Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

Чагатайская орда, находившаяся в сердце Центральной Азии, распалась быстрее всего, в середине XIV века разделившись на орды, или ханства, ногайцев (которые затем откочевали на запад), казахов и Сибирское ханство. Блистательный самаркандский полководец Тимур в годы своего правления, продолжавшегося с 1370 по 1405 год, ненадолго восстановил значительную часть Монгольской империи; он был смешанного монгольского происхождения, но не принадлежал к числу потомков Чингисхана. Впрочем, после его смерти Шейбаниды, или Узбеки, которые были Чингизидами, отвоевали центральную часть владений Тимура.

Из Багдада монголы были изгнаны в 1335 году282. В Китае потомки Чингисхана продержались всего на несколько десятилетий дольше. Бубонная чума 1346–1347 годов и сокращение торговли между Западом и Востоком привели к падению династии Юань, на смену которой в 1368 году пришла более изоляционистская династия Мин. Свержение династии Юань повлекло за собой политический кризис в долговечном улусе Джучи, частью которого была Россия. С 1359 по 1379 год в Сарае сменилась дюжина различных ханов. Из-за подобной нестабильности орда распалась на семь государственных образований283. В XV веке Кипчакское ханство (которое специалисты по России обычно называют Золотой Ордой)284 распалось еще больше: ханства, в которых правили Чингизиды, добились независимости от Сарая, в результате чего возникли Казанское ханство (1438), Крымское (1441) и Астраханское (1466).

СИБИРСКОЕ ХАНСТВО

Границы между кочевниками раннего Нового времени были неточными и переменчивыми. К середине XVI века Улус Джучи разделился на семь небольших государственных образований, или орд. К северу от Сарая лежало Казанское ханство, к югу – Астраханское ханство. Сибирское ханство, отделившееся от Чагатайской орды, первоначально располагалось дальше к востоку, но под давлением двигавшихся на запад ногайцев переместилось к западу, в лесостепную зону между реками Иртыш и Тобол, и во второй половине XV века Сибирское ханство уже более или менее граничило с Казанским и Астраханским285.

С точки зрения многих людей, те, кто правил в Евразии до начала Нового времени, потеряны для истории. Это умолчание в полной мере воплотилось в российской историографии, в которой первоначальная экспансия Москвы называется «собиранием земель», а Россия упорно позиционируется как сравнительно благосклонное и мягкое европейское государство. Но если отвлечься от силы притяжения Москвы, следует признать, что после прекращения монгольской гегемонии другие степные правители тоже имели масштабные устремления по части государственного строительства. Монголы были кочевниками, но они строили и города. Бату построил Сарай, место, в которое славянские князья ежегодно приезжали на поклон в XIV веке. Тюркские миграции с юга и получившееся в результате монголо-тюркское смешение, возможно, тоже дали импульс к оседанию на землю. Крымское ханство – пример гибрида кочевого и оседлого образа жизни. Тимур – единственный оставшийся в памяти правитель, в некоторой степени стремившийся строить и объединять; но были и другие. В начале XVII века Батур построил каменный город на старинном торговом пути вдоль Иртыша. Казахские памятники в степи у истока реки Ишим наглядно показывают неправоту тех, кто утверждает, что кочевники не оставляют следов в степи. Чинги-Тура была построена в XIV веке как столица Сибирского ханства. Когда Тохтамыш, свергнутый хан Великой Орды, был разгромлен новым ханом Сарайским в 1399 году, он бежал в Чинги-Туру286. В XV столетии хан Ибак развивал Чинги-Туру, стремясь превратить ее в привлекательный для купцов торговый центр287. В XVI веке на реке Тобол была основана новая столица – Искер, или Кашлык288.

