Тайна планеты Лумос

Макс осознал, что находится в какой-то гигантской, естественной амортизационной подушке, которая спасла его от неминуемой смерти. Сверху на него падал рассеянный свет двух солнц: одно было огненно-золотым, заливающим всё вокруг тёплым, янтарным сиянием, словно гигантский костер; другое – багровым, будто застывшая капля крови на небесной синеве, бросающим на розовые заросли загадочные, таинственные тени. Два светила, не смешиваясь, а дополняя друг друга, создавали на небе необычную цветовую палитру: ярко-желтые и оранжевые оттенки золотого сливались с глубокими красными и фиолетовыми тонами багрового, образуя завораживающее зрелище.

Воздух был непривычно густым, насыщенным чужими запахами, но при этом удивительно свежим и пригодным для дыхания, словно кто-то предусмотрительно наполнил его чистым природным кислородом. Запах цветов, которых Макс никогда прежде не встречал, висел в воздухе – сладковатый, немного пряный, с нотками металла и… чего-то вроде ванили. Он кашлянул, пытаясь прочистить горло, и почувствовал незнакомые ощущения в лёгких.

Рядом с ним, наполовину погруженный в те же мягкие розовые волокна, лежал КИ-12. Его обычно сияющий корпус был тусклым, покрытым странной розовой пыльцой, напоминающей цветочную, но при этом блестевшей, как драгоценные камни. Один из дисплеев мерцал, словно старая лампочка, а выдвижные лапки были скрючены в неестественных углах.

– КИ-12? – прохрипел Макс, с трудом выдавливая слова. – Киш, ты как?

Робот тихо застонал, из его динамика раздался треск, а затем писклявый, искажённый голос:

– Системы… повреждены. Функциональность 43,7 %. Основные протоколы… загружаются. Макс… вероятность погибнуть после… несанкционированной посадки… составляет… 99,99 %. Поздравляю. Вы попали в оставшийся 0,01 %.

– То есть мы живы? – Макс попытался улыбнуться, но уголки губ лишь слабо дёрнулись.

– С вероятностью 99,99 %. Однако статус корабля… катастрофический.

– Где мы?

КИ-12 выдал серию странных щелчков и свистящих звуков, его дисплеи хаотично замигали, пытаясь обработать информацию.

– Неизвестная планета. Атмосфера пригодна для дыхания. Температура… 28 градусов Цельсия. Гравитация… 0,98 от Земной. Два солнца… один золотой карлик, другой… багровый гигант. Местная флора… не классифицирована.

– Значит, мы где-то… очень, очень далеко от дома, – пробормотал Макс, окончательно осознав все масштабы катастрофы. Он огляделся.

Вокруг них простирался бесконечный розовый лес. Не просто один или два розовых дерева, а целый океан такого цвета: деревья с переплетёнными, светящимися стволами, чья кора напоминала отполированный мрамор с прожилками света, и кроны, состоящие из каскадов перламутровых, словно сотканных из света, листьев, колыхались в легком, неземном бризе. Под деревьями – тот самый мягкий, упругий розовый мох, который их так удачно поймал. Вдалеке, сквозь мерцающую листву, виднелись серебристые реки, мерцающие, как ртуть, будто тысячи блестящих лент, извивались между деревьями, отражая необычные цвета неба. И ещё дальше, на горизонте, возвышались кристаллические горы, чьи пики, словно грани огромных самоцветов, переливались в свете двух солнц всеми оттенками фиолетового, синего и зелёного. Это был мир, вырванный прямо из сказки Зои, одновременно прекрасный и тревожный.

– Мы… мы что, попали в один из твоих атласов, Зоя? – прошептал Макс, когда увидел остальных.

Лина, Ян и Зоя лежали неподалёку, тоже погружённые в этот же розовый мох. Зоя уже приподнялась на локтях, её глаза, напротив, были широко распахнуты – то ли от ужаса, то ли от неподдельного восторга. Её блокнот, чудом уцелевший, лежал рядом, из него выпали несколько карандашей. Лина лежала, прижав к себе Блинчика, который, похоже, был в глубоком обмороке, но уже подавал признаки жизни, слабо шевеля хвостом. Ян, как всегда, выглядел самым собранным, но глубокая царапина на лбу и запачканная землёй одежда выдавали, что ему тоже пришлось нелегко.

