Морок

– Ну вот… Усмирился, – проскрипела старуха. – Теперь… к делу. Неси. К подножию. Пусть дитятко… обнюхает. Предвкушает.

Сенья застыла на последней ступени, под самым люком. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. *Усмирился.* Свяжут. Принесут *сюда*. К этому… *дитятку*. Чтобы оно… обнюхало.

Холодная ярость внутри нее кристаллизовалась в ледяную, безупречную решимость. *Нет. Не будет.*

Она подняла костяной обломок. Не для удара по люку – он был слишком тяжелым, из толстых плах. Для другого. Щели. Между люком и рамой. Она впилась пальцами в шершавое дерево, нащупала узкую щель. Всунула туда конец кости. Не как рычаг – как клин. И начала бить. Бить кулаком по торчащему обломку. Снова и снова. Тихо. Отчаянно. Заставляя кость глубже входить в щель, расширять ее. Каждый удар отдавался болью в руке, но она била. Молча. Слепо. Вопреки всему.

Снизу урчание усилилось. Зеленые глаза приблизились. Она чувствовала на спине горячее, зловонное дыхание чудовища. Оно подползло. Оно было прямо под ней! *"Моя… Крооовь…"*

Сверху послышались шаги. Тяжелые. Несколько пар. Тащили что-то… или кого-то. Поскребывание по полу – волочили ноги? Саймона! К люку! К подножию!

– Открывай, Аринка! – скомандовала Ягиня, голос ее дрожал от предвкушения. – Пусть дитятко… почует дар!

Скрежет ключа? Засова? Щель над головой Сеньи внезапно *расширилась*! Яркий, режущий свет керосиновой лампы хлынул в подземелье, ослепив ее. Она зажмурилась, но руки продолжали свое дело – били, вколачивая костяной клин глубже в раздвинувшуюся щель.

Люк с грохотом начали поднимать! Сверху! Он приподнялся на несколько сантиметров, задержавшись на чем-то. На ее костяном клине! В щель хлынул поток теплого, прокопченного избяного воздуха, смешанного с тем же сладковато-мясным запахом и… запахом крови. Свежей крови.

– Что за…? – удивленно проговорил голос Арины сверху. – Клинит? Дайте сюда!

В прорезь Сенья увидела мелькнувшие валенки, подол темного сарафана. Увидела край стола. И… руку. Мужскую руку. Сжатую в кулак, с ободранными костяшками. Лежащую на полу. Рядом с ней – темное, мокрое пятно, растекающееся по потемневшему дереву. *Кровь. Его кровь.*

Ярость взорвалась в Сенье белым пламенем. Она забыла про чудовище под ногами, про зеленые глаза, про страх. Она впилась пальцами в край люка, в щель, и рванула на себя со всей силы, с диким, бессловесным рыком! Одновременно ударив ногой по костяному клину, выбивая его!

Дерево скрипнуло, прогнулось. Люк, приподнятый усилиями сверху, но подпертый ее клином и ее отчаянным рывком, дернулся. Раздался треск – кость сломалась. Но люк… не упал обратно! Он завис, приоткрытый сантиметров на двадцать, заклинивший в раме. Свет лампы хлынул в подземелье, осветив жуткую картину.

Прямо под люком, внизу, в клубах поднявшейся каменной пыли, зияла огромная черная яма. Не просто углубление – провал. И в нем… шевелилось. Что-то огромное, покрытое не то чешуей, не то окаменевшей кожей, темное, как сама бездна. Два зеленых фосфоресцирующих глаза, теперь видимых ясно, были размером с кулак. Они смотрели не на Сенью, а *вверх*, в щель, на свет, на запах свежей крови. Из глубины ямы донеслось низкое, слюнявое *чавканье* и протяжный, жадный всхлип. *"Свеж-ж-жинннкааа…"*