Дочь звёздного палача

Он вытер глаза, всё ещё посмеиваясь.

– Ты хочешь воскресить своих друзей. Как… трогательно. И безнадёжно наивно.

Я встретила его взгляд, не моргая. Лицо оставалось маской спокойствия.

– Да. Хочу.

Смех стих, уступив место холодной оценке.

– И ты думаешь, что Империя просто позволит тебе вломиться в хранилище и украсть один из самых ценных артефактов галактики? Если он вообще там есть?

– Не позволит, – я пожала плечами с наигранным безразличием. – Поэтому мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь, – он встал резко, стул заскрипел по полу. – Или моя сила? Потому что мне кажется, ты снова хочешь использовать меня как оружие. Как удобный инструмент для своих целей.

Золотые глаза сузились, в них заплясали опасные огоньки.

– Имперское хранилище – это не какой-то захудалый склад на окраине, Астра. Там Стражи. Системы подавления магии. Ловушки, способные убить бога. Буквально. – Он упёрся руками в стол, навис надо мной. – Они создавались специально для таких, как я. Твой драгоценный предок постарался.

Я не отстранилась, держа зрительный контакт.

– Знаю.

– Знаешь, – он повторил медленно, словно не веря услышанному. – И всё равно собираешься идти? Какого хрена, Астра? Эти люди мертвы! Никакой артефакт не вернёт их по-настоящему!

– Они умерли из-за меня, – ответила я холодно. – Я им должна хотя бы попытку.

– Должна? – Орион наклонился ближе, и я чувствовала его дыхание на своём лице. – Ты им должна попытку самоубийства? Потому что именно так это выглядит!

– Мне всё равно, как это выглядит.

Я встретила его взгляд в упор, не дрогнув, не отведя глаз. Внутри всё сжалось от его близости – от запаха, от жара, исходящего от его тела, от воспоминаний о прошлой ночи. Но я не позволила этому отразиться на лице.

– Я иду. Ты можешь помочь, можешь мешать. – Я сделала паузу, давая словам повиснуть в воздухе. – Но ты идёшь со мной. Нравится тебе это или нет.

Мы смотрели друг на друга – две упрямые воли, столкнувшиеся в бесшумной битве. Его глаза пылали яростью и чем-то ещё – разочарованием? Моё лицо оставалось непроницаемой маской.

– Ты невыносима, – прошипел он наконец сквозь стиснутые зубы.

– Слышала и не такое.

– Упряма как осёл.

– Это комплимент?

– Безрассудна до идиотизма.

– Ты повторяешься.

Орион выпрямился резко, отшатнулся, провёл рукой по лицу. Прошёлся по комнате – взад-вперёд, как зверь в клетке, пытающийся найти выход.

– Хорошо. Отлично. Замечательно. – Каждое слово капало ядом сарказма. – Пойдём в самоубийственную миссию ради мёртвых людей. Что может пойти не так?

Он остановился, развернулся ко мне.

– Но у меня есть условия.

Я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Изображая спокойствие, которого не чувствовала.

– Какие?

– Во-первых, мы делаем это по-моему. – Он начал загибать пальцы. – Я планирую операцию. Я принимаю тактические решения на месте. Ты слушаешься и не лезешь на рожон без команды.

– Продолжай.

– Во-вторых, после того как ты получишь свой чёртов артефакт – если он вообще существует, – ты разрываешь узы. Полностью и навсегда.

– Согласна.

– И в-третьих, – он шагнул ко мне, и в голосе прозвучала сталь, от которой по коже пробежали мурашки, – если я хоть раз поймаю тебя на серьёзной лжи, связанной с этой миссией… сделка отменяется. И я разорву узы сам, неважно, какой ценой.

Последнее условие заставило сердце пропустить удар. Он подозревал. Чувствовал, что я скрываю что-то важное.

Но я не дрогнула. Не отвела взгляд. Холодная маска оставалась на месте.

– Принято, – произнесла я ровным тоном. – Хотя не понимаю, о какой лжи ты говоришь.

Орион усмехнулся – хищно, без капли веселья.

– Конечно не понимаешь. – Он наклонился, его лицо оказалось в опасной близости от моего. Так близко, что я видела золотые искорки в глазах, тёмные ресницы, тонкие линии усталости вокруг рта. – Но когда пойму я… нам обоим не поздоровится.

Секунда напряжённой тишины. Потом он выпрямился, отступил.