Смущенное бормотание, похожее на смех ребенка, донеслось до его ушей. Розовые волокна, окружавшие его, начали шевелиться. Сначала это был едва заметный трепет, словно сотни невидимых существ пробуждались вокруг. Затем колыхание усилилось, и Макс увидел, как отдельные волокна, похожие на тончайшие нити, поднялись, образуя причудливые узоры. Они извивались, переплетаясь, словно гигантские, живые щупальца, и медленно, почти грациозно, начали отступать от тел детей, обнажая их. Это было похоже на то, как вода отступает после прилива, оставляя на берегу мягкий песок, или как огромный, невидимый зверь отпрянул, давая пространство. При этом мох не издавал ни единого звука, его движения были абсолютно бесшумны, словно балет теней. Он отступал, оставляя после себя лишь лёгкий, мерцающий след.

Это был не просто мох. Это было живое существо, целая экосистема, которая поймала их, а теперь осторожно выпускала. Чувство трепета охватило Макса, смешанное с беспокойством. Если даже растительность здесь так необычна, то что ещё ждёт их на этой планете? Он почувствовал смесь любопытства и страха: любопытство к новым, неизведанным явлениям и страх перед тем, что они могут оказаться не такими безобидными.

– Где… Где «Странник»? – голос Яна был хриплым, его взгляд метался по горизонту. – Корабль должен был быть рядом!

Макс тяжело вздохнул и указал рукой. На расстоянии нескольких десятков метров от них, вдавившись в розоватый грунт, лежало то, что осталось от гигантского корабля. Это была груда искорёженного металла, из которой торчали обломки обшивки, как острые зубы. Часть корпуса была глубоко вбита в землю, словно гигантский кулак смял её. Двигатели были оторваны, их останки дымились, выбросы чёрного дыма поднимались в багровое небо. Остатки Командного Центра зияли огромной дырой, сквозь которую виднелись перевёрнутые пульты и искрящиеся провода. От Биосферных садов сохранились лишь обломки разбитого стекла и обгоревшие остатки экзотических растений. Вся конструкция корабля была искорёжена до неузнавания, словно гигантское дитя, играя, безжалостно сломало свою игрушку. «Странник», этот символ надежды и прогресса, превратился в бесформенную груду мусора. Он был разрушен до такой степени, что восстановить его казалось невозможным. Увидев это, Макс почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Чувство вины обострилось. Это он, со своим нетерпением и любопытством, запустил этот протокол. Это он, вопреки всем правилам безопасности, влез в систему управления. И теперь они здесь. В неизвестности.

– Мы… мы разбились, – прошептала Лина, выронив Блинчика. Ящерица, очнувшись, быстро юркнула под её рукав, словно ища убежища от открывшегося перед ней кошмара.

– Это не просто «мы разбились», – сказал Ян, его голос дрожал от сдерживаемого бешенства. – Это было худшее из возможных приземлений. Макс… КИ-12… что вы наделали?

Знакомство с лумиками

Прежде чем Макс успел ответить, воздух вокруг них наполнился странным, мелодичным звоном, похожим на перезвон хрустальных колокольчиков… или множества крошечных осколков стекла, которые тихо сталкиваются друг с другом. Розовый мох, отступивший от них, вновь зашевелился, но уже не так пугающе. Напротив, его движение было размеренным, почти ритмичным, словно он танцевал в такт невидимой музыке. Из зарослей, словно вырастая из самой земли, начали появляться существа.

Они были сделаны из чего-то, что казалось чистым светом и сверкающим кристаллом. Их тела были нечётких форм, их очертания мерцали, и казалось, что сквозь них можно было видеть. Каждое существо имело свои уникальные переливы: одни отдавали синевой, словно кусочки ясного неба, другие – зеленью, как изумруды, а третьи – золотом, подобно застывшим солнечным лучам. Никто не имел явных черт лица, но Макс чувствовал на себе их внимательные, невидимые взгляды. Они были будто живыми витражами, двигающимися в воздухе, словно бабочки, пойманные в плен солнечного луча. Они перемещались бесшумно, паря над мхом, то поднимаясь, то опускаясь, словно духи невидимой воздушной реки. Их движения были плавными, почти нереальными, создавая вокруг них ауру загадочности.

