нас», но не смог.

– Тепло, сухо, сытно. Лучшего для Найка, Эмили и Камона я и представить не могла.

– Какие милые имена, – волк заметил царапину на носу у Камона и напрягся. Конечно, щенок мог получить ее, возясь с другими детьми, но Инвер уточнил. – Вас никто не обижает?

– Нет, просто не замечают, – пожала плечами собака. – Может, оно и к лучшему. Ты-то как? Готов?

– Узнаем ночью. Но чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что я совсем не готов.

– Если не ты, то я не знаю, кто достоин этого звания.

– Харон.

Мирана состроила страдальческую физиономию

– Он, конечно, весь такой положительный. Но он не похож на вожака. А ты похож. Но как бы не прошла сегодняшняя ночь, ты всегда можешь рассчитывать на верность этих ребят, – собака махнула хвостом на щенков. Те согласно кивнули.

– Да? – оживился Инвер и припал на передние лапы, заигрывая с малышами. – А что умеют мои будущие соплеменники?

До вечера легат возился с щенками. Когда солнце начало прятаться за край карьера, а волки – собираться на поляне перед пещерой вожака, Инвер, порядком потрепанный, но умиротворенный и счастливый, нашел Геру. Та ужаснулась его виду.

– И так ты хочешь предстать перед Луной?

– Ну, не перед ней, а перед ее дочерью. Да и что не так?

– Ты весь в пыли, каких-то травинках, колючках. Что с тобой произошло?

– Я немного… поиграл со щенками.

– Ты играл с детьми? Да, брат, ты вернулся совсем другим. И мне это нравится.

Гера вытащила из шерсти друга соломинки и попыталась вылизать его пыльную морду, но Инвер засмущался и просто отряхнулся. Волчица оглядела брата и отчего-то грустно улыбнулась.

– Не верится, что сегодня ты станешь вожаком.

– Еще не факт.

– Я знаю. Иначе и быть не может. Ну, пошли.

Когда начали зажигаться первые звезды, к народу вышел Серебряный Принц. Он, уже не скрываясь, опирался на плечо Кинчира и еле стоял на ногах. Но голос его по-прежнему был громогласен и прорезал тишину ночного леса.

– Дети Луны! Волки и волчицы! Псы и собаки!

Недовольство пробежало по рядам волков. Некоторые с откровенной злобой обернулись назад, туда, где сидели псы. Инвер нашел глазами Таору. Она почти скрылась в тени деревьев и, не отрываясь, смотрела на вожака. Тагир продолжил:

– Сегодня знаменательная ночь. Я возглавлял эту стаю прекрасные тридцать лет. Мы пережили с вами многое. И сытые времена, и голодные, и мирные, и полные сражений.

Инвер невольно покосился на Амрона. Тот ничуть не проявил своих эмоций.

– Но мое время прошло. Совсем скоро мы узнаем имя нового вожака. Я верю, что он сможет исправить мои ошибки и сделать нашу стаю еще более могущественной. Сегодня Луна отправит на землю свою дочь. Тот, кто сможет найти ее, победив собственные страхи и пороки, и станет новым вожаком. Пусть те, кого стая сочла достойными, выйдут вперед.

Трое волков встали перед стаей.

– Воззовем же к Луне. И да ниспошлет она на нас щедрость свою.

Стая завыла. Десятки голосов слились в причудливой песне. Завыла и Таора. Боязливо, неловко, к ней присоединились и другие собаки.

Полный лик Луны стал будто ярче. Затем дорожка лунного света протянулась от нее в чащу леса и по ней сошла яркая белая вспышка. Дорожка исчезла, но Луна осталась такой же яркой.

Волки замолчали. Тагир возвестил:

– Дочь нашей покровительницы сошла на Алиот. Вперед, дети мои. Найдите ее. И не бойтесь ничего на своем пути.

Под радостный подбадривающий вой поляну покинули Харон и Фрея. Когда со стоянки уходил Инвер, он слышал лишь лай его новых друзей.

У кромки леса воины остановились.

– Удачи нам всем! – радостно взвизгнул Харон.

– Удачи, – эхом откликнулся Инвер. Фрея ничего не сказала и тут же рванула в лес, ведомая чувствами.

Через несколько секунд принюхивания убежал и Харон.

