Там, где гаснет выстрел

Холод прокатился по позвоночнику.

Таинственный мужчина следил за мной.

Глава 6

В течение семи дней, затем ещё пяти, временные рамки утратили чёткость, растворяясь в череде восходов и закатов. Утренние часы ознаменовывались пребыванием в клубе, вечерние – возвращением туда же. Жизнь снова трансформировалась в монотонный ритм, напоминающий шаги по пустому коридору без выхода.

В новом клубе тренировочный процесс не связан со стрельбой или повышению точности, а представлял собой психологическое насилие. Участников помещали в кресла, связывали и подвергали допросам. Эти «процедуры» проводились не только с целью получения информации, но и для удовлетворения садистских наклонностей зрителей. Зал с зеркальными стенами создавал иллюзию сцены, где желающие могли наблюдать за страданиями других людей, приобретая своеобразные «билеты» на чужую боль. Всё это преподносилось под эгидой игры, что для меня стало прикрытием для морального падения.

Мне предписывалось применять пытки, психологическое давление и поиск уязвимостей в жертвах. Казалось, что задача проста: выбрать одного из двух человек, руководствуясь логикой и страхом. Однако вместе с этим обучали жестокости, требуя использования угроз и давления, которые разрушали изнутри сильнее, чем любой огнестрельный выстрел.

На первых порах я сохраняла эмоциональную отстранённость, ощущая внутри леденящий холод. Однако с течением времени слова перерастали в крики, и границы между чужими и моими эмоциями начали стираться. Лицо игрока, искажённое страданиями, слилось с моим отражением в зеркале, что стало воплощением моего внутреннего разложения.

Я проснулась в полной темноте, ощущая мучительную боль внутри, которая, казалось, проникала в каждую часть моего тела. Этот сон всегда приходил ко мне, звал меня, будто стоял рядом, готовый к моему неизбежному разговору.

В этом сновидении я увидела отца на солнечной лужайке. Ему было немного больше тридцати, его волосы светились золотом в лучах солнца, а в его глазах застыло глубокое спокойствие. Он протянул ко мне руку, приглашая подойти.

Маленькая девочка с длинными светлыми волосами, инстинктивно бросилась к нему, ища защиты и утешения. Но первой рядом с ним оказалась взрослая Эвелин. Я будто видела себя со стороны. Две части моей личности – одна уязвимая, другая изломанная, тянулись к его руке, словно к символу спасения и прощения.

Но, как всегда, я проснулась. Вместо солнечной лужайки я увидела спальню, мою реальность. Холод стекла заменил тепло отцовской руки, напоминая о безнадежности моих надежд. Я поняла, что эти видения лишь призраки прошлого, и спасение, которое так отчаянно ищу, никогда не придет.

С глухим стуком сердца найдя старую тетрадь, которую отец оставил в шкафу в своем кабинете. Пожелтевшие страницы, исписанные карандашом, номера без имён, наугад набрала первый. Долгое молчание повисло в трубке, затем ответил низкий мужской голос.

– Алло? – голос был хриплый.

– Добрый день. Меня зовут Эвелин. Я… дочь Артура.

Тяжёлое, гнетущее молчание повисло в воздухе, словно трубка тянула меня вниз.

– Артур… – наконец произнёс мужчина. – Давненько я не слышал это имя.

– Вы были его другом? – слова срывались быстрее, чем хотела. – Я должна узнать, что с ним происходило в последнее время? Почему он ушёл от нас и исчез?

Он кашлянул.

– Никто толком ничего не знает, – сказал он. – Артур много работал. Слишком много. Он был… непростым человеком.

– Что значит «непростым»? – перебила я. – Он был в чём-то замешан? С ним что-то случилось на работе?

– Эвелин… – голос стал мягче, но в то же время и холоднее. – Не копай там, где давно зарыли. Твой отец делал то, что считал нужным. Остальное тебе не поможет.

– Но я имею право знать! – слова сорвались криком. – Он был моим отцом. Я должна понимать, куда он пропал!

В ответ снова наступила тишина, а потом – сухое:

– Прости. Возраст, память… я почти ничего не помню. Береги себя.

Линия оборвалась.

Я ещё долго держала телефон у уха, хотя там была лишь тишина. Папа уходил, унося с собой тайны. А его знакомые оказался глухой стеной. В этот критический момент я поняла: если Рафаэль действительно владеет нужной информацией, нужно принять его условия.

