Очевидный выбор

– Не интересно. – отмахивается он, делая глоток, и направляется обратно в гостиную.

Я спрыгиваю со стола, следуя за ним.

– Тебе щедро заплатят. – молю я в отчаянии, и он оборачивается, склонив голову набок.

– Деньги меня не интересуют, ты же знаешь.

Он снова отворачивается, и опасно быстро приближается к ванной.

– Но мы ведь друзья. А друзья должны помогать друг другу.

– У меня утренний стояк, поможешь с этим, друг? – бросает он через плечо.

Затем распахивает дверь в ванную. И из меня вырывается первое, что приходит в голову.

– Я снимусь для тебя голой.

Элиот останавливается, ставит кружку куда-то на раковину и поворачивается ко мне.

– Когда?

Я пожимаю плечами, не в состоянии сказать что-то еще. Черт. Я встряла.

– Дана, когда?

– На следующей неделе.

– Когда конкретно? – напирает он.

– На выходных. Суббота?

– Договорились. – он растягивается в довольной улыбке. – А теперь, если ты не против, я приму душ. Но ты всегда можешь ко мне присо…

Я хлопаю дверью перед его носом и слышу сдавленный смех.

Возвращаюсь домой с чувством приятного удовлетворения. Мне хотелось поехать в ресторан и снять немного контента, но Эмма вовремя остановила меня, сказав, что Тристан спровадил всех по домам. Поэтому я просто написала ему о том, что вопрос с фотографом улажен. Он прочитал и не ответил.

Проверяю почту на наличие ответов на приглашения и не верю своим глазам. Пятеро подтвердили свое присутствие, включая крупного блоггера с пятью миллионами.

– Да! – выкрикиваю я, судорожно набирая подругу.

Нога дергается отдельно от тела, пока я считаю гудки.

– Только не говори мне, что ты опять где-то заблудилась.

– Нет! Пятеро согласились! – верещу я в трубку. – И даже та, которой я написала просто на удачу. У нее пять миллионов подписчиков.

– Это ахренительная новость, Дана.

– Не могу поверить! – прижимаю руку к сердцу. – У меня кажется сейчас сердце остановится.

– Просто дыши. – успокаивает она, смеясь. – Ты уже рассказала Тристану?

– Нет, сейчас напишу ему.

– Хорошо. Ты молодец. Я горжусь тобой, Дана Эдвардс.

– Спасибо.

Мое сердце расплывается, как масло на сковородке от тепла ее слов. Сбрасываю вызов, мечась по комнате, и пишу Тристану. Но он теперь даже не читает. Это немного заглушает мою радость, только не пойму почему. Хотя неважно. Сейчас ничто не сможет испортить мне настроение. Что бы мне такого сделать? Глаза внимательно осматривают комнату и останавливаются на полке с дорогим вином. Коллекция Шона.

Нееет. Это плохая идея.

Хотя с другой стороны, его же здесь нет.

Подбегаю к полке и хватаю первую попавшуюся бутылку. В эту же секунду мне приходит уведомление, проверяю экран и замираю.

Шон: Что делаешь?

Нервно начинаю осматриваться по сторонам. Как он понял, что я собираюсь делать? Хотя как он мог понять? Здесь ведь нет камер?

Кладу бутылку под мышку и захожу на кухню, печатая сообщение.

Я: Читаю

Затем ищу штопор и открываю бутылку.

Шон: Скучаю.

Начинаю доставать бокал, как вспоминаю Тристана, который пил вино прямо из бутылки. Я раньше никогда так не делала. Задвигаю бокал обратно, беру телефон с бутылкой и располагаюсь в гостиной на полу. На кофейном столике пачка сигарет, тарелка-пепельница, книги, а теперь еще и бутылка. Прихожу к выводу, что это идеально и делаю фото. Потом только пишу ответ Шону.

Я: И я

Делаю глоток белого вина и закуриваю сигарету.

Решаю, что вранья на сегодня достаточно и беру книгу.

Сегодня я намерена узнать, живет ли любовь на самом деле только три года.

Главный герой признается, что бессилен перед этим чувством. Мне становится его жалко. Хоть я и понимаю, что он не может это контролировать, не могу не думать о гордости. Ты пишешь любовное письмо, его игнорируют. Имей же гордость, в конце то концов. Интересно, что это моя первая книга, где именно мужчина так убивается из-за женщины, а не наоборот. И это так странно читать. Попахивает откровенным сексизмом с моей стороны. У мужчин ведь тоже есть чувства.

