Нерядом

Едем домой с Мышкой, она перебралась на свое любимое переднее сиденье, сидит смотрит в окно, качает головой под музыку. Смешная такая. Раньше с матерью родной чуть не дралась за то, кто спереди ехать будет, а тут добровольно назад уселась. Как будто я дурак совсем и не понимаю, что она делает. Что вообще за маниакальное желание появилось у всех вокруг найти мне девушку? Я не просил вроде, а они как сговорились все.

Но на дочь не ругаюсь, я в целом никогда этого не делаю, не приветствую такое.

– Па, – вдруг говорит Дианка. Задумчивая какая-то, не пойму. Как будто что-то не так.

– Что случилось?

– Мама едет, – выдает она как на духу. Ну, этого стоило ожидать, честно признаться. Ее коробит, что Мышка свалила и живет у меня, потому что при разводе она орала, что дочь мне никогда вообще видеть не светит. Как будто ей три года и бывшая могла вывезти ее за границу.

– Не удивлен, – пожимаю плечами. Я и правда не удивлен, рано или поздно это должно было случиться. Ира, она… вспыльчивая. Очень. Быстро отходчивая. Они поссорились, Мышка уехала, а та все дни как на иголках ходила. Слава богу, Дианка не стала упрямиться и хотя бы поговорила с ней по телефону. Иначе Ирина стояла бы у моей двери с полицией еще вчера.

– Серьезно? – удивляется. – Это все, что ты скажешь?

– А что сказать еще? Я был готов. Ты нет? – Она качает головой. – Ну, это было очевидно. Оставалось только гадать, как скоро это произойдет.

– Я в Питер с ней не вернусь! Я летом поступать буду. Тут, – хнычет Дианка, не хочет назад, я знаю и понимаю. У нее мечта есть, цель, она идет к ней, действует. На танцы вот вернуться собралась, сказала мне сегодня за ужином, будет усиленно заниматься. Мечтает свой коллектив основать, горжусь! Ира же категорически против, и если увезет Дианку, то не даст ей воплотить мечту в жизнь, точно знаю. И Мышка это знает тоже, поэтому назад и не хочет. И дело не в том, что она из двух родителей выбрала меня, такого непутевого, как думает Ира. Дело в комфорте ребенка, который ее мама считает какой-то чушью.

– Не хочешь обратно, значит, не поедешь, – пытаюсь вселить в нее уверенность. А то она уже дрожит так, как будто ее силой в самолет тянут.

– Ты… поговоришь с ней?

– Конечно, Мышка, какие вопросы? Мы еще с тобой на новую квартиру на неделе переезжаем, заживем! – Слава богу, закончен ремонт, осталось дождаться, пока завезут уже изготовленную мебель, и будем въезжать. Новоселье! Там просторнее и, опять же, не съемное, свое.

– А мама где будет жить, когда приедет?

– А это мы у мамы твоей и спросим завтра, ладно?

– Пап, а… ты не хотел бы ее вернуть? – внезапно спрашивает Дианка, я даже от шока проезжаю на красный, слава богу, на пешеходном никого не было. Просто в секунду вырубила мне мозг! Я ожидал чего угодно, но не этого.

Хотел бы вернуть?.. Я много думал об этом. Особенно в первые месяцы после развода. Я в целом думал многое о нашей семейной жизни. О косяках, о хороших моментах, о том, как и, главное, зачем мы прожили вместе столько лет, раз по сути были совершенно разными людьми, абсолютно, до абсурда!

– Нет, – отвечаю, чуть подумав, но уверенно. – Все, что я хотел вернуть, я вернул. А ты…

– Не-не-не, – качает она сразу же головой, даже не дослушав вопрос. – Как там говорят? Счастливые родители – счастливый ребенок? Вот с вашими постоянными перепалками разве будешь счастливым ребенком? Не сказала бы. Странно, наверное, да? Обычно дети за соединение семьи, а я неправильная.