Одно из существ, самое крупное и с наиболее интенсивным синим свечением, подлетело ближе к детям. Оно зависло в воздухе, мерцая и переливаясь, и в его центре, там, где у человека было бы сердце, пульсировал чистый, яркий синий свет. От него исходило ощущение спокойствия и древней мудрости, словно это существо видело насквозь время и пространство. Этот свет пульсировал, словно сердце, бьющееся в ритме какой-то древней, космической мелодии. Казалось, что этот пульсирующий свет – это не просто проявление энергии, а способ общения, язык, который они могли бы понять, если бы только знали как. От него словно веяло спокойствием, но одновременно и некой необъяснимой тревогой.

В сознании Макса, словно эхо, прозвучал тихий, но настойчивый голос, не слова, а скорее образы и ощущения: «Хранители Зари…» – пронеслась мысль, не его собственная, словно кто-то другой попытался передать информацию. «Нас называют Хранителями Зари… мы… чувствуем… вас. Чувствуем… вашего мира. Тревога… опасность… ЗДЕСЬ». Образ, переданный существом, был ясным, отчетливым: огромное, багровое пятно, пульсирующее тьмой, поглощающее свет, живое, угрожающее. От этого образа по коже Макса пробежал холодок.

– Что это? – прошептала Зоя, её глаза-блюдца были прикованы к мерцающим созданиям. – Они… они прекрасны!

Кристаллические существа замерли, словно прислушиваясь. То, что она сказала, явно вызвало в пространстве вокруг них какое-то изменение. Свечение одного из лумиков, который завис рядом с Зоей, потянув к ней тонкий, светящийся отросток, стало ярче, переливаясь всеми цветами радуги, словно оно радовалось её словам. Он приблизился к её лицу, почти касаясь её щеки, и Зоя, не почувствовав никакого страха, протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. Ощущение было странным – прохладным, словно прикосновение к отполированному кристаллу, но при этом живым, пульсирующим энергией.

Ян, оправившись от шока, первым вернулся к привычному прагматизму.

– Это… биологические аномалии? – Он достал из кармана свой коммуникатор, который выглядел потрёпанным и погнутым, но, к его удивлению, ещё работал. Он направил его на самого крупного светящегося лумика, выискивая знакомые характеристики в базе данных. – Сканер показывает… невероятно сложную кристаллическую структуру. Выбросы неизученной энергии. Нестабильные энергетические поля. Кристаллические формы жизни… это невозможно.

– Но они есть! – в голосе Лины звучало восхищение. Она осторожно вытащила Блинчика из-под рукава. Ящерица, очнувшись, выглядела ещё более испуганной, её крохотное сердце билось с бешеной скоростью, и она металась, пытаясь спрятаться. – Подождите. Он боится.

Но как только Лина произнесла эти слова, самый крупный лумик, который всё ещё висел перед Зоей, медленно повернулся в сторону Блинчика, словно почувствовав его испуг. Его синее свечение усилилось, а затем, словно в ответ, тело Блинчика, до этого бледно-зелёное от страха, начало светиться мягким, пульсирующим синим светом, синхронизируясь с лумиком. Это было удивительное зрелище: два существа, такие разные, но объединенные невидимой нитью энергии, мерцали в унисон.

– Невероятно! – воскликнул Макс, совершенно забыв о своей боли. – Его биоэлектрические поля… синхронизируются с частотой излучения лумиков! Это какой-то… резонанс! КИ-12, ты это видишь?

Робот, который до этого момента был в режиме самодиагностики, издал долгий, непрерывный писк.

– Сканирование… обнаружены синхронные колебания энергетических полей. Блинчик… биологический проводник? Уникальная, ранее не зарегистрированная форма взаимодействия. Степень вероятности такого феномена… 0,0000000001 %.

Лумик, будто услышав, как Блинчик успокоился, издал несколько мягких звонких звуков, похожих на капельки дождя в кристальной чаше. И снова, словно эхом, в сознании Макса прозвучала мысль, не принадлежавшая ему, но отчётливо понятная:

«Он… чувствует… нас. Он… видит… свет. Мы… Хранители Зари. Мы… защищаем… свет. Но… есть… те… кто… пожирает… свет…»

В этот момент, будто в подтверждение слов лумиков, багровое солнце на небе начало тускнеть, а его свет приобретал тревожный, зловещий оттенок. Розовый лес вокруг них затих, словно притаился в ожидании чего-то неведомого.

