скачать книгу бесплатно
– Да, – опять кивнула я.
– Так вот, я… Когда твой отец уже был болен, он бредил каким-то бессмертным женихом для дочери. Ксу никого не подпускала к нему, но я случайно подслушала, проходя мимо приоткрытой двери… Я по секрету сообщила матери Зедонга о словах Ливея.
– Что? – вскочила я. – А я-то еще гадала, откуда они… Зачем?!
Тетушка заломила лапы.
– Не знаю… Я так испугалась… Ах, ну подумай сама – ведь уговор…
– Плевать на уговор, тетушка!
– Да, да… Я гадала, правда ли это. Потому что – ну, вдруг ему просто в горячке что-то эдакое снилось? Ты конверт упрятала, но я потом наткнулась – случайно, клянусь тебе! И не утерпела, открыла. Я думала, что там-то и написан секрет. Но оказалось, что это только карта и…
– Ты выдала тайну госпоже Лян, – простонала я. – Каким-то чужим, даже не мне или маме!
– Имени твой отец все равно не сказал…
– Да какая разница!
Тетушка внезапно тоже встала.
– Какая разница?! Она твоя будущая свекровь, она должна была знать!
Я сжала кулаки.
– Знаешь, тетушка, что из-за тебя случилось? Зедонг поехал за нами следом, и они вместе хотели меня убить.
Тетушка прижала обе лапки ко рту и в ужасе замотала головой. А я продолжала медленно, наслаждаясь производимым эффектом:
– Да, тетушка. Он вошел в Лощину через несколько часов после нас. Все это знали, кроме меня! Он взял с собой лопату. Семья Лян так боялась позора, что решила похоронить меня в Лощине, свалив все на тамошние темные силы. А Ронг и Сонг согласились, потому что Джу обещала отдать свиток им, ведь они обе свободны. И, представь, они завидовали, потому что были особенными, но не вечными… Меня избили и хотели закопать заживо… – На ресницах моих задрожали слезы. – Но меня отпустили.
– К-как это? – вымолвила она. – Разве чудища тумана отпускают?
– Это ли имеет значение, если мнение будущей свекрови было для тебя важнее жизни собственной племянницы? Как только матери хватает сил смотреть тебе в глаза?
Я вышла из беседки к маме и достала из грязного рюкзака свиток:
– Я уеду как можно скорее. Не хочу оставаться с этой тварью в одном доме.
– Ты точно решила? – спросила мама.
– Да, – кивнула я. – Ты можешь поехать со мной, чтобы не быть с этой…
– Да одумайся! Поехать на чужбину искать незнакомого зверя в большой стране! Я не поеду и тебе не советую… – Но, видя, что меня не отговорить, вздохнула: – Ты пиши мне часто-часто. А если что-то не выгорит – я дождусь тебя, как всегда дожидалась твоего отца. Помни одно, девочка моя, – добавила мама, глядя мне в глаза, – ты можешь остаться или уйти на край света, вернуться победительницей или проигравшей или даже не вернуться вообще, можешь остаться, какая есть, или стать пародией или лучшей версией себя. Неважно, кто ты и где – я твоя мать и я буду любить тебя всегда.
И я впервые за долгое время расплакалась.
Но, должно быть, надо написать что-то про саму Лощину?
Мы отправились в Лощину вместе, вчетвером, решив, что победа достанется, кому достанется. Мы приехали в Хейчжоу и хотели нанять у местного народа, зверей инь, проводника. Местные не ходят в Лощину ни за какие деньги. Но мы были одарены той смелостью юности, которую характеризует отсутствие не страха, но опыта. Нам не было дела ни до того, сколько зверей пропало в этом проклятом месте, ни до китайских пирамид.
Как описать мне все, что я там видела? Правду говорят, в Лощине живет большая панда-чудовище, пожирающее путников. Но туман, которым окутано это место, хранит очень много страшных тайн. И теперь там навеки поселилась еще одна. Я победила, отец, но по свитку поняла, что ты это уже предрек. Едва ли меня это удивляет.
Мать меня благословила и дала все оставшиеся от ее матери драгоценности и деньги. Тетушку никто не спросил.
Зедонг, кстати, не вернулся. Его семья в глубоком трауре. Но когда я пришла и невинно спросила, где же мой жених, моя несостоявшаяся свекровь отвела взгляд. Мне было бы ее жаль, не будь она такой дурой.
С девочками я больше не разговаривала. Видимся иногда, но даже глаз на меня они не поднимают. Только раз, когда мы встретились в магазине – обе покупали деньги для сжигания, Джу спросила у меня:
– Как же ты выжила?