Мы можем включить хана Кучума Сибирского в этот список амбициозных евразийских правителей раннего Нового времени, желавших остановить московскую экспансию на восток. Его предшественники вели осторожную политику, сохраняя добрые отношения с Московией, прося ее о покровительстве и выплачивая ей дань289. Но Кучум, захватив власть над Сибирским ханством в 1563 году, начал свой собственный проект построения могучей державы. Подобно великим князьям Московским, он решил увеличить число своих данников. С этой целью в 1570‐х годах он организовал набеги за рабами и данью на территории, на которые претендовали Строгановы290. После 1571 года, возможно осмелев после докладов своих послов, доставивших последнюю дань от Кучума в разрушенную крымскими татарами Москву, Кучум с презрением отверг ритуалы подчинения Москве, соблюдавшиеся Едигером после покорения Казани291. В 1573 году в Казахскую орду был отправлен русский посол Третьяк Чебуков. На своем пути в июле 1573 года он был взят в плен и убит Маметкулом, родственником Кучума, что с дипломатической точки зрения означало начало войны292. В последние десятилетия XVI века война между Кучумом и Московским государством началась.

Возможно, одной из задач Кучума была правильная исламизация его подданных. Подобно многим другим правителям, Кучум осознавал объединительный потенциал монотеизма и стремился сделать свое государство в полной мере мусульманским. Теоретически оно уже было мусульманским, но Кучум счел, что его подданным недостает благочестия, и, возможно, пригласил вероучителей из Бухарского ханства и Казани (в былые годы два ханства оспаривали друг у друга данников), чтобы обратить своих подданных293.

ВХОДИТ МОСКОВИЯ

Историю России в Сибири в некотором смысле следует начать в заросших лесом окраинах Русского Севера – источнике богатства Новгородской республики, торговавшей пушниной со своих окраин и с земель, простиравшихся до самого Урала. Новгородская торговая республика, зажатая в лесах к юго-востоку от Балтийского моря, возникла в VIII веке у торгового пути, соединявшего далекую Византию со Скандинавией. Подобно своим отцам-основателям, викингам/варягам, прагматичные новгородские правители установили «широкий размах предпринимательства»: в число их методов входили безжалостное вымогательство, торговля, обмен дарами, набеги и сбор дани. Термин дань – германского происхождения. Его использование новгородцами отражает связь Новгорода с европейскими традициями, воспринятыми через посредство купцов Ганзейского союза294. Ушкуйники, как называли новгородских охотников на пушного зверя и торговцев пушниной, совершали набеги на племена самоедов и вогулов (а также коми), жившие в лесах на далекой северной окраине новгородских владений, отнимая и вымогая у них пушнину295. Они торговали мехами в Итиле, расположенном в дельте Волги296, и с булгарами на сезонной волжской ярмарке. В погоне за пушниной они уходили и за Урал, оказываясь на территориях постмонгольских ханств. Новгородцы называли людей за Уралом «югрой»297. Московское княжество, находившееся к югу, с алчностью смотрело на новгородскую торговлю и на прибыли, которые получал Новгород в период своего расцвета с XIII по середину XV века. В 1470‐х годах, когда амбициозный великий князь Московский атаковал Новгород и заявил свои на него права, он добавил к списку своих официальных титулов «князь Югорский», что предвещало будущее стремление Москвы к гегемонии на постмонгольском пространстве.

В 1552 году Московское государство захватило Казань. Казань расположена на Волге в том месте, где река резко поворачивает на юг к Каспийскому морю. Волга – яркий пример пограничного пространства, которое путем долгих стараний было превращено из периферии и фронтира в центральную часть России. После ожесточенной осады армия Ивана IV все еще не могла захватить мусульманский центр города и построила свою первую православную церковь снаружи Казани. Наконец, русская свита вошла в покоренный мусульманский город, по легенде, возможно апокрифичной, разбрызгивая при этом святую воду298. Окончательное покорение региона заняло еще несколько лет, а полноценное включение его в империю – несколько десятилетий, как показал Мэтью Романьелло299. Но все эти оговорки не уменьшают значение этого события, открывшего новую страницу истории. Иван двинулся на Астрахань. Астраханское ханство возникло в 1460‐х годах – еще одно небольшое государство, возникшее в ходе распада Монгольской империи. Небольшое и слабое, оно было отчасти подчинено своим крымским соседям, но время от времени выступало против них. После завоевания Казани русские войска спустились по Волге и установили в Астрахани власть промосковского хана. Но когда он начал переговоры с крымским ханом, Москва официально аннексировала Астрахань и направила туда в 1556 году русского воеводу300. Эти поворотные моменты истории, когда Москва заявила претензии на власть над своими прежними господами, с точки зрения многих являются началом истории Российской империи.

