Шагая по осколкам битых чувств

Я встала около улыбающегося Миши.

– Многие слышали о моей девушке, и пора представить её вам. Лика, моя любимая и прекрасная дама сердца.

Я сглотнула собравшееся волнение в виде колючего комка в горле и улыбнулась.

Миша завёл руку мне за спину и подтолкнул к себе, чтобы наши губы оказались друг на друге.

Я не готова целоваться при всех, тем более при Максиме, что так и стоял на том месте, откуда я ушла, и пожирал нас взглядом, но ничего не могла поделать. Не отталкивать же Мишу, крича, что я умру от стыда, если он не прекратит выставлять меня подобно музейному экспонату.

Неохотно, но я приоткрыла рот, и мы начали целоваться под смех и свист присутствующих.

Не выдержав, я прервала наш показательный поцелуй и отошла.

– Спасибо, я пойду попью, хорошо?

– Конечно, я скоро подойду к тебе.

 Миша не сдвинулся, оставаясь в компании трёх парней. Все вели себя тихо, и только гости Макса весело ржали где-то у стола.

Я пошла к дальней стене, но не дошла…

– Отойдём, – Максим потянул меня за предплечье и грубо затянул в какую-то комнату. Он толкнул дверь ногой, оставляя нас наедине. Полоса света из гостиной разрывала тьму.

Беспокоясь о том, что Макс собирался сделать, я держалась ближе к выходу.

Браун встал передо мной.

Сердце яростно заколотилось, пульс почувствовался ровно там, где крепилась страза.

– Я знал, что у брата есть девушка. Но ты‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы, – издевательски протянул он. – Теперь я сильно разочарован в Мише.

– Отвали от меня, пожалуйста, – сердито прорычала я, не отрывая глаз от его суженых зрачков. В тусклом свете всё равно видны его глаза, их необычно глянцевый цвет.

– Если он ещё и спал с тобой… то окажется самым большим неудачником, – он засмеялся. Его грудь от смеха затряслась, кадык взлетел. Он прикрыл глаза, а я свои отвела в сторону.

– Не твоё дело!

Повернулась к двери, спеша выйти, но Макс схватил меня за локоть и резко потянул на себя.

– Что ещё тебе от меня нужно?

Я раскинула руки в стороны, утыкаясь ногтями в стену. Сложно оставаться невозмутимой рядом с Максимом в полутьме, скрытой от других гостей.

Максим поставил меня перед собой, как мы и стояли до моего несостоявшегося побега.

– Злая такая, братишка плохо удовлетворяет?

– Макс!

– Мы близнецы, а значит, он не мог оставить тебя неудовлетворённой, – с насмешкой произнёс, прикусывая щёку изнутри. Ямочка на щеке визуально углубилась.

– Не сравнивай брата с собой. Он намного, намного лучше тебя!

– Уверена?

Максим схватился за ремень на брюках и принялся расстёгивать бляшку, а расстегнув до конца, он потянул штаны вниз, прихватывая тёмно-фиолетовые боксёры.

– Посмотри сюда.

Максим стоял передо мной без штанов, а я, с расширенными глазами и приоткрытым ртом, застыла на месте.

Я смотрела ему в глаза. Но всё равно видела очертания члена. Я старалась не опускать глаза, даже закрывала веки, но всё же случайно бросала мимолётный взгляд на член, очерченный выпуклыми венами.

– Я уверен, у Миши размер поменьше. И теперь, рядом с ним, ты будешь вспоминать мои слова, Мэйс, – он всё так же расслабленно стоял с опущенными штанами. Безнравственно говоря какую-то чушь.

Он моя язва, не проходящая и разрастающаяся язва.

– Не буду, ведь у твоего брата БОЛЬШЕ, – я засмеялась, схватилась за боковую часть двери, потянула на себя и стремительно выскочила в гостиную.

Макс не побежал за мной. Я не проследила, через сколько после меня он вышел, и надеялась, что никто не видел, что мы были там вдвоём.

Он псих.

Первое воспоминание об органе мужчины будет посвящено Максиму.

Всё происходящее со мной казалось бредом.

Я налила себе шампанского, наблюдая за Мишей. Он, несколько парней и две девчонки, стояли в зоне дегустации вин.

Миша взял бокал за ножку, медленно покрутил рукой, рассмотрел красную плескающуюся жидкость, понюхал, поднёс стекло к губам, влил спиртное в себя – совсем каплю – посмаковал и выплюнул в специальное железное ведёрко.

