скачать книгу бесплатно
– Ляпнешь.
– Не-а.
– Да-а. Все!
Когда они доели батон и весь сахар и допили настоявшийся за ночь горький чай, Вася встал и надел свое пальто с цигейковым воротником. А Валя заупрямилась. В теплом вагончике разомлела и не хотела куда-то еще идти. Вася ее убеждал, что идти просто необходимо. Иногда надо ради большой свободы придушить маленькую. Валя хныкала, она вообще ни о чем ни с кем не договаривалась, спала, а проснулась уже здесь, а раз Вася о чем-то договаривался, то и пусть сам теперь отвечает. Вася отвечал, что им здесь необходимо пожить до половодья и перелетных птиц, скопить деньжат и двинуться дальше, в теплые края.
– Птицы сюда, а мы отсюда?
– Да. Поменяемся местами проживания.
– Нет, не пойду.
Вася плюнул и пошел один.
В краснокирпичном здании был гараж и там копался в тракторе какой-то мужик в измазанном комбинезоне. Вася поздоровался. Тот посмотрел на него и ответил. Вася с изумлением узнавал в нем вчерашнего Бориса Юрьевича.
– Ну что, устроились? – спросил Юрьевич.
Вася кивнул.
– А где подруга?
Вася засопел, глядя под ноги.
– Ну… Еще не собралась, – сказал он наконец.
– Хорошо, – ответил Юрьевич. – Вон на стенке вешалка с робами, выбирай для нее и для себя, переодевайтесь и поступайте в полное распоряжение Эдуарда Игоревича.
Вася снял пару грязных брезентовых курток и штанов и снова отправился в вагончик. Валя входила в разрушенную башню и в одном проломе видела залитые солнцем руины какого-то города, а в другом – берег моря. Посреди башни грудой лежали щиты, шлемы и мечи с копьями, на шлемах колыхались перья, и с одного султана на другой перелетала бабочка.
Он растолкал ее. Валя распахнула глаза, и в них что-то нездешнее мерцало и струилось, так что Вася оторопело молчал.
– Ты чего? – спросила Валя.
– Ничего, робу принес. Одевайся, пошли.
– Роба для рабов, – сказала Валя, с неудовольствием глядя на брезентухи.
– Мы не рабы, – сказал Вася, – а временнообязанные.
– Мама мыла раму, мылом мыла рыло.
Вася натягивал штаны, потом куртку. Валя к робе не притронулась.
– Как хочешь, но я тебя кормить не собираюсь, – сказал Вася и вышел, хлопнув дверью.
Эдик тоже спрашивал про Валю, Вася отвечал, что у нее что-то болит, что-то ей нездоровится, короче. Эдик хмыкал и объяснял, что к чему.
– Вот это шед, – говорил он, указывая на сооружение с двускатной железной крышей и какими-то ящиками внутри. – Один шед, за ним второй, там третий, четвертый. Пошли.
Они вошли внутрь шеда. Резко пахло. Сквозь сетчатые окошки ящиков глазели новозеландцы. Красные. Какие-то карлики, с ужасом подумал Вася. Но это были кролики. В шедах они и обитали. Вася и Валя должны были убирать за ними, поить и кормить их. Вот и все. За это их тоже будут кормить и поить, а еще и приплачивать по пять тысяч. Эдик отвел Васю в дальний угол фермы, где была яма для кроличьего навоза. Вонь стояла невидимым атомным грибом над ямой. Также Эдик показал склад кормов. Кролики были не дураки поесть. В рацион входило много всего: картошка сырая и вареная, сено, солома, брюква, силос, зерно, костная мука, мел, морковь, капуста, соль, ну а летом еще трава, ботва и зеленые ветки.
– Ну и все, поэт, начинай, – сказал Эдик, почесывая русые бакенбарды и ухмыляясь. – Проходишь по шеду и насыпаешь вот столько корму в железные миски, вделанные в клетки. А в другую мисочку – водички. А в эту пазуху – сена. А вот из этого желоба какашки сметаешь, сметаешь – сюда. В ведро. И на тележку с обрезанной бочкой. Ну? Усек? А когда в бочке порядочно наберется какашек, гарцуешь к яме.
