Год Инвера

– Она тут вроде постового, – пояснила Гера. – Кормит, обогревает путников. И решает, кто достоин идти дальше. В тот раз я месяц пробыла с ней, прежде чем отправилась выше. Гретта сказа, что я не знаю, чего хочу на самом деле, а идти туда от любопытства не стоит, иначе неизвестно, что найдешь.

– То есть меня могут еще и недопустить? – возмутилась Фрея. – Может оказаться, что я зря тащилась сюда все это время?

– Мы спасли Карьяна, это уже не зря.

Они замолчали. Крики в доме тоже стихли, и через несколько минут к ним вышла Гретта. Белые одежды ее остались незапачканными, хотя женщина явно имела дело с большим количеством крови. «Сколько же ей приходиться стирать», – отчего-то подумалось Инверу.

– Ваш друг поправиться. Да, раны его жестоки, но мы знаем, как излечить его. Что до вас? Вы хотите отправиться выше?

– Да, – кивнул Инвер и на всякий случай добавил. – И на обратном пути забрать Карьяна. Если можно.

– Не я это решаю, а он. Подойдите ко мне.

Робко выглянувшее солнце подкрасило ее одежды в розовый, придав ей образ нежного пушистого облака. Без страха волк поставил свой лоб. Гретта коснулась его теплой, чуть влажной рукой, от которой пахло ванилью.

– Сомнения раздирают тебя изнутри. Ты обязательно должен увидеть Старца. Только он наведет порядок в твоей душе.

«Сомнения? Не знаю уж. Мне кажется, сейчас я спокоен, как никогда. Но если она так считает».

Воин покорно кивнул и отошел. Следующей подошла Гера.

– Дочь Луны, ты была уже у нас.

– Да!

– И тогда Старец подсказал тебе твой путь?

– Да!

– Следовала ли ты ему?

– Я… старалась.

– Это лучший ответ, что ты могла дать. Иди и помоги своему брату на его пути.

Когда рука Гретты коснулась лба Фреи, женщина грустно вздохнула.

– А этой голове стоит немного подождать. Твои проблемы, что кажутся тебе такими важными, не стоят твоих страданий. Останься со мной и дождись друзей тут.

– Но я хотела… – начала было Фрея, но женщина прервала ее, просто положив ладонь ей на рот. – ММм…

– Ты не готова. Разговор со Старцем сейчас лишь еще больше смутит тебя, ничуть не успокоив твоих волнений. Пойдем, я научу тебя менять повязки.

Она мягко обняла девушку за талию и увела в дом. Брат и сестра остались одни.

– Меня она также готовила. Заставляла ходить за водой, печь хлеб для бездомных – они приходят сюда каждый вечер, выбивать ковры, стирать бинты… Я сначала возмущалась – не хотела быть у нее на побегушках, а потом поняла, что труд этот меня… не знаю, облагораживает. Я стала спокойнее. За работой много думаешь, переосмысливаешь. И при этом не остается времени на глупости. Я рада за Фрею.

– Надеюсь, она это тоже оценит. Так что же – нам туда?

Волк указал на тропинку, вившуюся между кустов роз, пышно цветущих и роняющих свои лепестки прямо на гравий. Гера кивнула и предупредила, что скоро к ним начнут безбоязненно выходить звери и птицы и чтобы Инвер не смел на них охотиться. Она показала ему несколько кустиков, ягоды с которых можно было есть, чтобы насытиться. Волк попробовал – и вкус не показался ему ужасным. Через полчаса пути на тропинку выскочил олень. Волк пригладил инстинктивно вздыбившуюся шерсть и зачем-то поклонился рогатому зверю. Олень степенно кивнул в ответ и поскакал дальше. Радости Геры не было предела.

– Ты смог!

– Пустяки, – как можно небрежнее сказал волк, хотя внутри у него все переворачивалось от странного ощущения неправильности происходящего. Вскоре они дошли до поселения. Это оказалась небольшая вытоптанная поляна, на которой расположилась маленькая сторожка, пара стогов сена, у которых лениво жевал траву лось, большой скворечник, полный пищащих и свистящих обитателей, и навес от солнца, под которым отдыхала пума. Инвер вновь подавил желание ощериться и послушно прошел вслед за сестрой в сторожку, в которой та решила заночевать, а уже с утра отправиться к Старцу.

Однако домик оказался занят. Там спал, положив походный рюкзак под голову, высокий рыжий воин в странных одеждах, расшитых перьями, камнями и ракушками. Гера чуть коснулась его лапой. Воин открыл глаза и улыбнулся воинам, будто старым друзьям.

– Приветствую ищущих Истину!