Продолжаю читать, выкуриваю пару сигарет, и наполовину опустошаю бутылку.

Вот они наконец вместе. Проходит год. Два. И наступает годовщина. Три года. Герой со страхом идет к своей любимой, видит ее и понимает, что она все так же прекрасна для него. Ему хочется ее поцеловать, взять ее за руку.

…Удивительно в этой жизни то, что она продолжается.

Мы целовались, неспешно переплетя руки, под оранжевой луной, на пороге будущего.

Я посмотрел на часы: было 23.59

Закрываю книгу, уставившись перед собой.

Почему я до сих пор с Шоном? – громко звучит голос в моей голове. За весь день я даже не вспомнила о нем. А те чувства, что переживал главный герой, мне в принципе были не знакомы. Я в жизни не испытывала ничего подобного. Никогда. Ни с кем.

Открываю вторую книгу, беру листок с номером телефона и начинаю писать сообщение.

Я: Ты был прав!!! Брегбедер наглый лжец!

Отпиваю еще вина в полном смятении. И что это вообще было? Я ведь верю в счастливые финалы. Но почему тогда сейчас мне кажется, будто меня обманули?

Спустя пару минут приходит ответ.

Незнакомец: Значит, я не ошибся

Я: Он разрушил мою веру в счастливый конец.

Незнакомец: Я пытался предупредить.

Я: Знаю. Но почему я сначала ему поверила? Почему я поверила, что любовь живет три года?

Выхожу на балкон и делаю глубокий вдох, наблюдая за городом.

Незнакомец: Это ты мне скажи. Почему решила, что в конце не будет хэппи энда?

Ответ мне приходит сразу, и от того мне становится страшно.

Я: Потому что в моей жизни его нет.

Мне казалось, я верила в счастливый финал. Думала, что хотя бы одна сторона моей жизни в порядке. Но почему же я тогда не чувствую этого хэппи энда? Почему мне хочется сбежать от одной только мысли о свадьбе? И что более важно, почему я все еще здесь?

Незнакомец: Может, ты просто не там его ищешь?

Я: И где по-твоему я должна его искать?

Он: Внутри себя.

9

Всю ночь я не сплю.

Я так часто в жизни ошибалась, что уже наверное и забыла, как делать все правильно. Выхожу из дома в половину пятого утра просто потому что больше не могу находится там. Шон повсюду. Поразительно, как за шесть лет можно срастись с человеком в единый организм, настолько, что его мысли становятся твоими, его планы на жизни – твоей жизнью. И вот его нет. Я одна на мосту Александра Третьего. Смотрю вниз на воду, перевожу взгляд на Эйфелеву башню. Мы приходили сюда с Эммой пару раз. Наверное, это мое любимое место.

Что еще я люблю?

Спагетти? Любимое блюдо Шона.

Классическая музыка? Тоже не мое.

Красный цвет? Его ведь полно в моем гардеробе. Но нравится ли он мне? Нет. Это Шон считает его сексуальным.

Где ты, Дана Эдвардс? Что ты любишь?

Достаю телефон и начинаю печатать сообщение:

Я: Я люблю фисташковое мороженное. Мне нравится теряться на улицах. Нравится запах табака. Еще люблю глупые романы про любовь и фильмы с Мэрлин Монро. А когда я гуляю, часто смотрю вверх, не понимаю, почему люди всегда смотрят только перед собой. Люблю слушать музыку, да так громко, чтобы перепонки дрожали. Люблю танцевать, громко петь и фотографировать. Мне нравится, что я знаю больше одного языка. Люблю красиво одеваться, и когда люди обращают на это внимание. А еще обожаю Бланманже и греческую мифологию. Я понятия не имею, почему пишу это именно тебе, но мне нравится, что я могу это сделать.

Пальцы дрожат, когда я набираю последние слова и отправляю это сообщение. Сердце так сильно бьется, что я невольно начинаю задумываться, а билось ли оно вообще раньше. Закрываю глаза и вдыхаю побольше кислорода. У меня есть двенадцать дней, чтобы принять решение. Возможно, одно из самых важных в моей жизни.

