Полная версия:
Дорогая Клара!
– Я же просил не говорить!
– Лида не считается. Она еще не совсем человек.
– Это еще почему?
– Что человека от животных отличает?
– Большой мозг.
– А еще?
– Мышление.
– А еще?
– Речь?
– Вот именно – речь! А Лида еще не говорит толком.
Я покачал головой. Скоро Кларе четырнадцать лет, а человек она несерьезный.
Клара – Виктору
29 апреля 1937
Витька!
Представь себе, я все выходные собиралась плакат к 1 мая рисовать, но меня то и дело что-то отвлекало. В конце концов, отчего я должна тратить дни, отведенные для отдыха, на школьные задания? В понедельник собиралась, во вторник собиралась, глядь, а уже среда!
С ума сойти! Подумаешь, хорошо рисую. Я это и сама знаю. Что мне теперь, к каждому празднику плакат рисовать?
Кое-как отвертелась перед 8 марта. А в этот раз не удалось.
А мне еще стихи учить!
Витька, а может, ты поможешь мне? Нарисуешь, я раскрашу. Что-нибудь простенькое. Голубя с цветком… Да что угодно! И буквы. Главное, чтобы буквы большие были, красные. И смотри, чтобы не плясали!
Я должна была сдать плакат сегодня, меня уже отчитали за безалаберность. Да не беда. Не будут больше мне ничего поручать!
Приходи ко мне после уроков помогать. Придешь?
Клара
ДНЕВНИК ВИКТОРА1 МАЯ 1937Два вечера потрачено на плакат. Вышло недурно, но впредь я не намерен потакать капризам Клары. Однажды лень погубит ее.
Пока мы празднуем светлый праздник 1 мая, День Интернационала[13], фашисты на “кухне войны” готовят свое гнусное варево. Как прекрасно Кукрыниксы изобразили[14] этих негодяев. Варят зелье из тайных договоров, перемалывают в мясорубке чужие территории. А кто там роется в помойном ведре? Длинный хвост, короткие лапы, а морда – человечья. Круглые очки да острая бородка. Неужто Троцкий? Он самый! Только и остается, что довольствоваться объедками.
Я верю, что однажды наступит эра правды, эра мира и братства!
Да здравствует 1 Мая!
Клара – Виктору
3 мая 1937
Витька, почему же ты не в нашем ансамбле?
Ходишь-ходишь в музыкальную школу. А что толку? Надо на сцене выступать, людей радовать.
Ты на аккордеоне играть умеешь?
В конце мая у нас концерт, а аккордеонист ушел. Вообще-то это я предложила его выгнать, потому что он больно много о себе думает. Да это неважно. Нет у нас больше аккордеониста. А без него никак.
Виктор – Кларе
4 мая 1937
Дорогая Клара!
На аккордеоне играть я умею, но лучше бы не умел. Как только гости приходят, сразу: “Витька, сыграй!”
А громче всех требует Евдоким Петрович. Он сам прежде на баяне играл, а теперь пальцы не слушаются. Евдокиму Петровичу нельзя отказать. Он человек большой. Не гляди, что щуплый и клонится к земле. С Евдокимом Петровичем отец излишне вежлив, сам на себя не похож.
Я выучил несколько песен, чтобы играть на праздниках.
До сих пор помню, как первый раз на меня аккордеон поставили. Я тогда совсем маленький был, а инструмент тяжелый. Захотелось бросить его и убежать, но инструмент меня придавил. Пришлось играть.
Отец сразу сказал, что отпустит в музыкальную школу, только если буду играть на аккордеоне, потому что на нем хоть в окопе играй, а фортепиано далеко не унесешь.
Бабушка настояла, чтобы я учился по классу фортепиано. Как дед. Вот и играю и на том, и на том.
Для ансамбля я не подхожу. Там репетировать надо, а у меня времени нет. Мне скоро самому выступать.