Эдик доставал сигареты, закуривал.
– Давай, я погляжу, – сказал с дымом.
Вася зачерпнул комбикорм из ведра и насыпал в миску.
– Много-то не сыпь! – сказал Эдик. – Во-о-т. Так. Сам откуда?
Вася быстро взглянул на него, шмыгнул носом.
– Я-а? – спросил, отводя глаза.
– Ну не кроли же. Они известно откуда – с Новозеландии!
– А я из Австралии, – решил отшутиться Вася.
– Откуда? – переспросил Эдик.
– Оттуда, – ответил Вася.
Эдик пристально посмотрел на него, щурясь.
– Ладно, астронавт, давай продолжай. Приду – проверю.
И он ушел, а Вася ходил сначала между нижним ярусом клеток и насыпал корм, потом взял стремянку и принялся то же делать на втором ярусе. Новозеландцы прядали толстыми ушами и куда-то то убегали, в еще одну будто комнатушку в клетке, то возвращались, тыкались носами в сетку, шевелили усами. Наверное, их беспокоил новый кормилец. Красные кролики были хороши. Действительно, шерсть у них отливала красным, ну точнее светлым шоколадом… Или какао?..
– Вот бы наши удивились, – бормотал Вася. – Зараза… Жалко, нет фотика все запротоколировать, а то и не поверят. Красные в клетках. Ххы-хы-ыыы. При Сталине за такое расстреляли б.
Позже Эдик пришел проверить, что тут наработал Вася. Посмотрел и заругался. В некоторых мисках корма было меньше, а в других больше, и в нескольких мисках уже почти не было воды. Вася снова принялся возиться с кормом. До обеда не управился. А есть уже хотелось зверски. И он направился к гаражу. Но там уже никого не было. Тогда он пошел к небольшому щитовому домику, выкрашенному в салатовый цвет. Подергал дверь, постучался. Никто не открыл. Вася озирался. Направился к другому дому, кирпичному, двухэтажному, с крышей под черепицу. Черный рослый пес встал, увидев его, и подошел к ограде.
– Вот зараза, – шептал Вася, косясь на собаку. – Настоящая собака Баскервилей.
Пес обнажил белые клыки и тихонько зарычал.
Дверь вдруг открылась, и на крыльцо вышла женщина в джинсах и клетчатой рубашке, с распущенными светлыми волосами. Вася поздоровался и спросил, где здесь вообще есть магазин. Женщина ответила, что до ближайшего магазина далековато, пешком не пойдешь. Из-за женщины выглядывала девочка с косичками и бантами, рассматривала с любопытством Васю.
– Что же делать? – спросил Вася.
Женщина посмотрела на часы.
– О, уже время обеда. Вы ведь новый работник? Обед вам дадут у Эдуарда Игоревича, его мама готовит. – С этими словами она показала на светло-зеленый домик.
Вася оглянулся и ответил, что уже был там, дергал дверь – закрыто.
– Да-а? Странно. Хорошо, сейчас я позвоню Надежде Васильевне.
Она попросила девочку принести телефон. Та убежала и вскоре вернулась с мобильником. Женщина позвонила. Некоторое время она молчала, разглядывая Васю, потом слегка улыбнулась и заговорила. Вася ждал, прислушиваясь и поглядывая на пса.
– Ну вот и все, можете идти, – сказала женщина.
Вася снова пошел к салатовому дому с желтыми наличниками. И только взошел на крыльцо, собираясь взяться за ручку, как дверь открылась. В дверном проеме появилась старая женщина в домашнем халате, с повязанной белым платком головой – узлом назад. Она держала пластмассовую коробку в руках, покрытых пигментными пятнами, как и лицо. Взгляд ее был суров.
– Здрасьте, – пробормотал Вася.
Старуха кивнула, протягивая коробку.
– На, держи токо так, а то разольешь, – сказала она.
– А что это? – спросил Вася.
– Еда, что ж еще, – ответила она и посмотрела за Васю. – А где еще один едок?
Вася тоже оглянулся.