Достаю наушники и включаю трек Sia – Alive. Уверенным шагом иду домой, подставляя лицо первым лучикам солнца.

У меня все получится.

***

– Два мясных тар-тара, патэ из телятины, лосось Труаго и фрутти ди Мар. – озвучиваю я заказ кухне, и бегу к бару.

Адалин, новая бармен с невероятной ловкостью делает коктейли и разливает вино. Ее темно-синие кончики волос развиваются, когда она маневрирует от одного гостя к другому.

И на кухне, и в зале кипит жизнь. Люди на веранде, у бара, везде. Беру поднос и лечу на веранду. Блогер Моник, с пятью миллионами уже здесь. Ставлю перед ней и ее подругами напитки.

– Десерт восхитительный. – говорит одна из девушек.

– Да, не плохой. – сухо отвечает Моник.

Неужели ей что-то не нравится? Ей должно понравится все.

– Просто признай, что Тристан Бог по части еды.

Моник косится на меня, и я понимаю, что задержалась за их столиком. Забираю грязные салфетки и отхожу, но тут же слышу за спиной.

– Ну, если только по части еды.

Все трое заливаются смехом. А я не пойму хорошо это или плохо. Значит, она согласилась прийти из-за Тристана? Они друзья?

Распахиваю дверь и тут же врезаюсь в кого-то.

– Прошу прощения! – выпаливаю я, опустив голову.

– Не проси. – отвечает знакомый голос, и я поднимаю глаза. – Нет тебе прощения, Дана Эдвардс.

– Элиот. – я хватаю его за руку и затаскиваю внутрь.

– Боже, детка, ты такая нетерпеливая.

– Прекрати паясничать. Ты разве не должен работать?

– Так я уже закончил. – его брови невинным образом взлетают вверх.

– В каком смысле? Я тебя даже не заметила.

– А хорошего фотографа и не должно быть видно.

– Уверен, что все снял?

– Ты во мне сомневаешься?

– Нет, просто я…

Он кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза.

– Переживаешь, знаю. Но поверь мне, я профи.

Выдох облегчения покидает мою нервную грудь.

– Спасибо.

Он выпрямляется.

– Не благодари. – его взгляд загорается и скользит по моему телу. – Я не по доброте душевной это сделал.

– Какой же ты все-таки засранец.

Элиот наклоняется к уху и шепчет:

– За это ты меня и любишь.

Я закатываю глаза, и он чмокает меня в щеку.

– Все, я пошел. Увидимся, дьяволенок.

На этих словах он уходит, а я возвращаюсь к работе.

Принять заказ, убрать, забрать меню, вынести напитки. Вечер продолжается, и я ни о чем не думаю. Работа поглощает меня полностью.

– Здравствуй, милая. – говорит мне приятный взрослый мужчина лет так шестидесяти.

– Добро пожаловать в «Le Jardin Secret». – улыбаюсь я.

– Скажи, а моя дочь Эмма сегодня работает?

Всего мгновение пребываю в замешательстве, но потом извилины моего мозга начинают работать.

– Вы Карлос? Отец Эммы? – почти вскрикиваю я.

Секунду он внимательно рассматривает меня, а затем одобрительно кивает.

– А ты, должно быть, Дана, ее подруга?

– Да. – киваю я. – Эмма на кухне, я сообщу, что вы пришли.

– Нет, не нужно. – тут же отмахивается он. – Она начнет переживать. А здесь еще полно голодных гостей.

– Хорошо, тогда, что вам принести? – протягиваю ему меню, но он не берет.

– Что-нибудь на вкус шефа. Пусть это будет сюрприз. – подмигивает он.

– Хорошо. Напитки тоже?

– Разумеется.

Пулей лечу на кухню. Облако пара встречает меня. Тристан поднимает на меня глаза, стоя за сервировочным столом.

– У нас необычный заказ. – говорю я, и перевожу взгляд на Эмму, но она не отрываясь, продолжает что-то жарить. – Гость хочет что-то на вкус шефа, включая напитки.

Тристан прослеживает мой взгляд, догадываясь о госте, и тут же возвращается ко мне.

– Хорошо, Дана, можешь идти. – кивает он понимающе.

Пару секунд мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Безмолвный странный диалог. Не знаю, откуда, но всего на пару мгновений возникает чувство спокойствия.