С уважением, Виктор
Клара – Виктору
5 мая 1937
Ой, Витька, как здорово, что ты на аккордеоне играешь! Значит, не зря после уроков в музыкальную школу бегаешь.
Ты сыграй с нами разочек. А если не захочешь дальше, то и ладно. Приходи в четверг после уроков на репетицию. У нас и пианино есть.
Клара – Виктору
6 мая 1937
Витька! Играл ты из рук вон плохо. Я так звонко пела, тянула гласные. Если бы я не старалась, все поняли бы, что играть ты не умеешь. Чему тебя только в школе музыкальной учат? Придется репетировать каждый день перед концертом.
Виктор – Кларе
7 мая 1937
Дорогая Клара!
Песню ты, конечно, спела.
Но совсем не ту, что я играл.
ДНЕВНИК ВИКТОРА10 МАЯ 1937Мне хотелось бы стать ей настоящим другом, да вот только как? Разве можно стать другом, если очень сильно этого захотеть? Здесь важна воля другого, моего намерения недостаточно.
Клара – Виктору
15 мая 1937
Эх, Витька, сидишь дома, пропускаешь самое интересное!
Помнишь заброшенный дом, про который Коля рассказывал вчера на перемене? Будто бы по ночам там кто-то бродит.
Решили Коля с Алеком собственными глазами посмотреть, что там за дом такой, позвали меня с собой. День выдался скучным, и предложение Коли с Алеком пришлось кстати. С нами увязались Эмма с Наташей. Подходим к дому, Коля захотел в туалет. Говорим ему, сходи за дом, делов-то, а он: “Не могу!” И пошел в старый деревянный туалет.
Только за ним скрипнула дверь, слышим: “Ой, мама!” Коля вываливается, натягивая штаны. Девчонки хохочут. Смотрим, на штанине у него висит котенок. Шипит, вцепился и не отпускает. Крошечный, а какие когти! Только сняли, он сразу обратно юркнул. Чудной. Пойдем завтра его молоком задабривать.
Виктор – Кларе
17 мая 1937
Мне не до глупостей, не до детских забав. Испания борется с фашизмом. Генерал Франко пытается взять Мадрид.
Что до меня, то я всей душой против фашизма. Еще не хватало нам этой заразы.
Откуда она пошла? Кто рассадник? Италия? Германия? Муссолини с Гитлером – одного поля ягоды.
Фашизму не дает покоя, что в других странах люди живут свободно и счастливо. Он хочет, чтобы все плясали под его дудку.
Ничего-ничего, уж он у нас попляшет! Покажем ему, где раки зимуют!
ДНЕВНИК КЛАРЫ19 МАЯ 1937Ну вот. Завела дневник. А писать не-о-хо-та! У Наташи дневник, у Эммы дневник, даже Галка то и дело пишет что-то втихаря в тетрадке, а я чем хуже?
У Наташи в дневнике одни глупости, давала мне прочитать.
Сегодня мой четырнадцатый день рождения. Вот и все новости.
Виктор – Кларе
19 мая 1937
Дорогая Клара!
Угораздило же тебя родиться в день пионерии.
Будущее
не придет само,
если
не примем мер.
За жабры его, – комсомол!
За хвост его, – пионер![15]
У моей бабы Зои сегодня юбилей. Шестьдесят лет! Странное это дело – вы родились в один день, но совершенно разные люди. Она добрая, отзывчивая, спокойная и размеренная. Ты ее полная противоположность.
Клара, скоро тебе вступать в комсомол, к этому нужно подойти со всей серьезностью. Желаю тебе быть верной делу рабочего класса и заветам Ильича.
А еще хочу тебя предостеречь. Девочки с годами становятся вреднее. Это мне сказал Ваня. Ване восемнадцать, ему лучше знать.
Твой подарок будет ждать тебя после уроков за школой.