Казалось, что Сибирское ханство, расположенное между этими двумя ханствами, слегка к востоку, будет следующим. Это соответствовало представлению о неуклонно продвигающейся вперед московской власти. Но на Сибирь никто не пошел. Существует множество объяснений этому – от озабоченности Ивана IV войной на западных фронтах до внутриполитических. По мнению Дженет Мартин, он не имел никакого намерения посягать на богатые пушниной земли к востоку от Урала, потому что боялся перенасытить рынок пушнины301. Как бы то ни было, вопрос о том, почему Сибирское ханство, расположенное рядом с Казанским и Астраханским, было оставлено в покое, является чисто академическим, ведь сибирский хан Едигер немедленно признал сюзеренитет Москвы. Таким образом он надеялся избежать московской агрессии и обеспечить себе поддержку против региональных соперников. Несмотря на его упреждающие маневры, в 1563 году Едигер был свергнут Кучумом, гораздо менее примирительно настроенным, который вначале продолжал отправлять в Москву ежегодную дань, но в 1580‐х годах вступил с Московским государством в бой.

РОССИЙСКАЯ ЭКСПАНСИЯ В СИБИРЬ

История русского продвижения в Сибирь начинается с семьи Строгановых. Подобно большинству феноменов предпринимательства эпохи премодерна, успех Строгановых был результатом нескольких поколений упорного труда, везения и политических связей, которые уходят своими корнями по крайней мере в XIV век, когда Строгановы впервые появляются в исторических записях. Они участвовали в сборе средств на выкуп великого князя Василия II в 1445–1446 годах302. Что исключительно в Строгановых, так это долговечность этой семьи; они оставались одним из ведущих торговых семейств в России на протяжении более чем четырех столетий. Когда в 1754 году был закончен построенный по чертежам Растрелли дворец Строгановых, находящийся в Петербурге, там, где река Мойка пересекает Невский проспект, и в настоящее время являющийся популярной у туристов достопримечательностью, барон Сергей Строганов возглавлял торговую/предпринимательскую (хотя в то время этот термин не использовался) династию, которая уже была богатой и видной на протяжении более чем двухсот лет303. Они достигли новых высот в XVI веке, когда Москва поручила им развитие соседних с ними земель в рамках договоренности, которая остается единственной в своем роде в истории России.

В 1558 году царь Иван IV выдал грамоту Григорию Строганову, позволявшую ему основать город, приглашать к себе поселенцев и развивать солеварни и рудники в «пустых местах» Урала у реки Камы на протяжении двадцати лет, не платя царю никаких налогов и не неся никаких повинностей304. Шестью годами позже Иван IV выдал Григорию Строганову вторую грамоту, позволившую осуществлять дальнейшую экспансию. Она была выдана всего через год после прихода Кучума к власти и предусматривала содержание Строгановыми военной силы из «людей неписменных и нетяглых», то есть не имеющих никаких обязанностей перед государством. Коренные жители жаловались, что Строгановы основывали деревни, селили колонистов на землях, принадлежавших коренным жителям, захватывали места, где они охотились на бобров, собирали мед и ловили рыбу, и лишали их средств для уплаты ясака305 (коренные жители Сибири и Урала уже платили дань Казани, Сибирскому ханству, Перми или Новгороду). Кроме того, племянник Кучума Маметкул начал набеги на территорию Строгановых, грабя остяков и других местных жителей, признавших власть России. Таким образом, коренное население по обе стороны Урала испытало массу тягот во второй половине XVI века, от завоевания Казани и до вторжения Строгановых306. Все это плохо сказывалось на деловой активности – страдали торговля, солеварение и другие промыслы. Несмотря на все трудности, существующая ситуация была достаточно выгодна Строгановым и престолу, и поэтому в 1574 году сыновья Аники, Яков и Григорий, получили еще одну грамоту.