Сказал свой вердикт и налил вино девушке слева от себя. Она повторила то же самое, что делал Миша, и радостно согласилась с его выводами.

Мне надоело стоять одной и бегать из угла в угол, избегая Макса, общающегося со своими гостями, и я подошла к Мише. Он налил мне вина, и я несколькими глотками выпила всё содержимое, и тут выражение его лица сменилось на возмущённое.

– Милая, это для дегустации, если хочешь выпить, то тебе нужно к общему столу.

Я ощутила к Мише странные чувства, это не похоже на ненависть, скорее неприятное открытие его истинного характера: занудство, вредность и зависимость от правильных действий – правильных, как казалось ему.

– За общим столом гости Максима, а пригласил меня ты, – рассерженно произнесла я, внимательно разглядывая его блестящие от вина губы.

– Я обидел тебя? – Миша обнял меня и прижал к себе. Сейчас он опять стал тем, с кем я находилась в отношениях год.

Не прекращая, я чувствовала, что за мной следят шоколадные глаза. Я знала, знала, что он готовит новый план. Только бы замысел Макса не коснулся Миши.

– Ты даже не посмотрел мой подарок, – разочарованно сказала в шею Миши. Его кожа ничем не пахла, но костюм вонял химчисткой.

– Посмотрю.

Не угадала с подарками ни для одного из братьев, и раз так вышло, я должна просто смириться, а не пытаться думать, что лучше было бы для них выбрать.

– Рады видеть вас на дне рождении наших сыновей.

В середину зала прошли родители Миши и Максима. Гости окружили их, а братья подошли к маме с папой.

Официанты убрали выпечку, пустые бутылки из-под шампанского, вина и сока, и принесли горячие блюда, затем пошли за стульями и расставили их у стола.

– Наши сыновья стали совершеннолетними и подарки для них должны быть соответствующими.

У отца Миши и Максима карие глаза, а у матери бирюзовые, но уже не такие яркие, как у Миши. Отец выше жены на голову, она красивая и статная женщина.

Я отошла, чтобы пропустить официанта с большим тортом на телеге. Его подвезли к Браунам младшим, и все присутствующие закричали:

– С днём рождения!

На торте 36 свечей. Два брата под крики надули щёки и выпустили воздух на огоньки, со второго раза они всё задули и гости захлопали в ладоши.

Отец передал двум сыновьям по белой коробочке, обвязанных ленточками: у Миши жёлтая лента, у Максима коричневая.

Братья одновременно открыли крышки и ахнули не только они, но ещё и гости, завидев ключи от машин.

– Получите права и машины ваши, – торжествующе сказала мама в красивом бордовом платье.

Отец братьев знаменитый повар –  он снимается в передачах о готовке, и работает в шикарном ресторане. Денег в их семье предостаточно, но я об этом не задумывалась. Миша и Максим жили как обычные дети, ещё и работали, и не выпендривались статусом отца.

– Спасибо, – близнецы заключили в объятья родителей, и они, смеясь, приняли их.

Сейчас Максим хороший сын и обычный парень, а не бешеный зверь, каким я его постоянно видела. И не тот, кто запросто показывает свой член, даже не стесняясь. А Миша, как всегда – или я так думала – добрый, вежливый и в хорошем настроении.

– Мама, папа, я обещал познакомить вас с Ликой, она тут, – со всей важностью в голосе проговорил Миша, глядя мне в глаза из-под бровей.

Ну нет, он шутит? На нас опять все повернулись. Мои одноклассники уже подшучивали над ним и заливались смехом.

Я подошла к родителям Браунов. Лицо пылало так, что жар не спадал и под кондиционерами.

– Здравствуйте, – выдавила я, рассматривая туфли мамы братьев. Они блестящие, на высоком каблуке, вообще такие интересные, что никуда больше смотреть не хотелось.

– Привет, мы видели тебя на фотографиях Максима. Ты его одноклассница, да? – я всё же подняла глаза на женщину. Её взгляд добрый, но серьёзный, смотреть в её глаза непросто. Она оценивала, наверное, думала, подхожу ли я для её умного, обаятельного сына Миши.

– На общих фотографиях класса, – оправдался Максим, поправляя маму, будто её слова – это что-то запредельно ненормальное.