– Ты правильная. И ты за спокойствие каждого человека из этого списка. Никому не будет лучше вместе. Пройденный этап, все. Пусть приезжает завтра, поговорим, но за тебя буду горой стоять.

И, кажется, мои слова и правда немного успокаивают Дианку. Совсем немного, но даже это уже победа. Вспыльчивая, эмоциональная! Все время говорит, что это потому, что она Овен. Прикрывается этим, вообще не стесняясь.

Дальше едем в тишине, каждый думает о своем. День хороший был сегодня, завтра сложный, очевидно. Дианка теперь боится, что Ира ее заберет. А я думаю о том, какие правильные слова подобрать, чтобы отстоять ее. Повоюем, короче. Но без боя не сдадимся.

* * *

Утром по привычке встаю за семь минут до будильника. Дианка еще спит в гостиной, и я иду в душ, чтобы потом не мешать друг другу. Сегодня у всех подъем ранний. Мама же приезжает, м-да…

Мышка долго не могла уснуть, делилась переживаниями, в итоге отрубилась, сидя в кресле. Как мелкую, ее переносил потом на диван, чтобы не будить. Когда вырасти вообще успела? Вроде только вчера по дому бегала и заколки мне на волосы цепляла.

Из душа – на кухню. У меня тут продуктов теперь хоть отбавляй, весь «Феникс» накормить можно, поэтому я своими кривоватыми к готовке руками делаю кофе и бутерброды. Мышка любит горячие, поэтому ставлю их в духовку и иду будить дочь. Она спит как сурок, танком не поднять. А поднять надо! Если бы не приезд родительницы – не трогал бы ее, спала бы себе на здоровье. А так…

– Доброе утро, страна, – захожу в комнату и открываю шторы, впуская солнечный свет, а затем и окна, проветривая комнату. – Рота, подъем! – говорю уже чуть громче, потому что со стороны спального места вообще ноль реакции.

– Да ну па-а-а-ап, – фыркает Мышка и прячется под одеяло с головой.

– Не папкай мне тут, вставать пора! Я оборону сам держать буду? – посмеиваюсь и стягиваю с нее одеяло. Шутливо боремся за кусок ткани, но в итоге Дианка сдается и сворачивается калачиком на диване уже без него.

– Вы, Виктор Палыч, абсолютный тиран! – бормочет сонно. – Как тебя твой «Феникс» терпит только?

– У них выбора нет, – хмыкаю, – как, собственно, и у тебя. Вставай! Маман твоя приедет сейчас, у нас мало времени на убеждение ее в том, что тебе надо остаться тут.

– Почему мало? – зевает она.

– Я завтра на выезд на четыре дня, Мышка, – напоминаю.

И тут случается чудо. Дочь вскакивает на ноги мигом, словно ее ударило током! Глаза открывает, ртом как рыбка воздух хватает, вспоминает, когда я говорил об этом. А я говорил!

– Блин, па! – выдает коротко и сбегает в ванную.

И, конечно, по закону подлости именно в эту секунду раздается трель дверного звонка. Да чтоб тебя, ну…

Честно признаться, открывать нет желания. Но это как минимум невежливо. А мы с Мышкой вежливые. Поэтому плетусь в прихожую, по дороге чуть не убившись о Марфу, которая внезапно откуда-то прыгнула под ноги.

С появлением Дианки я ее не вижу почти! Дочь ее кормит, гладит, и кошка нервы мне не треплет.

– Ну ты-то тоже не забудь про гостеприимство, ладно? – напоминаю ей и открываю дверь.

Ирина. Стоит. Красивая, как и всегда – с иголочки. Двадцать лет с ней прожил, а… не ёкает. Совершенно.

Я любил ее вообще? Любил. Иначе не смог бы. Просто количество наших ссор и недопониманий в последние годы убили в нас обоих всю любовь. Мы оба наделали ошибок и дошли до такого состояния, что их совершенно не хочется исправлять.