С уважением, Виктор
ДНЕВНИК ВИКТОРА20 МАЯ 1937Клара была вне себя от счастья. Обняла щенка и кружилась с ним.
В школу ее провожает целая свора, каждую погладит, почешет за ухом.
– Смотри, какой он милый! Это самый милый щенок на всем белом свете!
Сердце мое наполнилось радостью.
Клара – Виктору
21 мая 1937
Витька! Как ты узнал, что я мечтаю о собаке?
Черныш тот еще хулиган! Ты подарил мне самого вредного щенка на свете. Ладно ковер, но он испортил платье, которое мама шила для Варвары Филипповны. Взял и пописал на него! Что за невоспитанный пес!
Теперь от платья пахнет псиной, и никак от этого запаха не избавиться.
Мама отшлепала Черныша. И он нагадил на пороге.
Придется отвезти его в деревню. Чернышу там понравится. Дедушка любит собак.
Буду навещать его на каникулах.
Приходи ко мне завтра в гости. Мама испечет пирог со сливовым вареньем, каким-то чудом уцелевшим до весны. Если бы я нашла его раньше, то не видать мне пирога на день рождения. Все правильно мама сделала, что припрятала его.
Клара
ДНЕВНИК ВИКТОРА22 МАЯ 1937Сегодня был у Клары дома. Отмечали ее день рождения.
Первым ушел Коля. На грядущей неделе у него соревнования по боксу, не может пропустить тренировку. На прощание он поцеловал Клару в щеку. Я почувствовал, как запылали мои уши. Никогда прежде я не чувствовал своих ушей. Какая наглость! Клара не подставляла ему своей щеки. У нас не принято целовать девчонок. Зачем он это сделал?
Вскоре после Коли ушел Алек. Эмма и Наташа ушли, когда доели пирог. Мы с Кларой остались вдвоем. Ее родители еще не вернулись, и Клара попросила меня посидеть с ней. Я был крайне рад ее просьбе, мне совсем не хотелось уходить.
Я не знал, о чем говорить, сел за пианино и начал играть. Клара запела. Снова совсем не то, что я играл. Но это не важно. В комнате пахло сиренью, занавески развевались на ветру, легкий ветерок доносился с улицы. И так хорошо, так спокойно было у меня на душе.
Я вдруг подумал, что так бы всю жизнь и сидел. Только мысль пронеслась, пришла мама Клары, и я засобирался домой.
Виктор – Кларе
23 мая 1937
Дорогая Клара!
Двадцать седьмого мая выступаю в консерватории. Бабушка может взять тебя с собой. Я попросил оставить два места. Мама не сможет – у нее участились головные боли.
С уважением, Виктор
ДНЕВНИК КЛАРЫ25 МАЯ 1937Уже неделю Витька сам не свой.
В субботу у него концерт! Будет играть что-то сложное, взрослое. На перемене ходит по коридору взад-вперед, останавливается, водит рукой по воздуху, а после уроков бежит в музыкальную школу.
Я его отвлекла сегодня. Какую-то глупость сказала. Он посмотрел, и меня словно волной ледяной окатило.
Глаза у него были серые, холодные.
Обычно глаза у него синие, как море на открытках, которые Гертруда присылала из отпуска. А сегодня как льдинки.
ДНЕВНИК КЛАРЫ29 МАЯ 1937Я сидела, замерев. Мне было так страшно, точно на сцене я, а не Витька.
А вдруг он собьется? А вдруг перепутает ноты?
Я внимательно смотрела на Витькино лицо. Только на несколько секунд отвлеклась, когда Витькина бабушка коснулась ладонью моего локтя. Я повернулась, по щеке бабы Зои текли слезы. Я перепугалась. Вдруг Витька не то играет? Но баба Зоя повернулась ко мне и улыбнулась, и я поняла, что это слезы радости.
Витька играл то медленнее, то быстрее. То громче, то тише. И вдруг музыка прекратилась. Витька убрал руки с клавиш, опустил на колени.