– И тебе того же, – откликнулся Инвер. Он пытался незаметно принюхаться к парню – запах его казался воину знакомым, будто он уже слышал его где-то.

– Что привело вас в Обитель? – спросил воин, садясь на полу и скрещивая ноги.

– Мой брат стал вожаком. И хочет спросить совета у Старца, как ему дальше вести стаю.

«Так вот зачем я здесь. Не думал, что нуждаюсь в советах».

«Да? Это говоришь ты или прошлый ты?».

«Да я. Вроде».

Рыжий с уважением посмотрел на Инвера. Тот смущенно пожал плечами.

– Да, как-то хочется не допустить ошибок.

– Понимаю. Я здесь, чтобы узнать, ошибся ли я, передав пророчество одной прекрасной девушке, что живет в западных землях. Или не стоило этого делать и пугать девчушку.

«Опять пророчества. Сколько же их свершается каждый день».

– В любом случае, что сделано – то сделано. Завтра узнаю, верно ли это сделано. А сейчас мы все хотим спать, угадал?

– Угадал, – вздохнула Гера, укладываясь.

– Я так и знал. Иногда вижу людей насквозь – с нами, шаманами, такое случается.

«Так вот что с тобой», – подумал Инвер, засыпая.

…

На рассвете Гера подняла и брата, и шамана. Она собрала им ягод, которые росли тут же, у домика. Подкрепившись, троица выдвинулась к Обители. По дороге Инвер решил спросить, как работают шаманы. Рыжий воин отвечал:

– Мы просто проводники между теми, кому есть что сказать, и теми, кто должен услышать. В какой-то момент меня просто… Переклинивает! И я начинаю говорить. Говорят, я каменею в этот момент, глаза закатываются – жуткое зрелище.

– То есть ты это не контролируешь? И будущее предсказать не можешь? – разочарованно протянул волк, который хотел немного прояснить этот момент. Шаман рассмеялся.

– Это было бы слишком просто. Нет, я так не умею. За предсказаниями – тебе к гадалке, и то не уверен, что уж она тебе нагадает.

Поняв, что ничего интересного он не узнает, волк замолчал. Благо, путь оказался недолгим. Совсем скоро они стояли у входа в пещеру, переходившего в длинный коридор. Первым попросился идти шаман, уверив воинов, что ему недолго, но потом еще пускаться в далекий путь на Запад. Оставшись вдвоем, волки следили за бабочками, что летали тут целыми стайками.

– То есть я зайду, а там будет этот Старец? А какой он? Прямо старый старец? – спросил Инвер. Гера рассмеялась и толкнула его в бок.

– Нееет. Старец так не показывается, дурачок. Ты услышишь голос.

– Голос? Старческий? А откуда я узнаю, что это старец, а не ты, например, притворяешься?

– Ты почувствуешь, что это он.

– Все? Просто почувствую? Что-то не верится. Это ты у нас такая трепетная и доверчивая. А я на собственной шкуре испытал боль обмана и предательства очень много раз, и меня такими фокусами точно не проведешь.

Инвер злился, что не узнал о Старце поподробнее раньше и столько времени потерял на него. Гера поморщилась, будто слова Инвера ранили ее.

– Никто не собирается тебя обманывать. Почему ты не хочешь поверить? Почему ты веришь в Луну, но не веришь в Старца?

– Потому что я видел Ее Дочь. А этот… голос, это же никакое не доказательство.

– Тогда… в любовь ты тоже не веришь? Ты ее не видел.

«Видел. В ее глазах».

– Нет, но чувствовал! – выпалил воин и покраснел под взглядом сестры. – Ну, ты сама понимаешь.

– Не понимаю. Не понимаю, как можно верить в любовь, и не верить в Единого.

– А он-то тут причем?

– Ты правда не понимаешь, Инверушка? – девушка мягко улыбнулась, будто объясняла щенку, почему небо голубое. – Ты думаешь, что в мире правда есть все эти божества, которым поклоняются люди, роды, кланы, секты? Алиот бы уже разорвало от них, будь они настоящими. Подумай сам – столько сильных существ, каждый из которых жив только благодаря тем, кто в них верит. Они бы давным-давно передрались все. Но этого не случилось, а знаешь почему?

Инвер уже знал ответ.

– Потому что их нет.

– Именно. Все они – это Единый. В разных обличиях. Каждому он представляется в том виде, в котором человек – или кто другой – поверит в Него. И захочет жить во славу Его.

– Но как же… Люди, которые творят беззакония во имя своих богов? Они тоже славят Единого?