Год ее не видел, но не скучал. И даже сердце при виде ее не стучит больше ускоренно. В целом там давно заледеневшая шайба, а не сердце. Нечему стучать.

– Ну привет, – говорит она, задирая нос. Нервничает, вижу. А я удивительно спокоен. Наверное, потому что на своей территории.

– Здравствуй, – открываю дверь пошире и отхожу к стене. – Проходи.

У нее нет такого чемодана, как был у Дианки, это радует, значит, задерживаться надолго она не планирует. С другой стороны, она явно намерена забрать Мышку и уехать, а вот это уже минус. Большой минус!

Проходит в квартиру, делает всего пару шагов, давая закрыть за собой дверь. И останавливается. Осматривает комнату, морщится. Не нравится ей, конечно. Еще бы! Я уже очень жду фразу: «Моя дочь в таких условиях жить не будет». А условия-то тут нормальные в целом. Ну не хоромы. Но это и не свое жилье, временное же, мне хватает и такого.

– Оставаться я не собираюсь, – говорит мне, а сама в глаза не смотрит. Куда угодно, но не на меня. Двадцать лет прожили… даже обидно немного. То ли время потеряли, то ли просто с ума сошли. Как понять? – Поэтому позови дочь, пусть собирается, мы уезжаем.

– Ты не угадала, – говорю ей. Не могу я Диану предать! Она ко мне приехала, поддержки моей просит, а я что? Просто так ее верну, как куклу? Не-не-не, такого не будет. Тем более что девочка она у нас взрослая уже и может сама решать, где ей лучше. И ее мнение на этот счет я услышал.

– Громов, ты поругаться со мной решил? – нервничает Ирина и складывает руки на груди. – Я сказала: зови дочь!

– А я сказал, что Диана сама решает, где ей быть, и сейчас ей тут хорошо. А ты, вместо того чтобы орать, прошла бы на кухню, чай бы с нами выпила.

Фыркает. Даже не отвечает ничего. Стоит как королева, психую даже немного. Все еще не отрицаю своей вины в нашем расставании, но, блин, можно как-то по-человечески, а? Мы вместе были дольше, чем по-отдельности, а теперь такое отношение, как будто мы вообще чужие люди. Такая чушь, если честно.

– Не зайду я сюда, – морщится, словно я ей предлагаю на помойку какую войти. Перебарщивает, конечно.

– Ну, – развожу руками, – тогда на пороге стой.

И ухожу на кухню. Потому что стелиться я перед ней мог, когда она была моей женщиной. А сейчас не хочу. Зачем?

Дианка в душе и теперь, засранка, там сидеть до посинения будет. Точно же слышит, что Ира приехала, выходить не хочет. Все равно же придется с ней увидеться, она же не надеется, что я выпровожу Иру, да?

– Джентльменом ты так и не стал, – слышу голос за спиной. Оборачиваюсь. Стоит в дверях в кухню, все-таки прошла, удивительно.

– Увы, – посмеиваюсь. Ситуация отчего-то больше забавная, чем напряженная. Не знаю. Меня очень расслабил и зарядил энергией приезд дочери, как будто я теперь горы одной рукой свернуть могу. Или вообще без рук.

– Марфа! – замечает Ира кошку. Та вальяжно, с грацией настоящей тигрицы входит на кухню и даже краем глаза не смотрит на бывшую хозяйку. Осанка, выправка! Да ей бы на подиум. Она даже не откликается на свое имя, потому что характер там такой, что ни я, ни Дианка рядом не стояли. Женщина – огонь. – Марфушенька моя!

Твоя, ага, как же. О кошке не подумала даже, когда разводились. О квартире, машине и технике – да. А о кошке даже не вспомнила. Поэтому это моя кошка. И пусть она меня тоже не особо жалует, потому что я ее сосисками кормлю, но все равно моя. Кто лоток убирает, того и кошка, я так считаю.

