banner banner banner
До встречи в феврале
До встречи в феврале
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

До встречи в феврале

скачать книгу бесплатно


Наглости некоторых людей нет предела! Обычно я более вежлив, но сейчас возгордился своей бестактностью, когда закрыл дверь прямо перед носом вторженца. Но не успел и подумать о пельменях, остывающих на столике, как дверь сама собой открылась.

– Послушай, парень! – Голос врезался мне в спину и заставил обернуться. Я так опешил от такой наглости, что с секунду просто стоял на месте. – Эти вещи принадлежат мне, так что я заберу их сейчас или приду с судебным приставом позже.

Наглец двинулся в сторону мансарды, но ни его самоуверенность, ни его угрозы законом на меня не подействовали.

– Какого чёрта, мужик? – Я врезался в него всем телом, отстаивая свою территорию. – Убирайся отсюда. Я тебя не приглашал!

– Ты что, не слышал, что я сказал?

– Прекрасно слышал, но мне плевать, притащи ты сюда хоть самого судью или Папу Римского! – Конечно, я слегка слукавил, потому что не хотел иметь никаких дел с полицией или судом. И тем более главой католической церкви – Ваши разборки – это ваши разборки, но сейчас здесь живу я, а мне не нравится, когда какие-то мудаки врываются ко мне без приглашения.

А есть ещё порох в пороховницах! Парень из комода решил не испытывать судьбу и не ломиться дальше прихожей. Его злостью можно было бы подпитать электроприборы всего здания, но он всё же повёл плечами и отступил.

– Я это так не оставлю. – Бросил он, прежде чем уйти. – Я получу то, что принадлежит мне по праву.

Он так хлопнул дверью, что затряслись картины на стенах. Привычка не запирать двери ещё аукнется мне в этом городе. В Берлингтоне я мог спокойно проспать всю ночь с дверью нараспашку и растяжкой «Добро пожаловать!». Я частенько не закрывал окна перед уходом и оставлял ключи в замке зажигания, но пора вспомнить, где я оказался. В городе, где уровень преступности зашкаливает. Вчера то, что я не запер дверь на замок, спасло мне жизнь – парамедики просто вошли в квартиру и тут же вкололи мне адреналин. Но рано или поздно я поплачусь за свою беспечность.

Заперев двери сразу на два засова, я тяжело вздохнул и потёр виски. Надеюсь, больше никакие гости ко мне не пожалуют. Я ведь собирался просто поужинать и вернуться к работе, а не закатывать вечеринку и искать себе проблем на пятую точку. А этот псих, я уверен, подкинет мне парочку таких.

С сожалением взглянув на заказ из «Мистера Ши», который даже не успел распаковать, я потянулся, но не за вожделенными пельменями, а за мобильником. Как бы мне не хотелось и дальше игнорировать мисс Джеймс, пришло время ей объясниться.

Вся эта ситуация походила на вчерашний приступ. Я весь зачесался от зуда, дыхание отяжелело, а во рту будто всё распухало. Только теперь аллергическую реакцию вызвал ни арахис, так мастерски запрятанный в пироге. А девушка, которая незаметно вторглась в мою жизнь и всё в ней портила. И чтобы не задохнуться от анафилактического шока, первым делом нужно убрать аллерген.

Эмма

Хьюго Уильям Максвелл оказался совсем не таким, каким я его рисовала в своих фантазиях.

Во-первых, через месяц ему только должно было исполнится всего тридцать четыре, и он не походил на дряхлого, осыпающегося старика с волосами в ушах и артритом. Он официально возглавил список самых красивых мужчин, которых я встречала за всю свою жизнь. Да, да, Гэбриэл, тебя отодвинули. Сместили с пьедестала.

Во-вторых, мистер Максвелл, вернее, Уилл, как он сам просил называть его раз десять кряду, полностью опровергал стереотип о том, что все богатые – самовлюблённые козлы с манией величия и раздутым чувством собственной важности. Уилл был так добр, внимателен и совсем не кичился своим состоянием. С приятелями Гэбриэла я постоянно чувствовала себя подделкой на витрине с бриллиантовыми колье. Мухой, упавшей в чан с жирными сливками. Но Уилл ни разу за нашу встречу не ткнул меня носом в моё неблагородное происхождение, нищее существование или нераскрытый талант. Незатейливый и привычный, как дырявый носок, который тебе дороже новенькой пары.