Я первая зааплодировала. Сильно-сильно била ладонями друг о друга. Витька повернулся, посмотрел прямо на меня и улыбнулся. Он так редко улыбается. Но улыбка у него такая хорошая.
Клара – Виктору
2 июня 1937
Ну, бывай, Виктор Палыч!
Сегодня мы отчаливаем в деревню, до сентября ты меня не увидишь.
Если произойдет что-то интересное, пиши.
Клара
ДНЕВНИК ВИКТОРА17 ИЮНЯ 1937Проснулся поздно, умылся, сделал зарядку и лег с книгой.
Уже несколько раз порывался писать Кларе, да не о чем. Дни мои скучны и однообразны.
Вчера от безделья я не менее получаса рассматривал стрекозу. Она обняла камушек восемью лапками и замерла. Застыла в раздумьях. Ее крохотное тельце – зеленое с черными полосками, как у ящерки, – оставалось неподвижно, серые полупрозрачные крылья трепетали на ветру. “О чем ты думаешь, стрекоза? – хотелось спросить мне. – Какие мысли приходят в твою крохотную голову? Где ты была, что видела?”
Тетя Женя приезжала, привезла тетрадь с записанными от руки стихами. Бабушка спрятала тетрадь под подушку. В московской квартире, где жили дед с бабушкой и где мне никогда не доведется побывать, было много книг. Из всей огромной библиотеки бабушка забрала всего пару десятков.
Тетя Женя приезжала не одна, с мужем. Уже третьим по счету. Отец говорит, что с тети-Жениным везением лучше замуж не выходить. Ее первый муж погиб в Гражданскую войну, второго обвинили в троцкизме. Третий сидел вчера за нашим столом. Целый и невредимый. Имени его я не запомнил.
Третий-тети-Женин-муж преподает в университете. Я поделился с ним, что люблю литературу, и рассказал стихотворение Пастернака. Третий-тети-Женин-муж одобрительно кивнул.
Мама рассмеялась нервным скрипучим смехом. Стране нужны инженеры, физики, математики. Литература – пустая забава. “Инженер может стать поэтом, а поэт инженером…” Подумаешь, стихотворение написать. Мама повторяет за отцом слово в слово. То же самое он сказал мне неделю назад за ужином. Иногда мне кажется, что у мамы нет никакого другого мнения, кроме отцовского. То ли дело бабушка, у нее на все свой взгляд.
Я ушел в нашу с бабушкой комнату и достал из-под подушки привезенную тетей Женей тетрадь.
На первой странице:
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны…
Переписал стихотворение к себе в дневник. Мандельштам очень хороший поэт, но много всего непонятного. Завтра спрошу у бабушки, что он имел в виду.
ДНЕВНИК ВИКТОРА18 ИЮНЯ 1937Год, как умер Горький. Его смерть я переживал как личное горе, как потерю близкого и дорогого человека.
Бабушка пояснила, что Персефона – владычица царства мертвых.
Неприкрепленная лодка, должно быть, управляется Хароном и доставляет путников в царство Аида. Отчего же пчелы? Древние называли души пчелами. Пчелы живут в царстве теней и питаются временем.
Я слушал бабушку, и мурашки бегали по телу. Сколько таинственного в одном маленьком стихотворении.
Теперь Мандельштам мой любимый поэт. Вместе с Пастернаком.
Виктор – Кларе
2 июля 1937
Дорогая Клара!
Целый месяц я ничего не писал. Столько раз порывался сесть, черкнуть тебе пару строк, но всякий раз обнаруживалось, что писать не о чем. Все разъехались кто куда, мне остается только читать книги и играть бабушке на пианино.
И вот наконец подвернулся повод. Помнишь, мы застукали Ваню с Ладой?