Инвера начала охватывать паника. Он принюхивался, прислушивался, пытался разглядеть след, но все бестолку. «Зачем я вообще в это влез. Столько обстоятельств было против моего участия в этом. Надо было прислушаться к знакам». Будто в ответ на его мысли, между деревьев начала формироваться тонкая дорожка лунного света. Неуверенно Инвер вступил на нее. Холодный ветерок взъерошил его шерсть и заставил поежиться. Медленно волк пошел дальше, постоянно озираясь и принюхиваясь. Но лес вдруг замолчал. Будто в вакууме зверь шел вперед, ведомый лунным светом. Через некоторое время – волк не смог потом сказать, было это несколько минут или часов, – яркость дорожки усилилась, а звуки начали возвращаться. Инвер услышал топот ног неподалеку, а обернувшись увидел Харона. Зверь прибавил шаг, чтобы одновременно с братом выйти к лесному озеру, на берегу которого сидела она.

Дочь Луны улыбнулась, заметив волков, замерших перед ее образом. Бело-голубые волосы ее струились по тонким, полупрозрачным плечам, и заканчивались где-то в водах озера. Большие голубые глаза, обрамленные белыми пушистыми ресницами, смотрели ласково и одновременно грустно. Инвера так заворожили эти глаза, что он не мог потом вспомнить, ни во что была одета девушка, ни как они с Хароном подошли к ней и ткнулись носами в ее ноги. Девушка положила руки на головы волкам и попросила их встать и обратиться.

Инвер впервые увидел брата в человеческом образе. «Примерно таким я тебя себе и представлял». Как и в зверином обличьи, Харон обладал пушистыми белыми волосами, серыми глазами, был почти одного роста с Инвером и постоянно улыбался.

– Вы оба нашли меня, и сделали это одновременно. Такого не было очень давно. Что ж, вы оба достойно сразились на пути ко мне со своими страхами и проблемами.

«Сразились? Я просто шел!».

– И теперь должны сразиться друг с другом.

Улыбку Харона как рукой сняло. Он растерянно обернулся на брата.

– Но я не хочу! Об этом никто не говорил! Не говорил, что нужно будет сражаться.

– Это потому, что мы пришли одновременно, – Инвер был удивлен реакции названного брата. «Может, он придуривается? Пытается меня отвлечь, чтобы напасть?». – Поэтому должны сражаться.

– Я не буду, – твердо и абсолютно серьезно ответил белый волк. В подтверждение своих слов, он вытащил из ножен клинок и бросил его на землю.

– Но ведь ты хотел быть вожаком!

– Кто тебе сказал? Я? Я ни разу такого не говорил, – развел руками парень.

– Но зачем тогда ты участвовал в этом? – Инвер не мог понять брата. – И дошел до последнего испытания?

– Не знаю. Просто когда сказали, что будет новый вожак, мои друзья решили поучаствовать. А я, типа, кумиром их был. Они и уговорили меня поучаствовать. Я не думал, что зайду так далеко. Понимаешь, я же никогда… не дрался.

– Ни разу? – приподнял бровь Инвер.

– Ни разу. В детстве у меня не было конфликтов ни с кем. А когда мы ушли из стаи, я… – волк замялся. – Просто путешествовал. Посетил много красивых мест и все мирно. Поэтому я думал, что в соревнованиях меня выкинут при первой же драке. Но их не было. Поэтому я тут. И я… поздравляю тебя.

Белый воин вновь улыбнулся и протянул Инверу руку. Легат, все еще недоумевая, пожал ее.

Дочь Луны встала.

– Впервые вижу такое с начала времен. Может, поистине, приближается новая эра, где брат не поднимет нож на брата. Подойди ко мне, волк.

Против своей воли, Инвер обратился и склонил голову перед девушкой. Та наклонилась и поцеловала его в лоб. Легкое жжение, и на голове зверя появилась белая отметка.

– Поздравляю тебя, Инвер. И нарекаю тебя Светом в ночи, за твой шрам.

Лунная дорога протянулась от ног девушки до Луны, и она легко побежала по ней, улыбнувшись волкам на прощание. Как зачарованные, они проводили ее взглядом.

– Нам пора, – первым подал голос Харон. – Но прежде, у меня к тебе просьба. Пообещай, что о сегодняшнем никто не узнает. Просто… ты пришел раньше, и тебя короновали. Я не хочу разочаровывать никого. Или, скорее, боюсь остаться один.

– Но рано или поздно правда всплывет. Ты не сможешь скрывать это вечно.

– Я знаю. Но там я что-то придумаю.