А я ответила:
– Я еще не выжала из тебя, чего хочу.
Она вздрогнула и убежала.
У нее стали очень страшные глаза – красные, с желтыми белками и безумно бегают.
Там, в тумане, навеки похоронено наше обещание быть друзьями… Впрочем, как могло быть иначе? Нас, девочек, было четверо, а четыре – это смерть.
В Лощине закопана навеки Даи-Тай, папа. Та Даи-Тай, которой ты рассказывал на ночь сказки о Восьми Бессмертных[7 - Восемь Бессмертных – восемь святых даосского пантеона. Они живут на островах блаженных и чаще всего изображаются пересекающими море на лодке.], которая подавала тебе колбочки во время опытов и свято верила в Жизнь. Она мертва, отец! Этого ты хотел?! Я новая собака, которую ты не знаешь. Я сама ее не знаю.
Но я верю, отец, что эта собака достаточно идеальна, чтобы стать одержимой. А одержимые рано или поздно добиваются своего. И я думаю, этот лис достаточно обходителен и добр, чтобы мы с ним были счастливы!
Как еще мне исполнить свой долг?
Дома я останусь, пока не кончится Фестиваль Голодных Духов… У меня есть парочка дел. Хочу сжечь для папы письмо и картину. Я нарисовала специально для него картину тушью – помнится, он говорил, что я талантлива. Я хотела послать ему Лощину (часто я ее изображаю, почти машинально), но ведь он итак ее видел. Поэтому я нарисовать себя и маму.
И хочу позлорадствовать. Пока семья Джу убивается по сыну, семья Ронг собирает вещи – они уезжают насовсем куда-то на север, – а Сонг тронулась умом. Но не так, как я, а похлеще. Ее уже можно забирать, а меня так легко не поймать.
Что еще? Да верно, нужно достать денег. Сбережений Ченга едва хватит на билет в один конец, а в Америке еще надо где-то жить и что-то есть.
P. S.: К черту, к черту: никто это не прочтет. Слушай же секрет, о старая красная тетрадка, которую можно бросить в топку и не заплакать: Лощина – это райское место, где все твои желание сердца, все заветные мечты становятся реальностью. Как и страхи. Ты в них тонешь, как в воде, и не можешь пошевелиться, потому что иллюзии давят на тебя, как камни. Тогда-то и приходит монстр, который заглатывает тебя – с полными грез легкими, мешающими дышать…
Я выбралась, но нахлебалась порядочно. Зедонг утонул.
Что грозит остальным? Сухое утопление, я полагаю. Воду можно выкачать из легких, но глупые мечты из головы – вряд ли.
P. P. S.: Еще потеряла в Лощине золотую шпильку с ярко-зелеными изумрудами, которую на удачу дала мама. Ту, что папа ей когда-то подарил… Сейчас таких не делают, боюсь, не найду похожую…
Господи, как сбивчиво пишу… Я же так и не рассказала про смерть Ченга…
Я сделала яд без запаха и вкуса. О, мамочка сохранила все черновики, все рецепты отца! Каким бы он стал химиком, сколько премий получил бы, если б только пошел навстречу деньгам, а не мечте…
Я приготовила ужин для Ченга после его возвращения с поля.
Он умер у моих лап. Когда мать это увидела, она испугалась и спросила, что я натворила. Я взглянула ей в глаза и сказала прямо: «Он выпил вина, вдруг упал и умер. А я рядом была, помочь не смогла…». Она ужаснулась, как искусно я ей лгу, и сказала:
– Как ты могла отомстить ему подобным образом? Разве ты забыла великую мудрость: если взялся мстить, вырой две могилы?
Тетка грозилась заявить, куда следует, чтобы забрали маму. Тогда я предложила ей солгать вместе, иначе бы я свалила вину на нее… Или лучше – отравила бы и ее, а потом закопала бы их обоих в саду. Смогла бы она воскреснуть?
Мы сбросили тело в пропасть ночью, а утром заголосили, что пес пропал. Его тело насилу нашли и решили, что он сорвался спьяну или покончил с собой. Разбираться особо и не стали.
На поминках на мне были те самые серьги и изумительно красивое траурное платье с вышивкой – я сама сшила его из белого хлопка. Очень элегантное, взрослое платье, на кокетке, с оборками на рукавах… Оно сшито из бабушкиного, того, порванного Ченгом, только со вставками из молочного шифона по бокам.