Ну, а в-третьих… В-третьих было стыдно признаваться даже самой себе, хотя я от себя ничего не скрываю. Хьюго Уильям Максвелл, как бы это выразиться попроще, был красив, как греческий бог, которого выкинули с Олимпа прямиком в Берлингтон. Другого объяснения такой неземной красоты я просто не находила, да искать не особенно хотелось. Всё, чего желала душа, – разглядывать безупречные черты Уилла, пока тот не видел. Стоило ему отвернуться, как я проходилась глазами по его профилю, мягкому вихру волос и крепкому сложению фигуры. С того момента, как он сбросил обличие водителя и обратился миллионером, ничего не изменилось. И в то же время изменилось всё.

Я провела в поместье Максвеллов полдня. Позавтракав лучшим кофе в своей жизни, который не шёл ни в какое сравнение с моими запасами в кухонном шкафчике, мы осмотрели остальную часть дома, разве что хозяйскую спальню обошли стороной. К счастью, иначе моё воображение разошлось бы не на шутку и слишком уж красочно расписало бы всё то, что можно проделать на кровати размера XXL с бархатным изголовьем. А мне определённо казалось, что оно должно быть бархатным или как минимум кожаным. И тогда я бы навсегда покраснела и больше никогда не вернула свой бледноватый цвет лица, который не подрумянило даже солнце Калифорнии.

Гилберт накормил нас обедом на крытом балкончике второго этажа. Когда дворецкий – подумать только, личный дворецкий! – пафосно открыл клош, откуда тотчас же ринулись полчища ароматов. Когда пар рассеялся, я смогла разглядеть сочные стейки с поджаристой корочкой и картофель под шубой из сыра и белого соуса. В такой обстановке самые простые блюда превращались в кулинарные изыски пятизвёздочных ресторанов Парижа, в которые Гэбриэл меня так и не отвёз.

Я не знала, куда смотреть. На горячее, мужчину напротив или вид из окна. На заднем дворике Гэбриэла, который тот напыщенно называл патио, волновался бассейн – корытце три на четыре с одиноким лежаком, заросшая вьюном ограда и нелицеприятная панорама на соседний дом. И если сам дом завораживал своей необычной треугольной формой, современной отделкой и кактусами в огромных кашпо, то вид из окна совсем не завораживал. Ведь чаще всего на балкончике или на газоне напротив в одних трусах загорал красный как рак и дряблый как индюшачий подбородок старик. Антонио Гаспаччо, бывший сценарист из Голливуда, который трижды проходил реабилитацию в наркотическом диспансере, четырежды разводился с жёнами на двадцать лет моложе и, по сути, уже давно пережил тот возраст, когда можно выставлять своё хозяйство напоказ. И я имею в виду не трёхэтажную виллу в Бель-Эйр.

Никакие виды на соседские коттеджи и уж тем более стариков в трусах в поместье Максвеллов не грозили. Хотя вряд ли бы даже мистер Гаспаччо соизволил раздеться в такой мороз.

Обширная территория поместья уходила сплошь до берега озера Шамплейн. Всё белоснежнее зефира «Дюрки Мауэр», что я ложкой поедала прямо из банки, пока бабуля Эльма не видела. Она всегда покупала с запасом, но разрешала мне довольствоваться кремовым лакомством лишь по ложечке. Но я не умела растягивать удовольствие так долго, как она – а бабуля могла отламывать дольки от шоколадки и рассасывать по нескольку недель! Так что к тому времени, как бабушка сама хотела побаловать своего внутреннего ребёнка нежным зефиром, из четырёх банок в кладовой оставалась лишь одна, и она бранила мою нетерпеливость и тягу к сладкому.

Хотя с годами я стала подозревать, что она покупала три лишних банки специально для меня. В каждом ребёнке живёт дух бунтарства, и я бунтовала лишь с конфетами на рождественской ёлке и кражей зефира из кладовки, так что, если бабуля Эльма и переживала на мой счёт, то только за то, не слипнется ли у меня кое-что.