Я снова взяла телефон и набрала номер из записки.

– Секретариат семьи Ферран, – ответил вежливый, но слишком официальный голос.

– Это Эвелин. Мне нужно поговорить с Рафаэлем. С ним, а не с вами.

– Господин Ферран сейчас занят…

– Передайте ему, – мой голос стал жестким. – Если он хочет, чтобы я согласилась на его условия, пусть сам мне ответит.

После паузы, во время которой, показалось, трубку сменили, я услышала низкий, спокойный голос Рафаэля, он звучал так, словно был в моей голове все эти дни.

– Эвелин, – сказал он успокаивающе.

Его присутствие показалось слишком реальным.

– Наконец-то решили говорить? – произнесла, стараясь скрыть раздражение и облегчение.

– Я знал, что ты работаешь слишком усердно, – ответил он спокойно.

Я стиснула зубы, чтобы не выдать эмоции.

– Хорошо. Если единственный способ узнать правду – это принять ваши условия… Я согласна.

В трубке повисла тишина, но я чувствовала за ней улыбку.

– Тогда игра только начинается, – предупредил он, оставляя меня в напряжении и ожидании.

Ближе к вечеру на телефон пришло сообщение.

«Завтра в 19:00 – личная встреча. Место узнаешь утром».

Подпись была лаконичной – R.

Перечитывала его слова снова и снова, и каждый раз моё сердце билось чуть быстрее. Это была наша первая настоящая встреча, не через посредников, не через записки он сам прийдёт. Впервые за долгое время мои мысли были не о работе, не о подвалах, а о мужчине.

Утро принесло хаос, я стояла перед зеркалом, разглядывая вещи в гардеробе, и меня охватывало лёгкое беспокойство. Хотела ли я, чтобы он увидел меня такой, какой видят все остальные? Или лучше, чтобы он увидел меня другой?

За годы тренировок моё тело стало сильным и гибким. У меня узкие бёдра, плоский живот и крепкие руки и ноги, моё тело не казалось мягким и нежным, оно скорее твёрдое и угловатое. Я провела рукой по животу и почувствовала свои рёбра. В такие моменты чувствую себя как хищник. Но сегодня я хотела быть другой, хотела почувствовать себя привлекающий внимание. Девушкой, которой можно восхищаться.

Мой взгляд упал на строгий, но в то же время соблазнительный образ. Верх – чёрный топ на тонких бретелях, обтягивающий и подчеркивающий каждый изгиб, он казался почти невесомым, но при этом дерзким. Сверху бомбер, тоже чёрный, с едва заметной надписью "Paris", добавляющий образу лёгкой небрежности.

Юбка из плотного материала, струилась вниз, обволакивая бёдра и плавно расширяясь к самому полу, создавая элегантный и удлинённый силуэт. На ногах сапоги Givenchy на каблуке, высокие, обтягивающие щиколотки, с пряжками, похожими на замки. Мой взгляд упал на сумку со строгой геометрической формы, с металлическим декором, напоминающим клавиатуру или шифр.

Никаких случайных деталей. Всё продуманное, из коллекций, купленных на те деньги, которые я получала в клубе. Да, я не была «бедной девочкой в старой машине». Та машина память. Но знала цену себе и тому, что зарабатывала.

Локация встречи оказалась не изысканным рестораном, не роскошным поместьем, а уютным кафе. Тёмный зал с винтажной мебелью создавал интимную атмосферу, в воздухе витал аромат свежесваренного кофе и древесины, добавляя месту особый шарм. Удивительно, но именно здесь возникло чувство, как могу дышать полной грудью, словно это место освобождало меня от суеты и стресса.

Я заметила его сразу. Рафаэль поднялся из-за стола, будто всё это время ждал только меня. В движении было что-то сдержанное, но в глазах спокойствие, почти мягкость, непривычная для человека его положения.

Высокий и широкоплечий, с небрежно уложенными тёмными волосами и едва заметной тенью щетины, выглядел человеком, привыкшим к комфорту и элегантности. Его образ был тщательно продуман: простая рубашка с расстёгнутым воротом, чёрный пиджак, небрежно накинутый на плечи, классические брюки, туфли и стильные часы. Всё это выглядело не вычурно, но явно указывало на его принадлежность к высшему социальному кругу.