Ил. 2. Изображение из Ремезовской летописи, показывающее место, где Ермак и его люди встали лагерем, не найдя бухарский караван, которому Кучум, по их сведениям, не позволял пройти в сибирские города торговать. Ермак погиб ночью, попав в засаду. Источник: Дергачева-Скоп Е., Алексеев В. Служебная чертежная книга. Семен Ремезов и сыновья. Текст рукописи Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), комментарии / Ред. В. М. Гуминский. Тобольск: Изд‐во ОФ «Возрождение Тобольска», 2006. Изображение № 98. Любезно предоставлено издательством «Возрождение Тобольска»

Грамота 1574 года расширила владения Строгановых на восток до самого Тобола. Перечислив враждебные действия «салтана Сибирскова» Кучума, она зазвучала в новом агрессивном тоне, дав Строгановым инструкцию послать военный контингент в ханство за данью, обратив данников Кучума против него307. Предыдущая грамота позволяла Строгановым держать оборонительные силы и защищать дарованные им грамотой земли, но воспрещала им выдвигать войска против Сибирского ханства без прямых указаний со стороны Москвы308. Грамота 1574 года давала разрешение на то, что в современном мире называется нарушением суверенитета.

Но Кучума свергло не московское войско. По иронии судьбы начало завоеванию Сибири положил отряд беглых казаков. В 1577 году Иван отправил на юг военную экспедицию, чтобы рассеять казаков, чьи набеги нарушали волжскую торговлю и угрожали дипломатической стабильности в регионе. Среди «разогнанных как волки» казаков был Ермак. Он и его отряд оказались наемниками на службе у Строгановых. Напал ли первым агрессивный Кучум или московские приказы не были выполнены в точности, но Москвы вскоре достигла весть, что в 1582 году Ермак, казак, нанятый Строгановыми, изгнал сибирского султана хана Кучума из его столицы Кашлыка на Тоболе309.

Хотя Иван IV как будто возражал против недозволенной провокации, он щедро принял Ермаково воинство в Москве310. После этого Ермак вернулся в Сибирь, получив царское разрешение на продолжение имперского предприятия. Впрочем, вскоре после этого Ермак пал жертвой хитрости. Он получил сообщение, что Кучум, который, хотя и был изгнан из своей столицы Кашлыка, продолжал сопротивляться русскому вторжению, не позволяет пройти каравану бухарских купцов. После безуспешных поисков каравана, нуждающегося в помощи, Ермак и его люди остановились лагерем в устье реки, но «стража же крепце не [утвердиша] ж, ослабеша умы своими, яко приходит смертный час»311. В дождливую ночь 5 августа 1585 года их атаковали войска Кучума. Кунгурская летопись сообщает, что Ермак утонул в канале, который он вырыл, чтобы разделить длинный рукав реки Иртыш312. По легенде, он утонул в тяжелых доспехах, подаренных ему Иваном IV.

Не желая отказываться от того, что добыл Ермак своим походом, Москва отправила воевод взять территорию под контроль313. В 1586 году на месте татарского города Чинги-Тура, захваченного Ермаком, была основана русская крепость Тюмень – самый старый из уцелевших русских городов в Сибири. Русские расположили городскую площадь ближе к реке, чем раньше, и город стал страдать от периодических наводнений. В 1587 году был основан Тобольск, которому предстояло стать столицей Сибири. Так русские начали создавать сеть крепостей, которые впоследствии вырастут в города и протянутся вдоль всей Евразии. Началась аннексия Сибири.

Эта история широко известна. Реже обращают внимание на то, что в грамоте 1558 года Григорию Строганову Иван IV отдал распоряжение, чтобы на дарованной территории основные товары были доступны купцам по обычной цене314. В грамоте 1572 года Якову и Григорию Строгановым Иван IV приказал, чтобы любым купцам, прибывающим из Бухары или Казахской орды, было позволено путешествовать и торговать, сколько они пожелают; Строгановы не должны были ни в чем ограничивать их или облагать их какими-либо пошлинами315. Эти распоряжения наглядно показывают, что царь признавал важность торговли для здоровья его страны.

