Аэлла

Пока наш спутник получал ключи, Энн отвела меня и тихо сказала:

– Кэтти, солнце, он хочет, чтобы с ним пошла только ты.

– Нет! Ты чего? Ты же сказала, что мы будем вместе!

– Не кричи, тсс… Мы приехали вместе. Я тебя подожду здесь внизу, в лобби. Ты же знаешь, если бы он заинтересовался мной, я бы пошла и глазом не моргнув. Только не воспринимай все серьезно.

– Нет-нет, я не хочу! Он мне даже не нравится, – противилась я.

– Я понимаю. Кэтти, детка, сделай это ради меня, пожалуйста. Представь, что для тебя заняться сексом – это как высморкаться. Просто повторяй про себя: «Штука баксов, штука баксов…»

– Энн, ты больная на всю голову!

Я развернулась, чтобы уйти, но в меня крепко вцепилась рука Энни.

– Кэтти, пожалуйста, я знаю, что это ужасно, но у нас нет выбора. Я бы правда пошла, даже после вчерашнего, но ему понравилась ты. У тебя есть телефон, все будет в порядке, а я жду внизу. Ничего страшного не произойдет.

«Ничего страшного не произойдет»? Тогда я еще не понимала: самое страшное – не то, что может произойти, а то, как меняется твое отношение к тому, чего ты не допускала даже в мыслях, а потом воспринимаешь как норму или… «как высморкаться».

Сейчас я уже не могу описать внешность Стива. После той ночи мозг сам стер его образ, и, встретив этого мужчину на улице, я даже не смогла бы его узнать. А вот тяжесть его тела, сухие массивные руки, мокрый от пота и заросший волосами живот я запомнила надолго.

Стив попросил, чтобы я не ходила в душ: он хотел чувствовать запах моего тела. Сам он тоже не пошел мыться, но хотела ли я чувствовать его запах – меня не спросили.

– Энн сказала, вы выступали в «Доллс». Станцуй для меня.

«О нет! – подумала я. – Опять танцы…»

– Окей.

Я включила музыку на телефоне и задвигалась как на танцполе в клубе. Мой танец явно не походил на эротический. Стив сидел в кресле и курил сигарету с вишневым запахом. Я, не прекращая танцевать, взяла из его пачки одну сигарету и тоже закурила. Все это я старалась делать, абсолютно не обращая внимания на своего собеседника, будто его нет в комнате.

– В стрип-клубе ты так же танцевала?

– Конечно. У меня особая манера исполнения, – сострила я, пуская дым в противоположную сторону, разглядывая флористический рисунок на обоях.

– Раздевайся.

– Окей, – вновь повторила я, затянулась поглубже, потушила сигарету, отвернулась к окну и сняла с себя все.

Стив продолжал сидеть в кресле, он не подходил ко мне.

Я попыталась пошутить и, глядя в окно, произнесла:

– Что стоим, кого ждем?

Стив ухмыльнулся:

– Хочу полюбоваться тобой. Встань на колени на край кровати.

Я встала.

– Раздвинь ноги шире. Опусти руки.

Я раздвинула, опустила. Но он снова не подходил. В телефоне звучала уже, наверное, пятая с начала моего танца песня, слишком быстрая для моего бездвижного положения.

«Какую он курит сигарету? – думала я. – Шестую или седьмую? Он, наверное, чертов импотент… Конечно же, столько дымить. Не зря во всех источниках пишут: „Курение вредит вашему здоровью“. Но мне-то оно и лучше. Извращенец. Может, сказать ему, что у меня двойной тариф за ожидание?..»

Тут Стив снял футболку и подошел ко мне сзади. Весь процесс занял не более трех минут. Даже трек не закончился, а он уже успел вспотеть, просто облиться потом. А я успела вспомнить гнилое старое дерево у себя под окном в детстве. Украдкой я брала из домашнего чемоданчика несколько гвоздей и вбивала их в сухой ствол, пока никто не видит. Я была сейчас как то дерево. И поняла, что имела в виду Энн, говоря «это как высморкаться».

Я побежала в душ первой. Через мгновение он решил присоединиться, но я уже успела ополоснуться и, как душистое мыло, выскользнуть из его мокрых рук. Когда он вышел из душа, я уже оделась. Стив отсчитал тысячу баксов плюс сотню дал на чай, и я, получив заветную сумму, позабыв попрощаться, выбежала из номера и побежала к лифту.