– А-а… Сейчас придет.
– Помойте и назад принесите, – сказала старуха и закрыла дверь.
Слышно было, как она звякнула задвижкой. Вася даже не успел поблагодарить. С теплой коробкой он пошел в вагончик. Где-то тарахтел трактор. Вокруг простирались белые поля, точнее, желтоватые уже после долгой зимы. Дорога куда-то уходила. На старых березах каркали вороны. Жизнь была полна тоски и зимней безысходности. Ну, то есть пейзаж… А значит, и жизнь. Вася поежился, бормоча свое: «Проклятье, дерьмо, зараза».
В вагончике
В вагончике воздух снова настыл. Валя сидела, закутавшись в свое и Васино одеяло.
– Вот блин! – воскликнул Вася. – Ты хотя бы печку топила. И чего мое одеяло стащила?
– А что, Фуджик? Что? Нельзя, да? Тебе жалко? Жалко?
– Не жалко…
– А я знаю, ты не жадный!
– Откуда ты меня знаешь? Мы знакомы второй день… Хм. – Вася сам был удивлен.
– Знаю, вижу.
– А вот и не знаешь, – отрезал Вася, ставя коробку на стол и раскрывая ее.
Сразу пахнуло вкусно. В коробке, оказывается, были отделения: для хлеба, для супа, для картошки и жареной колбасы.
Валя потянула носом и откинула одеяла.
– Ой, вкуснотища-то какая у тебя!..
– Только не для тебя, ясно? – строго спросил Вася. – Нюхать можешь, конечно, сколько влезет. А есть я буду один. Ибо сказано твоим Антизаратустрой: кто не работает, тот не ест.
Валя хлопала глазами.
– Васечка, Фуджик… – лепетала она. – Говорится и по-другому: «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?» Вот как. А еще и так: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» Это любимые речи Мартыновны, про птиц особенно. И все у нас это любили, такие-то слова. Даже Мюсляй, нехристь, повторял, что ага, ага, мы как птицы небесные, пусть и подают нам, голубей же кормят батонами.
Вася безжалостно принялся есть. На ясные карие глаза Вали навернулись слезы.
– Ва-а-ся-а… ты же не такой злой, ты же лучше, зачем так-то себя уродоваешь?
– Ладно. На этот раз так и быть, – сказал Вася. – Иди в зеленый дом с желтыми окошками. Там бабка Васильевна тебя ждет. Но учти, не пойдешь со мной в шеды – ничего больше не получишь.
– Пойду, пойду, – бормотала Валя, торопливо обуваясь. – В шведы, так в шведы, с тобой куда хошь.
– Хыхыхыхх! – засмеялся Вася. – Хыхыхыхх!.. Засел у тебя в голове север.
Валя вышла из вагончика, но тут же вернулась.
– А что ей сказать? От кого я? От тебя?
– От себя. Мы в работниках с тобой у фермера Бориса Юрьевича. Вот и все. По пять тысяч нам будут платить, да еще кормежка. Чем плохо? К половодью получим тысяч десять да и отчалим. Главное, здесь документов не требуют.
Валя снова исчезла, но опять показалась.
– Фасечка, а может, ты за моей коробкой сходишь? Ну? Нууу? А то я боюся. А потом уже вместе будем ходить. Обещаю, обещаю, обещаю. Но не клянусь.
Вася перестал есть.
– Почему это?
– А потому. Потому что от лукавого. И надо только говорить: да и нет, но не клясться. Грех клясться. И небом грех, и Иерусалимом. И даже своей головой нельзя. Потому как не сделать ни одного волоса самому ни белым, ни черным…
– А рыжим? – спросил Вася.
– Он все может.
– Кто, боженька?
– Не поминай, Вася, имя всуе. Семьдесят Второй этого не любит.
– Чего? Кто-кто?
– Ох, Фасечка, сходи, а? Ну пожалуйста, по-жа-луй-ста. А? А?
– Нет, не пойду. Она подумает, что я хочу за себя и за тебя уплетать. Не пойду. Баста.
Валя покорно вздохнула и вошла в вагончик.
– Ты чего?