Тем временем Строгановы, подобно тому как это сделали англичане до них и голландцы в конце XVI века316, тоже попытались найти северо-восточный проход в Катай. Они нашли помощника в этом деле, голландца или фламандца по имени Оливье Брунель, но уже на первых этапах планирования он их обманул или по крайней мере подвел317. Поиск северо-восточного прохода оказался неудачным, но сама эта история свидетельствует о том, что англичане, голландцы и русские соперничали за доступ к товарам Востока.

Один из примечательных фактов истории России состоит в том, что в то самое время, когда едва оперившаяся династия Романовых заботилась о том, как укрепить свою легитимность, восстановить страну после Смутного времени и ответить на угрозу со стороны поляков, литовцев, шведов и турок на своих границах, не ослабевавшую на протяжении всего XVII столетия, она вела быструю экспансию на востоке, через весь континент. Столь быстрое присоединение обширнейших земель внесло свой вклад в стереотип о вечной жадности России до новых территорий, но его можно объяснить отсутствием эффективного сопротивления. Каким бы впечатляющим ни выглядело на карте завоевание примерно одной шестой суши, народы Северной Азии были обособленными обществами, которые в ряде случаев уже кому-то платили дань. Это не значит, что объединенного сопротивления не было. Документ 1572 года, сообщающий о нападении на русских со стороны черемисов, остяков, башкир и буинцев, указывает, что коренные жители, возможно, объединились против захватчиков318. Там, где русские встречали сопротивление своим притязаниям, борьба длилась столетиями. Пыльные таможенные книги в русских архивах никогда не расскажут полную историю сопротивления сибирских коренных народов.

Принято отмечать роль рек в движении через Евразию. Когда запасы пушного зверя иссякали, легче было отправиться на его поиски вдоль по реке, чем по сухопутной дороге. Но реки скорее описывают происходившее, чем объясняют его. В конечном счете русские реки текут на север, а экспансия России была главным образом направлена на восток. Слухи о зеленой пахотной земле в далекой долине Амура могли отчасти обусловить стремление к востоку; снабжение Сибири не переставало беспокоить власти. Один историк сообщает, что Борис Годунов обещал боярину князю Федору Мстиславскому, что передаст ему всю Сибирь в вотчину в обмен на его верность319.

К 1598 году, моменту смерти Федора, последнего Рюриковича, в Сибири было основано девять поселений320. К 1607 году появилось еще пять. То, что экспансия продолжалась в то время, когда в центре страны царил совершенный хаос, указывает на единство взглядов касательно Сибири у Романовых и их соперников. Затем в экспансии наметился перерыв: ни одного нового поселения не было основано с 1607 по 1618 год, когда был заложен Кузнецк. Но первый царь из династии Романовых, Михаил Федорович, вместе со своим отцом Филаретом быстро двинул экспансию вперед. Династия Романовых нуждалась в укреплении легитимности, полученной после десятилетия беспорядков. Одним из способов сделать это было следовать программам, которые вызывали всеобщее одобрение. Какими бы ни были раздоры среди московских элит и соперников, против создания крепостей в Сибири никто как будто не возражал. А нужда в прибылях была бескрайней. В последующие десятилетия были основаны десятки новых крепостей. Русские достигли Тихого океана в 1639 году, основав зимовье в устье реки Улья.

ПУШНИНА В ШИРОКОМ КОНТЕКСТЕ

В интерпретациях, ставивших во главу угла материальную выгоду, сибирский проект уже давно сводится к пушнине. Да, пушной промысел играл важнейшую роль в завоевании Сибири, но им все отнюдь не исчерпывалось. На ранних стадиях именно пушной промысел был основным источником дохода от Сибири, и вообще пушнина играла исключительно важную роль в экономике России Средних веков и раннего Нового времени. В Киеве, Новгороде, а затем и в Москве до самого XV века меха играли роль как товара, так и валюты321. Сибирский приказ порой выступал в роли казны: меха использовались для выплаты жалованья, наград за службу, например за дальние экспедиции, подарков и выплат послам, даров иностранным государям и т. д. Пушнина выступала в качестве валюты, позволявшей государству выполнить свои обязательства и выплатить всем причитающиеся им деньги. Зависть к пушному богатству, которое наживали новгородские ушкуйники, разными способами добывая меха у местных жителей в богатых пушниной лесах, подтолкнула Московское княжество к посягательствам на северное пограничье Новгорода и конфликт с торговой республикой322. Пушнина была и одной из причин конфликта с Казанью в XVI веке323. Российское государство получало огромную прибыль, введя систему ясака и обкладывая пошлинами продажу мехов, прозванных «мягким золотом». Костомаров считал пушнину главным российским товаром. Аналогичным образом высказывались многочисленные иностранные путешественники, писавшие до Костомарова, и историки, писавшие после него324.