– Дана. – зовет Марсель. – Нужен счет за четвертый столик.

– Да, конечно. – отрываюсь от Тристана и выхожу обратно в зал.

Что сказал Марсель? Зависаю у бара.

– Дана, твой виски с колой. – напоминает Адалин.

Хватаю поднос и бегу с виски к столику. Затем возвращаюсь к бару и снова сталкиваюсь с Марселем.

– Ты отнесла счет?

– Какой счет?

Он хмурится.

– Четвертый столик, Дана.

– А, точно, сейчас.

– Ты в порядке? – обеспокоено спрашивает.

– Да. В полном. Карта или наличные?

– Наличные.

Киваю и бегу к кассе. Да что это со мной? Соберись, Дана.

До конца вечера все проходит, как по маслу. Гости довольны, никаких форс-мажоров на кухне. Карлос Аллегро остается последним гостем. Время уже давно за полночь, и кухня готовится к закрытию. Подхожу к нему узнать, понравился ли ему выбор шефа. Я уже спрашивала пару раз, но он упрямо молчал.

– Вам все понравилось? – с улыбкой интересуюсь я снова, забирая пустой бокал.

Он широко улыбается, выглядит вроде удовлетворенным.

– Могу пройти на кухню? – вместо ответа спрашивает он.

– Эммм, думаю, да.

Он кивает, и я провожаю его, попутно возвращая бокал на бар. Марсель посылает мне вопросительный взгляд, но я игнорирую его и впускаю мистера Аллегро в сердце ресторана.

Мои глаза тут же ищут Эмму, но находят Тристана, стоящего к нам спиной.

– Отличная работа. – говорит он всем и оборачивается.

Я уже собираюсь объяснить ему, кто этот человек рядом со мной и почему он сейчас на его кухне, но раздается счастливый визг.

– Папа! – Эмма вылетает из подсобки и бросается в крепкие объятия своего отца. – Ты все-таки приехал.

– Ну разумеется, я приехал, mia bella, ты ведь меня пригласила. – низким басом отвечает тот.

От теплоты их объятий мое сердце покрывается тонким слоем боли. Он с такой гордостью смотрит на свою дочь. Эмма представляет его всем, а я отхожу в сторону. Эмоции душат меня. Интересно, каково это иметь такие отношения с отцом? Каково это знать, что ты можешь в любое время поговорить с ним по душам без страха осуждения?

Мне это незнакомо. Стыдно признаваться даже самой себе, но я завидую Эмме. Наверное, всегда завидовала. И пусть Карлос никогда не заменит ей маму, но по крайне мере, он остается важным человеком в ее жизни.

Чувствую на себе чей-то взгляд, и отвожу глаза от подруги, смахивая непрошеные слезы. И в тот же момент вижу его. Мир как будто бы потихоньку замедляется. Хаос внутри меня стихает, обретает покой. Тристан обнимает меня через все пространство одним только своим взглядом. Не знаю как, но он понимает. Я вижу это в синеве его глаз. А может, мне просто кажется.

Ноги сами несут меня подальше от кухни.

Марсель убирает столы. Его внимание обращается ко мне. Я пытаюсь улыбнуться, но он неодобрительно качает головой, а затем достает телефон из заднего кармана.

Что он делает?

Молча подходит к бару и шепчет что-то Адалин на ухо. Та усмехается, кивает и подходит к компьютеру.

– Что происходит? – спрашиваю я.

Включается песня. P!nk – U+Ur hand. Та самая, под которую я залезла на барную стойку.

Марсель начинает пританцовывать, а Адалин подпевать.

– Ты просто ужасен. – бросаю я Марселю.

Но он только пожимает плечами, продолжая уборку. Я пытаюсь сопротивляться, но тело само начинает двигаться. И вот мы уже вместе танцуем вокруг столов, вытирая их. Впервые я чувствую себя так свободно на рабочем месте. Адалин смеется, наблюдая за нашим с Марселем дуэтом. А я думаю о том, как так вышло, что в моей жизни появился еще один не осуждающий меня человек?

Я, словно загнанная собака, которой дали кусочек теплоты, в моем случае, принятия. Почему таких людей так мало? Почему всем вокруг обязательно унижать других людей? Хотя может, дело не в унижении, а в возвышении самого себя над другими? Зачем людям нужно чувствовать себя выше? Неужели там на высоте так хорошо?