– Добрый вечер, Эвелин, – произнёс он с лёгкой улыбкой, в его голосе звучала теплота, что свидетельствовало о попытке создать доверительную атмосферу.

Я села напротив, чувствуя, как напряжение сковывает мои пальцы.

– Наконец-то, – выдохнула с едва уловимым упрёком, хотя и не собиралась его выражать.

Его взгляд был внимательным, в нём читалось нечто большее, чем простое любопытство.

– Признаю, я ошибся, – наконец сказал он. – Когда передали записку в машине… Я должен был сам ответить. Но решил, что не стоит отвлекать тебя от обязанностей. Это было не лучшее решение.

Я смотрела ему прямо в глаза, не желая выдавать больше, чем нужно.

– Что вы хотите? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё бурлило.

Он чуть наклонился вперёд, словно готовясь к главному. Официант поставил передо мной чашку кофе, хотя я ничего не заказывала.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он серьёзно. – Не как стрелка в чужом клубе и не как участница чьей-то игры, нужен профессионализм.

Слова прозвучали весомо, из-за чего почувствовала, как подозрение закрадывается в мою душу. За стеной кто-то тихо рассмеялся, звук чужой радости больно прорезал тишину, в которой мы сидели.

– Твоя помощь… это охрана? Вам нужна защита? – уточнила я.

Рафаэль усмехнулся.

– Ты права, – подтвердил он. – Твоя стойкость, хладнокровие и умение замечать то, что ускользает от других, очень ценны. Эти качества не должны быть растрачены на второстепенные задачи.

Я не отводила глаз, чувствуя, что он ведёт какую-то игру, правила которой мне неизвестны.

– Что будет, если соглашусь? – спросила я, стараясь сохранять невозмутимость.

Рафаэль ответил спокойно:

– Тогда у тебя появится выбор. Ты сможешь действовать не как инструмент в чужих руках, а как самостоятельная личность, принимающая решения.

Я прищурилась, чувствуя, что его слова слишком хороши, чтобы быть правдой.

– Значит, под вашим руководством я получу больше свободы?

На его лице промелькнуло что-то похожее на улыбку – быстро, почти незаметно.

– Столько свободы, сколько ты сама решишь.

Глава 7

Его взгляд оставался спокойным, выверенным и лишённым избыточных жестов. Рафаэль говорил тихо, но каждое его слово оставляло ощутимый след в воздухе между нами, создавая атмосферу, в которой каждый звук и движение были тщательно продуманными и контролируемыми.

– Ты можешь просить всё, что угодно, – произнёс он, его голос звучал уверенно и безэмоционально. – Деньги, жильё, помощь. Любые условия.

Я удивлённо посмотрела на него, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– Даже если я попрошу что-то… личное? – спросила, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри меня бушевал вихрь эмоций, желание найти отца и понять, что случилось с моей мамой очень сильное.

– Даже тогда, – ответил Рафаэль, не отводя глаз. – Но только если это будет честно и соответствует моральным принципам.

– Почему я? В клубе десятки таких, как я, – я пыталась найти логическое объяснение его выбору.

– Нет, – тихо сказал он, его голос обрёл глубину и вес. – Таких, как ты, нет.

Он склонил голову, словно изучая мою реакцию, и его взгляд был проницательным, как рентгеновский луч.

– Тебя не нужно ломать, чтобы подчинить, – продолжил он. – Ты уже умеешь держать контроль, а значит, понимаешь, что такое сила и её влияние.

Мне стало неловко под его пристальным взглядом, но я не могла не признать, что его слова имели вес.

– Я не привыкла, что меня выбирают вот так… без объяснений, – произнесла, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Я объяснил, – ответил Рафаэль мягче, но его тон не изменился. – Мне нужна не просто охрана. Мне нужен человек, который не боится смотреть в глаза, даже когда страшно, и готов действовать в условиях неопределённости.

– И что я должна делать? – чувствуя, что внутри меня идёт борьба между сомнениями и любопытством.

– Быть рядом, – ответил он. – Следить за теми, кто ко мне приближается. Доверять только фактам. Остальное – моя забота.

Моя голова покачивалась в знак согласия, хотя внутри всё словно протестовало.

– А если я скажу «да»? Чем это для меня закончится? – спросила, пытаясь заглянуть в будущее.

Он улыбнулся, и его улыбка была холодной, но в то же время притягательной.