Заснеженные аллеи поместья продолжались побеленным пирсом, а потом и тонким, местами потрескавшимся льдом, что затянул берег озера. Волны замёрзли и уже не плескались, беспокоя обитателей дома. И этой белизне не найти было конца – до Уилсборо Пойнт на том берегу не добраться взглядом.

– Летом здесь ещё красивее. – Заверил Уилл, наблюдая за моей реакцией.

– Жаль, что я добралась сюда лишь зимой.

– Не любите зиму?

Я не смогла ответить. К зиме я питала не самые тёплые чувства. Слишком многое случилось в эту пору. Одна из причин, почему я перебралась почти на самый юг страны, подальше от холода, скользких дорог и смерти.

Закончилась наша встреча всё в той же библиотеке. Уилл долго рассказывал мне о своих планах, а я снова восхищалась видами, но уже его горящих глаз. Человек прекрасен, когда его сердце пылает страстью к чему-нибудь. И в своей страсти этот мужчина был самым прекрасным.

Хьюго Максвелл старший умер меньше года назад от рака, который сожрал его лимфатическую систему быстрее, чем я – банку «Дюрки Мауэр». За несколько месяцев после того, как врачи обнаружили болезнь, отец Уилла завял, растворился в собственной тени. Его сердце перестало биться в марте. Открытие галереи запланировано как раз на март – дань почтения и знак любви от единственного сына.

– Отец обожал искусство. – Рассказывал Уилл, пока мы прогуливались по библиотеке. – В любых его проявлениях. Несмотря на то, что он всегда был в делах, для хорошей книги, пьесы или концерта он всегда находил время. Покупал картины и завешивал все свободные стены в доме.

Уилл печально улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. Его сердце всё ещё кровоточило, а я, как никто другой, знала, что пока не придумали такого пластыря, чтобы залепить его раны и остановить кровь. Я понимала всё, что чувствует этот мужчина, и сочувствовала ему всей душой.

– Это ведь не единственная комната с картинами. – Усмехнулся Уилл. – Как-нибудь в другой раз я покажу вам его святая святых. Домашнюю галерею. Там полно не только картин, но ещё скульптур и других композиций.

Значит, мы встретимся снова. Мысль об этом приятно пощекотала низ живота.

– Отец ежегодно жертвовал деньги в фонды поддержки библиотек, театров, спонсировал молодых творцов. Когда он заболел, эта обязанность легла на мои плечи. Галерея – давняя мечта отца. Если бы не он, может, я бы и не взялся за её осуществление. Но когда я думаю о том, что смогу сделать что-то важное для него…

– Вам кажется, что он рядом. – Закончила я.

– Как вы догадались? – С чувством спросил Уилл, разглядывая меня из-под не по-мужски длинных ресниц.

– Все мы ищем что-то, что хоть на минуту вернёт нам тех, кто не с нами. – Произнесла я, глядя на копию Джона Милле «Офелия». Или оригинал? В любом случае, очень символично было заговорить о смерти перед изображением поющей женщины, утопающей в воде.

Уилл не стал расспрашивать меня, что ищу я и кого хотела бы вернуть. Он был воспитан, наделён хорошими манерами, не деньгами, которые, как известно, лишь портят характер, а не закаляют его. Вместо расспросов он продолжил делиться планами с таким энтузиазмом, с таким чувством, словно я была его старой подругой, с которой можно поделиться всем.

Уилл уже подыскал помещение в городе. Два месяца назад на Колчестер-авеню освободилось пространство на первом этаже старинного здания, построенного ещё до войны. Его ни раз реставрировали, но, по словам Уилла, стены его не утратили духа старины, но и не осыпались, как другие довоенные постройки в Берлингтоне.

– Если бы отец увидел это место, ему бы точно понравилось. – Вздохнул Уилл, а потом пообещал мне: – Я отвезу вас туда как-нибудь. Хочу услышать ваше мнение, ведь под свежим взглядом всё выглядит иначе.

– Я буду только рада. – Искренне сказала я, уже предвкушая совместный труд.

Меня ждали самые интересные месяцы в жизни! Ещё никто не доверял мне настолько, чтобы предложить нечто настолько масштабное и настолько прекрасное.

– Но, можно задать вам вопрос? Почему я?

