Очевидный выбор

– Тогда…что ты можешь сделать? – произношу, чувствуя, как в горле вдруг пересохло. – Сейчас. Что прямо сейчас может сделать тебя счастливым?

Мгновение он думает. Мне интересно знать, о чем именно. Но я боюсь подойти к этой двери и открыть ее. Что-то, о чем я еще не подозреваю, не дает этого сделать.

– Могу исполнить твое желание.

– Мое желание?

– Да.

– И это тебя осчастливит?

– На какое-то время, да.

– Хорошо. – киваю и подхожу к нему вплотную, улыбаясь. – Тогда вот мое желание. Расскажи мне о том, кто такой Тристан Ревиаль.

Из него вырывается короткий смешок. Да, так будет безопаснее. Пусть сам приоткроет эту дверь и покажет мне то, что сохранит эту связь между нами. Пусть между нами останется тонкая черта.

– Что ты хочешь знать? – склоняет голову набок.

Я размышляю, продолжая нашу прогулку.

– Когда ты понял, что хочешь стать шеф-поваром?

– Еще в детстве. Мы с мамой много готовили вместе. – в его голосе сквозит грусть.

– Она тоже повар?

– Нет, она была адвокатом.

Была.

– Она…

– Да, мама умерла пару лет назад.

– Мне очень жаль.

На пару минут мы погружаемся в молчание. Не этого я ожидала. Хотя когда я получала то, чего хотела?

– Отец погиб, когда мне было шестнадцать. – почти шепотом добавляет он.

От его слов сжимается сердце. У него нет родителей. Так вот откуда был этот понимающий взгляд. Пусть мои и живы, но нас разделяет практически такая же пропасть. Что заставляет меня испытывать одновременно и сожаление, и благодарность. Сожаление о том, что чувствую, наши ситуации похожи, и благодарность за то, что возможно, у меня еще получится все наладить.

– Мне так жаль. – сдавленным голосом бормочу я, сдерживая слезы.

– Эй, – тихонько зовет он. – О чем ты думаешь?

– Думаю, что жизнь полна дерьма. И иногда я ее ненавижу.

Он почти смеется.

– Но и всего прекрасного тоже. – тут же добавляю. – Вот например, как этот вид.

Я показываю рукой на горящую вдалеке Эйфелеву башню, пожилую пару, что гуляет на соседней улице с собачкой, двух смеющихся подруг.

– За такие моменты я люблю жизнь.

– Как ты можешь одновременно любить жизнь и так ее ненавидеть?

– Это вопрос выбора. – пожимаю плечами. – Я могу сколько угодно винить себя, карму, вселенную и Бога за все неудачи, а могу вспомнить, как громко смеялись мои друзья, когда я в одних трусах перебегала дорогу.

– Ну, или как ты без них танцевала на барной стойке. – тихо напоминает он.

– Об этом лучше не вспоминать.

Его смех растекается по воздуху, и я понимаю, что не могу оторвать от него глаз. Из тела разом уходит вся усталость, когда он вот так вот смеется.

Почему мне так легко дышать рядом с ним?

– Что еще хочешь знать? – спрашивает он.

– Вы познакомились с Эммой, когда ты учился в Италии?

– Да.

– А где еще ты был?

– Китай, Испания, Индия, Швейцария, Англия, Америка…

– Ого! Но тебе всего…

– Двадцать шесть. Мне двадцать шесть.

– Когда ты успел?

– Я много учился, работал. То тут, то там. Мне казалось, что если есть возможность, нужно ей воспользоваться. Я все еще так считаю, но теперь, когда у меня есть план, стало труднее.

– Знаешь дорогу и боишься свернуть не туда?

– Возможно. – соглашается, задумавшись. – Мне всегда было трудно отпустить себя. Наверное, только на кухне я могу полностью расслабиться. Люблю сочетать несочетаемое. Пробовать. Это как в искусстве. Многих художников корили за их творения при жизни просто из-за того, что они отличались, были не как все. Но они все равно продолжали пытаться, потому что только так чувствовали себя живыми.

– Из всех таких художников, я знаю только Ван Гога.

– Знакома с его творчеством?

– Читала биографический роман.

– Ирвинг Стоун?

– Угу.

– И как тебе?

– Стало трудно, когда описывалась жизнь шахтеров, и я перестала читать.

– Но ведь именно тогда он открыл в себе талант. Как ты и сама говоришь, все зависит от нашего восприятия. Если бы его так сильно не поразила нищета и беспомощность этих людей, он может быть, никогда бы и не стал тем самым Винсентом Ван Гогом.

– А что произошло в твоей жизни? Как ты стал тем, кто ты есть сейчас?

– А кем я стал?

– Человеком со страстью.

Его взгляд снова наполняется смешанными чувствами.

– Мне помогли.

Я не решаюсь спросить, кто, потому что знаю, что перейду черту. Поэтому молчу, пока мы подходим к его машине. Удивительно, но я даже не заметила, как мы сделали круг.

Домой я прихожу с ощущением наполненности, и дело не только в сэндвиче.

Ставлю телефон на зарядку и жду, пока он проявит признаки жизни. Спустя несколько минут беру сигарету и закуриваю прямо на диване. Все-таки пятница хороший день недели, если есть с кем ее разделить.

Смартфон оживает и я вижу сообщение:

Незнакомец: Как тебя зовут?

Я: Есть предположения?

Смотрю на время, мой незнакомец отправил сообщение пару часов назад. Сейчас около трех ночи. Наверное, он спит. Две галочки загораются синим. Прочел.

Почему-то внизу живота оживают бабочки. Какое-то странное предвкушение. Насколько это странно ждать сообщения от совершенно незнакомого человека, которого видел лишь однажды, и то мельком?