Надеюсь, что нет, потому что мне здесь внизу очень нравится. Я уже говорила, что Париж волшебный? Дело, наверное, в нем. Где же я жила все свои двадцать три года, если только сейчас понимаю, что не все люди злые?

Песня заканчивается, и Марсель вдруг резко останавливается напротив меня. Я оборачиваюсь и вижу Люка, Эмму с отцом и Тристана. В голове проносятся последние движения, которые я исполняла своей пятой точкой.

Наверное, все-таки дело во мне, а не в людях. Видимо, в процессе моего создания, Бог решил изрядно пошутить.

– Закончили? – подавляя веселье, спрашивает Тристан, и я почти испытываю облегчение.

– Да. – отвечает Марсель, косясь на меня.

– Нужно еще что-то? – невозмутимо спрашиваю, пытаясь остановить подкатывающий к щекам жар.

– Нет, вы свободны.

Не думая, я срываюсь с места и лечу в раздевалку. Марсель хохоча, залетает вместе со мной.

– Ты бы видела свое лицо.

– Заткнись. – бурчу я.

Он заходит за перегородку, и я слышу, как открывается металлический шкафчик.

– Нам нужно чаще вместе отрываться. – предлагает он.

– В последнее время, у меня это не очень хорошо получается. – открываю дверцу своего шкафчика.

– А мне так не кажется. Ты крутая, Эдвардс. И с тобой весело.

– Эмм, спасибо?

– Не за что. Это просто факт.

Мне еще никто такого не говорил.

Снимаю с себя униформу и быстренько натягиваю джинсы с топом. Беру сумку и достаю телефон. Весь вечер у меня руки так и чесались проверить сториз гостей из нашего ресторана. Я видела, как многие снимали.

– Тристан говорил тебе, что нанял еще двух официантов? – спрашивает Марсель откуда-то из глубин раздевалки. – На следующей неделе начнем работать посменно.

– Здорово. – бормочу, просматривая отметки аккаунта, который я создала для ресторана.

– Тогда до завтра. – раздается его голос уже рядом со мной, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

У Марселя появилась сережка в ухе, много колец и цепочка. Прям как тогда в баре. Ему идет, думаю про себя.

– До завтра. – улыбаюсь я, и он оставляет меня одну.

Не знаю, сколько я проторчала в той раздевалке, но вышла только тогда, когда телефон сел. Начинаю судорожно искать зарядку в сумке.

Черт. Черт. Черт. Я забыла ее дома.

Выхожу в зал за помощью, но внутри пусто и слишком темно. Да нет. Качаю головой. Не может быть. На каждого человека приходится равная доля унижения в день. Мне хочется верить, что свою я сегодня уже получила.

Бегу к входной двери и дергаю за ручку. Заперто. А может, и не получила.

– Вот черт.

Что мне теперь делать?

Как что? Ждать, пока кто-нибудь не придет утром и не вызволит тебя отсюда, ты, идиотка.

Скатываюсь по стене на пол, поражаясь своей способности находить приключения там, где их нет. Ну, а что, здесь почти сносно. Пол правда жестковат, но говорят, что это даже полезно для спины.

Желудок начинает вести со мной беседу, а я пытаюсь вспомнить, когда ела в последний раз. Мысль сходить на кухню кажется привлекательной, но пол становится почти удобным, а мои ноги протестуют против любого движения.

Чувствую себя неловко, как единственный ребенок на празднике, чьи родители забыли, что сегодня маскарад.

Успокаиваю себя вариантами того, что все могло бы быть намного хуже. Я могла бы потерять ключи от дома и застрять на улице. Без навигатора и налички в моем случае далеко не уедешь. Еще и сигареты дома оставила. Может, попробовать вылезти через окно в туалете, как дрянная девчонка? Нет, с моей везучестью, я застряну там и все выйдет далеко за пределы простой неловкости.

Вдруг слышу, как ключ вставляется в замок, вижу черный силуэт за дверью. Видимо, теория про количество унижения в день все же работает.

Кто бы это ни был, отныне он мой лучший друг.

Фигура заходит, тянется к выключателю, и свет загорается.

– Дана? – смотрят на меня удивленно два синих глаза.

В моей голове формируется вполне нормальное объяснение того, почему я сижу на полу в закрытом ресторане, но рот не может его воспроизвести.