– А теперь, – его голос вернулся к обычной насмешливой интонации, – раз уж у нас есть эта чудесная самоубийственная миссия, ответь на один вопрос.

– Какой?

– Если этот камень действительно может воскрешать мёртвых, – Орион наклонил голову, изучая меня с неприятной проницательностью, – почему бы не вернуть отца? Он умер двенадцать лет назад. Твои друзья – несколько дней. Но ты выбираешь их. Почему?

Вопрос ударил как удар в солнечное сплетение. Я не была готова к нему, но заставила себя не показать этого.

– Отец умер слишком давно, – ответила я после секундной паузы. – Тело… его не осталось. Огонь поглотил всё. Даже пепла не найти.

– Но артефакт же магический, – настаивал Орион, и я видела, как он ловит каждое моё слово, каждую микроэмоцию. – Наверняка не требует физических останков. Только… скажем, связь крови? Память? Личную вещь?

Он пытался поймать меня на лжи. Чувствовал несоответствие в истории.

– Не знаю точно, как работает артефакт, – я пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной. – Но дело не в этом.

– А в чём же?

Я встретила его взгляд.

– Отец отдал свою жизнь по собственной воле. Это был его выбор – умереть, чтобы я жила. – Слова звучали правдоподобно, потому что в них была правда. Частичная, но правда. – А мои друзья погибли из-за моей ошибки. Из-за того, что я использовала магию и привела нас всех в Могилу Титанов. Это разные вещи.

Орион долго смотрел на меня, и я видела, как в его голове идёт внутренняя борьба. Он не верил. Не полностью. Но у него не было доказательств.

Наконец он выдохнул – долго, устало.

– Хорошо. – Слово прозвучало как капитуляция. – Допустим, я куплюсь на эту историю. Пока.

Он развернулся, направился к двери.

– Одевайся потеплее. Пойдём искать транспорт твоего дорогого предка. И Астра?

Я вопросительно посмотрела на него.

– В следующий раз, когда соберёшься использовать меня как оружие в своих планах, – его голос стал тише, опаснее, – хотя бы удосужься придумать правдоподобную ложь. А то обижаешь моё самолюбие.

Он вышел на веранду, оставив дверь открытой. Приглашение следовать за ним.

Я осталась сидеть за столом ещё несколько секунд, позволяя себе один момент слабости. Сердце колотилось, ладони вспотели, в горле стоял ком.

Он знал. Или подозревал. И давал мне шанс признаться.

Но я не могла. Не сейчас. Слишком рано. Слишком рискованно.

Я встала, расправила плечи, вернула на лицо маску холодного спокойствия. Прошла в спальню, нашла более тёплую куртку, проверила, что нож всё ещё на месте в сапоге.

Когда вышла на веранду, Орион уже стоял на краю, глядя на далёкие холмы. Утреннее солнце золотило его профиль, играло бликами в тёмных волосах.

Он обернулся, когда услышал мои шаги, и на секунду я увидела в его взгляде что-то сложное. Разочарование. Печаль. Решимость.

– Готова к приключениям? – спросил он с наигранной весёлостью.

– Всегда.

– Лгунья, – произнёс он тихо, но без злобы. Скорее… с сожалением.

Он зашагал в сторону строения за холмом, и я последовала за ним, чувствуя невидимую цепь между нами – не только магическую, но и эмоциональную.

Мы шли по утренней траве, покрытой росой, и каждый из нас нёс свои секреты. Его – о полутора тысячах лет боли и одиночества. Мои – о настоящей причине этой миссии.

И между нами росла стена из недосказанности и лжи.

Но что-то ещё росло. Что-то опасное и притягательное, что я отказывалась признавать даже перед собой.

Потому что признать это значило бы сделать неизбежное предательство ещё более болезненным.

А предательство было неизбежно.

Я посмотрела на широкую спину Ориона впереди, на уверенную походку, на то, как ветер играет с прядями, выбившимися из хвоста.

Прости, подумала я. Когда ты узнаешь правду… прости.

Но слова остались невысказанными, растворившись в утреннем воздухе.

И мы продолжали идти – к ангару, к кораблю, к миссии, построенной на лжи.

К будущему, которое обещало либо спасение, либо катастрофу.

Может быть, и то, и другое.

Глава 8

Строение за холмом оказалось больше, чем казалось издалека.

Ангар был частично скрыт землёй – древняя техника маскировки, позволявшая структуре сливаться с ландшафтом. Только массивные металлические двери, покрытые патиной времени и вьющимися растениями, выдавали его истинное предназначение.

