скачать книгу бесплатно
Как бы он не пыжился, пытаясь убедить меня в том, что я не представляю для него угрозы, он боялся. Как хищник, чувствующий страх своей жертвы, я чувствовал его испуг. Он по?том пропитал его рубашку под халатом, капельками выступил на лбу.
– Вы сами сделали тот выбор, мистер Тёрнер. – Процедил он, глядя в мои затуманенные глаза.
И я его отпустил. В тот раз я сдержался и просто ушёл. Позволил несправедливости случиться. Вернулся на облюбленный диван с двойной порцией виски и горя и проспал двое суток, пока Уэйн зарабатывал деньги, а Полин возила Криса по врачам.
Это было шесть лет назад. Воспоминания затерялись где-то в глубинах утомлённого скорбью и мутного от алкоголя мозга, и всплыли лишь сейчас, когда я увидел доктора Крейга воочию. Как я мог забыть о том дне? Эта встреча ввела меня в оцепенение, и я ещё десять минут сидел в машине с давно остывшим двигателем и мёрз.
Я не знал, что делать дальше, но теперь в непроглядной чаще показалась узкая тропинка, которая могла вывести меня из леса.
Я снял последние восемь тысяч со счёта и через час стоял в кабинете Алана Хьюитта, адвоката, который второй раз не смог защитить меня от судебной ответственности. Он был занят, о чём с важным видом сообщила его секретарша, но узнав, кто топчется на его пороге, мистер Хьюитт отменил свои важные дела и принял меня.
– Вот. – Я положил конверт с восьмью тысячами перед юристом. – Это остаток за вашу работу по делу Таннера.
Он был хорошим человеком, но перевидел столько случаев, что не верил людям на слово. Открыл конверт и пересчитал содержимое.
– Здесь на тысячу больше. – Сказал он, хотя мог бы молча присвоить их себе.
– Это задаток за следующее дело.
Мистер Хьюитт вскинул бровь и с любопытством взглянул на меня.
– Вы избили кого-то ещё? – С лёгкой юморцой спросил он.
– Пока нет.
– Тогда чем могу помочь?
– Шесть лет назад моя жена умерла при родах.
Такого ответа собеседник явно не ожидал и даже смущённо дёрнулся, словно позволил себе лишнего.
– Мне очень жаль.
– Спасибо. Беременность протекала с осложнениями, и нам посоветовали прервать её, но Элизабет, моя жена, была категорически против. За два месяца до предполагаемой даты родов ей стало хуже. Пришлось вести её в операционную.
– Это ужасно. Не представляю, что вам пришлось перенести.
Я с благодарностью кивнул, потому что пусть адвокат и говорил дежурными фразами, я видел, что они шли от самого сердца.
– Во время кесарева что-то случилось. Я был в прострации и не помню, что говорили врачи. Выжить мог лишь один из них. Жена или недоношенный ребёнок. Но проблема в другом. Меня попросили выбирать.
Алан Хьюитт моргнул, а затем снова. Словно в глаз ему попала не соринка, а целое бревно.
– Постойте. Я правильно вас понял? Врачи просили вас сделать выбор…
– Кого из них спасать, да.
Вот та реакция, на которую я рассчитывал. Глаза приняли форму двух глобусов, брови поползли к двум залысинам, губы сжались в тонкую дугу неодобрения. Он был в шоке, впрочем, как и я.
– Но это противоречит медицинской этике. – Заявил Хьюитт. – Когда вопрос стоит ребром, кого спасать, ребёнка или мать, в девяноста процентах случаев врачи принимают решение сохранить жизнь матери. По нескольким причинам. Она уже взрослая, сформировавшая личность. Вполне возможно ещё сможет выносить и родить ребёнка. А младенец, рождённый раньше срока, априори имеет меньше шансов выжить после.
Я понимал, то, что говорит адвокат, непреложная истина, но слышать, как о твоей жене и сыне изъясняются, как о чём-то абстрактном, было больно. Если бы я был один, то точно б зарыдал. Но я здесь не за тем, чтобы лить крокодильи слёзы.
– Теперь я это знаю. – Сокрушённо сказал я. – Но тогда был весь на нервах, не понимал, что происходит, да и до сих пор помню не всё. Какие-то отрывки событий, которые навещают меня во снах.
– Судя по всему, врач, который принимал роды, превысил свои должностные полномочия. Хоть убейте не пойму, почему он обратился к вам с этим вопросом, ведь протокол ясно даёт понять, как действовать в таких случаях. Но то, что он воспользовался вашей… – Хьюитт смаковал слова на языке, подбирая верное. – Недееспособностью, так скажем. Это выше моего понимания.