Энн сидела в холле напротив окна, ее взгляд будто застыл в мигающем экране телефона. Не сказав ни слова, я положила деньги на стол.

Энн посмотрела на них, на меня и кинулась мне на шею.

– Кэтти, прости, я была не права. Не надо было тебе туда идти, – и она принялась целовать мои мокрые от слез щеки, пока не высушила губами все до единой слезинки.

* * *

Следующие несколько дней были самыми спокойными за последние месяцы. Мы рассчитались за квартиру и посвятили выходные отправке наших резюме в десятки компаний. Нам было не важно, куда нас возьмут, мы мечтали работать вместе в одной фирме. У Энн, правда, работа ассоциировалась с красивым, богатым и одиноким начальником, который влюбится в нее с первого взгляда, а у меня – с нескончаемым потоком клиентов и судебными процессами, где я, как Аттикус Финч [3], справедливая и лишенная предрассудков, боролась бы за справедливость несмотря ни на что. Мы загорали в парке, катались на великах, гуляли по центру, обедая в уютных кафе. И каждый раз я выбирала маршрут, который проходил через галерею. Но я ни разу не встретила Кристиана.

В понедельник нам повезло: сразу четыре компании пригласили нас на собеседование в одно и то же место. Мы, предвкушая новый жизненный этап, стали готовиться к первому интервью. Я читала статьи в интернете, как пройти собеседование, Энн наводила порядок в шкафу, перебирая вещи в поисках идеального образа. Потом, сидя на подоконнике с пачкой сигарет, мы задавали друг другу каверзные вопросы и смеялись своим ответам. Через несколько дней после интервьюирования мы получили ответ. Энни брали сразу во все четыре компании, меня – только в одну, которая в нашем списке желаний стояла на последнем месте. Оказывается, умение нравиться эйчарам, убеждать, преувеличивать, без страха описывать несуществующие победы, оказывать приятное впечатление и иметь позитивный настрой играло бо́льшую роль, чем мой идеальный диплом и заученные статьи из кодекса по семейному праву. Узнав, что сразу четыре компании делают ей предложение, Энни станцевала танец победителя на незаправленной кровати, а когда я сообщила, что меня берут только в одну, она, закрыв подушкой глаза, свалилась набок, убрала подушку и громко прокричала:

– Ура, у нас получилось! Мы будем работать вместе!

Это была совсем маленькая фирма, состоящая всего из пяти человек, с нами – уже семь. Нас представили сотрудникам, упомянув о долгожданном росте и помощи по текущим правовым вопросам. Основным заданием первое время была правка и печать уже согласованных договоров. В офисе было всего два кабинета: один – директора и главного бухгалтера, как оказалось его жены, тучной, как и он сам; и другой – для нас, знатоков истины и буквы закона. Весь рабочий день нашего начальства состоял всего из пары встреч и трехразовой трапезы: утром, в полдень и ближе к вечеру бухгалтер превращалась в заботливую хозяюшку, которая вываливала из большого пакета контейнеры с едой и разогревала их в микроволновке, а мы в соседнем кабинете угадывали блюда с трех вдохов.

Конечно, это было не место для Энн, и через пару недель ее главным желанием было сбежать куда-нибудь подальше. Меня же затягивал процесс работы, я не видела узких, давящих со всех сторон стен и увядших цветов на подоконнике, не слышала посторонних запахов и, как остальные, наливала из крана воду, кипятила, заваривала растворимый кофе, а еще успевала делать и свою работу, и половину работы Энни. У нее самой главной задачей дня было найти место, где пообедать. Она каждый день находила новое уютное кафе, чтобы подкрепиться и пострелять глазками. Бизнес-ланч выходил дешевле, чем ужин в тех же самых местах, поэтому мы полностью отказались от ужина, сохраняя и наши небольшие денежные запасы, и наши фигуры от переедания на ночь. Я будто и правда заразила ее желанием иметь нормальную работу и мысленно благодарила Энни за то, что она из-за меня выбрала эту дыру. Хотя мы обе знали, что Энн вообще не могла работать, пока ей кто-нибудь не поможет, как я, и не возьмет часть ее дел на себя. В крупной корпорации с ней бы точно так не возились.