– Я ждал, что вы спросите. – Снисходительно улыбнулся хозяин поместья Максвеллов.

– Это не праздное любопытство. Скорее желание понять, чем я…

– Заслужила всё это? – Мы продолжали заканчивать друг за друга мысли. И от слов Уилла я опустила глаза. – Мисс Джеймс, вы слишком низкого мнения о себе и своём таланте. Я понял это ещё там, в машине по пути сюда.

– На то есть свои причины.

– Никакие причины не должны заставлять вас чувствовать себя недостойной, второсортной, безынтересной.

Пульс слегка ускорился, подгоняя кровь ко всем конечностям и к щекам. Идиотское, предательское свойство организма, что с первого класса мешало мне жить. От мира не скроешь, что ты не сделала домашку по алгебре, что ты тайно влюблена в Джесси Купера из параллельного класса или что ты не умеешь целоваться во время игры в «бутылочку», когда твои щёки пылают закатом тысячи солнц. Гэбриэл всегда подшучивал над этой моей ошибкой природы, но Уилл глядел так, словно не встречал ничего милее.

Когда же я уже перестану вспоминать Гэбриэла? Я в Берлингтоне, а он остался в прошлом. Больше я никогда не увижу его прекрасное и одновременно отвратительное лицо.

– Помните, я говорил, что продолжаю дело отца? – Вторгся в мои мысли Уилл. – Помогаю начинающим музыкантам, художникам и писателям? Так я и узнал о вас. Пролистывал сайты галерей по всей стране и увидел ваши картины.

У «Арт Бертье» был свой сайт, чтобы любители искусства могли сделать заказ из любой точки мира. Или чтобы люди, вроде Уилла, могли осуществить чью-то мечту.

В мои одиннадцать в Миннесоте выдалась особенно холодная зима. Снежный буран налетел откуда-то из Канады и завалил малютку Гленвуд по самую макушку. Уроки отменили, потому что шквалистый ветер угрожал не только заколоть режущим воздухом, но и унести порывом, как Элли и Тотошку из сказки. Но разве заставишь детей усидеть дома? Мы с соседскими девчонками собрались во дворе, чтобы слепить снежную бабу высотой с наш маленький домик. Но мы были слишком беспечны, чтобы подумать о последствиях детских игр. Ветер ударил меня, как бита – кручёный мяч. Меня отнесло, как пёрышко, на несколько метров и опрокинуло на крыльцо. Я ударилась головой о перила, ещё долго выслушивала нелестные междометия бабули Эльмы и отлёживалась с головокружением.

Слова Уилла ударили меня так же, как в тот снежный день. Сшибли с ног, вызвали головокружение, взбунтовали все органы чувств. Неужели что-то хорошее, настолько хорошее, что не походит на правду, происходит именно со мной? Именно сейчас, в то время, когда мне нужно что-то светлое и осмысленное.

Открытие галереи в честь Хьюго Максвелла старшего намечалось на середину марта, и у Уилла уже выстроились далеко идущие планы по подготовке. Часть картин он собирался взять из домашней коллекции. Те, что так любовно разыскивал его отец по всему свету. Часть из них мистер Максвелл привёз из деловых поездок в Европу, часть – приобрёл по совету этой нерадивой консультантши по искусству Сьюзен в разных уголках страны. Но нашлось среди них местечко и для работ таких как я, непрославленных авторов. И я буду в их числе.

– Хочу отвести под ваши работы отдельный зал. – Сразил меня Уилл. – Напишите серию пейзажей Берлингтона. Отец обожал этот город, как и я, так что ваши работы станут венцом галереи.

Я перестала дышать.

– Я не стану вас торопить или ставить условия. Вы сами выберете места, ракурс, время суток. За каждую картину я заплачу вам по пятьдесят тысяч.

А теперь и вовсе задохнулась.

– Кроме того…

Было ещё какое-то «кроме того»?!

– Завтра же я отвезу вас в местную художественную лавку. И вы выберете всё необходимое, что вам понадобится для работы.