Орион остановился перед входом, скрестив руки на груди и разглядывая двери с профессиональным интересом. За его спиной не было крыльев – он выглядел почти человеком в простой тёмной одежде, если не считать нечеловеческой грации движений и золотого огня в глазах.

– Твой предок не экономил на защите, – заметил он, кивнув на едва заметные руны, выгравированные по периметру. – Печати обнаружения, отпугивания, а вот это… – он присвистнул, – это печать смерти. Классическая. Любой, кто попытается взломать дверь без правильного ключа, превратится в пыль за секунды.

Он обернулся ко мне, усмешка играла на губах.

– Надеюсь, у тебя есть этот самый ключ? Или мы проделали весь этот путь, чтобы любоваться дверью?

Я подошла ближе, изучая поверхность. Руны светились слабым голубым светом, реагируя на моё приближение. В центре двери виднелось углубление – идеально круглое, размером с ладонь.

– Кровь, – прошептала я, узнавая паттерн. – Ему нужна кровь Вега.

– Как оригинально, – протянул Орион. – Твой род никогда не отличался разнообразием в методах безопасности. Кровь, кровь и ещё раз кровь.

Я достала нож из сапога – небольшой, но острый, единственное оружие, которое осталось после катастрофы. Лезвие блеснуло на утреннем солнце.

– Подожди, – Орион перехватил моё запястье, остановив движение. Его пальцы были горячими на моей коже. – Дай я.

– Ты не можешь. Нужна кровь Вега.

– Я знаю, – он забрал нож из моих рук, его прикосновение было на удивление нежным. – Но нет причин резать ладонь как варвар. Порез на руке заживает дольше и мешает.

Он поднёс моё запястье к губам – и на секунду я замерла, не дыша. Но он лишь изучал вены под бледной кожей, затем приложил лезвие к внутренней стороне предплечья, чуть выше запястья.

– Здесь, – объяснил он спокойно, словно это был урок анатомии. – Поверхностный надрез, достаточно крови для печати, но заживёт быстро. И не помешает, если придётся сражаться.

Лезвие скользнуло по коже – быстро, профессионально. Вспышка боли, затем тёплая струйка крови потекла по руке.

Орион провёл меня к углублению в двери, направил руку так, чтобы кровь капала точно в центр.

Первая капля коснулась металла – и руны вспыхнули. Яркий золотой свет разлился по всей поверхности двери, пульсируя в такт моему сердцебиению. Печати одна за другой распознавали меня, считывали генетический код, сравнивали с памятью, заложенной тысячу лет назад.

– Последняя из рода Вега, – прогремел голос ниоткуда и отовсюду одновременно. Древний, механический, лишённый эмоций. – Доступ разрешён. Добро пожаловать домой, наследница.

Массивные двери задрожали, затем начали медленно раздвигаться с протяжным скрежетом металла по металлу. Воздух, вырвавшийся наружу, был холодным и затхлым – воздух места, запечатанного веками.

Орион всё ещё держал моё запястье. Его большой палец провёл по краю пореза – и тёплая волна магии омыла кожу. Я смотрела, как рана затягивается, оставляя лишь тонкую розовую линию.

– Спасибо, – пробормотала я, высвобождая руку.

– Не благодари, – он вернул мне нож. – Просто не хочу, чтобы ты истекла кровью раньше времени. Мне ещё нужно выяснить, что именно ты скрываешь.

Последние слова прозвучали легко, почти шутливо. Но я уловила стальную нотку под весельём.

Мы вошли в ангар.

Внутри было темно, пока наше присутствие не активировало аварийное освещение. Полосы холодного синего света вспыхнули одна за другой, освещая огромное пространство.

И я застыла, не веря глазам.

Корабль.

Но не просто корабль – произведение искусства и инженерной мысли. Он парил над полом, удерживаемый магнитными стабилизаторами, обтекаемый и смертельно элегантный. Чёрный корпус переливался в свете, покрытый рунами, которые я не могла прочитать. Формой он напоминал хищную птицу, готовую взмыть в небо.

– «Ночной странник», – прочитала я надпись на борту, выведенную серебром.

Орион обошёл корабль, изучая каждую деталь с профессиональным интересом бывшего военачальника.

– Класс «Призрак», – произнёс он с уважением в голосе. – Редкость даже в мою эпоху. Эти корабли создавались для скрытных операций – системы маскировки последнего поколения, щиты, способные выдержать удар крейсера, скорость, которая оставит патрули Империи в пыли.