– Рады познакомиться с тобой, – женщина положила руку на моё плечо и легонько сжала пальцами, но не по злому, наоборот, по родному. И я не выдержала, снова опустила голову, замечая красивый коралловый цвет её ногтей.

Смотрины проходили удачно, и Миша одобрительно лыбился.

– Все за стол, – скомандовал хозяин дома и все снова зашумели, засмеялись, заговорили.

Со скрипом подвинув стулья по дорогущему паркету, тридцать человек уселись на места.

Именинники сели во главе стола. Миша взял салфетку и положил на колени, и, с предупреждением, что и я должна сделать так же, кивнул мне. Только сегодня, даже если у него и день рождения, я так делать не буду. Слишком много внимания, тем более от моих знакомых.

Максим ничего на себя не клал и переместил вилки с ложками так, как было удобнее для него, а не по этикету. Миша с презрением посмотрел на брата, но тот только улыбнулся, дразня девчонок ямочкой на левой щеке.

Я ковыряла румяную корочку курицы, и иногда поднимала голову, чтобы посмотреть на Мишу. Он, не переставая, общался со своими гостями и смеялся. Главное, что ему весело.

Бывало, я натыкалась на взгляд Максима, но не вдумывалась, что он означал. Мне не до него.

Многие стали расходиться, набив живот вкусной едой, и я решила тоже уйти под шумок.

Последний раз посмотрела на свой подарок для Миши в кучке других и вышла на улицу.

Подарок Максима среди других я не заметила. Поди, уже выкинул.

На улице погода не испортилась, было тепло, светло и свежо. Птицы летали с ветки на ветку, коты истошно орали у подъездов. Я расстроенно шагала домой.

Под подол платья попадал тёплый ветерок и подталкивал поторапливаться.

– Лика, постой! – окликнул меня Миша и мгновенно подбежал. – Ты куда?

Остановилась, посмотрела на него, расстраиваясь ещё сильнее. Бирюзу его глаз красиво осветили лучи солнца.

Мои глаза увлажнились, но я моргнула, и всё прошло. Ужасный день, как я и предполагала.

Я выдавила из себя улыбку.

– Устала и решила пойти домой.

– Я тебя всё же обидел… – уверенно промолвил он, утомлённо проводя ладонью по лицу.

– Ты совсем не обращал на меня внимания. Представлял меня как девушку, а потом общался со всеми, кроме меня, – голос без моего контроля становился к концу слов громче.

– Пожалуйста, не кричи, – он покачал головой и приложил указательный палец к губам.

– Неприлично?

Миша посмотрел по сторонам. Люди обходили нас на тесном тротуаре.

– Не хорошо, когда люди слушают чужие ссоры.

– Оставлять свою девушку, Миша, тоже не хорошо!

Он дёрнулся, как будто я замахнулась, собираясь ударить его. Для него и есть удар такие слова, что он поступает неправильно. Что оплошал.

– Ты права, мой поступок ужасен. Пойдём обратно, я исправлюсь, – Миша протянул мне руку. Несколько минут я смотрела на его длинные пальцы, но всё же положила свою ладонь в его, и мы вернулись.

В доме включили музыку и оставили приглушённый свет. Гости кружились в центре зала. Кто был одинок –  стоял у стены или ел.

Я прошлась взглядом по всем лицам, но не заметила Максима.

Невольно я почувствовала странное разочарование.

Меня затянуло в самую глубину досады. И несколько секунд я не могла дышать.

Миша встал передо мной на колено и вытянул руку. Я плавно опустила на него глаза, и сразу вцепилась за его пиджак и потянула, чтобы он поднялся.

– Я приглашаю тебя на танец.

Я вложила свою руку в Мишину, и он выпрямился, переставая держать меня в неловком положении. Гости разошлись и пропустили нас в середину гостиной, где меньше всего горело света и чувствовалась романтика.

Миша положил ладонь на мою спину, я сжала пальцами его плечи. Он сделал шаг влево, я за ним.

Несколько раз, наступив ему на ногу, я смогла словить его ритм, и теперь мы кружились по всему залу, смотря друг другу в глаза. Его глаза улыбались, мои ему в ответ. Наши тела двигались подобно танцу птиц. Немного нелепо, но всё же чудесно, изящно и искусно. И все пялились на нас, будто мы в клетке.

В помещение пробрался запах ванили, по нему я поняла, что Максим вернулся к гостям.

Но не только запах помог мне распознать его присутствие, а ещё взбешённое сердцебиение, вовсе не из-за танца и энергичных движений, а совсем по другой причине, которой быть не должно.