С первого дня я зарылась в «Эйфелеву башню» из документов и перестала замечать, как проходят дни. Утренний кофе в полдевятого утра в кофейне у нашего дома, обед с Энн (самая приятная часть дня) и семь вечера, когда у Энни находился повод куда-нибудь улизнуть. Я же предпочитала доделать все, что на меня нещадно сваливали, будто проверяя, где мой предел. И наконец, последнее время было десять вечера, когда в офис заходил охранник и просил собираться домой, чтобы все закрыть и сдать смену. До дома я добиралась уже по прохладному проспекту, издалека наблюдая, как поочередно в окнах гаснет свет. Потом все сначала.

На второй неделе работы, в пятницу, когда мы получили нашу первую часть зарплаты, Энн грустно собрала веер из трех купюр по сто баксов и сказала, что в ее жизни это самый маленький заработок, на который она посвятила драгоценное время. После работы она намеревалась приодеться и вновь поехать в клуб. Я сказала, что приеду позже, понимая, что максимум, на что меня хватит, – это доехать до дома. В семь вечера заканчивался рабочий день, и если в будни со мной порой на час задерживались еще пару сотрудников, то в пятницу еще три часа я проводила в полном одиночестве. Наедине с собой, в тишине мне удавалось сделать даже больше, чем за весь день.

Закрывая последний документ, я обратила внимание на заставку на рабочем столе, которую мне недавно поставила Энн, – темно-зеленая листва укрывала толстыми слоями стволы деревьев в парке. Я подняла глаза – передо мной были серые голые стены, тусклая лампа на потолке с холодным освещением, серый комод, зеркальный шкаф, в котором стройными рядами стояли графитовые папки, и темно-серые стулья на черных пластмассовых ножках. На подоконнике скучали два одинаковых по размеру и форме пыльных горшка с растениями, листья которых насквозь сжег солнечный свет, а за ними – три светящихся глаза светло-серого здания, в которые упиралось наше рабочее окно. Все, что я увидела вокруг, за считаный миг перенесло меня в следующий день после выпускного, когда я, спасаясь от шума улиц, стояла напротив картины Кристиана. Моя зеленая заставка на компьютере точно повторяла зеленый круг на его полотне. Может быть, Кристиан в картине хотел изобразить планктонную жизнь? Интересно, где он сейчас? Кристиан, Кристиан Смит… Фамилия сама всплыла в памяти, как будто и не терялась вовсе.

Я тут же открыла интернет, чтобы найти больше информации. Окей, Гугл. «Кристиан Смит – американский живописец. Обладатель невероятного навыка создания экспрессивных и размашистых работ. Его картины поражают глубиной, объемом, насыщенностью, а текстура такова, что от них невозможно оторвать взгляд. Наиболее популярная техника живописца – энкаустика, в которой связующим веществом красок является воск. Работы Кристиана Смита не перестают удивлять зрителя разнообразием новых технических приемов и сюжетов. В них автор как на ладони: смелый и яркий экспрессионизм, лаконичная и геометрически стилизованная манера делают его живопись неповторимой и всегда узнаваемой. Благодаря многочисленным выставкам Кристиан Смит приобрел немало поклонников своего таланта. Его картины есть в корпоративных и частных коллекциях по всему миру».

– Кристиан Смит, – повторила я вслух еще и еще раз, будто голосом укачивая его имя. – Кристиан Смит, что-то мне подсказывает, что нам нужно встретиться еще разок. Но как тебя найти? Звонить твоему агенту, чтобы договориться о покупке картины? Нет. Искать, где сейчас проходит выставка твоих работ, и вновь ехать в галерею? Тоже не подойдет. Мне нужно, чтобы наша встреча была случайной.

И тут я вспомнила, что знаю номер машины Кристиана. Три восьмерки. В интернете по номеру найти ничего не удалось. Мне бы сейчас помог Мэтт через своих знакомых, но он уехал и сменил номер. Может, Дэн? Может, у него получится? Знаю, что Дэн названивал последние пару недель Энн, но она изображала себя обиженной на то, что все от нее скрывали переезд Мэтта. Она не брала трубку и просила не отвечать ему, если он вдруг мне позвонит, но Дэн мне не звонил.