– Работой, – сказал он. – Хорошо оплачиваемой и несколькими тайнами, о которых лучше не говорить и которые могут изменить представление о мире.

Мы замолчали, бариста ставил чашки на поднос на другой стороне зала, и этот звук казался особенно громким в тишине нашего разговора. Я поймала себя на мысли, что хочу остаться ещё на минуту, просто чтобы смотреть, как он двигается, как спокойно говорит, словно он воплощение идеального порядка и контроля.

– Вы всегда так уверены в себе? – спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Рафаэль посмотрел на меня прямо, без тени сомнения.

– Нет, просто не показываю, когда сомневаюсь, – ответил он.

Когда мы попрощались, он поднялся первым и отодвинул стул простое, почти старомодное движение, которое в его исполнении выглядело как акт уважения.

– Подумайте, есть время. Столько, сколько тебе нужно, чтобы перестать сомневаться.

Я вышла первой из кафе, и когда оказалась на улице, вдохнула свежий воздух, который пах кофе и пылью. Он не окликнул меня, не остановил – просто смотрел из окна, его взгляд был тяжёлым, но в то же время почти дружелюбным. Моё тело чувствовало его взгляд даже через стекло, и это ощущение было странным и непривычным. Впервые за долгое время не чувствовала себя мишенью. Я чувствовала себя… частью чего-то большего.

Слова Рафаэля не давали покоя. Ему нужна вторая рука. Эти слова звучали как приказ, как ловушка, которое нельзя было принять сразу. Я понимала, что должна решить, но не могла.

Воздух был тяжёлым, смешанным: запах мокрого асфальта, листьев и тонкий, горький аромат сигаретного дыма из ближайшего переулка. Я подняла руку, не глядя, и почти сразу поймала такси. Плюхнулась на заднее сиденье, закрыв за собой дверь с глухим, окончательным стуком.

Мой взгляд прилип к окну, в котором всё отражалось с беспощадной, почти резкостью: яркие, вытянутые фонарей, тени спешащих, размытых людей и моя собственная, незнакомая тень, застывшая в профиль. Я не понимала чего хочу больше, бежать от этой внезапно открывшейся сложности, от его мира и его власти? Или оставаться в нём, чтобы понять, что скрывается за этой работой. Логика подсказывала бежать, но внутри было предательское, жгучее любопытство.

Такси остановилось. Я вышла, заплатила и вошла в свою тихую, пустую квартиру. Первое, что сделала – включила ноутбук, набрав его имя в поисковике по-английски: Raphael Ferran duke of Montreuil.

Ничего. Лишь случайные совпадения, не имеющие к нему отношения.

Сжав губы и снова набрала, но уже на французском через переводчике. Raphaël Ferran, duc de Montreuil.

И экран ожил. Газеты, журналы, архивные фото.

Я открыла первую статью.

Заголовок был прямым: «Молодой наследник принял титул герцога Монрейля».

На фотографиях Рафаэль, ещё моложе, сдержанный, но уже уверенный в себе, в чёрном костюме, со взглядом человека, который заранее знает цену своему имени. Я читала описание церемонии. Это был не коронационный бал, а обряд с вековой памятью. В зале нотариусы, представители старинных родов, чиновники. Ему вручили родовой герб эмаль на тёмном металле, выцветший от времени, и фамильные печать, затем прозвучала клятва: хранить честь рода, оберегать имя, оставлять его живым, пока жив он сам.

В новостях писали, что церемония проходила в Назаре старинном поместье семьи, окружённом садами и стенами, которые пережили больше войн, чем современные города. Зал был освещён сотнями свечей, и каждая деталь подчёркивала титул, а не власть, но обязанность.

Я смотрела на эти фотографии и ловила странное чувство, словно он всегда был в этом месте, будто всё происходящее только подтверждало уже свершившийся факт. Рафаэль тогда ещё не знал меня, но вглядывалась в экран сильнее понимала, что теперь его имя связано с моим сильнее, чем я готова признать. Я выключила экран ноутбука. В эту тишину ворвалась вибрация телефона на столе. Резкий, короткий звук. На экране высветилось имя: Лора.

Взяв трубку, поднесла к уху, даже не успев сказать "привет". Она уже говорила.

– Ты не хочешь поболтать вечером, – протянула Лора своим низким, слегка хриплым голосом. Я слышала, как на том конце щёлкнула её зажигалка.