– Что ты тут делаешь?

Хороший вопрос. Как бы так на него ответить, чтобы не выставить себя еще большей идиоткой?

– Сижу. – молодец, Дана, десять очков за идиотизм.

На губах Тристана расплывается улыбка, и он протягивает руку.

Без лишних слов беру ее и поднимаюсь.

– Я думал, ты ушла через черный ход.

– А есть черный ход? – мои глаза расширяются.

– Да, на кухне.

Еще пять очков тебе за тупость, Дана Эдвардс.

Делаю в голове напоминание проверять все возможные выходы из здания.

– Буду иметь ввиду.

Он усмехается.

– Подожди, я заберу телефон и вернусь. Никуда не уходи. – просит он и скрывается внутри.

Не думаю, что смогу здесь простоять даже пару минут, мне нужен свежий воздух. Так что я выхожу на улицу, прикидывая в голове, как добраться до дома. В теории можно попросить Тристана вызвать мне такси. Но это как-то неловко. Терпеть не могу чувствовать себя такой беспомощной.

Тристан появляется спустя минут десять и снова закрывает ресторан. Потом подходит ко мне и протягивает что-то в маленьком бумажном пакете.

– Я заметил, что ты не ела целый день.

– Ты сделал мне сэндвич? – открываю я пакет, удивленно вскинув брови. – Спасибо.

Он улыбается.

– Но не нужно было, я бы и дома поела.

Когда-нибудь завтра утром.

– Ты сильно устала? – вдруг спрашивает он.

Хоть мое тело и просится в кроватку, рот живет отдельной жизнью, а мозг нервно курит в сторонке.

– Нет, вроде.

– Прогуляемся? Если, конечно, ты не ждешь кого-то.

Кого-то. Он имеет в виду Шона?

– Нет, можно прогуляться.

– Я потом отвезу тебя домой, не переживай. – тут же добавляет он.

Было бы глупо отказываться.

– Хорошо.

10

Мы идем какое-то время в тишине, пока я доедаю свой, наверное, самый вкусный сэндвич в жизни.

Ночью улицы практически такие же оживленные, как и днем. Фонари подсвечивают тротуар, отбрасывая наши тени. Красивые люди проходят мимо не спеша, будто в Париже есть какой-то закон о скорости жизни. Мол, если вдруг решишь, что твоя жизнь пролетает со скоростью света, тебя ударит молния.

Я вижу, что Тристан погружен глубоко в себя, его дыхание ровное, но глаза ищут что-то или кого-то вокруг, причем не буквально. Он ищет что-то внутри себя. Интересно, какие мысли заставляют его так смотреть? Думает ли он о законе скорости жизни?

Обычно, в такие моменты люди хотят побыть наедине с собой. Но мы идем вместе. Так близко друг другу, что я почти слышу, как сердце разгоняет кровь по его венам.

– Можно задать личный вопрос? – вдруг говорит он.

– Конечно.

– Ты счастлива?

Ого. Вау. Окей.

– В данный момент или вообще?

Он останавливается, бросив на меня странный взгляд, и мои ноги прирастают к земле. Очевидно, мой вопрос был для него неожиданным.

Тристан медленно сокращает между нами расстояние, пока мне не приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Древесный запах ударяет в легкие, и я делаю глубокий вдох.

– В данный момент. – слышу его хриплый голос.

Счастье так неопределенно. Оно бывает большим, а бывает крошечным. Иногда его не замечаешь, а иногда не можешь перестать улыбаться.

Сейчас мне хочется улыбнуться. Не знаю, от чего. От того, что люблю ночные прогулки или того, что поела впервые за весь день, а может, это все из-за него?

– Да. Сейчас я счастлива.

Его улыбка посылает тепло по всему моему телу, в каждую клеточку.

Почему Тристан так действует на меня? Как какое-то странное успокоительное. Как теплое одеяло холодной зимой. Как сладкий чай в простуду.

– Хорошо. – кивает он и продолжает идти, но я все еще стою на месте. Мне интересно. Знаю, что не стоит спрашивать. Знаю, что пожалею, но все равно слышу свой собственный голос.

– А ты?

Тристан оборачивается.

– Нет. – с горечью в голосе отвечает, его взгляд опускается на мои губы. – Потому что не могу сделать то, что хочу.