Миша остановил меня, и в знак благодарности за танец поцеловал в губы, незамедлительно углубляя поцелуй. Вдруг что-то заставило меня открыть глаза, и я мельком заметила, как Максим бокал за бокалом вливает в себя вино.

Вечер закончился громкими аплодисментами и поздравлениями.

В двенадцать ночи Миша позвонил мне. Похоже, всё ещё переживая за наши отношения.

– Ещё раз здравствуй, любимая, – ласково прозвучало приветствие в трубке телефона.

– Ты видел мой подарок? – осторожно поинтересовалась я, в очередной раз вспоминая забитый подарками стол.

– Да, ноутбук перестал нагреваться, – его голос был довольным, хорошо, что его день рождения прошёл как нужно.

– Рада слышать.

 Я поправила подушку под спиной и улыбнулась. Нашла глазами фотографию Миши в позолоченной рамке, стоящую на компьютерном столе. На фото Миша держал руки на груди, расставив ноги. В тот день мы ходили в музей артиллерии и подустали, поэтому поза на фотографии больше подходила Максу, чем Мише.

– А Максим сегодня вышел играть во двор с мячом, что ты ему подарила, – с гордостью сообщил Миша.

Я угодила Максу?

Затаила дыхание, точнее сказать, оно само затаилось. Браун не выкинул мой подарок… мне стало очень приятно.

Приятнее, чем сладкое мороженое в летний жаркий день.

Приятнее, чем бегать босыми ногами по прохладной траве среди вкусно пахнущих цветов.

Приятнее, чем смотреть на звёзды.

– Правда?

Я постаралась сказать с безразличием, но внутри волновалась непонятная радость, неправильная, но такая настоящая, игривая и нежная.

– Цитирую его слова: «В самый разгар игры я заберу свой мячик и уйду домой».

Кладя руку на колотящееся сердце, я рассмеялась. Удар за ударом, и всё быстрее ощущалось биение сердца.

– В его стиле.

Мария не ошиблась: Максим расстраивался, когда хозяин мяча забирал важный атрибут для игры, и уходил. Поэтому он решил сделать так же, когда ход игры оказался в его руках.

– Ты подготовилась к школе?

– Да, капитан.

– Поднять паруса, полный вперёд спать!

– Вышла на курс, иду спать. Спокойной ночи!

Я уже потянулась к экрану, чтобы отключить звонок, но услышала вопрос Миши:

– Твой день рождения завтра… Я приду?

Поставила телефон на громкую связь, и отвернулась к окну.

– Мы же договаривались. Я не буду праздновать.

Мне хотелось, как Браунов, но у меня нет стольких друзей. Да и денег, чтобы организовать праздник.

В моём случае проще сделать вид, что дней рождений не существует.

– Очень жаль, что ты не позволяешь мне быть рядом с тобой в этот день.

– Прости, но будет здорово, если ты поймёшь меня… Ладно?

Миша втянул носом воздух. Он правильный, и раз обещал, должен выполнить мою просьбу.

Из-за этого разговора я перестала улыбаться.

Мы с Мишей такие разные, но так сильно влюблены друг в друга, что порой меня это пугало.

– Ладно. Тогда до понедельника.

Мой день рождения оказался таким, как я себе и представляла: в кругу родителей. А вечером с подарком пришла Мария: большие наушники со святящимися ушками. Да, я, похоже, никогда не буду чувствовать себя на восемнадцать.

Мария включила музыкальный канал, и мы до ночи завывали разные песни, пока мама не попросила уже замолчать и не выть. Миша звонил мне много раз, всё не унимаясь. В конце концов, поняв, что мы не увидимся в мой день рождения, он запихнул подарок в почтовый ящик.

В небольшом пакетике лежал бесцветный лак, чтобы ногти всегда были ухоженными. Резинки для волос самых разных оттенков, чтобы волосы не находились в распущенном состоянии. Бежевый чехол для мобильного, в итоге не подошедший для марки моего телефона, и набор гигиенических помад, чтобы не сохли губы.

Набор для настоящей леди… от того, кому нужна идеальная.

Глава 10

Ночной гость

Снова понедельник. До выходных осталось пять дней.