Я помолчала, собираясь с мыслями. Мне не нравилось, что она всегда видит меня насквозь.

– Может хочу… Но честно сейчас все мысли только о нём и отце. Как ты думаешь зачемон в клубе? – мой голос был тихим, но в нём звучало раздражение.

Наступила пауза, тяжёлая и наполненная её мыслями. Наконец, она ответила, и в голосе уже была лукавая насмешка, которую я хорошо знала.

– Тебя ведь всегда тянет туда, где пахнет опасностью. Это твой инстинкт, дорогая. – Она сделала затяжку. – Но раз уж спрашиваешь… Я думаю, он ищет людей. Проверяет систему изнутри, а может быть тебя.

– Меня? – я выдохнула слишком резко, это было почти шипение.

– Ну, ты же сама понимаешь. – Её тон стал ещё более едким. – Он не смотрит просто так. Ни на кого. А уж на тебя – тем более.

Её намёки только подливали масла в огонь моего замешательства. Внутри всё кипело, и я не могла больше сдерживаться. Я решила сменить тему, чтобы хоть как-то отвлечься. Лора, уловив моё напряжение, и решила сменить тон разговора. Мы заговорили о чём-то нейтральном, когда разговор наконец иссяк, я попрощалась и завершила звонок.

На следующий день я решила позволить себе немного расслабиться. Она уговорила меня «развеяться», и мы отправились в торговый центр. Зная, что это может быть утомительно, но решила не отказывать себе в удовольствии.

Лора схватила меня за руку и потащила к входу. Её энтузиазм был заразительным, и я не могла не улыбнуться. Она начала болтать без остановки, рассказывая о своих планах на выходные, о новых коллекциях одежды и о том, как она собирается обновить свой гардероб. Я слушала её, не перебивая, и пыталась расслабиться.

Мы вошли в торговый центр, и почувствовала, как воздух наполнился ароматами свежей выпечки и парфюмерии. Вокруг нас кипела жизнь: люди спешили по своим делам, дети смеялись, а продавцы улыбались, предлагая свои товары.

– Смотри, вот это платье! Если его надеть без белья, у парня глаза на лоб полезут, – Лора, не скрывая лукавства, ткнула пальцем в красное платье на вешалке.

Не имея возможность удержаться от лёгкой улыбки, меня окутывало тепло. Её энтузиазм был заразителен, и я почувствовала, как внутри меня просыпается что-то давно забытое.

– Лора… – протянула я, взяв платье в руки и пропуская ткань сквозь пальцы.

– Ну а что? Ты же не из камня. Сколько можно ходить в своих чёртовых чёрных рубашках? – она подмигнула мне, её глаза блестели от предвкушения.

Внутри примерочной было тесно, но это только добавляло интриги. Зеркало в полный рост отражало меня в новом платье. Натянув его, заметила, как оно мягко обняло мою фигуру. Красное платье. В обычной жизни я бы никогда не выбрала такой яркий цвет, но сегодня позволила себе немного выйти за рамки.

Когда я вышла из примерочной, Лора присвистнула:

– Всё, берём, даже не спорь. – Она подошла ко мне и, положив руки на плечи, добавила с улыбкой: – Если кто-то увидит тебя в этом, то он забудет, как дышать.

Я почувствовала, как мои щёки заливает румянец.

– Перестань, – пробормотала, отводя взгляд.

Мы переглянулись, и в её глазах увидела одобрение и поддержку.

После этого мы сменили пару магазинов. Лора щебетала о мужчинах, о клубе, о своих бывших. Я слушала её, иногда смеясь, иногда просто наслаждаясь её присутствием.

– У меня, знаешь, был один… – она наклонилась ближе, её голос стал тише. – Мы с ним встретились прямо в кладовке, пока остальные были заняты, там и закончили.

Я рассмеялась, не удержавшись.

– В кладовке? – переспросила я, пытаясь представить эту сцену.

– Ну а что, главное – эмоции. А место… место потом забудется, – она пожала плечами, её лицо было серьёзным, но в глазах плясали искорки.

Я не могла не улыбнуться. Её лёгкость и непосредственность были заразительны. Она говорила о телах, о поцелуях, о том, кто как целуется, кто слишком жадный, а кто слишком ленивый. Я слушала её, иногда кивая, иногда просто наслаждаясь её болтовнёй.