Вчера идем с Ваней, навстречу Лада. Ваня остановился, раскраснелся, начал какую-то околесицу нести. На Ваню совсем не похоже. Он обычно сто раз подумает, прежде чем что-то сказать. Старшие братья – это вообще катастрофа. То один влюбится, то другой. У Семена так каждую неделю новая любовь.
Ваня стоит, распинается, а Лада с ним даже не поздоровалась. И как прикажете это понимать? Ваня такой грустный шел, что мне стало его жалко.
Бабушке привезли июньскую “Работницу”. Переворачиваю страницу, а там “Все выше и выше”. Слова и аккорды.
Сыграл не меньше десяти раз. Так самого меня воодушевили строки: “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…”
Понимаю, почему Ваня выбрал авиацию. Правда, последнее время он про летное училище говорить перестал. Зачем оно ему? И так целыми днями в облаках витает. Что любовь с людьми делает!
Дальше в журнале рассказ про Полину Осипенко. Смог бы я стать летчиком? Сдается мне, небо не для таких, как я.
Больше рассказывать не о чем. Я бы мог пересказать тебе газетные новости, да к чему это? У тебя и без них в деревне жизнь, что говорится, кипит. Пересказывать сюжеты книг еще бестолковее.
С уважением, Виктор
ДНЕВНИК ВИКТОРА7 ИЮЛЯ 1937Выдался чудесный вечер. Родители ушли на концерт. Семен в гостях, где пропадал Ваня, мне неизвестно. Мы с бабушкой сидели вдвоем, я играл на пианино, а бабушка размышляла о том, как я буду играть на сцене Саратовской консерватории, а она сидеть в первом ряду и аплодировать… Она верит в то, что я стану известным музыкантом, буду приглашать ее на сцену и говорить, что без моей любимой бабушки Зои не было бы великого пианиста Виктора Славинского.
Я не чувствую в себе стремления выступать на сцене. Не думаю, что мне это подходит. Я стесняюсь публики и быстро устаю. Мне бы читать книги в одиночестве и никому не показываться на глаза. Но бабушка так мной гордится… Разве я могу ее разочаровать?
Клара – Виктору
14 июля 1937
Как здорово, что ты написал, Витька! Сегодня почтальон принес письмо, вручил мне на глазах у бабушки. Она сразу поняла, от какого Витьки. Я много про тебя рассказывала.
Что творится в деревне, Витька… 33-й год. А впрочем. Не поймешь ты, Витька. Ты в своем мирке живешь. Расскажу тебе лучше про Черныша.
Ему здесь нравится. Целыми днями пропадает где-то. Поиграет со мной и убегает по своим делам. Я его домой не повезу. Скучно ему будет в Энгельсе после деревни.
Черныша особенно полюбил дедушка. Они с ним сошлись характерами. Оба вспыльчивые, но быстро отходят. Недавно наш старый кот поцарапал Чернышу нос. Так он загнал его на дерево и давай гавкать, рычать, кусать ствол. А стоило деду выйти во двор, положил морду на лапы и начал скулить, жаловаться. При дедушке Черныш притворяется воспитанным псом.
Дед кота отругал, а Чернышу хоть бы хны. Тот еще бандит и прохвост.
Новостей мало.
Из Саратова приехал Леня Спицын. Противный мальчишка! Пять лет, а уже такой вредный. Сует нос не в свое дело, а потом жалуется.
А на днях, вот умора! В карманы козьих шариков набрал. Собрался из них поделку маме сделать.
Он к нам с бабушкой пришел похвастаться. Мы чуть со смеху не померли. Из козьих какашек поделку! Он как услышал, что это за шарики такие, карманы вывернул, расплакался и побежал домой. Папе жаловаться. Леня как с луны свалился! Разве можно такое не знать?
Он потом два дня к нам не приходил. Вчера зашел, я не смогла промолчать. Предложила еще коровьих лепешек набрать для красоты.