Я набрала его номер. Пара гудков, и на том конце провода заиграла громкая музыка.

– Алло, Кэт!

– Дэн, привет. Плохо слышу тебя.

– Подожди минутку, я выйду. – Музыка в телефоне стала затихать. – Да, Кэт. Сейчас лучше?

– Намного. Дэн, ты извини, я тебе звоню, чтобы поинтересоваться: можешь помочь найти адрес человека по номеру автомобиля?

– Что случилось? Ты попала в передрягу с Энн?

– Нет-нет. У нас все хорошо, мы устроились в небольшую компанию и работаем пока помощниками юристов. Найти номер нужно лично для меня. Я потеряла одного человека и никак не могу его найти.

– Думаю, это не проблема. Скидывай номер. А Энн с тобой сейчас?

– Нет, Дэн, я на работе еще, заканчиваю дела. Энн должна быть в баре «Перфект лаундж». Я хотела тоже подъехать, но жутко устала и поеду домой.

– Устала? Кэт, впервые слышу от тебя такие слова.

– Да, сама удивляюсь.

– Ладно, Кэт, передай Энни, что долго названивать ей не буду. Пусть наберет меня, если не хочет проблем. И жду номер машины.

– Окей.

Дэн повесил трубку. Какие проблемы могут быть у Энн с Дэном? Что-то они от меня вновь скрывают.

Утром я проснулась ближе к девяти, ощущая себя свежей и отдохнувшей. Как здорово, что в молодости нужно всего на пару часов больше сна и организм в благодарность стирает синяки под глазами и украшает щеки легким румянцем. Энн еще не было. Я набрала ее – телефон недоступен. Чего и следовало ожидать. И сообщение от Дэна с заветным адресом. Машинально ответив «Спасибо», я посмотрела на карту. Это было относительно недалеко от нас, минут двадцать на велике. Окрыленная и слегка взволнованная, я сделала легкий макияж, надела шорты, топик, бейсболку и решила съездить до возвращения Энни к Кристиану.

Субботнее утро было просто потрясающим – мягким, как теплый шарф, чистым, как будто улицы Нью-Йорка умыли свежей алмазной росой. В воздухе витал манящий запах кофе из «Старбакса», переплетающийся с сернистым, солоноватым запахом океана. Нежное солнце словно целовало оголенные плечи, а легкий ветерок разглаживал завившиеся за ночь волосы и играл с первой опавшей листвой на пока еще тихих, не заполненных людьми улицах.

Я объехала сорок четвертый дом, чтобы увидеть машину Кристиана, и вот удача – она действительно стояла припаркованной у дома. Теперь оставалось ждать. Я, обмотав руку салфеткой, чтобы не испачкаться, спустила цепь с велика, зашла в кофейню на углу дома, взяла круассан, кофе и села на открытой веранде, не сводя глаз с голубой машины. И снова удача – в четверть первого к ней направлялся Кристиан. Преодолев бешеное биение сердца, на ватных от страха ногах я вскочила, чтобы скорее взять под уздцы мною же поломанного коня и быстрее добраться до Кристиана, чтобы он заметил меня и помог надеть цепь. Но, как только я подбежала к велосипеду, намереваясь перекатить его на противоположную сторону дороги, рядом со мной возник парень, примерно моего возраста, и положил руки на мой руль:

– Так ты далеко не уедешь, цепь слетела.

– Я знаю, отпусти, я спешу.

Парень не убирал рук и не сводил с меня глаз, по-дурацки улыбаясь, пока я не отрывая взгляда смотрела в сторону голубого БМВ.

– Да стой ты. Я же помочь хочу. Меня, кстати, Ной зовут.

– Ной, отпусти велик, я сама справлюсь.

Кристиан сел в машину. Парень убрал руки.

– Как знаешь. Перепачкаешься же.

Я посмотрела в сторону машины, она двигалась к нам.

– Подожди, – сказала я парню. – Какая цепь, ты о чем?

Я наклонилась к колесу, натянув бейсболку на глаза так, чтобы Кристиан точно меня не узнал, даже если бы прошел рядом в двух шагах. Парень тем временем на раз-два справился с задачей, испачкав все пальцы в мазуте, пока я смотрела, как голубое пятно машины растворяется на горизонте у подножия такого же голубого неба.

– Ну вот, все в порядке.