Незнакомец: Твой вопрос не кажется тебе немного жестоким?

Я: Нисколько.

Он: Так я и думал. Хотя бы скажи, сколько слогов?

Я: два.

Он: Думал, станет легче, но ошибся.

Я: Скажу имя, если ты взамен расскажешь что-то о себе. Это будет честно.

Он: А мне тоже нужно писать такое длинное письмо, как и ты?

Из меня вырывается смех вместе с дымом, и я едва не задыхаюсь, закашлявшись.

Я: Только если помимо сарказма у тебя есть что-то еще

Он: Мне нравятся рыжие девушки с отстойным книжным вкусом. Пойдет?

Я: Забудь про сарказм. У тебя отстойное чувство юмора

Он: А кто сказал, что я шучу?

На секунду я зависаю над этим сообщением и приходит следующее.

Он: Там, где ты сейчас, видно небо?

Я тушу сигарету и вместе с телефоном выхожу на балкон, затем печатаю ответ.

Я: Да

Он не отвечает, и я поднимаю глаза к горизонту. Если он имел ввиду звезды, то их сейчас не видно. Я почти разочарована. Хотя чего я вообще ожидала?

Только собираюсь уходить, как небо загорается тысячью огней. Яркие цвета красного и синего заливают красками черное полотно. Давно я не видела салютов.

Странно осознавать, что вместе со мной, есть еще один человек, который в эту же секунду видит то же, что и я. Хотя в этом как раз и нет ничего странного. Но вот тот факт, что я даже не помню, как он выглядит…Есть в этом что-то захватывающее. Мы вроде бы существуем, но в то же время и нет. Стоит сменить номер, и мы растворимся в этом мире, будто бы нас и не было вовсе. Прям, как этот фейерверк.

Я беру телефон и пишу.

Я: Дана

Он: Знал, что тебе понравится

Мне хочется узнать его имя, но что-то останавливает. Магия остается таковой, только если никто не знает ее секретов.

И в данную секунду, мне нужна именно она.

11

Не становись обычным человеком

Мое утро субботы началось со снимков Элиота и небольшого опоздания на работу. Снимки невероятные, а вот будильник стоит сменить. Буквально подбегаю к ресторану, и к моему счастью, понимаю, что я не одна, кто любит поспать подольше, а точнее ложиться спать ближе к утру.

– Эдвардс! – приветствует Марсель. – Куда ты так бежишь?

– Интересный вопрос, дай подумать. – перевожу взгляд на дверь ресторана, потом снова на него.

Парень закатывает глаза.

– Тебя не учили, что здоровье важнее? Вы, американцы вечно куда-то торопитесь.

– Это называется пунктуальностью. – парирую я, открывая перед нами дверь.

– Я бы назвал это предсказуемостью.

Мы продолжаем перекидываться словами, пока не замечаем народ внутри ресторана. И это далеко не гости. Все повара, включая Эмму, и Адалин поднимают на нас глаза.

– Ну, не так уж сильно мы опоздали. – хмурится Марсель.

По напряженной, неуютной обстановке понимаю, что что-то случилось. Ищу ответ в глазах Эммы, но она только вздыхает.

– Готовьтесь к работе. – произносит она, и каждый повар не хотя начинает передвигаться к кухне, предварительно бросив на меня странный взгляд.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, подходя к подруге.

– Моник Триаль случилась. – отвечает она, сложив руки на груди.

– Моник? Та самая Моник?

Блоггер с пятью миллионами, которая пришла вчера с подругами.

– А ты не знаешь?

– Не знаю чего? – рука судорожно лезет в сумку, и я достаю телефон.

Адалин поднимается со стула.

– Ей не понравился ужин. – равнодушно говорит она и обращается к Эмме. – Кофе?

Та кивает, и Адалин скрывается за баром.

Трясущимися руками набираю ее ник в поиске, открываю сториз.

«Грубые официанты», «Холодные блюда», «Алкоголь неплохой, так что можете иногда зайти выпить, если, конечно, не сильно голодны»

Все внутри меня будто бы обрывается.

– Не понимаю. – мотаю головой и снова перечитываю каждое слово. – Но ей понравилась еда, я точно слышала.

– Это не важно.

– В каком смысле? – отрываю глаза от экрана. – Все это неправда.

– Она бывшая Тристана.

– Ауч. – подает голос Марсель.

Я убираю телефон обратно в сумку.

– Где Тристан?

– У себя.

На всех парах лечу в его кабинет и стучу.

Руки продолжают трястись. Это моя вина. Я должна была настоять на том, чтобы он проверил список. Он должен был одобрить всех приглашенных мной гостей.

– Войдите. – слышу его голос и открываю дверь.

Тристан сидит на краю стола, опустив голову.

– Я не знаю…не знаю, как это могло случится. – начинаю я с порога. – Она…она была довольна. Я слышала их разговор. Тристан, прости.

Мои руки опускаются.

– Это не твоя вина. – хрипло отзывается он, не поднимая головы.

– Ты злишься. – тихо шепчу я, чувствуя, как мое тело уменьшается в размерах.

– Да. – не отрицает он. – Я злюсь, но не на тебя. Я зол на себя.

Его глаза медленно находят мои. Выглядит он все таким же красивым, за исключением глаз. В них больше нет блеска. Там разочарование.

– Это моя вина, Дана, не твоя.

– Но это я ее пригласила.

– Она бы рано или поздно сама пришла. – возражает он, и я чувствую, что во всем этом есть нечто большее, нежели просто отзыв.

Он не выглядит как человек, который столкнулся со своей бывшей. Он выглядит как человек, испытывающий вину. Как тот, кто заслужил получить удар под дых. Но почему?