И Марфа, по всей видимости, считает ровно так же, потому что на Иру совершенно не реагирует. А когда та, чтобы не опростоволоситься совсем, тянет к ней руку, чтобы погладить… Марфа разворачивается, кусает за пальцы и царапает руку до крови! Вот зараза, я же просил быть гостеприимной!

– Ай! – отдергивает руку Ира. – Ты чего дикая стала такая? Черт, больно…

– Она просто чужих не любит, – появляется дочь позади матери и выдает эту фразу. А с гостеприимством у всех в этом доме беда сегодня, да? Одна лучше другой! – А ты ее бросила, она запомнила.

– Не неси ерунды, – шипит Ирина и прижимает к себе руку. Закатываю глаза. Да чтоб тебя, ну!

Выключаю духовку, чтобы не сгорел наш завтрак, иду за аптечкой в ванную, пока Ира с Дианой спорят, кто где должен жить. Пока вмешиваться нет смысла.

Беру ватку, перекись и с таким же каменным лицом иду назад, потому что у меня уже давно нет эмоций на такие семейные разборки, если честно. Они что-то шипят друг на друга, в этот момент похожи как две капли воды. Но я прекрасно знаю, о чем разговор, поэтому даже не вслушиваюсь.

Просто беру руку Иры в свою, наливаю перекись, ватным диском стираю кровь и прижимаю к ранкам. Зараза пушистая глубоко расцарапала.

Занимаюсь делом, а потом вдруг замечаю, что тишина. И фокусирую зрение на Ире и Диане. А они смотрят на меня как на музейный экспонат. Что стряслось?

– Что? – спрашиваю.

– Спасибо, – отмирает Ира, опуская взгляд на свою ладонь, что покоится в моих руках.

– Да не за что, – пожимаю плечами. – Не мог не обработать. Моя же кошка.

Мышка хихикает, разряжая обстановку, а я снова ловлю на себе странный взгляд Ирины.

Да что?!

Глава 10

Диана

Да я с ума тут с ними сойду!

Они в годы супружества были как кошка с собакой, а сейчас-то вообще ужас. Искры летают, как бы пожар не устроили. Мама приехала, думая, что она будет диктовать тут свои правила, но папа ей такого не позволил. И цапаются, цапаются…

Царапина еще эта. Папа маме обработал, а та на него так глянула, у меня мурашки пошли. Захочет его вернуть – это будет ужас! Их же все равно надолго не хватит. По отдельности они гораздо более счастливые люди, чем вместе. У всех семей бывают тяжелые периоды, не спорю, но у них в целом один сплошной сложный период, так что… Я против. Не то чтобы я рассчитываю, что меня кто-то будет слушать! Нет, конечно. Но мнение-то высказать могу? Хотя бы внутри себя, не вслух.

И завтрак этот тоже сплошной кошмар! Кусок в горло не лезет. Папа сидит, я рядом с ним, а мама – напротив. К кофе даже не притронулась, только то на папу смотрит пристально, то квартиру осматривает.

– Ты украл у меня дочь, – внезапно выдает, у меня чуть кофе носом не льется. Папе даже приходится по спине мне стучать, чтобы я не захлебнулась.

– Ты в своем уме? Она и моя дочь тоже, – напоминает ей папа.

– И меня никто не крал, – встреваю, – я сама приехала. Имею на это право после того, как мне исполнилось восемнадцать.

– Ты долго будешь мне своим восемнадцатилетием в нос тыкать? – фыркает.

– Ну ма, это закон! Чем еще доказать, что я имею право?

– Не имеешь, – снова фыркает. Ей не нравится, что я у папы, я вижу! И если бы она хоть немного меня поняла… То все было бы совершенно иначе. Но она выбрала другой путь: делать все наперекор мне и моим желаниям. Как я должна себя вести в такой ситуации? Из-за их развода год назад я доучилась в одиннадцатом классе и не поступала никуда. Потому что переезд, новый город, стресс, окончание учебного года в новой школе… Не до этого было, и без того тяжело. Решила вот в этом году, приехала куда хотела! А мама снова против.