***

Харон уже выскользнул на поляну, и Инвер услышал разочарованные вздохи и крики поддержки. Волк боялся выходить следом. «Они хотели видеть вожаком его. Или, на худой конец, Фрею. Но никак не меня. Зачем я вообще согласился. И почему у меня не было испытаний? Все как-то странно и слишком просто. Мне это не нравится». Неизвестно, сколько бы ещё стоял так волк, но тут кусты раздвинулись, и к нему вышла Гера. Глаза ее засветились, когда она увидела звезду на лбу брата.

– Ты это сделал! Ты вожак!

– Я… да… кажется…

– Как же ты странный! Почему ты не рад? Это же мечта всей твоей жизни.

– Я просто не знаю, что дальше. Я не знаю, как мне выйти сейчас на поляну, а уж как потом управлять ими всеми…

– Выйти – лапами. Управлять – головой и сердцем.

Гера чуть ли не выпихнула Инвера на поляну, где тут же воцарилась тишина. Волк заметил, как сплюнул Прокан и ушел со стоянки. Отыскал глазами Амрона, который чуть заметно дернулся при виде волка, но тут же расплылся в улыбке, подобно своему сыну. Харон же стоял в окружении других молодых волков, которые подбадривали его. Волк смущенно улыбался, прижал уши. При виде Инвера он вильнул хвостом. Легат поднял морду наверх. Там стоял его отец и дядя, и оба одобрительно кивнули ему, пригласив подняться наверх.

Еще никогда у Инвера так не дрожали ноги. Он боялся оступиться и кубарем слететь вниз по импровизированным ступеням. «Вот шикарное начало правления будет – с переломанным позвоночником». Кое-как, волк все же поднялся и встал рядом с Тагиром. Тот заговорил:

– Моя стая! Последний раз называю я вас так. Сегодня Луна сделала свой выбор и определила достойнейшего. Инвер, вот ваш новый вожак, который поведет вас навстречу к новым победам. Приветствуйте!

И вновь лай заглушил скудный вой соплеменников Инвера.

Затем все три волка спустились со скалы, чтобы каждый мог подойти, поздравить Инвера и попрощаться с Тагиром. Инвер изо всех сил пытался выглядеть жизнерадостным, несмотря на то, что волки тепло прощались с его отцом, но проходили мимо него, едва процедив сквозь зубы «поздравляю».

Прокан сказал что-то вроде:

– Надеюсь, я доживу до следующего вожака.

Инвер сцепил зубы покрепче и ждал, когда подойдет Таора. Но все звери прошли, а ее так и не было. Тагир подошел к сыну.

– Идем, она ждет нас там.

Они вошли в пещеру. Последние несколько шагов волк чуть ли не на себе тащил бывшего вожака. Внутри к ним тут же подбежала Таора, помогла сесть Тагиру и бросилась вылизывать уши Инверу.

– Поздравляю, мой хороший! Я в тебе не сомневалась!

Волку было щекотно и неловко. «Мне никогда не вылизывала уши мать. Хотя… у меня и матери-то и не было».

Наконец, Таора отошла к Тагиру. Тот тяжело дышал и не отводил взгляда от окна. Таора прижалась к нему всем телом и заскулила.

– Почему так мало нам дано было…

– Там, в ее лесах, у нас будет целая вечность. Береги его. И себя. Я присмотрю за вами оттуда. Инвер, правь достойно. Ты сможешь, чего бы ты сейчас себе не думал. Я знаю, как ты боишься, я был на твоем месте. Но у тебя есть Таора, и Гера, и куча спасенных тобой собак. Ты исполнил пророчество, так что с управлением стаей точно справишься. А мне пора.

Лунный свет пробрался в комнату и остановился у лап волка. Тот с трудом встал и ступил на эту дорожку. Тут же шерсть его заблестела как серебро, волк выпрямился, мышцы его вновь налились мощью, а взгляд стал ясным и светлым. Ни разу не обернувшись, могучий воин вышел из окна и пошел дальше, до самой Луны, по дороге, выстланной его повелительницей.

Клир VI

На следующее утро Инвера разбудил листочек, залетевший в окно, упавший на его лапы и неприятно щекотавший нос. Волк чихнул и проснулся. Он оглядел листочек – тот когда-то принадлежал осине, сейчас пожелтел и съежился. «Сегодня первый день Месяца Золотых Деревьев. Лето прошло». Легата не испугала эта мысль. Здесь, в южных краях, зима не была проблемой. Ночи становились чуть холоднее, а добычи – едва ли меньше.

У порога пещеры поскреблись.

– Можно? – волк узнал голос сестры. Что-то изменилось в нем. Появился не то, что страх, но настороженность. И уважительность, от которой у Инвера сводило скулы.

– Заходи, Гера. Тебе сюда можно в любой момент.