Я дала себе страшную клятву – сохранить его и, когда буду выходить замуж, вшить хоть лоскутик от этого платья в подкладку. Как знак моей силы. Я больше не позволю мужчинам повелевать моей судьбой.
Письмо из свитка, вклеенное в дневник Лю Даи-Тай (дата не указана)
Корни этого зверя связаны с одной романтической историей. Его мать, рыжая лисица, была дочерью плотника Жюля из французского городка Арль, у них был хороший дом и персиковое дерево в саду. Ее отец был небогатый француз, а мать вела род от еврейских ростовщиков; родители запретили ей и думать о Жюле, но в одну прекрасную ночь она сбежала с возлюбленным и тайно обвенчалась, лишив себя наследства и имени, но не лишив любви. Но счастье было недолгим – она скончалась в родах. Муж ее горевал.
Жюль мечтал женить единственную дочь на каком-нибудь почтенном, честном звере, а она связалась с проезжим лисом-богемцем, boh?me. То есть цыганом. Когда лисичка поняла, что ждет ребенка, он увлек ее за собой туда, за горизонт, где пылают костры и алеют цепочки кибиток…
И родился у них сын. Родился и впитал тягу к путешествиям, к открытиям, к свободе и к картам. Его назвали Николя.
Мать его умерла через пару лет после его рождения, не выдержав кочевой жизни. Когда суеверные жители какой-то деревеньки убили отца, обвиняя весь цыганский род в колдовстве, Нику было шестнадцать лет (к цыганам тогда относились спокойно, но лишь к осевшим, а кочевых не признавали).
Юный лис хотел остаться в таборе, но все словно охладели к нему.
– Тебя ничто больше не держит здесь, – сказали Нику. – Ты нам чужой. Иди к себе на родину.
И лис опять отправился в странствия – но уже один, без кибиток и друзей, только с котомкой за спиной. В котомке лежали скудные припасы в дорогу, пара монеток, колода карт и золотой крест матери.
Путь занял почти год, но Ник все же отыскал Арль и родной дом матери; дед признал его по крестику дочки и по рассказу о жизни. Непросто было лису, привыкшему к вольной степи и грабежу осесть, нелегко было отказаться от карт и гаданий. С горем пополам старый Жюль научил внука столярному ремеслу и оставил свой небольшой домик и персиковое дерево в саду единственному наследнику.
С того времени в жизни заскучавшего по приключениям тридцатитрехлетнего лиса и начались чудеса.
О том, как к нему в гости однажды пришел сам Господь Бог и Святой Петр, односельчане сложили легенды и сказки. Хитрый плотник Ник не подавал виду, что узнал гостей с первого взгляда, но когда его спросили, чего он хочет за щедрый стол и гостеприимство, он дал волю фантазии.
– Проси место в раю! – шипел Петр.
А Ник его не слушал.
Во-первых, он признался, что любит играть в картишки.
– И хотел бы я всегда в карты выигрывать. И в джокера, и в экарте, и в марьяж, и в три листика, и в trente et quarante… Да чтоб гадания мои на картах всегда сбывались.
Вторым желанием лиса было, чтобы кто сядет на тюк полотна в углу домика, тот бы не встал без его воли.
Третьим же – чтобы кто поднимется на персиковое дерево в саду дома, тот бы без его воли не слез.
Благодаря дару Ника всегда в карты выигрывать, он быстро разбогател: ведь если кто-то выигрывает, кто-то обязательно проигрывает. Стал лис богатым и уважаемым зверем в городе. Но потом…
Потом во Францию явилась без приглашения госпожа Чума – она порою заглядывала еще с прошлого столетия и наносила визиты аж до девятнадцатого века. А вслед за ней шла неспешно Смерть, укутавшись черным плащом. Постучалась она однажды и в дом лиса Ника.
Но он не пошел с ней, а попросил:
– Дай крест матушкин припрячу, чтоб прислуга не сыскала. А ты пока посиди на тюке, подожди меня…
И, конечно, Смерть села, а встать не смогла. Отпустил ее Ник только с уговором, что явится она к нему лишь через сто долгих лет, а он обязуется через век вернуться в этот дом, чтоб Смерти не пришлось его искать. А началось это в пятнадцатом веке и оказалось очень полезно: в конце пятнадцатого века звери Европы сильно страдали от «люэса», то есть сифилиса – его привез из завоеванного Неаполя тогдашний король, – а лиса болезнь даже не коснулась. Он побывал в зараженной Италии и Германии, где много играл, пил, дарил вниманием бессчетное количество женщин, и вернулся домой ровно через сто лет здоровехонький, молодой и никем не узнанный – назвался дальней родней покойного хозяина дома.