Я переступила порог класса и застыла, ошарашенно смотря на то, что стояло на моей парте. Я сжала губы и разъярённо запыхтела, рассматривая розовый силиконовый фаллоимитатор, расположенный ровно в центре моего стола. Хохот одноклассников доносился до ушей, но в мозгу произошёл сбой, и я никак не реагировала на происходящее. Стояла замершая, как напуганное животное.

Но тут меня толкнул Митя, чтобы пройти в класс, и я мигом очнулась. Подбежала к парте, взмахнула рукой, скидывая это «нечто». Когда искусственный член упал, я заметила лист бумаги. Взяла его, развернула, разрушая все сомнения о том, чьих рук эта дурацкая шутка:

«Нравятся побольше? Я дарю тебе верного друга: не сбежит, не привередлив. Ты же не против, что орудовать придётся самой?»

Я только дочитала записку, как в класс вошёл шутник и учительница за ним. Розита Карпович заметила розовое недоразумение у моих ног.

– Лика! Как не стыдно?! Сейчас же подними!

– Я не буду, это не моё, – я пыталась упираться. Жар образовывался в середине груди и бил по щекам, отчего они горели и краснели.

– Ты не будешь убирать это? Тогда я не буду разговаривать с учителями про исправление твоих оценок! – она смотрела на меня решительным, разозлённым взглядом. На лбу капли пота, под ними алые пятна.

Я вынула из сумки салфетку и подняла с пола резиновый член. Я собиралась пойти к помойке, но меня отвлекло хихиканье Макса. Я перестала осознавать свои действия – со злобой я развернулась и пошла к Брауну. Максим громко засмеялся, увидев, что я к нему направляюсь. Он замахал руками, почти падая со стула.

– Отойди от меня, извращенка, – закричал он.

Меня охватила злость, и я не могла вернуть контроль над собой. Моя рука с заменителем мужского органа полетела в лицо смеющемуся Максиму. Резиновая головка проникла в его приоткрытый рот, и он буквально взлетел, вскакивая со стула.

Браун начал плеваться на пол, проклиная меня всеми возможными проклятьями.

– Оба к директору, – женщина указала на дверь.

– Я здесь при чём? – возмутился Максим, оставивший лужу из слюней.

– Диана Ефимова разберётся, кто при чём, а кто нет.

Макс вылетел из кабинета, а я спокойно поплелась за ним, зная, что моей вины нет. Как доказательство я прихватила с собой его записку.

– Ты куда собрался? – крикнула я в тихом коридоре, завидев, что он повернул в обратную сторону от кабинета директора.

– Не видно? Я ухожу.

Эмоций в его голосе… ноль. Он равнодушен к тому, что сделал. К тому, что будет с нами из-за него. Он наглый, самоуверенный козёл!

– Подложил мне эту гадость и хочешь отмазаться? Так не пойдёт!

Максим остановился и развернулся. Его глаза уставились на моё лицо, на губах появилась неприятная ухмылка.

– Разве ты не хотела члена побольше? – развёл руками. – Я же всё ради тебя.

– Я не говорила такого, ты сам это придумал.

Он приблизился.

– Послушай, то, что ты встречаешься с Мишей, не даёт в моих отношениях к тебе никаких поблажек.

– Поговорим начистоту? Я не могу найти начало нити твоих издевательств.

– Какие нити? Ты что себе придумала?

Макс приближался ко мне медленно, не останавливаясь и не ускоряясь.

Осталось пять мелких шагов, и он врежется в меня.

– Мы пытались общаться, но не заладилось. А потом ты вовсе стал издеваться надо мной. Почему?

Минус один мелкий шаг, а я застыла. Я не могла, или не хотела двигаться… пока мне не осознать, что происходило с телом.

Шоколадные глаза приближались.

– Нет никаких причин, чтобы начать издеваться над тем, кто тебя бесит.

Ещё один короткий шаг. Осталось три.

– Может, ты поднимешь белый флаг и оставишь меня в покое? – чем ближе он подходил, тем тише становился мой голос.

– По-твоему, мы на войне?

Два шага до того, как его запах окутает меня и снова опьянит.

– На войне между нами, – уже совсем шёпотом произнесла я.

Он остановился, оставляя между нами небольшое расстояние. Мне нужно всего лишь поддаться вперёд, чтобы коснуться его груди своей, и узнать, как тепло его тела может согревать… Захотелось потрясти головой, чтобы выкинуть это желание, идущее из сердца, или ещё только из души…

– Ты хочешь, чтобы между нами были другие отношения?