Бурая волчица тихо скользнула внутрь.

– Как спалось на новом месте?

– Прекрасно. Ничего не снилось.

– Ну, раз уж ты выспался, пора за работу.

Инвер непонимающе склонил голову. Гера закатила глаза.

– Ну, ты должен обновить метки территории, чтобы все наши соседи знали, что теперь тут новый вожак.

– Прямо по всей территории? – Инвер вспомнил, как однажды в детстве на спор захотел пробежать от одной границы территории стаи до другой, но устал на половине и уснул в лесу. «Ох и досталось мне тогда от Окары». – Она же огромная!

Гера усмехнулась.

– Тебе казалось так в детстве. Поверь, она не такая большая, как ты помнишь. Но все равно времени терять не стоит. Поохотимся по дороге.

Волки вылезли из пещеры, и Инвер понял, что было еще раннее утро. Стая спала, даже охотники еще не вышли. Проходя мимо собак, по-прежнему спавших обособленно, волк нашел глазами Таору, свернувшуюся под кустом ежевики.

– Давай наперегонки до границы! – крикнула Гера и, не дожидаясь ответа, рванула вперед. Инвер потянулся, пытаясь размять жесткие после сна мышцы, и бросился следом.

Он пришел к границе первым и принялся обнюхивать старые метки. Запах отца был старым, но все еще чувствовался. Инвер тут же вспомнил все события прошедшей ночи. И вопросы, тревожившие его тогда, зазвучали с новой силой. Гера, прибежав, не могла не заметил изменения, произошедшие с братом.

– Что случилось, Инвер?

– Я… Пообещай, что никому не расскажешь то, что я расскажу сейчас тебе.

– Обижаешь.

Они медленно двинулись вдоль границы, и по дороге волк рассказал и про то, как прошло испытание, и про отказ Харона драться, и про пророчества, касавшиеся его и белого волка. Гера не перебивала и лишь задумчиво морщила нос. Когда рассказал был окончен, она протянула:

– Дааа. Делааа.

– И что это все значит?

– Отец считает, что ты исполнил свое пророчество. Ты, «несущий кровь двух родов», спас собак, так что тут проблем нет. Но вот Харон… вернет к жизни исчезнувшее – уж не про стаю ли Амрона идет речь? Но тогда бы он попытался сразиться за звание вожака, а он говорит, что так далек от этого.

– Сказать можно что угодно.

– Но он и сделал. Он не стал сражаться. Хотя до этого с легкостью проходил все испытания.

– В отличие от меня. Почему на пути к Луне я не встретил испытаний? Я же должен быть победить свои страхи или предрассудки.

Как только фраза была произнесена вслух, Инвера осенило. «Я уже прошел это испытание. Когда шел к Камню-Всех-Дорог».

Гера заметила перемену в настроении воина.

– Ты понял.

– Да. Мне нужно тебе еще кое-что рассказать.

И вновь последовал долгий рассказ. Гера смеялась, пугалась, осуждала воина. Но в глазах ее Инвер читал восторг.

– Не могу поверить. Ты… мой брат, Избранный! Нет, я всегда знала, что ты особенный. Но чтобы настолько! Получается, через год тебе надо будет вернуться?

– Да. Ты пойдешь со мной?

Гера рассмеялась.

– Ты так загадываешь! Я не Избранная, со мной может произойти что угодно! Тем же охотникам могу попасться.

– Исключено. Я не допущу этого. Никто не пострадает от охотников. Не в моей стае.

– «В моей стае», – передразнила Инвера сестра. – Ты пока даже пометить территорию не можешь! Пошли быстрее, дойдем до границы с барсуками и поохотимся, а то у меня от твоих рассказов живот сводит.

…

На стоянку они вернулись уже под вечер. Гера, предупредив Инвера, что завтра к нему начнут приходить гости со всех соседних территорий – «чтобы поздравить с новым званием» – убежала к собакам. Инвер заметил, что еды у стаи достаточно. Он замер на пороге пещеры, не зная, что ему делать дальше. Раньше он бы сидел в комнате с камином, слушал, как читает Анагон или незаметно следил за Венус, разбирающей травы. А еще раньше чистил бы оружие в казармах, вместе с еще десятком таких как он легатов. А до этого вместе с Герой придумал бы себе какое-то ужасно сложное и важное задание – например, оббежать лагерь три раза или взобраться на верхушку огромного камня. Но теперь его ждала пещера вожака, и так одиноко, как в этот момент, Инвер еще никогда себя не чувствовал.