Ни один мужчина ещё не предлагал мне ничего подобного! Любая другая женщина растаяла бы прямо здесь, посреди библиотеки, если бы богатый мужчина предложил ей завтра поехать в «Картье» или «Луи Виттон» и скупить всё, что её душа пожелает. Бриллиантовые браслеты, колье, сумочки и норковые манто. Но от меня же могла остаться лишь растаявшая лужа от того, что этот богатый мужчина предлагал мне купить краски, кисточки и холсты. У женщины не бывает много флакончиков с духами. У художника – тюбиков с акварелью.

– Единственное, о чём я хотел бы вас попросить… Написать пейзаж с пирса. – Уилл неоднозначно махнул рукой куда-то за пределы библиотеки, в сторону берега. – Отец любил этот пирс и вид на озеро.

Да за такое предложение я бы нарисовала Гилберта в одних трусах с розой в зубах. Этот хмурый и неприветливый человечек вызывал у меня страх каждый раз, как вплывал в комнату с подносом или появлялся в пределах видимости с прямой как палка спиной и подозрительно прищуренным взглядом. А когда он вышел из ниоткда, чтобы подать мне пуховик, я почти подпрыгнула, на что Уилл лукаво ухмыльнулся и скрыл улыбку, притворяясь, что слишком занят своим пальто.

Назад к дому меня доставили с ещё большим почётом. Уилл больше не притворялся водителем, но взял на себя его роль на остаток дня. Открыл передо мною дверцу «бентли» и докатил до крыльца с таким комфортом, что мистер Леблан наверняка решил, что по соседству поселилась королева, не меньше.

Я всё так же обнимала портфолио, которое не пригодилось. Уилл ни разу не заглянул даже на первую страницу – он уже давно ознакомился с моими работами на сайте «Арт Бертье» и всё для себя решил.

Так не хотелось вылезать из прогретого салона на улицу, пусть до крыльца – двадцать шагов ходу. С неба посыпались пушистые хлопья, и с пассажирского сидения «бентли» было приятно наблюдать за их падением. Словно смотришь парад угасания маленьких ледышек.

– Завтра в десять вам будет удобно? – Спросил Уилл, когда уже пора было что-то спросить.

– Конечно! В любое время!

– Тогда я заеду за вами пораньше, к обеду меня ждут в другом месте.

И с чего я решила, что такой занятой человек, как Хьюго Уильям Максвелл младший праздно проводит время в безделье и станет посвящать мне каждую свободную минуту? У таких, как он, расписана вся жизнь. Деловые обеды и ланчи, совещания и переговоры, общение с важными клиентами. Взбучка провинившегося сотрудника – на час дня, а разрешение неразрешимой проблемы – на четыре.

А я ведь даже не узнала, чем именно Уилл зарабатвает себе на жизнь, если его безбедное существование можно было так назвать. Он сказал лишь, что владеет каким-то бизнесом в строительном секторе. Но бабуля Эльма хорошо меня воспитала, поэтому я не стала утолять любопытство нетактичными вторжениями в чужое личное пространство. У нас ещё будет время узнать друг друга поближе.

– Спасибо за прекрасное утро. – Улыбнулся Уилл, когда я отстегнула ремень и засобиралась покинуть его компанию ради гордого одиночества в чужом доме. – Я рад, что вы согласились.

– А я рада, что вы предложили. – Скупо отозвалась я, хотя внутри чуть не вопила от счастья. Неужели кто-то в добром здравии мог бы отказаться от такого?

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Прощание зависло между нами в воздухе, но мы оба не двинулись с места ни на сантиметр. Его рука не поднялась, чтобы завести мотор. Моя – чтобы открыть дверь. Мы смотрели на парящие снежинки в томном, но вовсе не неловком молчании, пока не взглянули друг на друга и не обменялись улыбками.

– Я пойду. – Зачем-то сообщила я и всё же вылезла на холод. Так не хотелось возвращаться в одинокий дом, каким бы уютным он ни был. С некоторыми людьми намного уютнее, пусть вы и познакомились всего пару часов назад. – До завтра.

– До завтра. – Со смешком во второй раз повторил Уилл. «Бентли» всё же заурчал, тихо, как котёнок.

Я поднялась на крыльцо и развернулась, чтобы помахать Уиллу на прощание. Но за беспросветной тонировкой стекла даже не заметила, смотрит он на меня или нет.