В деревне у меня есть летний друг – Артур. Его тоже привозят на лето к бабушке. Он, как и Леня Спицын, живет с родителями в Саратове. Хорошо, что Артур приехал. Я поругалась с двумя девчонками – Ирмой и Амалией. Они обиделись, что я всегда побеждаю. Артур на меня никогда не обижается. С ним хорошо дружить.
А что Ваня в Ладу влюбился безответно, так это немудрено. Лада красавица, на нее все парни заглядываются. Помню, как Вальдемар к моей сестре приезжал. Важный, деловой. Сидим за столом, он вдруг раскраснелся. Смотрит на сестру, шевелит губами. Слова застряли в горле и никак не могут выпрыгнуть. Я решила, что он ее имя от волнения забыл. Гертруда? Подсказываю. Он выдохнул, закивал. Умора.
Когда мама сказала, что Гертруда выходит замуж, я подумала: кто тот несчастный, что согласился взять в жены мою сестру. И приехал Вальдемар…
Это хорошо, что ты мне написал, Витя. Очень хорошо.
Пиши еще.
Клара
Виктор – Кларе
27 июля 1937
Дорогая Клара!
С чего ты решила, что я не пойму?
Должен тебя успокоить, повторения голодных лет не предвидится. Тогда индивидуальное хозяйство было, а сейчас колхозы, участников-саботажников наказали, власти не допустят, чтобы народ голодал. Мы идем к светлому будущему, фройляйн Клара.
В городе тоже очереди за продуктами, да ведь ничего, не пухнем.
Следишь ли ты за успехами наших спортсменов в Антверпене?[16]
Среди участников олимпиады – седьмая вода на киселе, внучатый племянник бабушки. Это бабушке в письме написала ее дальняя московская родственница. От нее же мы узнали, что спортсмены добирались на поезде через Польшу и через Германию. Вот так повезло! Доведется ли мне когда-нибудь побывать за границей? Для этого необходимо сделать что-то выдающееся. В спорте, науке или искусстве. Но что, если у меня ни к чему не обнаружится особых талантов? Да разве такое возможно, чтобы родиться совсем без талантов?
С уважением, Виктор
ДНЕВНИК ВИКТОРА28 ИЮЛЯ 1937Клара считает меня изнеженным. Ей представляется, что я оторван от жизни.
И как быстро она нашла себе нового друга.
И хорошо, что она уехала. Славно. Можно спокойно читать книги. Никто не отвлекает. Не жизнь, сказка!
Клара – Виктору
5 августа 1937
Эх, Витька!
В городе очереди, да очереди не то. Здесь людям есть нечего. Совсем. Понимаешь? Бабушка с дедом весь скот забили. Соседка на жалость давит, то и дело заходит спросить кусок. И не стыдно ей, к пожилым людям повадилась! А бабушка не может отказать.
Хорошо ты живешь, ничего не знаешь. Только газеты читаешь. Умоляем бабушку приехать в город. Она ни в какую. Говорит, если помрет, то в деревне. Глупое упрямство!
Писать совсем не хочется, нарисую тебе Черныша. Вдруг ты позабыл, как он выглядит.
Письмо допишу завтра.
ДНЕВНИК КЛАРЫ5 АВГУСТА 1937Не понять Витьке. Всё как тогда. Как в тот год, когда Людочка умерла.
Я захожу, а она лежит на полу, не шевелится. Я надеялась, что она притворилась. Мне бы так хотелось, чтобы она притворилась. Людочка такой актрисой была!
А я же к ней такая счастливая шла – съела на завтрак две картофелины и кусок хлеба, чаю несколько кружек выпила, и так хорошо на душе было от того, что желудок полный. Я позвала: “Люда, Людочка”.
Легла рядом, положила ее холодную ладошку в свою, так и лежала. Меня папа и нашел. Говорит, всех на уши подняли, столько часов я там пролежала. А мне казалось, только прилегла.