Первая Атака Теней и Жертва

Внезапно воздух вокруг них сгустился, стал холодным и тяжёлым, словно свинцовым. Запах цветов сменился резким, едким запахом гари и чего-то гниющего, от которого слезились глаза. Сияние розового мха угасло, и мир погрузился в тревожный, сумеречный полумрак. Свет двух солнц, до этого яркий и тёплый, будто кто-то прикрыл его плотной чёрной вуалью, стал тусклым и болезненным, проникая сквозь эту завесу.

Из-за плотных, переплетённых стволов розовых деревьев, откуда-то из глубины леса, показались они. Тени. Не просто отсутствие света, а его пожиратели. Они были похожи на сгустки вязкой, пульсирующей тьмы, которые медленно, но неумолимо расползались по земле, как разлитая чернильная клякса. Каждая Тень представляла собой клубящееся, зловещее облако, из которого тянулись тонкие, едва различимые щупальца, дрожащие в воздухе, словно живые нити. Они были полупрозрачными, но при этом казались плотными, способными поглотить всё, к чему прикоснутся. При каждом их движении воздух вокруг них заметно холодел, и Макс чувствовал, как не просто температура, а сама энергия жизни словно высасывается из пространства вокруг.

Они не издавали ни звука, но Макс чувствовал их присутствие не ушами, а всем своим существом, словно они вторгались в его сознание, вызывая приступы тошноты и паники, которые заставляли его цепенеть от ужаса. Под ногами, там, где они проходили, розовый мох мгновенно тускнел, теряя своё свечение, будто из него выкачивали жизнь, становясь мёртвым и серым. Воздух вокруг них стал плотным, тяжёлым, липким. То, что раньше казалось прекрасным и сказочным, теперь превратилось в кошмар.

Крупнейший лумик, тот, что показывал им образы, издал пронзительный, почти душераздирающий звон, похожий на сигнал тревоги, который заставил вздрогнуть. Его сияние вспыхнуло с новой силой, словно он пытался отпугнуть приближающуюся угрозу, но, казалось, лишь привлек внимание Теней.

«Бегите! – пронзил сознание Макса его голос. – Они… пожирают… свет… и… мысль. Они… не должны… добраться… до… вас!»

Тени ускорили движение. Они приближались к детям, обтекая их со всех сторон, и Макс почувствовал, как воздух вокруг него становится ледяным. Пальцы Яна на коммуникаторе дрожали. Лина прижала к себе Блинчика, дрожа. Зоя, до этого такая восторженная, вжалась в розовый мох, её глаза были широко раскрыты от чистого ужаса.

– Что нам делать?! – закричал Ян, его голос был полон отчаяния. – Мой коммуникатор не работает!

– Статистическая вероятность выживания при прямом контакте с этой формой энергетической сущности составляет 0,001 %! – заголосил КИ-12, его голос превратился в искажённые помехи. – Рекомендую… отступать!

Но отступать было некуда. Тени окружили их, образуя невидимый, но ощутимый барьер. Они поднялись над землёй, образуя своего рода купол, и начали медленно, словно хищное растение, сжимать кольцо вокруг детей. Внутри этого купола из тьмы стало абсолютно темно, лишь едва заметное свечение лумиков давало слабую надежду.

В этот критический момент главный лумик, тот, что был самым крупным и синим, сделал то, что потрясло Макса до глубины души. Он издал ещё более пронзительный, нарастающий звон, похожий на крик, который достиг предела своей громкости. Его синее свечение вспыхнуло, ослепляя, словно сверхновая звезда, рождающаяся прямо перед ними. Свет был настолько ярким, настолько чистым, что Макс почувствовал, как жгучая боль охватывает его глаза, даже сквозь плотные линзы очков. Он закрыл глаза, но сквозь веки видел эту чистую, сияющую вспышку.

Тень, которая была ближе всего к лумику, мгновенно отпрянула, но затем, словно привлечённая силой света, набросилась на него. Лумик, без малейшего колебания, рванулся навстречу. Он не пытался убежать, не пытался увернуться. Он, казалось, принял свою судьбу. Он пульсировал, сжимаясь, а затем внезапно расширился, выпустив волну синего, ослепительного света, которая поглотила его самого.

Раздался оглушительный взрыв. Не просто звук, а ударная волна, состоящая из чистого, синего света, которая прокатилась по лесу. Тьма вокруг них на мгновение рассеялась, отступая с пронзительным, шипящим звуком, словно потревоженный улей. Тени, оказавшиеся в радиусе взрыва, не рассыпались, но отпрянули, словно их обдало кипятком, и на их поверхностях появились мерцающие, болезненные разрывы. Деревья вокруг них задрожали, выпуская облака розовой пыльцы, которые закружились в воздухе, словно маленькие, мерцающие снежинки.