– Ирина, – рычит папа. Он раньше себе такого не позволял. Хотя я знаю, как папа умеет рты закрывать. Но с кем угодно, не с мамой. Уважал всегда свой выбор, несмотря ни на что. – Она не у чужих людей, а у родного отца. Прекрати истерику.

– Этот отец ничему хорошему не научит!

– А ее не надо учить, – говорит он. – Она взрослый человек. Ей нужно помогать, давать крышу над головой, финансировать, пока твердо на ноги не встанет. Все это я могу. Какие претензии?

– Претензии в том, что вы оба, – она показывает на нас пальцами, – угробите ее будущее. И она, гонясь за своими мечтами и призрачными надеждами, ничего не добьется в жизни! Потом будет плакать, приползет ко мне, и…

– Хватит! – рычит папа. Злой, даже венка на виске вздувается! И кулаки сжимает так сильно, что становится даже немного страшно. Я его дома таким никогда не видела. А чего злиться-то? Я привыкла. Столько раз уже слышала. – Прекрати по-хорошему.

– Или что?! – спрашивает с вызовом.

– Или мы с дочерью, – выделяет он, намекая, что я останусь у него, – тебя больше никогда не ждем. А сейчас прости, нам с Мышкой пора уходить. Попрошу удалиться.

– Куда это?! – спрашивает она.

И правда. Куда это? Нет, куда он – я знаю. А я куда?! Хотя все равно, я везде готова.

– На работу. Я к себе, а дочь наша теперь в группе поддержки у нас танцует.

Смотрю на папу, не веря своим ушам. Это что значит? Я могу попробоваться? Хотя бы до поступления! Или он просто так сказал? Блин! Как спросить у него сейчас, если нужно делать вид, что я в теме, а?

– Она танцует где? – вытягивается лицо у мамы.

– В группе поддержки. Какие вопросы?

– Их масса! – кричит мама и вскакивает из-за стола.

– Отлично, тогда заходи к нам вечером, сейчас мы спешим. Мышка, собирайся!

Мне хочется смеяться, плакать, танцевать и прыгать на месте, чтобы не сойти с ума, но я и правда бегу собираться. Мама идет за мной в комнату, и я стараюсь одеваться так быстро, что у нее не остается времени читать мне нотации или вывести меня на разговор. Даже легкий макияж наношу буквально на ходу! Мама, конечно, все это время говорит, что я занимаюсь не тем, чем нужно, что папа меня и мое будущее загубит, что я должна вернуться в Питер и все прочее и прочее, но я сегодня плохая дочь, да, и маму не слушаю. Мне немного совестно! Но я впрыгиваю в джинсы и убегаю в прихожую, где меня уже ждет папа, который хитро мне подмигивает.

– А я… – выходит к нам мама, пока мы обуваемся, – могу остаться тут?

Ее пыл резко пропадает, потому что от этого зависит, где она проведет весь день. Здесь или слоняясь по улице. Домой она точно не уедет, потому что меня не сломала ведь, миссию не выполнила, совесть не позволит.

– Ну, – пожимает папа плечами, – если тебе не будет противно, то пожалуйста. Запасные ключи висят тут, – он показывает пальцем на ключницу на стене, и мы тут же выходим, он даже немного меня подталкивает в спину! А потом захлопывает дверь.

Я, честно признаться, ни черта не понимаю вообще! Кроме того, что мы просто как нашкодившие дети сбежали оттуда.

Только открываю рот сказать хоть что-то, как папа тут же прижимает палец к своим губам, призывая молчать, и стреляет глазами на дверь. А… ну да. Подслушивает и подсматривает наверняка.

Сбегаем по ступенькам, идем на парковку, садимся в машину и…

Начинаем хохотать во все горло! Как настоящая команда. Как я по этому скучала…

– Я – ужасный родитель! – выдает он через пару минут, когда мы немного успокаиваемся и выезжаем со двора.