– То есть, можно сказать, что он поступил незаконно? Но… почему? Зачем было прибегать к этому? Зачем взваливать решение на меня?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, мистер Тёрнер. К превеликому моему сожалению. Но, осмелюсь предположить, что во время операции что-то пошло не так. Возможно, имела место халатность. Так он хотел переложить ответственность на кого-то другого, в данном случае…
– На меня.
Хьюитт кивнул. А я погрузился в молчание. Как же так? Как такое возможно? Врач ведь должен ценить жизнь и делать всё возможное ради пациента. Элизабет могла погибнуть не из-за тяжёлой беременности, а по халатности этого ублюдка.
– Так почему вы здесь? – Снова спросил адвокат. – Смею предположить, за тем, чтобы подать иск на этого врача?
Я и сам не знал, зачем пришёл сюда с лишней тысячей гонорара. Докопаться до правды? Найти виновного, на кого смог бы скинуть груз своей ответственности? Как доктор Крейг сделал шесть лет назад? Я и не думал втягиваться в исковое разбирательство с больницей, но теперь… Если откроется, что Стивен Крейг действительно повинен в смерти моей жены, я с радостью засужу его, чтобы получить хоть грамм успокоения.
– Даже не знаю. А вы как считаете? Стоит того?
– Если всё было именно так, как вы утверждаете, то этот горе-врач получит по заслугам, это я вам гарантирую.
– Но есть кое-что ещё.
Хьюитт напрягся.
– Я вспомнил одну вещь. – О которой стыдно говорить вслух. Но я рассказал. О том, как пьяный ввалился в кабинет Крейга и как увидел свою подпись под документом, снимающий всю вину и с него, и с больницы.
Хьюитт молча выслушал, откинулся на спинку кресла и тяжело выдохнул.
– Одуреть можно. – Брякнул он. – Вас заставили подписать документ, пока вы были не в состоянии даже маму свою узнать? Это ещё одно косвенное доказательство того, что ваш акушер что-то напортачил. Не хочу вас огорчать, но придётся. С этим документом у вас и у меня связаны руки. Вы официально согласились не выдвигать обвинений. Ни один судья не встанет на нашу сторону.
– Но как же тот факт, что я ничего не соображал в тот момент?
– Это было шесть лет назад, мистер Тёрнер. – С сожалением напомнил адвокат. – Сейчас вы уже не докажете, что тогда были не в состоянии мыслить здраво. Придите вы ко мне сразу же, я бы ещё попытался что-то сделать, но теперь…
– Ясно. Этот ублюдок останется неприкасаемым.
– Поверьте, мне искренне жаль.
– Неужели, ничего нельзя сделать?
Говорят, надежда умирает последней. Каждый день я хватался за тысячи маленьких надежд, и все они умирали. Как сейчас. Я понял это по напряжённому молчанию Алана Хьюитта.
– Спасибо, что уделили мне время. – Сказал я не без уныния и засобирался на выход.
Хьюитт зашелестел конвертом и протянул мне стопку купюр.
– Возьмите.
– Это за консультацию.
– Возьмите. – Настойчиво повторил адвокат, и, приняв деньги обратно, я понял, что там гораздо больше тысячи, что я накинул сверху. Он возвращал большую часть своего гонорара за помощь с Таннером. – Вам сейчас нужен каждый цент.
Комок размером с яйцо застрял в горле, мешая дышать и говорить. Я кивнул, преисполненный благодарности, пожал руку человеку, который меня почти не знал, но желал помочь хоть чем-то, и ушёл.
Почему я не вспомнил об этом раньше? Если бы не забылся в пьяном безумии, то, возможно, сумел бы привлечь доктора Крейга к ответственности, но было слишком поздно. Всё это время я винил одного себя за тот роковой выбор, который я даже не должен был делать. Но, вероятно, вина лежала не только на моих плечах. Доктор Крейг совершил ошибку и скрыл её за моей глупостью. Моя жена умерла из-за него. Мой сын никогда не сможет вести жизнь физически здорового человека из-за него. Вся моя жизнь покатилась в канаву из-за него.
А я даже не мог этого доказать.
***
Где наскрести сто семьдесят тысяч долларов тому, кто уже продал свой дом, сидел на шее двух почти пенсионеров, и воспитывал больного ребёнка, которому постоянно требовалось недешёвое лечение?