– Как, ты сказал, тебя зовут? Ной? Так вот, Ной. Все не в порядке. Ты сейчас все испортил. – И ничего не объяснив, я села на велик и поехала в противоположную сторону, к нашему с Энн дому.

Подъезжая к нашей улице, я получила от Энн сообщение: «Кэтти, у меня роман с Романом, сегодня меня не жди. Все прекрасно, я уже на девятом небе».

«Хм, – подумала я, – с Мэттом Энни была на восьмом небе. Значит, все сходится. За Энн можно не волноваться».

Было жаль, что план с Кристианом не удался. С другой стороны, я так и не придумала, что скажу ему при встрече и чем должен закончиться наш разговор. Внутренний голос стал убеждать меня отказаться от идеи увидеть его вновь, и мне почти удалось согласиться с ним, пока к моему окну не подкралось вечернее закатное солнце, огненный шар которого окрасил малиновым все небо. И как только оно скрылось за дальней серой многоэтажкой на горизонте, я натянула джинсы и футболку, взяла практикум по семейному праву, положила его в сумку за двадцать долларов и вышла. Ноги сами повели меня к метро. До дома Кристиана было всего три станции с одной пересадкой. В метро я придумывала новый план, как случайно встретиться на улице. Но прибыв на место, я несколько раз обошла дом Кристиана и соседние дома и с ужасом обнаружила, что его машины нигде нет. Я зашла в уже знакомое кафе, села на веранде, снова заказала кофе и круассан и принялась одним глазом читать статьи, а другим – ловить каждую проезжающую мимо машину. Не помню, как все мое внимание переключилось на изучение статей, но я оторвалась от книги, только когда услышала слова официанта: «Простите, мисс, мы закрываемся через пятнадцать минут». Ждать дольше не было смысла. Я еще раз взглянула в сторону дома Кристиана, потом дугой обвела взглядом ближайшие парковочные места… и увидела возле соседнего дома голубой БМВ. Три восьмерки красовались на заднем бампере. Я все-таки пропустила машину.

– Простите, можно счет и ручку? – спросила я у официанта.

Вырвав титульную страницу из книги, я написала прямо под заголовком «Семейное право. Юридические консультации» свое имя и номер телефона, подбежала к машине Кристиана, положила листок под дворники на лобовом стекле и так же быстро отбежала, то ли из опасения, что меня увидит Кристиан, то ли от страха передумать. Передумала я, уже стоя в полупустом вагоне метро. И зачем я это сделала? Хотя все равно он не позвонит. Кристиан – известный художник, а я, кто я? Глупо все…

И вот моя станция. Я выхожу, вдыхаю теплый, пока еще летний воздух и наблюдаю, как все машины едут в сторону центра, пока я двигаюсь в обратном направлении. Домой не хочется. Хочется в клуб, снова окунуться в объятия музыки, которая заглушает все мысли. Нужно написать Энн – может, она в каком-нибудь баре, и я подъеду познакомлюсь с ее новым парнем. Я набираю ее, но Энн не отвечает. Нет, одна в бар я никогда не ходила, не пойду и сейчас. А искать Энни там, где она могла бы быть, все равно что искать ветку в парке, на которую сядет Синяя птица.

Я услышала звонок. Мне звонили с незнакомого номера. Энн часто перезванивала с чужих телефонов, когда у нее садилась батарейка, или когда его баланс приближался к нулю, или когда нужно было зафиксировать телефон парня, который рядом.

– Алло, Энни, – ответила я.

– Так тебя зовут не Кэтрин, а Энни?

Это был голос Кристиана. Я почувствовала, как у меня затряслись колени. Я, конечно, надеялась, что он позвонит, но не так быстро.

– Нет-нет, я Кэтрин. Думала, мне звонит моя подруга Энни.

– Понятно. Это Кристиан.

– Да, я уже догадалась.

– Ну что ж, неплохой способ рекламы ты выбрала, нужно только поработать над оформлением, – смеясь, прокомментировал Крис.

– Спасибо, я почти поэтому к тебе и обратилась, ты же художник, – тоже смеясь, ответила я.

– Представляю, как мой авторский дизайн кладут под лобовое стекло машины, которая стоит меньше, чем написанное мной рекламное объявление.

– Хм, думаю, годам к шестидесяти я с тобой рассчитаюсь.