Иностранцы, посещавшие двор Московского государства, ассоциировали Россию с мехами. Паоло Джовио, итальянский гуманист, общавшийся с послом Василия III (1505–1533) Дмитрием Герасимовым, писал, что «несправедливость природы, совершенно отказавшей» Московии в драгоценных металлах, «возмещается одной торговлей самыми благородными мехами, ценность которых… возросла до такой степени, что меха, пригодные для подбивки всего одной одежды, продаются за тысячу золотых монет»325. Англичанин Джайлс Флетчер, выстраивая иерархию российских товаров, писал: «Во-первых, меха всякого рода… Кроме того что меха используются в большом количестве в самом государстве (ибо в продолжение всей зимы все носят меховую одежду), несколько лет тому назад, как слышал я от торговцев, купцы турецкие, персидские, бухарские, грузинские, армянские и разные промышленники христианского мира вывезли мехов на 400 000 или 500 000 рублей»326. По оценке О. Н. Вилкова, с 1621 по 1690 год в Сибири были собраны более 7,2 миллиона соболей, стоимость которых составила 11 миллионов рублей327. Большинство из них были отправлены за границу. Россия торговала мехами со всеми своими торговыми партнерами; в зависимости от направления торговли выбирались те или иные меха. Лучшие, роскошные меха экспортировались в Османскую империю и Венецию; меха более низкого качества были популярны в Китае328.

Ил. 3. Русское посольство Ивана IV к императору Священной Римской империи в Регенсбурге в 1576 году. Гравюра изготовлена в типографии Михаэля Петерле, очевидца посольства. Вторая часть четырехчастной гравюры, изображающей процессию послов, показывает свиту: людей, несущих пушнину. Сами послы показаны в первой части (Wikimedia)

Доходы от пушного промысла обеспечили Московскому государству немалый доход. Государство зарабатывало на пушнине тремя способами: через сбор дани, через покупку с последующей перепродажей и через налогообложение торговли пушниной. Но при всей своей важности доходы от пушного промысла представляли собою лишь одну из граней экономики Московского государства. Москва обладала более обширным торговым портфолио, чем считают авторы текстов, обращающие внимание главным образом на «мягкое золото». Об этом свидетельствуют различные источники, в том числе управленческие практики Сибирского приказа. Как указано выше, соболя и другие меха нередко выступали как валюта Сибирского приказа, но для этих целей нередко использовались и ткани с Востока (шелк, хлопок и т. д.). Соболя были важнейшей статьей московского пушного экспорта. Но в сохранившихся записях ни соболя, ни меха в целом никогда не занимают первое место среди экспортных товаров Московии. Шведский дипломат Иоганн де Родес поставил пушнину на пятое место среди товаров, вывозившихся в 1652 году из Архангельска, после юфти, хлеба, сала и поташа329. В 1655 году Уильям Придо поставил соболя на третье место среди товаров, вывозившихся из Архангельска, после юфти и поташа330 (следует учитывать, что лен и конопля, значимость которых не отражена в архангельских записях, были важнейшими экспортными товарами, в мирное время вывозившимися через Балтийское море)331.

Ил. 4. Третья часть гравюры («Русское посольство Ивана IV к императору Священной Римской империи в Регенсбурге в 1576 году») изображает купцов, несущих ткани. Несмотря на то что ткани привлекают к себе меньше внимания, они играли немаловажную роль в дипломатии и торговле Московского государства. Гравюра изготовлена Михаэлем Петерле, очевидцем посольства (Wikimedia)