Первой мыслью было продать почку. Но это не вариант. За такой ценный «товар» можно получить всего-то двадцать пять тысяч долларов – я узнавал. Слишком мало. Потом меня подмывало ограбить какой-нибудь банк на окраине, где не ахти какая охрана и видеонаблюдение. Но посмотрим правде в глаза: у меня кишка тонка, да и причинять вред людям не входило в мои планы. Каким бы безвыходным ни казалось положение, я ещё сохранил частички совести и достоинства.
До чего можно опуститься, если раздумывать о таких вещах? Но я пал слишком низко. Кредит мне никто не даст. Я безработный, да и моя кредитная история оставляет желать лучшего. Если бы банки действовали по схеме полиции, то по городу бы давно висел мой портрет. Вместо подписи «Разыскивается» красовалось бы «Неблагонадёжный заёмщик».
Конечно, я не собирался ни продавать свои органы, ни грабить банки. Это были минутные помутнения рассудка, которые подняли мне настроение. После того, как я вдоволь нашутился с самим собой, я перешёл к реальным действиям.
В четверг какой-то лысый детина в кожаной косухе купил мой «форд рейнджер». Приехал в Рочестер из самой Саратоги, лишь бы поскорее сесть за руль моего монстра. Ему кровь из носу хотелось стать обладателем пикапа по заниженной стоимости, а мне позарез нужны были деньги. Идеальная сделка. Теперь мой карман оттягивала пачка в двадцать тысяч, а сердце ныло от потери любимой машины. За тридцать три года я сменил четыре тачки, но только с «рейнджером» меня связывало столько общих воспоминаний. Даже смешно так отзываться о простом автомобиле, но мы прошли огонь и воду. Смерти и болезни. И теперь пришло время прощаться с ним, словно со старым другом.
Пришлось пересесть в малютку Полин, чтобы поколесить по городу и не опоздать ни в один из пунктов в расписании Криса. Пока я ждал его за дверями кабинета дефектолога, мне позвонил Генри и сообщил довольно приятную новость.
– Я нашёл нам работу.
Нам. Снова мы очутились в одной лодке, только теперь она плыла не по волнам семейного бизнеса, а дрейфовала в луже безработицы. Я чуть не хмыкнул в ответ, ведь прошерстил все строительные компании в радиусе двухсот миль от Рочестера, но везде слышал одно и то же. «Вы нам не подходите». Их не волновал мой опыт и мои навыки. Лишь то, что я поколотил начальника и отвечал за это в суде. Если Генри и подыскал нам что-то, то это была захудалая должность какого-нибудь вышибалы в баре или консультанта в строительном магазине.
– Мне начинать волноваться? – Отшутился я.
– Начинай благодарить меня.
– И не подумаю, если за эту работу не платят минимум двести тысяч. На меньшее я не согласен.
– Закатай губу обратно, братец. Оклад девять с половиной, плюс премии и оплата топлива.
– И кого нужно убить за такие бонусы?
– Своего внутреннего циника. Серьёзно, Шон, я пытаюсь помочь.
– Ладно, прости. Так что там за работа?
– То, что ты как раз любишь. Таскать цемент и класть кирпич.
– Ты шутишь? – Я не поверил, ведь благодаря Таннеру на любую работу в сфере строительства для Шона Тёрнера было наложено эмбарго.
– Нет. Я выбил нам два места в бригаде. Прости, должность прораба уже занята, придётся отдуваться обычным разнорабочим. Но это шанс снова встать у руля и заниматься любимым делом. Ты и я, как в старые добрые.
Эта затея начинала казаться мне всё более и более привлекательной. В «Дженерал Констракшн» я получал больше, но о титуле прораба можно было забыть, как и о тех сливках, что он снимает с зарплаты каждый месяц. Это был неплохой заработок, а мысль о том, чтобы работать бок о бок с родным братом, только подливала масла в огонь моего интереса.
– Компания молодая, только-только прощупывает почву в строительстве, но тем лучше. Им нужны рукастые трудяги, а кто это, если не мы?
Позитивный настрой Генри был заразителен и не мог не подпитать пессимиста внутри меня радужными надеждами. Но всё ещё оставалось одно обстоятельство, которое камнем преткновения лежало на моём пути.
– А как же моя репутация дебошира и скандалиста?
– Они в курсе твоей ситуации, и это их не волнует. Если твои кулаки способны не только впечатывать носы в затылок, а ещё и ровно класть ламинат, ты им подходишь.
– Чёрт, Генри. Не знаю, что и сказать.