– Ты себя недооцениваешь, Кэтрин.

Я замолчала. Слава богу, Кристиан не был идиотом и помог избежать долгой паузы и ответа на дурацкий вопрос, зачем и как я его нашла.

– Кэтрин, я планирую заехать куда-нибудь перекусить сейчас. Составишь мне компанию?

– Я? – зачем-то слетело у меня с языка.

– Ну да.

– Куда мне подъехать?

– Никуда, я сам за тобой заеду. Ты где сейчас?

Я как в тумане назвала адрес нашей с Энн съемной квартиры и как пуля побежала домой, чтобы накраситься и переодеться во что-нибудь стоящее. Я надела золотое платье Энни, которое, я точно знала, мне идет и в котором я почти так же хороша, как сама Энн. К легкому шелку никак не шла моя бесформенная, измученная годами сумка. У Энни где-то был клатч… Пока я перебирала гору ее одежды, пришла СМС от Кристиана: «Я на месте». Как он быстро приехал! Я вывалила все вещи на пол, как частенько делала Энн, наконец-то нашла нужную мне вещицу – во внутреннем кармане ее тренча. Это же надо было ее туда положить! Теперь понимаю, почему Энни с этим клатчем не выходила. Наверное, просто забыла, где он. Я быстро взяла ключи, помаду Энн, телефон, засунула клатч под мышку и выбежала к лифту. Лифт был на последнем этаже. Я решила, что ждать его – слишком долго. Сердце колотилось внутри, и я сбежала вниз, позабыв, что надела нелюбимые шпильки, и параллельно укладывая все схваченное с тумбочки в маленькую сумочку.

В машину Кристиана я села возбужденная, под громкое биение собственного сердца, которое сразу предательски выдало, как я спешила к Крису на встречу. На нем были джинсы и светло-серая рубашка под цвет его глаз. Густой пепел волос был зачесан к затылку. В машине витал запах терпких духов. Смесь черного перца и белоснежного мускуса окутывала невидимой вуалью уверенности, самодостаточности, страсти и чего-то еще, что заставляло поднывать низ живота и теребить цепочку на сумочке Энн. Пока мы ехали, я украдкой разглядывала черты Кристиана, пытаясь наложить их на его возраст, узнанный мной из интернета. Сорок восемь лет никак не укладывались у меня в голове и ему не подходили.

– Прекрасно выглядишь! – перебил Кристиан мой анализ его внешности.

– Спасибо, да, наверное, – неуверенно произнесла я, заметив маленькое пятно на платье чуть выше левого колена и быстро положив на него клатч.

– Не, наверное, а точно.

– Да, точно… спасибо.

– Ну, рассказывай, чем теперь занимаешься.

– Ты имеешь в виду, танцую ли? Нет-нет, слава богу. Ты очень удачно приехал в тот день. Даже не знаю, чем бы все обернулось, если бы не наша встреча тогда.

– Хорошо, я рад это слышать.

– Я с подругой Энни устроилась в небольшую юридическую компанию. Знаешь, все юристы специализируются на конкретном направлении, но наше руководство, кажется, берет все, кроме тех дел, которые явно попахивают криминалом. А так семейные, гражданские, иммиграционные, наследственные, медицинские дела – все к нам.

– Неплохо. У тебя уже появились свои клиенты?

– Пока нет, все встречи проводит моя начальница Рейчел. А я готовлю всю документацию, отвечаю на звонки и письма, обзваниваю тех, кто недавно обращался в компанию, но договор с нами не заключил… – Здесь я немного преувеличивала. Звонила, как правило, Энни: у нее лучше получалось наладить контакт с незнакомыми людьми, и она, в отличие от меня, никак не реагировала, если клиент бросал трубку на предложение юридических услуг. – А как проходит твоя выставка?

– Все отлично. Через две недели еду в Париж, там будет проходить презентация моих новых работ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Dom Pérignon Réserve de L’Abbaye – одна из самых дорогих линеек шампанского, созданная под вкусы японских потребителей. Выпускается после 20–30 лет выдержки; у каждой бутылки – свой индивидуальный номер. – Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.

2

Квотер – обиходное название 25-центовой монеты.

3

Аттикус Финч – главный герой романа американской писательницы Харпер Ли «Убить пересмешника» (1960).