Когда Макс, очнувшись от оглушающего удара, открыл глаза, перед ним была пустота. От лумика не осталось ничего, кроме слабого, тающего следа синего света в воздухе и лёгкого, дрожащего колокольного звона, который медленно затухал, словно предсмертный аккорд. Он исчез, пожертвовав собой, чтобы дать им шанс.

Молчание, наступившее после взрыва, было оглушительным. Оно было тяжелее, чем любой шум, и словно сдавливало их сердца. Дети несколько секунд просто сидели, ошеломленные, не веря своим глазам.

Первой очнулась Лина.

– Блинчик! – закричала она. Ящерица, которая до этого всё ещё светилась синхронным синим, теперь лежала, свернувшись клубком, её тело было болезненно бледным. Её чешуйки, которые раньше были такими яркими и живыми, покрылись чёрными, обугленными пятнами, а синее свечение исчезло, оставив после себя лишь мерзкий, горячий след. Блинчик слабо дернулся, его дыхание было поверхностным и прерывистым, а из его крохотного рта вырвался тихий, жалобный стон, от которого защемило сердце.

– Это… это… – Зоя протянула дрожащую руку к Блинчику, но её прервал Ян.

– Мы должны уходить, – прорычал он, вставая, его лицо было бледным и напряжённым. – Тени вернутся. Мы видели, что они делают.

Пещера Света Сердца

Спасшиеся лумики, те, что были меньше и слабее погибшего собратья, замерли, их свечение едва мерцало. Они не говорили, но их движения были полны отчаяния. Они окружили детей, будто приглашая следовать за ними, и их свечение, такое слабое, стало единственным маяком в нарастающей тьме, просвечивая сквозь сгущающийся розовый туман. Они вели их не к останкам корабля, не к месту их спасения, а глубже в неизвестность, в самую гущу этого странного, красивого, но такого опасного леса. Макс чувствовал напряжение в воздухе. Он понимал: каждое промедление приближало их к новой атаке Теней.

– Бежим! – скомандовал Ян, и на этот раз никто не посмел спорить.

Они бежали, спотыкаясь о корни странных, светящихся растений, утопая по колено в пружинящем мхе, который пытался замедлить их, но они преодолевали это сопротивление. Воздух был тяжёлым, полным запахов гнили и страха. Тени, казалось, преследовали их по пятам, их шипящие звуки эхом отдавались в сгущающейся тьме, отчего становилось ещё страшнее. КИ-12, несмотря на повреждения, парил рядом с Максом, его сломанная лапка била его по плечу в подобии навигации.

– Направление движения… северо-запад, – пищал робот. – Вероятность безопасного укрытия… повышается.

Лина прижимала к себе Блинчика, каждую секунду проверяя его состояние. Его дыхание было совсем прерывистым, а блестящие чешуйки становились всё более тусклыми, теряя остатки жизни.

– Он умирает, – прошептала она, слезы текли по её лицу.

Зоя, обычно такая шумная и жизнерадостная, шла молча, её взгляд был прикован к ящерице, её маленькое тело содрогалось от рыданий. Она чувствовала, как беззащитен Блинчик, и это пробуждало в ней небывалую силу – силу сочувствия и желание помочь.

– Мы должны ему помочь! – Ян сжал зубы. – Но как?

Лумики, словно услышав их мысли, ускорили ход, их свечение стало ярче, будто они подталкивали детей, указывая им путь. Они привели их к скале, вытесанной из сверкающего чёрного кристалла. Его поверхность была такой гладкой и блестящей, что отражала тусклый свет, словно вода в спокойном пруду. В толще кристалла мягко мерцали вкрапления синего света, похожие на далекие звезды в ночном небе. Среди них высился вход в пещеру, узкий и неприметный, который было легко не заметить среди изгибов скалы, но в которой, казалось, скрывалась особая тайна. Это был не просто вход, а некий невидимый портал, который ощущался на уровне интуиции, обещая что-то важное, скрытое от глаз простых смертных.

Внутри пещеры было темно, но лумики не колеблясь влетели туда, их свечение мерцало, словно приглашая за собой. Воздух здесь был холодным и свежим, пахло озоном и чем-то очень древним, словно дух времени осел на стенах пещеры. Дети вошли, и их глазам открылось нечто невероятное.