Так я и осталась стоять на верхней ступени. Ещё одна снежинка, прибитая к земле, тающая от чьего-то прикосновения. Уиллу не нужно было касаться меня, чтобы разволновать. Наблюдая за бордовым пятном, скрывающимся за поворотом белоснежного леса, я поняла, что уже давно не вспоминала Гэбриэла. Но стоило Уиллу уехать, как мысли вернулись на круги своя.

Не верилось в такую удачу. Сид спасла мою жизнь, найдя этого человека. Садясь в самолёт, я и не подозревала, что обнаружу по прилёту. Но находка оказалась стоящей. Весьма стоящей.

Улыбнувшись сама себе, я вприпрыжку зашла в дом – благо, в этот раз ключи лежали в моём кармане и не пришлось идти на преступление, чтобы попасть внутрь. Мистер Кларк, похоже, обиделся на меня или вовсе разозлился. Надеюсь, он не станет мстить за гостеприимный жест с пирогом и выселять меня. Я же не могла знать, что у него аллергия на арахис! На всякий случай я ещё раз проверила мобильник, но в списке вызовов высветилось лишь имя Гэбриэла. Никакого мистера Кларка.

Мой бывший звонил дважды вчера вечером, когда я уже спала. Видно, о разнице в часовых поясах он ни слуху ни духу. Хотя чего ждать от человека, которого никогда не заботили чувства других?

Ещё дважды Гэбриэл пытался дозвониться сегодня, пока мы с Уиллом обсуждали детали общего начинания. Что ему понадобилось от меня? На мгновение внутри всё затрепетало от мысли, что Гэбриэл звонил, чтобы умолять о прощении. Что я всё не так поняла, и между ними с Сереной Ван Мейер ничегошеньки нет.

Хотя, какое мне теперь дело, правильно? Я вычеркнула этого человека из настоящего, жаль нельзя точно так же вычеркнуть его из прошлого. Перезванивать не было ни малейшего желания. Внимания заслуживают те, кто ценит нас. Лучше позвонить Сид и во всех красках пересказать события сегодняшнего дня. И не забыть поблагодарить за то, что она для меня сделала.

Но я так и не успела зайти в список избранных контактов, где числилась лишь Сид и откуда с недавних пор был удалён Гэбриэл. Телефон пискнул о новом сообщении, и я чуть не уронила его на пол, увидев, от кого оно.

Я не хотел вот так заканчивать то, что было между нами. Решил дать тебе время, чтобы ты сама вернула то, что украла. Но моё терпение лопнуло. Ты поплатишься за свою выходку!

Буквы угрожающе кричали на меня. По позвоночнику скатилась капелька холодного пота, хотя батареи в доме раздавали слишком много жара. Нет гнева страшнее того, что напускает на тебя хладнокровный человек. Спокойствие и сдержанность в эмоциях, движениях и выражениях чувств Гэбриэла часто напоминали мне гипсовый слепок, мраморную статую в Лувре. Прекрасную и одновременно пугающую. И теперь он всерьёз пугал меня и уже не просто своим холодным выражением лица, а явными угрозами.

Вслед за ними пришло ещё одно сообщение.

Кстати, передай своему дружку, чтобы в следующий раз был погостеприимнее, ведь я вернусь не один.

Дружку? Неужели он про?..

Испуг вырвался из меня невнятным звуком. Гэбриэл приходил в мою квартиру и общался с мистером Кларком. Час от часу не легче. Теперь-то уж точно меня отсюда выселят.

Джейсон

Мисс Джеймс долго не желала отвечать, но мою настойчивость сложно переплюнуть. Мистер Ши с усмешкой смотрел на меня с пакета на столике, и от его лукавых глаз мой желудок скручивался в бантик ещё сильнее.

Ну неужели! С третьей попытки мисс Джеймс соизволила ответить на мой видеозвонок. Черноту экрана рассеял тепловатый свет моей гостиной. Видеть её по другую сторону, за спиной малознакомой девушки – аномалия. Как же мне захотелось бросить всё и рвануть туда. Залезть прямо в экран. Войти в свой дом с другого конца страны. Как жаль, что фильмы про телепортацию основаны на чьей-то мятежной фантазии, а не на реальных событиях.

На моей гостье был знакомый свитер. Кажись, я дарил Виктории похожий лет шесть назад.

– Мистер Кларк!