Там-то Ник и почувствовал, что все-таки болен: разгульная жизнь не пошла лису на пользу. Он стал лечиться, как лечились тогда все – накладывал на раны мазь из дождевых червей, принимал «потовые ванны», пил гвяковый настой; ему делали кровопускания. Но опять явилась к нему Смерть, и он снова ее обдурил – заставил подняться на дерево в саду, а спустил лишь с условием, что вернется она еще через сотню лет. Ник выздоровел и уехал.
Но когда и это время прошло, Смерть его забрала. Места в раю ему не дали, а из ада он честно удрал: сыграл с Сатаной в карты, победил и ушел.
Так хитрый лис обманул Смерть и избежал неизбежного.
Когда он вернулся в мир смертных, его желтые глаза стали зелеными, как нефриты, которые в Китае кладут покойникам на глаза.
С того момента он обрек себя на вечность в одиночестве: он не мог иметь детенышей. Небеса распорядились так, что отцом Ник мог стать лишь после венчания. И избранница должна была разделить участь супруга – вечную жизнь и вечную молодость. Их детеныша тоже не приняли бы ни в рай, ни в ад, и избранника этого детеныша, и детеныша их детеныша, и так на поколения и поколения…
Ник отправился вновь путешествовать – но уже уважаемым, небедным зверем, о цыганских корнях которого говорила разве страсть к картам.
Ник прожигал жизнь. Он влюблялся и кружил девицам головы, играл, наживал себе врагов и заводил друзей. В карты ему не доводилось проигрывать, в то время как мода на них не проходила. Менялись игры и названия, но колоды оставались прежними, прежними были и победы Плотника.
Лис имел связи везде, где только можно, целовал лапки королевам и принцессам, танцевал с дочерями миллионеров и курил дорогие сигары. В кругу его знакомых были и Их Светлости, и Их Величества, и Кротшильды, и Догфеллеры… Он не думал о завтрашнем дне, но наслаждался сегодняшним.
Ник не женился ни на ком, неся свой крест с присущей ему элегантностью. Не желая повторять поступков отца, лис нашел способ превратить свое живое сердце в золотое, чтобы никогда никого по-настоящему не любить. Он частенько инсценирует собственную смерть, а потом вдруг появляется в другом городе или стране и под другой фамилией. Не в том ли, чтобы получать удовольствие и избегать всячески боли, заключается сам смысл жизни? – именно таков его девиз.
Я собрал эту историю буквально по крупицам. Сейчас этот лис живет то в Европе, то в Америке, но основная его квартира в Нью-Йорке. Его имя Николас Плот. Большего не скажу.
Если ты, Даи-Тай, примешь его веру и повенчаешься с лисом, то обретешь Бессмертие для себя и потомков. Ты исполнишь мою заветную мечту.
Ты отлично разбираешься в алхимии, и все-таки я напомню тебе ее основы, более красочное описание которых ты читала в тщательно спрятанной мною копии «Rosarium Philosophorum»[8 - Алхимический трактат 16 века. Был опубликован в 1550 году как часть II книги De Alchimia Opuscula complura veterum philosophorum. Включает серию из 20 гравюр по дереву с подписями на немецком языке, а также титульный лист.]. Ты отлично знаешь, что существует несколько стадий алхимического цикла, каждая из которых равна стадии любовных отношений Короля и Королевы.
Последняя стадия зовется Священный Брак. Так вот, твой союз с лисом – это будет словно Священный Брак – соединение Солнца и Луны, Дракона и Тигра. Все старое и нежизнеспособное умрет, и родится само Бессмертие во плоти. Вы станете единым целым.
Помни, пожалуйста, главное: никогда не бывает все сразу идеально. Никогда десятая стадия не достигается сразу, больше того – само заключение брака, сама свадьба, это еще не Священный Брак.
Нужно миновать Фонтан Меркурия, то есть место трансформации, соединения Короля и Королевы. Меркурий двойственен, и потому на старых гравюрах Король и Королева лежат в нем, как в гробу, точно мертвецы. Помни: бессмертие невозможно без смерти. Помни: перед возрождением (альбедо) и окончательным совершенствованием (рубедо) должно произойти полное разложение, то есть нигредо.
Это моя последняя к тебе просьба. Да помогут тебе небеса.
2 июля 1999, года Кролика
Мать и тетка все же от меня избавились.
Боюсь, поиски жениха отложатся на неопределенный срок, особенно если я умру.
Это все.
***
Вне времени и пространства
– Будем честны. Мы заблудились.