– И неправда, – протестую, – самый лучший.

– Нельзя настраивать тебя против матери.

– Ты не настраивал, я ее все равно люблю, ты же знаешь. Просто… Ты понимаешь, что я не хочу ехать, и заступился за меня. А про группу поддержки… правда могу потанцевать там?

– У нас нет группы поддержки, – посмеивается папа, – но мама твоя об этом не знает, так что я был уверен, что это прокатит.

– Как так – нет? – удивляюсь. У всех клубов есть! А тут как… – Была же! Я не могу путать.

– Ну, она была какое-то время. Точнее, долгое время была. А потом у них там ссоры, споры, руководитель ушел, новый не прижился… Я, короче, в это особо не лезу и толком не знаю, но то, что уже давно никого там нет, это точно.

Папа везет нас в ледовый дворец, у него тренировка, а меня, видимо, за компанию и просто подальше от мамы, и тут мне в голову приходит просто сумасшедшая мысль! Если группы поддержки нет – то ее можно основать! Это же крутой старт для меня как танцора и хореографа, крутой опыт. Да и девчонок знакомых с танцев много, всех соберу, и проблем не будет с набором команды.

– Па-а-а, – зову его.

– Что ты придумала уже? – посмеивается. – Я знаю этот тон.

– Я хочу вернуть группу поддержки «Фениксу»! – выдаю я, и он чуть не пропускает красный свет на светофоре. – Ну что ты так реагируешь? С кем там надо будет поговорить? Соберу танцоров, буду хореографию ставить, команду твою поддерживать! Все выезды рядом, разве не здорово?

– Здорово, – бурчит.

– Что не так? – закатываю глаза. Хотя есть у меня подозрение, что не так, конечно.

– Они все в коротких юбках. На трибунах. А у нас не самые порядочные болельщики. Молчу про тренировки в одном ледовом с игроками, тем я вообще не доверяю никому. Только женатым. А у меня таких только половина пока что!

– Ну, во-первых, не обязательно быть в коротких юбках. Во-вторых, ты же всегда рядом! Как я могу кого-то бояться, а?

Глажу его словами по шерстке, как дикого кота, которого надо приручить. С папой это работает всегда! Напомни ему, что он самый главный и лучший защитник в твоей жизни, и он позволит тебе все, что только душе угодно. Я это еще года в четыре поняла, а может, и раньше. До сих пор работает!

– Ох, Мышка, – качает он головой, а значит, уже сдается, – в целом попробовать можно. Тем более ты умница у меня такая, справишься… Говорить надо со спортивным директором нашим, сейчас приедем, я отведу тебя к нему, побеседуете. Если что – козыряй фамилией, разрешаю, – посмеивается он, и я хихикаю вместе с ним. Ну, это святое! Зря я, что ли, Громова, в конце-то концов.

Дальше едем и просто вовсю поем песни, а когда подъезжаем к ледовому дворцу, почему-то руки трясутся. Не знаю, с чем связано… То ли волнение перед таким очень спонтанным решением, то ли потому что давно тут не была, хотя раньше часто на игры ходила. Просто никто и никогда не знал тут, что я дочь главного тренера. Более того, я не уверена, что кто-то вообще в курсе, что я у папы есть!

– Пошли, – открывает мне дверь, а говорит еще, что не джентльмен! – Колосов, – окликает он тут же одного из своих игроков, который, как и мы, выходит с парковки, – сюда.

– Здрасьте, Виктор Палыч, – говорит тот и жмет руку. Потом смотрит на меня и хмурится. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, – киваю. Вот и доказательство, что о том, кто я есть, тут никто ни сном ни духом.

– У вас Ольга Сергеевна сегодня первая, свистни там всем, чтобы переодевались для земли. Я подойду потом.

– Понял, – кивает тот и уходит.