– А ты? – вдруг спросила она, её голос стал серьёзнее. – У тебя было что-то? По-настоящему?

Я отвела взгляд, поправила юбку на себе. Внутри меня что-то сжалось, не хотелось говорить об этом, но знала, что Лора не отстанет.

– Нет, – ответила я тихо. – Не то, чтобы… не так.

Она нахмурилась, её взгляд стал задумчивым.

– Ну вот и зря, – протянула она, слегка покачав головой. – Научиться стрелять ты успела, а жить – нет.

Её слова задели меня, я не понимала, почему она говорит так, но внутри меня что-то всколыхнулось.

Мы зашли в кафе. Лора заказала два латте и круассаны, она жестикулировала, смеялась, а я впервые за долгое время позволяла себе просто слушать и смеяться вместе с ней. Когда поймала своё отражение в витрине – белые волосы, чёрная юбка, сапоги и вдруг поняла: я не выгляжу потерянной, скорее выгляжу девушкой. И пусть внутри всё ещё оставалась пустота, эти часы с Лорой её немного прикрыли.

После прогулок с Лорой мы разошлись по домам, она смеялась, махая рукой на прощание, а я всё ещё чувствовала в воздухе сладковатый, липкий запах её парфюма, который казался слишком живым для этого холодного города.

Вечер был тихим, я позволила себе горячий душ. Вода стекала по моему телу, смывая усталость и остатки напряжения. Затем легла в постель и позволила себе короткий сон, но даже во сне я не могла полностью расслабиться.

Проснувшись, быстро собралась и пошла на работу. Дорога была знакомой, но в этот раз я чувствовала, что что-то изменилось. Воздух казался густым и тяжёлым, как будто он предвещал что-то нехорошее.

Когда я вошла в здание с черного входа, холод сразу же ударил по мне. Бетонный пол, запах железа и старого кофе всё это напомнило мне о том, почему я здесь. Свет падал из-под тусклой лампы, оставляя всё вокруг в серой полутени.

Игроков привезли поздно ночью.

Двое на вид около тридцати. Один жилистый, с обветренной кожей, коротко стриженный, на шее свежий порез, будто от верёвки. Второй бледный, с дрожью в руках, глаза красные, как у человека, который давно не спал. На куртке засохшая пыль и кровь, на пальцах следы от ожогов, старых, но плохо заживших.

Они сидели напротив, привязанные к металлическим стульям. У обоих губы пересохшие, дыхание сбивчивое. Первый из них попытался подняться, но сил не хватило – только дёрнулся, цепь звякнула об пол.

– Кто вас сюда доставил? – спросила я спокойным, но твёрдым голосом.

Первый мужчина заговорил сразу, его слова срывались от страха:

– Мы… не сами… нас привёл мужчина. Высокий, волосы тёмные… он сказал, что это встреча. Мы не знали, куда нас ведут.

Я шагнула ближе, прищурившись.

– Имя.

Он сглотнул, его глаза забегали, как у дикого зверя в клетке.

– Не знаю точно… но похоже… на Феррана.

Второй мужчина кивнул, как будто боялся отстать от первого.

Я перевела пистолет в другую руку и щёлкнула затвором, чтобы привлечь их внимание.

– А теперь скажи, где этот груз, – произнесла я, глядя на них с холодной решимостью.

Один из них замер, другой попытался отвернуться, но не позволила ему увернуться. Я подняла оружие и выстрелила – не в них, а в стену рядом. Каменные осколки брызнули во все стороны, звук удара эхом разнёсся по комнате. Мужчины дёрнулись, один из них рухнул на колени, закрыв голову руками.

– Думаешь, я промахнусь? – спросила я тихо, но в моём голосе звучала угроза. – Нет. Просто решаю, стоит ли тратить на тебя пулю.

Второй мужчина попытался что-то сказать, заикаясь:

– Он… он передал нам ключи. Сказал, что оплата будет после. Мы думали, он просто посредник.

Я снова выстрелила – на этот раз в пол рядом с ботинком первого мужчины. Они вскрикнули от боли, один из них закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от происходящего.

– Говори чётко, – приказала я, сверля их взглядом. – Или я стреляю тебе в колени.

Первый мужчина заплакал, его голос дрожал от страха.

– Клянусь, я не вру! Мы думали, он просто посредник. У него был акцент… французский. Он сказал, что имя неважно, только задача.