В самом сердце пещеры, в окружении искрящихся, словно алмазы, стен, пульсировал огромный кристалл. Он был не просто синим, а бездонно-синим, глубоким, как океан, и чистым, как лед. Он излучал невообразимо яркое, но при этом мягкое и теплое свечение, которое окутывало все вокруг, словно нежный туман. Свет кристалла был настолько сильным, что, казалось, он проникал в самые глубины их существа, принося с собой чувство умиротворения и надежды. Он вибрировал с низкой, успокаивающей частотой, и Макс почувствовал, как боль в его теле стихает, а разум проясняется. Это было не просто свечение, это был пульс, ритм. Кристалл казался сердцем, бьющимся в такт бесконечной мелодии Вселенной.

Лумики, словно поняв, что их миссия выполнена, приблизились к кристаллу и их собственное свечение усилилось, синхронизируясь с его мягкой пульсацией. Они замерли, образуя живой хоровод вокруг большого кристалла, и их индивидуальные огоньки слились в одно мощное, единое сияние.

«Свет… Сердца», – прозвучало в сознании Макса. «Это… наша… Заря. Источник… всей… жизни… и… памяти…»

Лина, почти не раздумывая, поднесла Блинчика к кристаллу. Как только его маленькое, обожжённое тело коснулось сияющих граней, с ним произошло нечто поразительное. Чёрные пятна исчезли, словно их никогда и не было. Тусклые чешуйки наполнились цветом, и знакомое синее свечение вернулось, но теперь оно было ещё ярче, ещё интенсивнее. Блинчик издал тихий, довольный писк и, вскочив на лапки, энергично задвигал хвостом, обнюхивая кристалл, словно он был самым вкусным угощением на свете, после чего радостно запрыгал, как маленький щенок. Он был не просто вылечен – он будто возродился, полный новой, сверкающей энергии.

– Он… он выздоровел! – Лина выдохнула, ее глаза сияли от радости и облегчения.       – Спасибо! Спасибо вам! – Она повернулась к лумикам, которые теперь мерцали ещё ярче, словно радуясь её эмоциям.

Когда Блинчик был восстановлен, Макс подошёл к кристаллу. Его руки слегка дрожали. КИ-12, кряхтя, подлетел к нему.

– Макс, – пропищал робот, – сканирование показывает… аномальное восстановление биологических тканей. Это не просто… лечение. Это… перестройка на клеточном уровне. Этот кристалл… способен на что-то большее.

Макс осторожно протянул руку и прикоснулся к кристаллу. Холод, затем тепло. И в тот же миг, словно стена рухнула в его сознании, он снова увидел. Видения.

Он увидел того самого большого синего лумика, который самоотверженно пожертвовал собой, чтобы спасти их. Его яркое, чистое сияние, которое вспыхнуло перед ним, словно фейерверк, и поглотило его самого. А затем… затем он увидел, как частицы света, оставшиеся от лумика после взрыва, не исчезают бесследно, а медленно, грациозно, словно пыльца, оседают на гранях гигантского кристалла, проникая в его глубины. Каждая частица света, каждый осколок, растворялся в голубой толще, и словно становился частью его, вливаясь в его общую, великую энергию.

И не только он. Макс увидел, как и другие существа, давным-давно, на протяжении многих веков, совершали такой же путь: их свет, их память, их опыт – всё поглощалось этим кристаллом, превращая его в живой архив планеты, в хранилище миллиардов судеб и историй. Это было не просто поглощение. Это было соединение. Кристалл был живой памятью, пульсирующим сердцем, которое не только лечило, но и хранил в себе все, что было и будет на Лумосе.

Затем видение изменилось. Над кристаллом, словно по волшебству, появилась мерцающая, трёхмерная голограмма – карта. Это была карта Лумоса: на ней были видны огромные розовые леса, кристаллические горы, серебристые реки. И на этой карте, будто живое существо, проступил след Блинчика, который теперь светился золотым, едва заметным свечением, похожим на крохотную светящуюся чешуйку. Эта светящаяся чешуйка уверенно двигалась по поверхности карты, указывая путь к Источнику, от которого исходила энергия и тепло, в направлении багрового света, словно живой, пульсирующий компас. Но не только это. Через карту Макс увидел не только путь к Источнику, но и почувствовал его: его вибрации, его мощь, его необъятную силу, словно он соприкоснулся с чем-то древним и могущественным.