Людочка у меня ни разу ничего не попросила. Гордая, сильная. Не сказала, что еды у них ни крошки который день. Только когда на полу мертвую увидела, поняла, насколько она стала тощая, кожа да кости остались от моей Людочки.
Так глупо. Все это. Глупо! И всем плевать!
Клара – Виктору
6 августа 1937
Как я перепугалась сегодня, Витька!
Приходит Артур, в руках у него одеяло скомканное.
– Клара, скорее. Щенок…
У меня сердце ушло в пятки. Я же сразу подумала, что это Черныш.
Артур положил одеяло на кухонный стол. И я увидела щенка. Нет, не Черныш. Стыдно признаться, я обрадовалась.
Щенок был как-то странно изогнут, как будто изломан, не скулил, не кряхтел, тяжело дышал. Внутри меня что-то задрожало. Зашла бабушка Линда. Посмотрела на щенка, покачала головой.
“Мы ничем не сможем ему помочь”.
Я закричала: “Бабушка, бабушка, сделай что-нибудь! Он же умрет!”
“Сбегайте за дядей Геной, может, он не занят”.
Дядя Гена – деревенский врач, он и животных лечит, и людей.
Мы побежали к дому дяди Гены, а тетя Люба, его жена, сказала, что он у Шталей. Зря мы так далеко бежали, Штали живут по соседству.
Рванули обратно. У ворот нас остановил Аркадий Германович Шталь. “Что вам тут надо?” Артур опустил глаза. Аркадий Германович – деревенский староста, и все его боятся. Он большой, просто огромный. Голос у него гремит как гром.
Я набрала побольше воздуха и сказала: “Нам нужен дядя Гена! Только он может помочь”. Аркадий Германович нахмурился.
“Что такое?”
“Там щенок, его трактором задело”.
Аркадий Германович сплюнул.
“Щенок? – прогремел Шталь. – А ну пошли вон, щенки. У меня жена умирает, а вы мне о шавке”. Глаза его налились кровью, он сжал кулаки.
Артур дал деру. Трус! Даже не оглядывался, бегу ли я следом. Не нужен мне такой друг. Что нам Шталь сделал бы? Поколотил? Его бы потом моя бабушка так поколотила…
Так и открылась истинная натура Артура Штерна. Вот ты бы убежал, Витька?
Я постояла еще немного у ворот Шталей. И вернулась домой ни с чем. Щенок продолжал хрипеть. Я сидела с ним до вечера, пока он не затих. И так разозлилась на Артура! Зачем он принес щенка ко мне? Вот к себе бы домой и нес.
“Все, отмучился”, – сказала бабушка спокойно. Она куда-то унесла одеяло, а я так и осталась сидеть.
Хорошо, что у меня есть Черныш.
Клара
ДНЕВНИК КЛАРЫ10 АВГУСТА 1937И снова пишу. Жена Шталя умерла. Не смог ее спасти дядя Гена.
Жаль тетю Зельду, хоть меня она и не любила. С остальными детьми всегда ласкова, а на меня даже не смотрела. Однажды нехотя угостила яблоками. Я отдала их Артуру.
Когда я здоровалась, она делала вид, что не слышит.
Как-то мы шли с бабушкой на базар. Я издалека заметила тетю Зельду на другой стороне дороги. Обычно я говорю бабушке, если вижу кого из знакомых. А в тот раз сделала вид, что не заметила. Тетя Зельда тоже сделала вид, что не видит нас.
Маму тетя Зельда тоже не любила.
Я как-то слышала, что она ругала Аркадия Германовича за то, что он слишком часто заходит к нам.
На кладбище приехали в обед. Было ужасно жарко, как в пустыне. Мы с бабушкой нашли деревце и спрятались в тени. Дедушка не пошел, он и по дому едва передвигается. Надо было подойти к гробу. Я подумала, что, будь тетя Зельда жива, она не хотела бы видеть меня на своих похоронах. И не стала подходить. Так и не попрощалась.