Он провёл рукой по корпусу, и руны под пальцами вспыхнули приглушённым светом.

– И магический двигатель. Конечно. Твой предок не стал бы довольствоваться обычными технологиями.

– Ты умеешь пилотировать такое? – спросила я.

Орион обернулся, и усмешка на его губах была почти оскорбительной.

– Маленькая звезда, я командовал флотами из тысяч кораблей, когда твоя раса только-только начала осваивать огонь. Думаю, справлюсь с одним судном.

Я закатила глаза, но не стала спорить. Вместо этого направилась к посадочному трапу, который автоматически опустился при нашем приближении.

Внутри корабль был так же впечатляющим, как снаружи. Центральная рубка – компактная, но оснащённая по последнему слову техники. Голографические дисплеи, навигационная система, оружейные консоли. Всё выглядело новым, словно корабль был построен вчера, а не тысячу лет назад.

– Стазисные поля, – объяснил Орион, изучая приборную панель. – Весь корабль был заморожен во времени. Умно.

Он опустился в кресло пилота, провёл руками по управлению. Системы ожили под его прикосновением – сначала неуверенно, затем всё более плавно.

«Идентификация пилота требуется», – прозвучал женский голос корабельного ИИ.

– Орион Небулас, – произнёс он. – Бог войны и справедливости. Но сомневаюсь, что твоя база данных хранит эту информацию.

«Орион Небулас. Статус: заключённый номер один. Уровень угрозы: критический. Протоколы уничтожения активиров…»

– СТОП! – я метнулась вперёд, положила руку на центральную консоль. – Астра Вега, наследница. Отменяю все протоколы уничтожения. Орион Небулас назначается вторым пилотом с полным доступом.

Пауза. Долгая, напряжённая пауза.

«Подтверждение личности: Астра Вега. Генетический код совпадает. Полномочия подтверждены. Протоколы уничтожения отменены. Орион Небулас внесён в белый список с уровнем доступа "Альфа".»

Орион посмотрел на меня через плечо, и в золотых глазах плясали насмешливые огоньки.

– Спасла мне жизнь. Как трогательно.

– Не будь идиотом, – огрызнулась я, отнимая руку от консоли. – Если корабль убьёт тебя, я застряну здесь навечно. Чистый прагматизм.

– Конечно, – протянул он, но улыбка стала мягче. – Чистый прагматизм.

Он повернулся обратно к управлению, начал активировать системы одну за другой. Двигатели загудели, наполняя ангар низким вибрирующим звуком.

– Займи место второго пилота, – бросил он, не отрываясь от панели. – И пристегнись. Не уверен, насколько стабильна эта посадочная платформа после стольких лет.

Я опустилась в кресло рядом с ним, затянула ремни. Сиденье было удивительно удобным, словно создавалось специально под меня. Может, так и было – корабль Эридана, настроенный под физиологию Вега.

– Готова? – спросил Орион.

– Готова к чему?

Вместо ответа он дёрнул рычаг.

Корабль взмыл вверх так резко, что желудок остался где-то внизу. Потолок ангара раздвинулся – ещё одна замаскированная система – являя небо над нами. Синее, чистое, бескрайнее.

«Ночной странник» вырвался наружу, и внезапно мир превратился в размытое пятно цветов. Зелень лугов, золото солнца, синева неба – всё слилось в один калейдоскоп, пока мы набирали высоту с головокружительной скоростью.

– Ты сумасшедший! – закричала я, вцепившись в подлокотники.

– Я умелый, – поправил Орион, и в голосе звучало чистое ликование. – Забыл, как это – летать по-настоящему. Не в оковах. Не в клетке.

Планета уменьшалась под нами, превращаясь из мира в шар, затем в точку. Атмосфера сменилась вакуумом космоса, и корабль выровнялся, плавно перейдя на крейсерскую скорость.

Орион откинулся в кресле, и я увидела выражение на его лице. Чистое, незамутнённое счастье. Впервые с момента освобождения он выглядел по-настоящему живым.

– Это… – он сделал глубокий вдох, – это свобода. Настоящая свобода.

Что-то сжалось в груди. Вина? Сожаление? Я отвернулась, делая вид, что изучаю навигационные данные.

– Куда направляемся? – спросил он, возвращаясь к делу.

– Нужна информация, – ответила я. – О точном местонахождении артефакта, о схеме безопасности хранилища, о патрулях.