– А чего ты местами вдруг тренировки поменял? – спрашиваю у него.

– Это я думал выспаться и приехать сразу к своей, но твоя мама поменяла все планы, – говорит он, и я посмеиваюсь.

По пути от парковки до входной двери мы встречаем еще троих хоккеистов из его команды, и все до единого смотрят на меня так странно, что мне под землю провалиться хочется! С ума сойти, у них, наверное, мир перевернется, когда они узнают, что у их любимого тренера помимо двадцати трех детей на льду еще один реальный ребенок есть.

Мы поднимаемся на второй этаж, останавливаемся у нужного кабинета. Мне льстит тот факт, что папа очень быстро согласился на мое предложение, заметив мой энтузиазм. В целом именно поэтому я приехала к нему, а не осталась с мамой. Напоминаю себе это еще раз.

– Если хочешь, зайду туда я и все решу, – говорит папа, – но я за то, чтобы ты сама.

– Я сама, – подтверждаю его слова, – мне важно самой.

– Тогда иди.

Папа целует меня в лоб и отходит к окну на противоположной стене, а я набираю полную грудь воздуха и делаю три стука…

– Можно?

* * *

– Папу-у-у-у-у-уля! – прыгаю ему на шею, как только выхожу из кабинета.

– Я так понимаю, это «да»? – спрашивает он сразу, как ставит меня на пол.

– Твердое! Мне даже не пришлось «козырять» фамилией, представляешь? Оказалось, что очень давно тут нуждаются в группе поддержки, но почему-то никак не могли найти, а тут я такая молодец! Я уже даже документ подписала… Быстро все оформили. Он, когда увидел фамилию, спросил, не родственница ли я нашего главного тренера. А был бы внимательнее и прочитал бы отчество – не задавал бы вопросов таких дурацких!

– Ты сказала ему, что мы не знакомы?

– Гордо сказала, что твоя дочь! Мне кажется, он даже по клавиатуре застучал быстрее. Сказал, что если я в папу ответственностью, то проблем у нас точно не будет. Па, я работаю теперь! – пищу и радуюсь, эмоции просто через край! Я почти не верю в происходящее, правда. Все так быстро! Так спонтанно! Вот я как приехала к папе резко, так и происходит все тут вот так же. Быстро настолько, что я едва успеваю понимать, но мне все это та-а-а-ак нравится!

– Поздравляю, Мышка! Пошли, угощу тебя кофе по такому поводу.

Мы спускаемся на первый этаж, идем в сторону буфета. Тут большие панорамные окна, и как раз как мы заходим – мимо окон пробегает весь «Феникс» папы. У них ведь тренировка на улице. Краем глаза я замечаю там какого-то парня, но не могу понять, кто он и откуда я могу его знать. Решаю, что ошиблась, и иду с папой к кассе.

– Два кофе и чизкейк девушке, – говорит па и лезет в свою спортивную сумку. – Блин… А где?..

Он хлопает себя по карманам, еще раз смотрит в сумке, начинает хмуриться.

– Пап, что?

– Портмоне потерял, походу… Черт.

Расплачивается телефоном, но уже как-то не особо до кофе и чизкейка.

– Может, в машине выпало? – спрашиваю его.

– Да в сумке всегда. Ладно карты, но там вся наличка была. Мать твою, а… ладно, найду, – отмахивается он. – Ты чем заниматься планируешь? Домой?

– Не-не! Я поеду в студию к своим девочкам. Потанцую, про группу поддержки им расскажу. Надо еще рекламное объявление дать, если вдруг там не все согласятся. Короче, дел много теперь!

– Ну деловая, – смеется и снова достает телефон, – сейчас на такси скину. Вечером созвонимся, заберу тебя.

* * *

Итак, к концу тренировки с девочками в моей группе есть уже шесть человек и еще четверо под вопросом. В целом если согласятся, то можно будет больше и не искать никого! Поэтому пока подожду с объявлениями и не буду спешить.