Парализованность до сих пор не отпускала, и я не отходила, и не хотела осознавать, что это неадекватная реакция. Мне нужно выпрямить руки, толкнуть Макса, но нет, я ничего не делала, лишь таращилась на него, замирала, когда взгляд касался его глаз.

Я медлила с ответом. Этот вопрос поставил в тупик. Простой вопрос и так подставил меня.

Открыла рот, чтобы ответить, как снова закрыла его. Сладкий аромат витал между нами, а запах сигарет душил, придавая некий экстаз.

Последний шаг и он всё же врезался в меня грудью, слегка толкая назад. Я сглотнула слюну. Голова предательски закружилась от нашей близости, пальцы рук онемели, а дыхание сбилось, потяжелело, засвистело.

– Ты не дождёшься от меня другого отношения, – по буквам прочеканил мне в лицо.

Из его рта пахло жвачкой с эвкалиптом, перебивающий запах табачного дыма. Впервые захотелось попробовать на вкус табак со жвачкой, и первые секунды – это желание пробивало рёбра.

Он решительно отошёл.

– Максим, – сипло выдохнула я и вырвалась из сковывания во всём теле.

Брауна передёрнуло, он съёжился.

– Я больше не хочу слышать своё имя так… – замешкался, кажется, он не знал, сказать ли вертевшееся в его голове слово. Брови насупились. Он прикусил щеку изнутри.

– Неважно. Вообще не произноси моё имя. Адьес, – Макс повернулся ко мне спиной и начал уходить.

– Ты не уйдёшь, пока мы не сходим к директору, – я пришла в себя и побежала за ним. Поймала его за локоть, но он выдернул руку из моей, и пальцы соскользнули с его толстовки.

– Не трогай меня, – не поворачивая головы сказал он и зашагал дальше.

Мне начало надоедать, что он вечно убегал при обращении к нему. Я шла следом, не желая сдаваться.

Макс забрал свою чёрную куртку из гардероба, пока охранник обедал, а затем направился на выход.

Я могла нажаловаться на Максима и без его присутствия. Могла позвать охранника, чтобы он остановил Брауна. Могла сказать классному руководителю, что Макс ушёл из школы. Я могла сделать всё это, но я схватила куртку и выбежала за ним на улицу.

– Ты самый отвратительный человек! – закричала Брауну в спину, стремясь нагнать его.

– Зачем тогда попёрлась за мной?

Мы отходили от школы всё дальше. Я оборачивалась на здание и понимала, что за прогулы меня точно не похвалят.

– Давай вернёмся? Нам нужно к Диане Ефимове.

Парень не замедлялся, и я, как липучка, прилипла к нему и шла с ним шаг в шаг.

– Отстань ты от меня, я никуда не собираюсь возвращаться, – он достал из кармана толстовки помятую пачку сигарет, вынул одну белую палочку и прикурил. В носу защекотало от дыма, и я непроизвольно чихнула.

Максим остановился и сел на лавочку. Он молча затягивал и выдыхал дым, иногда неудачно пытался сделать из белого облака кольца: складывал губы в трубочку и смешно причмокивал.

Я стояла над ним и напрягала вниманием. Пока он не разозлится, я буду в полном порядке. А кто знает, что и когда ему придёт в голову. Но взять и уйти, словив выговор от директрисы за его поступок, я не собиралась. Он обязан взять вину на себя, но если он будет сидеть здесь, а не в школе, виноватой останусь одна я.

– Думаешь, следуя за мной, ты делаешь хуже мне? – поднял глаза и направил струю белого дыма мне в лицо.

– Не уверена, – я ответила после того, как откашлялась. Дым проник в лёгкие, горло неприятно запершило.

Браун бросил докуренную сигарету на асфальт и встал.

– Я направляюсь домой, будешь следовать за мной и дальше? – он сохранил непроницаемый вид. Шоколадные глаза смотрели с немым вопросом, но это был не тот вопрос, что он только что задал. Я не могла догадаться о чём его мысли или хотя бы предположить.

Он щурился, смотря на меня: яркие лучи солнца не позволяли открыть глаза полностью. Вокруг зрачка образовался оранжевый ободок, осветляющий коричневую радужку.

– Не буду, – уверенно сказала я и выпрямила спину.

– Тогда пока.

Он побежал, успевая перебежать по переходу на загоревшийся зелёный свет. Браун оказался с другой стороны дороги.

Я смотрела, как он уходил, и ловила странные толчки в груди.