– Другими словами, нужна пограничная станция, – Орион вывел на главный экран звёздную карту. – Где болтливые контрабандисты, продажные информаторы и те, кто готов продать собственную мать за правильную цену.

Его палец скользнул по карте, остановился на системе на краю Имперского пространства.

– Омега-7. Вольная станция, технически нейтральная территория. На практике – гнездо пиратов, убийц и всех, кто не хочет светиться в системах Империи.

– Звучит гостеприимно.

– Это дыра, – согласился он. – Но именно там мы найдём то, что нужно. У меня есть… контакты. Были контакты. Полторы тысячи лет назад.

Он замолчал, затем усмехнулся.

– Впрочем, если мои старые друзья ещё живы и помнят меня… это будет либо очень хорошо, либо очень плохо.

– Почему плохо?

Орион повернулся ко мне, и в золотых глазах плясали опасные огоньки.

– Потому что половина из них поклялась убить меня, если снова увидит. Старые обиды, предательства, дела давно минувших дней. – Он пожал плечами. – Ну, посмотрим, кто из них достаточно безумен, чтобы попытаться.

Он ввёл координаты, и корабль развернулся, направляясь к точке прыжка.

– До Омеги три дня пути через стандартное подпространство, – сообщил он. – Или шесть часов через гиперпространственный коридор.

– Коридор, – решила я без колебаний. – Чем быстрее, тем лучше.

– Как скажешь.

Его руки заплясали по управлению, активируя системы прыжка. Пространство впереди задрожало, искажаясь в невозможных направлениях. Реальность складывалась, как бумага, создавая туннель в ничто.

– Держись, – предупредил Орион секундой раньше.

Корабль нырнул в коридор.

Мир взорвался цветом и звуком. Или отсутствием цвета и звука. Невозможно было понять. Гиперпространство было местом, где физические законы теряли смысл. Где время текло иначе. Где…

– Не смотри слишком долго, – голос Ориона вырвал меня из транса. – Гиперпространство сводит с ума тех, кто пытается понять его. Просто прими, что мы движемся быстрее света. Остальное не важно.

Я отвела взгляд от завораживающего зрелища за окнами, сосредоточилась на приборной панели. Сердце всё ещё колотилось, но дыхание выровнялось.

– Шесть часов, – повторил Орион. – Рекомендую осмотреть корабль, поесть, отдохнуть. Когда доберёмся до Омеги, веселье начнётся.

Он встал, потянулся. Рубашка натянулась на торсе, обрисовывая мышцы.

– Пойдём, изучим остальные отсеки. Посмотрим, что ещё припас твой предок.

Он направился к выходу из рубки.

Я поднялась, последовала за ним.

***

Следующие несколько часов мы провели, исследуя корабль вместе.

Орион проверял системы отсека за отсеком – энергетику, жизнеобеспечение, оружейные модули. Я шла следом, инвентаризируя запасы – продовольствие, медикаменты, снаряжение.

Двигались параллельно – он впереди на несколько шагов, я следом. Десять шагов – максимум, что позволяли узы. Дальше начинало тянуть. Запястье жгло предупреждением. В груди возникало давление – лёгкое, но ощутимое.

Я привыкла. Невидимый поводок, что всегда напоминал о себе.

«Ночной странник» был больше, чем казался снаружи. Жилые каюты – четыре, на противоположных концах коридора. Медицинский отсек с автоматизированным оборудованием. Небольшая тренировочная комната. Запасы на месяцы пути.

– Твой предок планировал долгие путешествия, – заметил Орион, изучая навигационные карты в одной из кают. – Или побег. Всё здесь рассчитано на автономность.

– Может, и то, и другое, – ответила я, перебирая медицинские припасы. Стазисные поля сохранили всё идеально – ни намёка на старение.

Мы дошли до тренировочного зала – последнего помещения на этом уровне.

Орион остановился на пороге, окинув взглядом маты, стойки с оружием, голографические проекторы.

– Подожди у двери, – бросил он, стягивая рубашку через голову. – Нужно размяться после заточения. Мышцы затекли.

Он прошёл в центр – семь шагов, я отсчитала автоматически. Узы позволяли. Граница была дальше – ещё три шага, и начало бы тянуть.

Я прислонилась к дверному косяку, наблюдая.

Орион замер в стойке – ноги на ширине плеч, руки свободно, дыхание ровное.

И начал.

Плавные, смертельно точные движения – каждое из которых могло убить. Удары, блоки, уклонения, перекаты. Боевая форма, отточенная тысячелетиями войн.