На пороге показался шаман и жестом пригласил Геру в пещеру. Та поднялась и направилась ко входу, но в последний момент притормозила и, обернувшись к брату, грустно сказала:

– Если существует Единый, что есть любовь, существует и Иной, что есть ненависть. И я боюсь, что тебе придется сражаться с ним.

Она исчезла в пещере. Шаман проводил ее удивленный взглядом и обратился к Инверу.

– Что вы обсуждали?

Волк не ответил. Он физически ощущал, как внутри него ломаются рамки и устои, освобождая место для совершенно нового чувства. Ему казалось, что он вдруг стал выше, чище и легче. Похожее чувство посетило его тогда, когда волк впервые увидел море. Но сейчас оно было в тысячу раз ярче. Оно меняло волка, его сознание, его будущее.

И потому, войдя в пещеру, Инвер был готов задать единственный вопрос:

– Единый. Ты здесь?

– Я с тобой, сын мой.

***

Волки вновь пили чай на уютной кухне Гретты. Карьян сидел тут же, туго перемотанный бинтами и обмазанный какой-то синей жидкостью. Он уже мог немного передвигаться самостоятельно, но в обратный путь не рвался, уверяя, что доберется до своих кораблей самостоятельно.

Фрея, в кристально-белом переднике, разливала кипяток по деревянным кружкам. Брат с сестрой не могли не заметить произошедших с ней перемен. Прежде вспыльчивая и горячная девушка вела себя тише воды, ниже травы, безропотно выполняя указания Гретты. Она даже не закатила глаза, когда Карьян неловким движение опрокинул чашку с чаем, и лишь принесла тряпку и принялась вытирать лужу.

Гретта ничего не спрашивала волков об их походе, лишь сказала, что Инвер выглядит успокоившимся.

– Я кое-что понял. Пока не знаю, что именно, но понял.

– Был тут до вас еще один волк, – начала вспоминать женщина. – Может, даже из ваших. Сероволосый такой парень. Переживал очень из-за чего-то, мол, натворил бед по юности да по глупости. Просился к Старцу, отмолить у него грехи. Пустила я его, только когда он сам себя простил. Когда он сел да написал тут при мне письмо кому-то, кому сильно жизнь попортил. Потом сходил к Старцу, а тот, видимо, подсказал ему что, что парень тот на обратном пути даже не остановился у меня, торопился, видимо, исправлять содеянное.

Инвер понял, что это был за волк. И искренне надеялся, что у старшего брата Фреи, покинувшего его стаю много лет назад, получилось хоть немного исправить ошибки прошлого.

Когда пришла пора возвращаться к морю, выяснилось, что Фрея остается вместе с Карьяном у Гретты. Когда радостная Гера спросила ее, почему та приняла это решение, волчица лишь ответила:

– Инвер понял. Я тоже хочу понять.

Инвер в этот момент вел разговор с Карьяном. Мужчины провожали взглядом склонявшееся к закату солнце, стоя на пороге дома, когда волк сказал:

– Я попрошу тебя кое о чем, когда мы снова встретимся.

– О чем угодно, – просто ответил Карьян. – Вы спасли мне жизнь. Ты спас.

– И хочу спасти еще многих. И ты мне в этом поможешь. Ты и твои корабли.

– Тогда мне снова надо набирать команду?

– Да покрепче ребят бери! Таких, что не испугаются поплыть к Острову Теней.

То ли капитан не знал эту легенду, то ли бы так уверен в своих силах, то ли так на него действовал мак, но он пообещал найти самых лучших моряков. На том они и простились. Брат с сестрой вернулись к остальной стае. Камон, Эмили и Найк нагнали их и теперь очень расстраивались, что пропустили столько событий.

– Зато вы узнали многое о своем отце. А это бесценно – знать и помнить своих предков, – сказала Гера. Щенки согласились, но потребовали от Инвера самого подробного рассказа об их путешествии. Волк выполнил эту просьбу, когда стая вновь собралась вечером вокруг костра на берегу моря. И снова атланты рассказывали байки о прошлых временах, Гера пела песни, а щенки подшучивали над вожаком.

На следующий путь стая расплатилась с женщиной из гостиницы и отправилась дальше. У них оставалась пара месяцев. Инвер и его волки путешествовали из одного края юга в другой. Много встретили они и разбойников, и добрых людей. Множество красот и чудес увидели. И теперь дорога нравилась Инверу, а не тяготила его.

А когда настала пора возвращаться к дому Энея, зверь стоял на вершине самой высокой горы юга и оттуда смотрел на западные земли, туда, куда когда-то ушла часть его стаи, его души. Он верил, что теперь он сделал все правильно.

Теперь он мог сказать:

– Я – Вожак.