– Скажи «да». У тебя будет стабильная работа, ты сможешь взять кредит, чтобы расплатиться с Таннером.
Я и не заметил, что всё это время не дышал. Но лишь теперь смог расслабиться и снова впустить в лёгкие воздух.
– Генри, я говорил тебе, что ты лучший в мире брат?
– Нет. – Засмеялся тот. – Но с этого момента настаиваю, чтобы ты говорил это почаще.
Ну, Генри, ну удачливый ловкач. Лучшего брата и пожелать нельзя. Он стал той рукой, что вытянет меня из болота. Не успел я порадоваться новости, как телефон снова зазвонил.
– Мистер Тёрнер, это старшая медсестра Перес из больницы Сент-Мэрис. Ваша тёща. Она пришла в себя. Можете её навестить.
И мои щёки растянулись ещё шире.
Глава 10
«Спенсер и Ко» была молодой и развивающейся компанией. Во всяком случае, так они себя превозносили в интернете и на рекламных афишках в городе. По сути, это был стартап с двухэтажным офисом в Пайн-Ридж и прилегающими складами.
Брюс Спенсер оказался вовсе не таким, каким его рисовало моё скудное воображение. Вместо приземистого мужчины среднего возраста в клетчатой рубахе и грязных ботинках нас поприветствовал молодой и улыбчивый парень моих лет, который явно был с жизнью на «ты». Никакой мятой рубахи – модный свитшот с эмблемой «Джей Крю», не менее модные джинсы и кроссовки «Найк». Русые волосы, короткая стрижка и чёткие скулы. Единственное, что портило его образ, – оттопыренные уши, которые хотелось пригладить назад к голове, но они никак не хотели укладываться.
Обаятельный, амбициозный и рвущийся в бой. Рукопожатие крепкое, так и говорящее: «Ты мне нравишься, но я здесь главный». Порывшись немного в интернете, я нарыл кое-какую подноготную о нём, потому что никак не мог уложить в голове, откуда вдруг на строительном поприще выросла компания «Спенсер и Ко», о которой раньше никто и слыхом не слыхивал.
Отец Спенсера был финансистом в Миннеаполисе и скоропостижно скончался около года назад, передав сыну солидное состояние, которое тот не спустил на азартные игры и бесполезные махинации с криптой, а вложил в бизнес. С чего вдруг его потянуло в строительство, я так и не понял, но факт оставался фактом. Брюс Спенсер обосновался в Рочестере, у него был развивающийся бизнес, которому требовалась рабочая сила, и ему было плевать на то, что я вмазал бывшему боссу.
– Если пообещаете, что мне не достанется, то меня не волнует ваше прошлое. – Шутливо объяснил свою позицию Брюс при первой встрече. – Мне важно только наше общее будущее. А с Франклином Таннером я знаком. Довелось встретиться, так что я вполне могу понять, почему у вас чесались кулаки.
Это развеяло последние сомнения. Враг моего врага – мой друг. А если он ещё готов платить десять штук в месяц, то он мой самый закадычный друг. Когда собеседование подошло к концу, Генри мельком взглянул на меня, как бы спрашивая: «Ну что?». И мы подписали договор.
В тот же день Полин благополучно вернулась домой, так что мы отмечали двойной праздник. Я отправил тёщу отдыхать, пока сам занялся ужином. К шести должны были подъехать Генри с Камиллой, и даже Уэйн обещал вернуться пораньше, чтобы принять участие в семейном торжестве.
Крис помогал мне варганить спагетти с жареными колбасками – блюдо, которое я не побоялся испортить перед приходом гостей. Генри и Кэм привезли с собой десерт из кондитерской «Ями». Шесть эклеров с заварным кремом и какой-то пирог с ягодами, который выглядел, как произведение искусства. И никакого вина – все блюли законы дома Холландов-Тёрнеров, в большей степени из-за боязни разозлить Полин.
Мы болтали, смеялись и поднимали бокалы с лимонадом за здоровье Полин и наше с Генри будущее в «Спенсер и Ко». Крис, как бывало, когда Генри заглядывал к нам, умолял дядюшку уложить его и почитать перед сном. А тот был только рад провести время с племянником и заодно узнать продолжение истории про Гарри Поттера. Уэйн отвёл Полин в спальню, чтобы та отдохнула, а мы с Камиллой остались сражаться с горой грязной посуды.
– Хороший получился вечер. – С улыбкой сказала Кэм, вытирая тарелки и убирая их на место.
– Да, нужно почаще собираться.
